Андрей Егоров
Дюжина межгалактических мерзавцев
Спасибо всем, кто не мешал, или мешал недостаточно качественно.
Лео Глуц
Разрешите представиться. Меня зовут капитан Лео Глуц. Я бы снял перед вами шляпу, только не привык расшаркиваться.
В Южном секторе Галактики я больше известен под именем Лео Гнус. В Северном меня кличут Лео Счастливчик. В восточном – Лео Скоротруп. Там я стараюсь не появляться. Что касается Западного сектора, там меня как только не называют – по большей части, бранными словами. Так уж устроен мир. Либо ты успешен – и у тебя полно врагов. Либо ты неудачник, зато друзей – хоть в рабство продавай.
Как врагам, так и друзьям оскорблений я не спускаю. Если кто-то зарывается – его утихомиривает апперкот с правой. Удар у меня что надо, не извольте сомневаться. Могу успокоить любого сапиенса [1] на полчаса, а то и на цельный час – в зависимости от степени раздражения и градуса в крови.
Власти Федерации преследуют меня с шестнадцати лет. Они позаботились, чтобы избавиться от таких, как я. Поделили галактику на четыре сектора, провели границы, и определили, где в окрестностях Млечного пути пролегает цивилизованный космос, и проживают разумные расы, а где влачат существование полуразумные индивидуумы и отбросы общества. Теперь все, кому не терпится скрыться от закона, могут просто пересечь границы – преследовать их не станут, за кордоном запретов нет. Но, несмотря на то, что власти считают меня мерзавцем и не хотят видеть на своей территории, лично я предпочитаю цивилизованный космос. Здесь у меня дела, здесь все сапиенсы говорят на новоязе [2], здесь мне комфортно и интересно жить.
Род моих занятий в последнее время составляла исключительно контрабанда. Вы спросите, как же так получилось? Да просто не повезло. Освоил профессию контрабандиста во время последней отсидки, и после выхода, чтобы заработать денег на подходящий корабль, занялся этой незнакомой для меня деятельностью.
Никогда не делайте то, что не умеете делать. И никогда не полагайтесь на умения тех, кого не знаете. В колонии я познакомился с одним типом – рептилией по кличке Гнусная Морда. Морда у парня, и правда, – не приведи Господь. Если бы меня такой наградили, я бы наверное костерил создателя каждый божий день. Зато в делах обхода таможенных терминалов у Морды был богатейший опыт. Он переправлял через границу оружие, наркотики, левый товар без акцизных марок федерации, забористый алкоголь, вызывающий красочные галлюцинации и потому запрещенный к продаже в цивилизованном космосе, – в общем, все, что можно легко достать за пределами Федерации, но внутри ее границ днем с огнем не сыщешь.
В тот раз все шло, на первый взгляд, очень даже хорошо. Взяли у Большой медведицы крупный груз: двенадцать лазерных бронебойных лучеметов, которыми так славно сбивать полицейские катера, полтонны крэка и сто ящиков напичканного химией абсента для любителей свиданий с зелеными чертями.
Гнусная Морда сидел возле пульта управления и подсчитывал прибыль, выстукивая цифры когтистыми пальцами на именном калькуляторе. Змеиный язычок то и дело вылетал из пасти и мой подельник разражался каркающим смехом. Так может смеяться только очень алчный мерзавец – какой-нибудь торговец живым товаром или сборщик налогов. Я предавался безделью, слушая Бетховена – мой любимый композитор – и ковырял указательным пальцем в носу. Отчего-то под Бетховена замечательно прочищаются ноздри…
Федералы появились откуда не возьмись. Действовали они быстро и слаженно. Настоящие профессионалы, плавать им в вакууме без скафандра. За несколько месяцев успешной «работы» я успел порядком привыкнуть к покою – все проходило без сучка и задоринки, и потому сильно занервничал. Даже двинул одному полицейскому в харю, так что он рухнул, как подкошенный. Потом Гнусную морду, меня и прочую братию – шесть человек, рептилия и шарообразный немониец – повязали, немного поколотили и защелкнули на запястьях наручники. Над немонийцем федералы застыли, пребывая в легком недоумении, потом погнали бедолагу по стыковочному модулю пинками тяжелых армейских сапог. Он только повизгивал жалобно, не решаясь протестовать – исключительно трусливая раса эти шары.
