Андрей Деткин
Железный город
Глава 9. В цеху
– Субарчик вплотную подобрался к твоему рекорду, – говорила Нитра, жуя бутерброд, и поглядывая по сторонам, – вчера на тренировке неслабо катнул по четвертой. Гризлик с Шайбоном подтвердить могут. Слышишь, что говорю?
– Угу, – буркнул Слава с забытым в руке бутербродом. Учебник физики лежал у него на коленях. Время обеденного перерыва токарь решил использовать с пользой. Да что обеденный перерыв, всю ночь просидел над книгой, не в силах оторваться. Столько всего узнал. Формулы, определения, параграфы впечатывались в память с поразительной легкостью. Все было понятно.
В цеху стояла невыносимая жара. Токари с термосками ушли за восточную стену, где в тени здания для них стояли столы с навесами. Огромные продувочные вентиляторы едва ворочались сквозняком. Панорамные окна по всей длине западной стены, пропускали много света, компенсируя острый дефицит электричества, но и проводили большое количество тепла. Обнаженные руки, плечи, грудь блестели от пота, спонс на лбу взмок, но Слава едва ли замечал духоту.
– Говорят, он тренируется, как сумасшедший, – девушка замолчала, сделала глоток из фляги. Белая футболка в подмышечных проймах и над грудью темнела потом, – все свободное время пропадает на трассах. Упертый тип. Шухер, – лицо Нитры стало заговорщицким, она зашептала, – Фрезерман с каким-то типом идет. На тебя тычет.
– А? – Слава встрепенулся. Быстро взглянул на гостей, затем поспешно спрятал учебник в целлофановый пакет и сунул в узкую щель под станиной.
– Надо думать, по твою душу, – говорила Нитра.
Слава узнал металлурга рядом с мастером. Шпиль тоже заметил своего тренера, удивленно округлил глаза.
– Вот, знакомьтесь, Слава. Один из лучших, он сможет выточить вашу деталь.
Фрезерман остановился возле молодых людей.
– Уже знакомы, – Шпиль протянул руку. Слава пожал ее.
– Здрасте, – Нитра оценивающе покосилась на заказчика.
– И вам салют, – механик лучезарно улыбнулся.
Мастер посмотрел на Славу поверх очков: «Микман выдал «срочнй наряд», займись им», – Фрезерман кивнул на Шпиля, развернулся и пошел по своим делам.
– Хорошо, – сказал Слава безразлично, – им, так им.
– Не прошло и года, – Шпиль вытянул из заднего кармана брюк сложенный вчетверо лист. – Ты еще оказывается и в токарном деле лучший. Повезло мне с тобой.
– Не лучший, – поспешил разубедить его Слава.
– Но далеко не худший, – подала голос Нитра.
– Надеюсь, – Шпиль подмигнул девушке.
– Давай, – Слава обтер пальцы о комбинезон, взял листок.
– Все дело в миниатюрности и точности, – пояснял Шпиль, – ошибиться нельзя ни на сколько.
Слава развернул лист и молча, рассматривал чертеж. Нитра подошла ближе и тоже изучала задание.
– Как выносите эту адскую жару, милая девушка? – придав голосу фривольный тон, а лицу игривое выражение любопытствовал Шпиль.
– А-а-й, – отмахнулась Нитра, продолжая с профессиональным интересом оценивать сложность детали.
– То есть, не признаетесь? – Не дождавшись ответа, Шпиль поджал губы и со скучающим видом принялся осматривать цех. Большинство станков работали от сжатого воздуха, о чем свидетельствовали пневмоцентрали с ответвлениями к потребителям. Где-то в дальнем конце цеха громыхнула железяка. Звонкое эхо прокатилось по бетонным стенам, перекрытиям, растеклось между тяжелыми карусельными, винторезными, шлифовальными, револьверными, многорезцовыми, отрезными станками, ударилось в торцевую стену, стихло.
– Смогу, – Слава оторвался от чертежа и посмотрел на Шпиля.
– Отлично. Когда забрать?
– Приди через час.
– Можно я где-нибудь здесь посижу?
– Посторонним категорически запрещается…
Громкая сирена заглушила голос Нитры. Из раздевалок, с улицы потянулись токари. Смысл недосказанного был понятен, но Шпиль ждал, что скажет Слава.
– Извини, правила, – сказал Слава, когда смолкло завывание, и усмехнулся.
– Понимаю, понимаю. – Шпиль усмехнулся в ответ. – Тогда через час. – Он хлопнул токаря по плечу и направился к выходу.
Через час его ждала «деталька» в великолепном исполнении. После замеров микрометром, Шпиль не скрывал восхищения: «Да ты скромняга. Не знаю, кто бы мог сделать лучше. Все четко, без сучка, без задоринки. Ты меня не перестаешь удивлять. А-а… – Шпиль покосился на девушку, – можно нам как-нибудь пообщаться без болельщиков?».
Нитра фыркнула и удалилась к своему станку.
– Послушай, дружище, – Шпиль понизил голос, – если вдруг, необязательно, что это случится, но если все же, ты сможешь выточить, ну так чтобы знали только мы вдвоем? – он замолчал и пристально посмотрел на токаря. Уяснив, что от него хотят, Слава покачал головой: «Извини Шпиль, я не могу мимо кассы. У нас не халтурят».
– Понятное дело, не халтурят, но благодарность больно привлекательная. К примеру, за такую штуковину, – он подбросил в руке недавно выточенную и еще теплую деталь, – я готов заплатить не двадцать гвоздей, как по прейскуранту, а, скажем, двадцать пять?
Слава устало вздохнул: «Пойми, Шпиль, мы все здесь одна семья…».
– Понял, понял, – скороговоркой перебил его Шпиль, поднял руки, – можешь дальше не объяснять. Нет, так нет. В чем проблема? – он натужно улыбнулся. – Спасибо и за это, – поднес к глазам деталь, – работа отличная. Приходи завтра пораньше. – Повернулся к Нитре:
– Пока, блестяшка.
Занятая работой девушка не обратила внимания.
– Что за винт?
Спустя минуту, обтирая руки ветошью, Нитра подошла к Славе, который устанавливал недоточенную болванку.
– Так, знакомый один. Тоже на темпе гоняет.
– Осторожнее с ним. Глазки у него хитрые и, что-то в них такое, – Нитра сощурилась и покачала головой, – отчего хочется держать его подальше. А если бы я была твоя девушка? Он об этом не подумал? Никакого уважения. За такое можно и по соплям получить.
Шпиль перестал крутить рукоятку и посмотрел на Нитру.
– Ну, то есть, – смутилась она, не в силах дать вразумительного пояснения, – такие как он, через людей переступают. Знаешь, так переступил, а потом, – она пнула невидимого кого-то. Слава поджал губы, прищурился, словно смекнул и многозначительно закивал.
Нитра бросила в него ветошь и с обиженным лицом направилась к своему станку. Сзади раздался смех: «Ты читаешь в наших сердцах, – вещал Слава голосом агитатора. – А у меня видела, какие глазки?».
– Пошел ты, – сквозь зубы процедила девушка и вдавила красную кнопку. Засвистели лопатки, загудели подшипники.
Глава 10. Золотые руки
– На, держи. Показывай только Дизу, – Шпиль сунул Славе проходной жетон.
– Как смог? – Слава вертел в руках металлическую штамповку серебристого цвета с эмблемой клана механиков и выбитым номером 418.
– Я сказал, что ты классный токарь и будешь мне помогать в разработке мышечного усилителя, – говорил Шпиль, направляясь к синим воротам.
– А как же тренировка?
– Потом. Иди за мной, покажу кое-что.