Меня и остальных потащили следом – на громадный корабль федеральной службы. Эта махина оснащена была, ко всему прочему, фотонными ускорителями. Так что догнать наш катерок для них не составило труда.
И почему, задался я риторическим вопросом, Управление межгалактической полиции швыряет деньги на ветер, оснащая свои суда лучшим и самым современным оборудованием, в то время как обыкновенный контрабандист вынужден круглый год валандаться по космосу в старом залатанном скафандре? А система генерации воздуха на судне у нас была такая старая, что порой не хватало кислорода и хотелось задушить кого-нибудь из контрабандистов, чтобы они меньше дышали…
На корабле федералов нас распихали по камерам, где уже сидели прочие задержанные – для властей рейд вышел очень успешным. Мне досталась одна на двоих камера с желтоглазым лемурийцем. Поэтому я все больше молчал. С этими ребятами надо держать ухо востро – никогда не знаешь, что их выведет из себя. Может, неправильное выражение твоего лица. Или что у тебя все зубы во рту есть.
Времени у федералов было много. И пока мы летели до пересыльной станции, они успели вдоволь нас попрессовать. С самого первого дня начались муторные и жестокие допросы, кто есть кто – то есть кто у нас главный, а кто попроще. Ребята в команде подобрались что надо, настоящее отребье, поэтому сразу сдали нас с потрохами, надеясь на то, что им скостят срок. Гнусная Морда излишним благородством тоже никогда не отличался, и сообщил федералам, будто это я заставил его заняться контрабандой, угрожая расправой. Сам же он – честный гражданин, верит, что каждый должен отвечать за свои проступки, надеется на гуманное правосудие, и никогда, «вы слышите, никогда!», он не пошел бы на такие тяжкие и безнравственные преступления по своей воле. Ему бы просто совесть не позволила.
Все бы ничего, только несколько серьезных сроков, которые Гнусная морда успел к тому времени отмотать за контрабанду, показались властям убедительнее слов. Поэтому именно я пошел как соучастник.
Мы прибыли в созвездие Альдебарана, на пересыльную станцию. Здесь меня зачем-то тщательно обследовал врач. Затем я был определен в одноместную камеру, где мне ничего не оставалось, как дожидаться своей участи. По правде говоря, я и так знал, что она будет незавидной, но чтобы настолько…
Федералы на время оставили меня в покое. Кроме того, как дожидаться корабля сопровождения на суд, делать было решительно нечего. Через пару месяцев я уже стал подумывать о том, чтобы удавиться на шнурках, просто от скуки, когда меня, наконец, пригласил к себе гражданин-начальник. Был он суров и строг, одет в серый костюм-тройку и галстук в белую и синюю полоску – цвета арестантской робы. Точно такие носили зеки по всей Галактике. Должно быть, его забавляло это неслучайное совпадение. Помимо этого «развеселого» господина в кабинете присутствовал важный чин в военной форме – нашивки в виде куриных крылышек и погоны со звездами позволили мне опознать в нем генерала.
Ничего себе шишка, подумал я, интересно, что он тут делает? Но виду, что заинтригован, не подал. Не так я воспитан семьей и школой, чтобы меня могло выбить из колеи появление какого-то там генерал-майора. Я уселся на предложенный стул и положил ногу на ногу.
Он потыкал стилусом в информационный планшет, скривился и вперил в меня зенки. Так смотрят, разве что, голодные арестанты, когда видят перед собой миску с баландой, которую ест кто-нибудь другой, и следователи на допросах. У последних взгляд тренированный. Очень недобрый взгляд. Словно тот, кому он принадлежит, собирается тебя скушать.
– Лео Иванович Глуц, – проговорил следователь-колорист с нескрываемым отвращением.
– Лео Иванович, – подтвердил я, расплылся в улыбке. – Приятно, когда по имени отчеству.
– Прожженный мерзавец, – следователь многозначительно посмотрел на военного.
Тот кивнул. Будто констатировал факт – да, мерзавец, неплохо, очень неплохо. Эта парочка клоунов интриговала меня все больше. Я ума не мог приложить, что им от меня нужно, но они явно что-то затевали. И, скорее всего, что-нибудь нехорошее. Не собираются же они всерьез предложить мне, матерому уголовнику, записаться в ряды доблестных вооруженных сил? По мне, так это уже явный перебор.
– Эй, – сказал я. – А в чем, соб-сно, проблема?
– Проблемы у тебя, парень! – рявкнул следователь. – Ты не хочешь колоться!
– Предпочитаю портить здоровье алкоголем.
– Нам все известно. Вы везли контрабанду не в первый раз.
– Конечно, в первый, – заверил я. – Черт меня дернул связаться с паршивой контрабандой. В обычное время я занимаюсь благотворительностью.
– И как же она выглядит? Поставляешь наркотики в дошкольные учреждения?
– Зачем?! – С деланной искренностью возмутился я. – Покупаю игрушки для детишек из сиротских приютов. Помогаю стареньким бабушкам совершать покупки в сетевых супермаркетах. Жертвую последние кровно нажитые в фонд зеков, умирающих от произвола тюремных властей. Да мало ли что…
Следователь покраснел от злости. Ничего, к ненависти со стороны правоохранительных органов я давно привык. Что поделаешь. Таков порядок вещей. Моя задача – сделать свое существование как можно более комфортным. Их – ловить таких, как я, и отправлять на длительный отдых. Не на курорт, само собой. Я бы назвал это место антикурортом – здесь здоровье не поправляют, а тратят.
– Послушайте, Глуц, – вмешался генерал. Голос у него оказался глубоким и проникновенным. Такой же был у моего школьного учителя, пока бедолага не выпал из окна. Помнится, та проклятая контрольная по физике окончательно меня измотала. Мне грозило исключение из школы. И виной всем моим злоключениям был он – проклятый старый крючкотворец. Хотел бы я посмотреть на человека, у которого в моей ситуации хватило терпения не выбросить учителя из окна. К несчастью, старичок выжил. У него оказалось отменное здоровье и крепкие кости.
С тех пор моя жизнь покатилась под горку. За старичка-учителя чуть было не упекли в колонию для несовершеннолетних преступников. Самое обидное, что физикой в отличие от других предметов я действительно увлекался. Потом я завалил экзамены в летное училище, связался с дурной компанией и пристрастился к курению пьянящих колосков. Потом стал космическим пиратом и получил первый срок. Освободился уже закоренелым бандитом. А затем выкрашенная в черный цвет шхуна с Веселым Роджером на обшивке – пиратский корабль, где я сделался не просто Лео Глуцем, а капитаном Лео Глуцем. Поистине веселое было времечко. Мы брали на абордаж грузовые суда от Солнечной системы до самых границ цивилизованного космоса. Не было дня, чтобы мы не отмечали богатую добычу. Правда, порой случались досадные промахи. Как с тем грузовиком, что перевозил конечности андроидов. Но и их удалось загнать по дешевке на Вернере-12. Там у меня имелся один ушлый длинноносый торговец, готовый купить кучу бородавчанской слизи, если только ее можно будет впоследствии выгодно толкнуть.
– Вы слушаете, Глуц?! – рявкнул следователь, возвращая меня из воспоминаний бурной молодости к унылой реальности пересыльной станции.
– Само собой, – пробормотал я.
– У вас есть шанс, Лео. Вы еще можете стать честным гражданином. Для этого нужно совсем немного.
Я поднял на него исполненный удивления взгляд. Я?! Честным гражданином?! Похоже, он плохо ознакомился с моей биографией.