У калитки Слава спросил: «Чем же я помогу? Ты любую деталь можешь заказать у Никмана».
– Да понял я, что ты не халтуришь. Мне твои советы понадобятся.
Шпиль пнул ботинком по железной створе. Через секунду в открывшемся окошке появилась знакомая физиономия, только теперь в паре со здоровым глазом на них смотрело имплантированное оптическое устройство. Слава заметил в широкой линзе сужение диафрагмы. Дизель пристально смотрел на парней и не предпринимал никаких действий.
– Диз, – Шпиль тяжело выдохнул, – может, откроешь?
– А он?
Послышался грубый голос с той стороны ворот.
– У него пропуск. Слава, покажи.
Токарь предъявил жетон. Дизель некоторое время изучал штамповку.
– Позавчера вживили, еще не приспособился, – шепнул Шпиль. Слава беззастенчиво рассматривал приобретение охранника. Ему и раньше приходилось видеть имплав. Один из них работал на переработке. Вместо правого предплечья у него была бконтайгерарка. А безногие инвалиды по большей части жертвы проволочников с механическими протезами и вовсе были не редкость. Поговаривали, некоторые металлурги намеренно меняли голени на железные ходули, чтобы вовсе исключить попадание паразита в организм. При замещение трех органов и более импл переходил в разряд киборгом. Операции обходились весьма недешево. Киборгов могли себе позволить только кланы и, как правило, их улучшали с определенной целью.
Заскрежетал засов, открылась калитка. Парни молча прошли мимо «цербера», направились к Баггеру.
– Сейчас в мою лабораторию, – пояснил Шпиль, вдавливая кнопку с цифрой «2» на панели лифта.
– Послушай, как вы делаете такие вещи? Я имею в виду Диза. Не каждый металлург умеет читать и тем более паять схемы, лампы не в каждом жилище, а вы штуковины вжывляете.
– Правильно, на «базовый пакет» каждый имеет право, а уже дальнейшее развитие зависит от потребностей, ну и возможностей, разумеется. Наш клан имеет кое-какие преференции. – Шпиль многозначительно посмотрел на Славу и продолжил. – С контрабандой кое-что просачивается… Поаккуратнее там с учебником, почикают – мало не покажется.
– Я знаю, – шепнул Слава и вспомнил, как вчера неосмотрительно читал в цеху. Хотя и попросил Нитру покараулить, все же рисковал. Мало того что клопы отберут книгу, его пропустят через колпак. После экзекуции он выйдет с «базовым пакетом», позабыв все, чему научился за свою недолгую жизнь. Тогда прощай чемпионство, прощай седьмой разряд токаря – фрезеровщика, друзья прощай, знакомые. Без провожатого дорогу до клозета не найдет. Все придется начинать сначала.
Они вышли из лифта, по сумрачному коридору, опутанному проводами и трубками, прошли в помещение немногим больше «скорбной обители». Шпиль щелкнул выключателем. Из темных углов шагнули приборы, станки, установки, стенды. Все пространство по периметру, кроме оконного и дверного проема, было максимально использовано под оборудование.
Слава не успел удивиться в полной мере, как сзади щелкнул замок, и распахнулась дверь.
– Шпиль, мне нужны результаты.
В дверном проеме стоял мужчина лет сорока пяти среднего роста, подтянутый, осанистый, коротко стриженный, с волевым лицом. Яркий электрический свет под потолком позволил Славе увидеть его серые с угольными зрачками глаза. С насмешливым прищуром, они казались колючими и холодными, как шипы железного дерева. Он был одет в непривычную одежду для жителей ЖГ. В костюм сине – стального цвета, приталенный, со шлицами. Пиджак сшит исключительно по фигуре и смотрелся элегантно. Немного зауженые брюки стройнили и придавали щеголеватое изящество. Подобное одеяние Слава видел только однажды на празднике республики Раййя. Когда управитель Города на пьедестале, склепанном на платформе гусеничного тягача, толкал пламенную речь о единстве нации. Серафим в белом двубортном костюме, в белом цилиндре, с белоснежным спонсом на груди, в белых туфлях походил на волшебника.