– Вы и другие преступники отправитесь с ответственной миссией за границы Цивилизованного космоса, – продолжал генерал. – Вы ведь частенько бывали там, не так ли?
– Я прожил там несколько лет, – ответил я. – Там у меня много друзей… и женщин.
– Вам будет не до женщин, Глуц! – следователь выглядел рассерженным. – Вы, похоже, плохо слушаете? Вам предстоит важная и опасная миссия. От которой зависит очень многое. Вам следует принять решение…
– Я согласен.
– Погодите соглашаться, выслушайте сначала условия, – вмешался генерал-майор.
– Все лучше, чем рубить породу. Хочу свободы.
– Но вы же не знаете, что вам предстоит…
– Да что вы с ним цацкаетесь! – вмешался следователь. – Это же мразь, человеческий мусор. Вы плохо себе представляете эту публику. Им лишь бы нож кому-нибудь сунуть.
– Обижаешь, начальник, – сказал я. – Я, между прочим, Бетховена слушаю…
– Действительно? – удивился генерал.
Я подтвердил свои слова энергичным кивком:
– Под него так славно в носу ковыряется.
Следователь скривился:
– Все бы тебе паясничать, Глуц. – Он обернулся он к генералу. – С этой публикой надо говорить по-другому. Такие, как этот, понимают только язык силы.
– Я бы так не сказал, – возразил я. – Кнуту предпочитаю пряник, да. А еще лучше – пару пива. Вот тогда бы мы смогли поговорить по-хорошему.
Следователь вскочил со стула и прыгающей походкой направился ко мне.
– Я тебя научу почтению!
Я был наготове. Наблюдал за ним с деланным безразличием. А в тот момент, когда «учитель хороших манер» намеревался своротить мне челюсть набок, я вскочил, ловко ушел вправо и провел отличный свинг, так что весельчак в полосатом галстуке протанцевал несколько забавных па, размахивая руками, как человек, готовый упасть за борт, и врезался в стенной шкаф. Со шкафа немедленно сверзилась массивная ваза и с приятным звуком «дзень» стукнула следователя по темечку, после чего он растянулся на полу, полностью утратив сознание. Как ни в чем не бывало, я снова устроился на стуле, положил ногу на ногу и приготовился слушать.
– Так о чем мы говорили, генерал?
– Именно такой человек нам и нужен! – К моему удивлению военный расплылся в улыбке. – Не берите в голову, Лео, мы замнем этот инцидент. – Он поглядел на неподвижного следователя и потер ладони.
Надо же, запомнил мое имя, подумал я, и возразил:
– Отчего же. Не надо заминать этот инцидент. Он придаст мне уважения в уголовных кругах. А уважение заключенному никогда не повредит. Буду в авторитете.
– Если мы договоримся, в уголовную среду вам возвращаться не придется, – заверил меня генерал.
Это заявление меня насторожило.
– Чего это? – поинтересовался я угрюмо. – Расстреляете, что ли, без суда и следствия? Не имеете права.
– Совсем наоборот, освободим. – Исполненный энтузиазма генерал присел на край стола. – Давайте я вкратце обрисую перспективу, Лео. Вы не против, если я буду вас так называть?
– Не против.
– Дело вот в чем. Мы собираем отряд…
– Отряды и в колонии имеются, – перебил я. – Первый, второй, третий… на каторжные работы.
– Не совсем точно выразился, простите. Мы собираем боевую группу. В задачу этой группы будет входить разведка. Мы должны получить сведения о новой цивилизации, чье присутствие не так давно открыто на самой границе нашей галактики Млечный путь. Нас интересует все. Что это за цивилизация. Станут ли они партнерами человечеству, как раса таргарийцев, рангунов, лемурийцев и многих других, или же они настроены враждебно. Как известно, многие межгалактические расы весьма болезненно воспринимают доминирование людей в Галактике. У рангунов, к примеру, и по сию пору имеются экстремистски настроенные организации, делающие все возможное, чтобы нарушить мир между нашими великими народами.
– Это не новость! – подтвердил я. – Обезьяны всегда считали себя высшей расой.
Генерал поморщился.
– Давайте не будем допускать шовинистические высказывания.
– Давайте, – согласился я. – Я прослежу за тем, чтобы вы их не допускали.
– Я хочу подчеркнуть. В вашу миссию не входит контакт. Для этого у нас есть специальный дипломатический корпус. Вам нужно только осуществить разведку. Узнать, кто они. Как они выглядят. О чем думают. В смысле, какие у них планы… Если миссия окажется удачной, все вы будете прощены.
– Кто это все? – поинтересовался я.
– Все, кто будет включен в боевую группу. Мы намеренно посылаем…
– Отбросы общества, которых все равно не жалко, – предположил я.
– Вы не правы! – горячо возразил генерал. – Да, все разведчики – рецидивисты. Но при этом среди них нет ни одного насильника и убийцы.
– У меня несколько покушений на убийство, пересмотрите личное дело, – посоветовал я. – А что не получилось никого грохнуть, не моя вина. Так сложились обстоятельства. При случае попробую повторить.
– Да-да, вы абсолютно правы. Убийства мы не принимали в расчет. Нам нужны отчаянные и крепкие ребята. Но насильников среди вас нет. Это я могу гарантировать.
– Это успокаивает. Все-таки, с этими парнями мне лететь очень далеко.
– Не беспокойтесь, Лео, вы регулярно будете выходить на связь с центром.
– Я и не беспокоюсь. Не в моих привычках…
Следователь зашевелился, издал слабый стон, пощупал ушибленную челюсть.
– Может, дать ему еще разок по репе, чтобы не мешал нашей беседе? – предложил я.
– Не надо, – генерал поспешил бедняге на помощь, усадил его в кресло, побрызгал в лицо водой из графина.
Я видел множество грубиянов, контуженных моим пудовым кулаком. Следователю потребуется не меньше получаса, чтобы окончательно придти в себя. Сотрясение мозга, вне всяких сомнений. Челюсть будет месяц, как набитая горячим свинцом. Потом ему полегчает. Если нет перелома. Удар мне ставил сам Сева Зверь, а он в таких делах профи. Однажды пробил кулаком пластиковую переборку на пересылочной станции. За что был лишен обеда и ужина и определен на сутки в карцер. Карцер на пересылке не то, что в колонии, – весьма просторный. В колонии провинившегося арестанта ожидает каменный мешок два на два метра, где уже через сутки взвоешь от тоски и уныния.
– А что еще мне грозит помимо освобождения? – поинтересовался я угрюмо. От правительства особых поблажек ожидать не приходилось. С преступниками власти не церемонились. Я даже не был уверен, что в их планы входило оставить меня в живых. Возможно, они сочтут, что участие в ответственной миссии – и так замечательная награда для уголовника, желающего очистить совесть. Маленькая поправка. Совесть я очищать не собирался. Меня вполне устраивал ее нечистый оттенок.
– Новые документы и небольшая сумма на счету в Центробанке.
– Путевка в жизнь, – я кивнул. Подобный расклад меня вполне удовлетворял. Почему бы и нет. Я давно помышлял о том, чтобы справить себе паспорт на новое имя и свалить куда подальше. От осуществления этого плана меня удерживало только одно обстоятельство – отсутствие крупной капусты. Не то, чтобы я хотел завязать, просто осознавал, что на новом месте меня ожидают более радужные перспективы. Там можно обзавестись собственным звездолетом, командой головорезов, и бомбить торговые суда. – Насколько небольшая сумма? – поинтересовался я.
– Около тысячи рублей.
– Негусто. – За один рейс мы порой брали товара и наличных тысяч на пятьдесят.
– Зато вы получите их наверняка. Наше ведомство не обманывает.
Сомнительное утверждение, но мне хотелось ему верить. В конце концов, свобода в любом случае лучше, чем каторжные работы.