Еще до того, как Шпиль представил незнакомца, Слава понял, что этот механик здесь главный, и никто иной, как сам Брабус.
Мельком взглянув на Славу, Брабус зашел в помещение: «Ты тратишь ресурсы и время…». Брабус снова посмотрел на Славу, словно что-то пытался вспомнить, только на этот раз пристально.
– Я тебя зная, – сказал он, – ты чемпион по темпингу.
– Да, – ответил Слава.
– Я твой давний болельщик. – В ледяных глазах забрезжили теплые искорки. – Мне нравится, как ты рискуешь и выигрываешь. Восхищен твоей отчаянностью. Ради чего – это другой вопрос. Призовой фонд мизерный, если конечно не подыгрываешь на тотализаторе. Но что-то мне подсказывает, ты не участвуешь в сговорах и поэтому удача на твоей стороне. Похвально заниматься делом и быть в нем лучшим. – Брабус посмотрел на Шпиля. – Он тебя тренирует?
– Да, – ответил Шпиль, в голосе его слышалось напряжение. Брабус многозначительно кивнул, а потом спросил:
– Ты для него просил жетон? – голос механика снова стал сухим и резким.
– Он мне будет помогать в работе над мышечным усилителем, – пояснил Шпиль.
– Чем гонщик может тебе помочь в конструировании? – удивился Брабус.
От стальных интонаций в его голосе, по спине у Славы побежали мурашки.
– Отец, он отличный токарь. Посмотри не его работу.
Шпиль быстро с какой-то детской поспешностью подошел к стеллажу с аппаратурой, взял деталь и передал Брабусу. Тот некоторое время рассматривал изделие, затем взглянул на Славу: «Если металлург талантлив, он талантлив во всем, – губы дрогнули в нервной ухмылке, вернул деталь отпрыску, – дай мне результат».
Глава клана покинул лабораторию. Некоторое время в помещении еще чувствовалось его довлеющее присутствие, и парни не решались нарушить молчание. Наконец, Шпиль тяжело вздохнул, прошел к массивному железному шкафу у стены, нажал несколько кнопок на электронном замке. Послышался щелчок.
– Смотри, – он распахнул дверцу и отошел в сторону. Лампа, скрытая под панель, осветила внутренности просторного сейфа. Слава в деталях мог рассмотреть нечто, напоминающее облегающий эластичный костюм из неизвестного ему черного матового материала с мелким симметричным то ли прошитым, то ли выдавленным рисунком. Костюм крепился на хитроумном стальном каркасе, напоминающим человеческий скелет. С пневматическими усилителями, с тонкими шлангами высокого давления, с гофрами, с шарнирами, с электроприводами, со жгутами проводки он казался чем-то инопланетным, чем-то не могущим возникнуть на мусорном Танге, где копари кувалдами разбивают подшипники, чтобы извлечь шарики для драматургов, где металлурги чтобы вечером осветить жилище встряхивают банки со светляками.
– Крен по борту, – выдавил Слава. Глаза его расширились. – Это ты сам?
– Нет не сам, – спокойно сказал Шпиль, скрестил на груди руки. На его губах гуляла самодовольная ухмылка, – я устанавливаю проводку, пезоэлементы, накопители, стабилизаторы – в общем, всякую электронику и маршевые замки, в разработке которых я намерен привлечь тебя. За вознаграждение, разумеется.
– Да я как бы не против, но чем именно могу помочь?
– Принципиальную схему я придумал, осталось только подобрать соотношение и размер компонентов. Загвоздка в том, что их приходится подгонять научным методом тыка. Эта, – Шпиль поднял деталь, выточенную Славой, – уже восьмая и тоже не подходит. Чтобы снять несколько микрон, мне придется идти к Микману и брать «срочный наряд», потому что наши токари на такое не способны. А теперь представь, подобных замков двенадцать восемь.
Шпиль замолчал и пристально посмотрел на Славу. Тот некоторое время колебался, затем сказал:
– Я так понимаю, токарные станки у вас имеются.
– А то, – Шпиль не смог сдержать улыбки.
– Я выточу тебе нужные детали, но не за кобальты, а за кое-что другое.
– За что же? – Шпиль напрягся.
– За книгу, которую дашь мне почитать.
– Какую? – механик не торговался, он удовлетворял любопытство.
– Учебник по электродинамике, или еще, какой фундаментальной науке, – пожал плечами Слава.
– Что, интересно? – Шпиль снова улыбнулся и подмигнул.
– Ага.
– Считай, договорились. Физику вернешь, подберу другую книженцию. Только это…, я и ты. – Шпиль потер указательный и средний палец друг о друга.
– Еще кое-что, – Слава нахмурил брови, – мне нужно посмотреть, что у вас за станки.
– Идем.
Парни вышли из лаборатории, по лестнице спустились на первый уровень и скоро оказались во дворе. Яркий свет резанул по глазам, накатила жара.
– Строгий у тебя отец, – сказал Слава, поравнявшись со Шпилем.
– Да, – голос механика стал сухим, он поспешил поменять тему разговора, – если станки не подойдут, скажи какие надо.
В отличии от цеха, воздух в мастерской охлаждался не продувными вентиляторами, а мощным кондиционером. «И пыль не поднимает», – отметил Слава. В помещение стоял гул подшипников, свист резаков, тарахтели компрессоры, рокотали бензогенераторы. Токари в синих комбинезонах работали на станках.
Глава 11. В улье
Уставшие, вспотевшие они сидели в «Холодном паровозе» у окошка с висюльками, и блаженствовали под прохладным дыханием кондиционера. В тени Касла поблескивали хромированными деталями два темпа.
– Недурственная гадость, – Шпиль лениво отлепился от спинки сиденья, взял гильзу и плеснул бреда в поршень.
– Да, мозги растворяет на раз. – Слава смотрел через окно на знойную пустыню, на горы металла. Песок и железо исходили жаром. Уже неделю он со Шпилем гонял на темпах, работал над усилителем, разговаривал, точнее по большей части механик рассказывал всякие интересные вещи. Слава чувствовал себя комфортно в компании нового знакомого и среди прочих достоинств, выделял главное – его ум и знания. Токарю казалось, они становятся чем-то больше, чем просто приятелями.
– Что ты думаешь о «стене»? – развалившись на скамье, спросил Шпиль.
Слава не обиделся на экзаменаторский тон взятый приятелем. Он предчувствовал, что из этого диалога он почерпнет нечто интересное: «Лично мне известно, что металлурги здесь не по своей воле. Это своего рода клетка. Клетка огроменная, вроде загона. Многие не то чтобы до стены доходили, даже издали ее не видели.
– Или острова, – подсказал Шпиль.
– Чего? – не понял Слава.
– Это территория, – попытался объяснить Шпиль, – со всех сторон окруженная водой. На Танге такого не увидишь, но есть планеты, на которых это сплошь и рядом.
– Как когда-то на Земле?
– Ты знаешь про Землю? – Шпиль поднял брови.
Слава кивнул.
– А знаешь, что с ней произошло?
Слава снова кивнул и сказал: «Говорят, уже ни одного отверженного с Земли не осталось. Я таких, по крайней мере, не встречал. – Помолчал и продолжил, – на счет острова. Я понял, о чем ты. Кто видел стену и тем более турели на вышках, вряд ли почувствует себя свободным. Нас здесь окружили и держат. – Слава сделал глоток, облизал верхнюю губу. Увесистый поршень тихо стукнул по железной столешнице. – Тревожит другое, мы зависим от тех, кто по ту сторону. Воду, одежду, жрачку и многое другое, чего сами не можем делать в достаточном количестве, меняем на уран и цветметы. Мы без них долго не протянем, а вот они могут. Они очень могущественны. Разве не так?