– Глуц, червяк навозный, – пробормотал следователь. Парень оказался крепче, чем я думал. Я никак не ожидал, что он сможет членораздельно изъясняться уже так скоро. – Я тебя с дерьмом смешаю…
– Не надо, – генерал положил контуженному руку на плечо, – мы обо всем договорились с Лео Ивановичем.
Следователь перевел мутноватый взгляд на военного. Глазки у него были, как у запойного пьяницы. Непонятно, понял ли он, что ему говорил генерал.
– Он нам нужен, – мой благодетель усилил давление.
– Я его в порошок сотру…
– Если с ним что-нибудь случится, будете отвечать лично, перед министерством обороны. Вы меня поняли?
Следователь на некоторое время впал в ступор, потом неохотно кивнул. Вернуть в голову в исходное положение оказалось не так-то просто, но он справился. Правда, не с первой попытки…
Меня сопроводили в камеру, где я растянулся на шконке, положил тяжелые ладони под голову и задумался о превратностях судьбы. Еще час назад ее дальнейший ход был вполне очевиден – тюрьма, железная кирка и компания самых отвратительных отбросов общества. Сейчас же я в одночасье обрел подобие свободы, сделался разведчиком, работаю на правительство и должен отправиться к самому краю галактики. Правильно говорят заключенные: «Бог не фраер, он все видит». Новая инопланетная раса появилась как нельзя кстати. Вопрос только в том, откуда она взялась. Я тоже смотрел время от времени стереовидение, и был в курсе некоторых научных изысканий. Млечный путь был обернут оболочкой разреженной плазмы, как сухой паек астронавта вакуумной упаковкой. Если мы, просвещенные сапиенсы, до сих пор не смогли выбраться за границы галактики, то как к нам прорвались эти самые пришельцы? Значит, у них были особые технологии, недоступные пока людям? Тогда понятно, почему правительство так заинтересовано в том, чтобы установить с ними контакт? Нас посылают в качестве подопытных крыс. Неясно, как отнесутся к обитателям Млечного пути пришельцы. Может, у них исключительно враждебные намерения…
С щелчком включился голографический проектор. Два раза в сутки арестантов развлекали криминальной хроникой. Очередное изощренное издевательство властей. Мы вынуждены были наблюдать, как федералы осуществляют захваты кораблей контрабандистов, накрывают притоны и воровские малины, предотвращают налеты на банки и супермаркеты, избивают нашего брата дубинками и тыкают парализаторами под ребра. Голографическую программу я всегда смотрел с нескрываемым отвращением. Но присутствовал и определенный интерес. Я внимательно наблюдал за действиями полиции, используя криминальную хронику в познавательных целях. Вот несколько сотрудников правоохранительных органов выслеживают банду фальшивомонетчиков, идут по следу, расспрашивая продавцов, могут ли они описать человека, сунувшего им фальшивую купюру. Вот круг поиска сужается. И вот уже они поднимаются по лестнице – один остается у подъезда, двое дежурят возле окон. Следует стремительный захват, щелкают парализаторы, кричат, выгибаясь дугой, фальшивомонетчики. Делаем выводы…
Самым забавным эпизодом оказался арест борделя. Федералы волокли под руки полуголых девиц. У одной из одежды были только колготки. Другая и вовсе – натянула на голое тело портупею. Так их и препроводили до катера. С тех пор я ежедневно ожидал, что в криминальной хронике продемонстрируют что-нибудь эдакое, но как назло ни одного публичного дома больше не показали. Зато несколько дней подряд транслировать мой арест. Я выглядел крайне подавленным и даже не пытался сопротивляться. А Гнусная Морда плевал в федералов ядовитой слюной и угрожал им расправой. Сюжет повлиял на меня негативно, и я снова стал подумывать о том, чтобы удавиться на шнурках. Даже приладил их к решетке на иллюминаторе. Тут же появилась охрана, и шнурки отобрали.
Я всегда говорил: жизнь идет слишком стремительно, не успеешь оглянуться – тебя уже обули.