– В общем так. А за разломом что?
– Понятно что, радиационные пустоши, капуа и ислаки.
– Ты их когда-нибудь видел?
– Нет, не приходилось. А ты?
Шпиль загадочно ухмыльнулся и приложился к поршню: «Раскол очень широкий, – уклончиво начал он, – металлург на другом краю выглядит, как винтик. Дикие редко приближаются к краю, но если вовремя приложить бинокль к глазам, то можно увидеть».
– А маклованы?
– Доподлинно неизвестно существуют ли вообще эти неуловимые шпионы. Источники, не заслуживающие доверия, скажем так, распространяют дэзу.
– Чего? – Слава сдвинул брови.
– Так, фигура речи, не заостряйся. Сам подумай, как они преодолеют разлом?
Слава пожал плечами. Некоторое время парни молчали.
– Ты слышал когда-нибудь о роботах на дне… – снова заговорил Шпиль.
– Ягды, – докончил Слава и усмехнулся. – Кто ж не знает эту легенду? – и сам себе ответил. – Только тот, кто еще не родился или не отвергнут.
– И что думаешь? – Шпиль серьезно посмотрел на токаря.
– Что тут думать, легенда она и есть легенда. Кто нам оставит такие механизмы, если все железо, прежде чем сгрузить на Ранг перетрясали. Изымали всю начинку, вплоть до батареек, что уж говорить об уцелевших шахтерских андроидах с плазменными резаками, напичканными сложнейшей электроникой, с неиссякаемым источником энергии. (Надо признать, Слава не сразу запомнил непонятные, сложные слова и просил старого Машина, который в свою очередь тоже заучил легенду от кого-то, повторить не единожды). – Слава хмыкнул и глотнул бреда.
– А если это правда? – Шпиль сузил глаза.
– Брось.
– Нет серьезно, если я тебе скажу, что это не легенда, что я сам их видел, вернее одного. – Лицо механика стало серьезным, словно он ставил на сказанное, как минимум, свой темп. Слава напрягся, но все же сделал последнюю попытку не попасться на удочку.
– Признаться, я тоже видел, – он наклонился к приятелю, заговорщицки стрельнул глазами по сторонам, понизил голос до шепота. – Сдается мне, еще по паре гильз и мы вместе его увидим, прямо вон за тем столиком.
Шпиль мимо пропустил остроту и продолжал выжидательно смотреть на Славу.
– Ладно, – токарь откинулся на спинку сиденья, – тогда покажи.
– Не вопрос, – серьезно ответил Шпиль. – Завтра я еду за пробами к озеру…
– К озеру!? – воскликнул Слава, – там же блокпост, этажи, выеденные ржой, ядовитые испарения, чертовы глюшники и эти как их там, носопырки. Сабельник в конце, концов.
Кривая ухмылка искривила рот Шпиля. Он ничего не сказал. Все его мысли читались в насмешливом взгляде.
– Лады, – сказал Слава, – во сколько?
– К девяти у меня.
Закрепляя договоренность, они с лязгом сдвинули поршни.
Слава отпросился у Фрезермана и в девять часов стучал ботинком в металлические ворота. Подозрительный Дизель придирчиво рассматривал жетон, в конечном итоге впустил токаря, только оставил стоять у ворот. По переговорному устройству вызвал Шпиля. Долго ждать не пришлось. С удлиненным драматургом через плечо, в железных, порядком потертых наколенниках, в высоких армейских берцах он нес в руке дюралюминиевый ранец. Свободной рукой махнул Славе. Вдвоем они зашли в бокс, прилепившийся к гусенице Баггера. Шпиль включил свет. Двухколесный чопер с объемным кофром на багажнике, черный и начищенный он отбрасывал блики.
Слава кругом обошел транспорт.
– Нормальненько, – резюмировал он, рассматривая приборную панель. Шкала спидометра заканчивалась цифрой «280». – Горючки, наверное, жрет немерено.
– Жрет. Садись.
От мощного, утробного рыка двигла все внутри содрогнулось.
Спустя полчаса Шпиль остановил чопер перед черным квадратом с голубоватой подсветкой под потолком – въездом в улей. Слез, покопался в кофре, передал токарю респиратор и армейскую сферу: «Одень», – коротко сказал он. Затем извлек высокотехнологичный шлем с силиконовым уплотнителем в нижней части. Аккуратно одел его. Эластичный материал на горловине надулся и прилип к коже. Из-под верхней панели выехало забрало, плотно вошло в нижний паз.
Тем временем Слава натянул резиновую маску с двумя фильтрующими бочками, ремешок сферы затянул под подбородком.
Голубоватый сумрак в улье после яркого дневного света казался кромешной тьмой. Широкий тоннель, то ли коридор, то ли улица, тускло освещался светляками из дырчатого двойного потолка. В местах скопления насекомых голубоватые пятна были особо яркие.
Слава несколько раз посещал улей до этого, но не опускался ниже первого уровня. Дружок у него был там. Разбирался в технике. Мир его праху – сгинул на нижних этажах.
Странное дело, рассуждал Слава, вцепившись в рукоятки чопера: ему, жителю поверхности, кажется угрюмым, подавляющим, гадким существование в сумрачных железных катакомбах, склепанных, прорезанных в слоях железа без света, без свежего воздуха. Мрачники же, считали себя в более выгодном положении. Первый и неоспоримый аргумент в их оправдание – отсутствие всепроникающего песка. Второе – не донимает жара. Третье – цепаки, кайлаки, проволочник не их забота. Но были и свои «скелеты», о которых обитатели улья старались не вспоминать.
Шпиль вез Славу по широкой улице, которая пологой спиралью незаметно уходила вниз. Мимо сплошной стеной проносились строения разной формы и назначения, неоновые вывески, регулировочные знаки, трубы, кабеля, ограждения, колонны, балки, лестницы. Редкий транспорт встречался на дороге. Мрачники неторопливо брели вдоль железных жилищ, магазинчиков, закусочных, мастерских, компрессорных. Сворачивали в железные переулки и растворялись в железном сумраке, разбавленном голубоватым светом насекомых.
Хотя песок сюда не проникал, все ровно на окнах крепились жалюзи и по большей части они были опущены. Свет пробивался сквозь металлические пластины, болезненной желтизной растекался по железному, проклепанному полотну дороги.
Чем ниже уводила улица, тем медлительнее становились жители, и тем сумрачнее делалось кругом. На четвертом уровне мрачники уже покачивались, в движениях улавливалась пьяная небрежность. Слава вдруг понял, что удерживает мрачников в железной темноте: это их состояние. Они подсаживаются на нечаянное удовольствие с рождения и не в силах с ним расстаться. Корень их привязанности к улью кроется в испарениях Ягды.
На пятом уровне свет фары выхватил лежащего навзничь у железной стены неподвижного металлурга. Другой стоял рядом на четвереньках и блевал. Из окна высунулась женщина и с каким-то тупым безразличием взирала на парочку.
Свет под сводом становился все тусклее. Местами и вовсе возникали черные проплешины. «Наверное, забывают кормить светляков», – подумал Слава.
Шпиль остановил чопер у перегораживающего дорогу швеллера с круглым белым щитом посередине, на котором изображался череп с перекрещенными костями. Фара высветила блок – пост с узкими бойницами. Желтая надпись на стене трафаретными буквами предупреждала: «СТОЙ», «ОПАСНАЯ ЗОНА».