На следующий день криминальную хронику прервал следователь в полосатом галстуке. Он заявился в мою камеру в сопровождении охранника с парализатором. С недавних пор он боялся оставаться со мной наедине. Щека увеличилась в размерах вдвое, поэтому говорил следователь весьма невнятно. По большей части мычал, угрожающе выпятив челюсть. Выслушав его со всем вниманием, на какое только был способен, я сказал:
– Что? Ничего не понимаю. Говорите яснее!
Следователь пообещал, что жизнь моя будет короткой и страшной, после чего удалился. Охранник напоследок погрозил мне парализатором. А я посоветовал ему и дальше использовать эту штуку не по назначению. У него, дескать, лицо настоящего извращенца, так что сразу понятно, что он с ней делает…
Странное дело, где бы я ни оказался, я везде начинаю вызывать всеобщее неприятие, и даже ненависть. Хотя не предпринимаю для этого решительно никаких шагов. Отчего-то окружающие меня не любят. Иначе с чего бы они прозвали меня Гнусом или того хуже – Лео Полмозга.
Я знавал парня, у которого действительно было полмозга – вторую половину он утратил в пьяной драке на Баранбау. Интеллектом парень не блистал, к тому же не помнил события предыдущего дня. Основную часть времени он проводил за карточной игрой, потому что до трагического случая был лучшим шулером в Южном секторе Галактики. Те, с кем он играл, настоящие подонки, пользовались его физическим состоянием. Садясь за игорный стол, каждый из них говорил:
– Только чур, если проиграю, долги отдавать завтра.
И лишившийся половины мозга катала охотно соглашался. А на следующий день все повторялось по новой. В конце концов, он так проигрался, что забросил карты и устроился уборщиком в пивнушку Тедди Жабы. Жалкое зрелище. Бывший шулер вместе с толпой роботов-уборщиков снует по заведению, стараясь навести чистоту. Жаба держал его только из жалости. Хотя, по правде говоря, живой уборщик обходился ему намного дешевле механических. Роботы жрали дорогущий керосин, а парень с половиной мозга функционировал на чистом виски пополам с «Жигулевским». Надо ли говорить, что долго он не протянул. Сначала угодил в больницу с белой горячкой. А оттуда его направили в федеральный госпиталь, чтобы испытывать на нем новые лекарственные препараты. Что стало с беднягой дальше, история умалчивает.
Я решил посоветоваться насчет этого дельца с другими пересыльными. Тюремный телеграф работает исправно. Что в колонии, что на станции-распределителе. Достаточно знать специальный код, каким пользуются заключенные, и можно перестукиваться с другими осужденными. Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией – так гласит основное правило выживания в уголовной среде.
Я уселся поближе к унитазу, вооружился ложкой и несколько раз ударил по трубе, призывая пересыльных к разговору. Вскоре пришел ответ. За ним другой. И дело пошло.
Чем-то тюремный телеграф схож с обыкновенным сетевым чатом. Только в чате собеседникам требуются глаза, а здесь задействованы уши. Да и темы разговоров в чате редко бывают столь злободневны. Мы по обыкновению обсуждаем только вопросы жизни и смерти.
Вскоре я уже знал, что на пересыльной станции помимо меня находится еще два потенциальных разведчика. Оба они получили аналогичное предложение от властей. Один – уголовник по кличке Красавчик. Рецидивист со стажем, любитель пожилых богатых дев. После того, как он обчистил очередную старушку, парня замели в шестой раз. Репутация в уголовных кругах у Красавчика была самая что ни на есть основательная. На его счету числилось несколько побегов. Все связаны с профессиональной ориентацией: его жертвами стали личный секретарь начальника колонии, повар-гомосексуалист и пилотесса грузового корабля, на котором доставляли продукты. Бывают такие типы в уголовной среде – на них женщины и им подобные слетаются, как мотыльки на пламя. Признаться, меня всегда это удивляло. Сам я столь восхитительным даром, увы, не владею. Среди моих талантов значится только убойный удар с правой и умение ловко грабить торговые суда. Вот и с контрабандой дело поначалу заладилось, но потом, во время судебных разбирательств, я пришел к выводу, что это не моя стезя. Будь моя воля, я бы немедленно снова стал капитаном Лео Глуцем и отправился брать на абордаж крупнотоннажные транспортники.
Второй будущий разведчик носил погоняло Отец. Был он существом глубоко религиозным, исполненным уверенности в собственной миссии. По расовой принадлежности Отец – бородавочник. Эта раса с самого первого контакта вызывала всеобщее отторжение. Выглядели бородавочники поистине отвратительно. Внешне представители этой расы напоминали мешок с отбросами, покрытый с головы до ног мутноватой слизью. Под носом слизь приобретала зеленоватый оттенок, беспрестанно стекая на верхнюю губу, а с губы падая вниз. Гусиные лапищи оставляли следы, поэтому в цивилизованных местах бородавочникам запрещено появляться без специальных бахил, не пропускающих влагу. Вонь от представителей этой расы исходит невообразимая. Поначалу Высокий совет голосовал за то, чтобы признать бородавочников полуразумными, но их достижения в высшей математике и квантовой механике были столь впечатляющи, что лишь у одного члена совета хватило мужества признать их интеллектуально несостоятельными.
Новость, что Отец полетит с нами на одном корабле, стала для меня полной неожиданностью и пошатнула мою уверенность, что я поступил правильно, приняв предложение генерал-майора. Ко всему прочему, этот бородавочник был не простым представителем своей уродливой расы, а священнослужителем. Он имел обыкновение наставлять всех на путь истинный, считая себя подлинным миссионером бородавчанской церкви. Если же кто-либо не желал обращаться в его веру, Отец приходил в жуткую ярость, плевался слизью и пытался поколотить несчастного. Вы когда-нибудь пробовали устроить кулачный поединок с бородавочником? Врагу не пожелаешь. Помимо того, что вы будете с ног до головы покрыты склизким секретом, он непременно плюнет вам в глаз едкой слюной, а плюются бородавочники исключительно метко. После чего ваше зрение на некоторое время станет искажать действительность, а мозг утратит способность здраво рассуждать, потому что в слюне бородавочников содержится токсин, вызывающий галлюцинации. Радости от этого токсина вы не испытаете, а будете чувствовать один только непрекращающийся ужас, длящийся не меньше полутора недель. Обычно жертвы бородавочников видят всех родственников до седьмого колена, которые уговаривают их последовать за ними в могилу. За такие вот «невинные» плевки миссионера-бородавочника по кличке Отец и упекли в первый раз. Сейчас же ему предстояла уже четвертая отсидка. Что он натворил в настоящий момент, даже узнавать не хотелось. Скорее всего, оплевал целую толпу несчастных, не желающих обращаться в бородавчанскую веру.
Покамест мои товарищи по боевой группе внушали одни только опасения. Если Красавчика я еще мог потерпеть, хотя меня всегда раздражали лощеные типчики, то присутствие на борту Отца станет невыносимым испытанием. Поэтому я решил поговорить с генерал-майором, в надежде убедить его не брать на борт бородавочника.
Моим намерениям не суждено было осуществиться. Через охрану мне сообщили, что военный чин уже отбыл со станции – вербовка разведчиков здесь завершена.
Интересно, думал я, чем руководствовались власти, отбирая нас для ответственной миссии. Ну, хорошо, со мной все понятно. У меня отличный удар с правой. Об этом все знают. Да и физическое здоровье отменное. Интеллектом, опять же, я не обделен. Но Красавчик. Знаю я таких типов. Эти тощие, прилизанные субъекты только и умеет, что волочиться за юбками и разводить старушек на деньги. А бородавочник и вовсе – натуральный фанатик, неспособный здраво рассуждать, мыслящий только о насаждении религии по всей Галактике. Или они полагают, что он сумеет обратить инопланетян в свою бородавчанскую веру, и это поможет дипломатическому корпусу в налаживании контакта?!