Чопер тихо тарахтел, словно опасался вспугнуть темноту. Изредка слышался откуда-то из недр улья металлический треск. Он эхом разносился по лабиринтам улиц и затухал в тупиках. Ничего не происходило. Блокпост стоял монументальной глыбой. Узкие бойницы зияли чернотой. Казалось, внутри никого нет. Резкий гудок клаксы пропорол закисшее сонное безвременье. От неожиданности Слава вздрогнул.
С шипением открылась бронированная дверь. На железный настил упал желтый клин света, а затем опустился тяжелый кованый берц. Из помещения вышел невысокий коренастый клоп в черной форменной куртке, в черных свободных брюках с карманами на бедрах. Его правое плечо утяжелял драматург. Лицо стягивал противогаз. Стекла маски безжизненно поблескивали, отражая свет.
Шпиль опустил фару в пол. Грузный охранник тяжело, вразвалочку шел к чоперу, рукой придерживая пневмат. Он шумно дышал, словно ему не хватало воздуха. Когда приблизился, Шпиль предъявил какой-то значок. Клоп несколько секунд его разглядывал, затем ничего не сказав развернулся и направился к шлагбауму.
Шпиль обернулся к Славе, поднял забрало: «Чуть не забыл, – сказал он, скидывая с плеч ранец. Откинул клапан, запустил внутрь руку и скоро вытянул круглую гибкую пластину с резиновыми уплотнителями на концах и болтающимся витым проводком который кончался поролоновым грибком. – Одень сзади на шею, микрофоны приложи к гортани, динамик сунь в ухо, – распорядился Шпиль, нажимая миниатюрный выключатель на утолщении в середине дуги. – Это переговорное устройство».
Слава последовал указанию.
– Прием, как слышно? – услышал токарь в правом ухе.
Прежде чем ответить Слава откашлялся, придавил микрофоны к гортани и сказал:
– Нормально. Слышу нормально.
– Не так громко. Говори тихо, горлом. Я услышу. И запомни, дальше чем на четыре метра не удаляйся.
Едва парни миновали блок-пост, Слава услышал в динамике: «Будь внимательнее и держись крепче». Кругом царила тьма. Все что мог видеть токарь, ограничивалось световым пятном от фары. Он слышал, что шестой уровень оставили из-за какой-то неизвестной инфекции. Объявили карантин и весь уровень заблокировали. Никто не выжил. Этаж потом зачистили медикы, трупы сбросили в озеро. Но после дезинфекции заселять освободившиеся жилища металлурги не захотели. С тех пор блок-пост так и стоит.
Тень, контурами напоминающая металлурга мелькнула в проулке. Слава сильнее вцепился в рукоятки. Свет фары сместился, проулок вновь потонул во мраке. Неожиданно что-то упало Славе на голову. Он отчетливо услышал скрип тонких коготков по сфере. Резко дернул головой. Существо, скорее всего, крыса, скатилось по спине и исчезло где-то под колесами. То тут, то там в клин света попадались вытянутые тушки грызунов. Изредка Славе казалось, что видит прямоходящие силуэты, спешащие спрятаться за укрытия при их приближение.
Неожиданно из-за очередного поворота на дорогу вышел худой мрачник. Он раскачивался, безвольно бросив руки, а шаг был таким, словно его кто тянул за поводок. Он едва успевал переставлять непослушные ноги, чтобы не упасть ничком. Шпиль сбросил скорость. Слава заметил вокруг головы бедолаги множество порхающих насекомых. «Наверное, это и есть носопырки», подумал он, хотя никогда раньше не встречал этих опасных паразитов. После множества укусов, яд носопырки влияет на химические процессы в мозгу металлурга. Этот вид ос назвали именно так по той причине, что самка, ужалившая металлурга, пробирается в его носовую пазуху и нижней частью брюшка приращивает к нервным окончаниям жертвы, таким образом перехватывая управление телом. А порхающая вокруг головы стая – это самцы стремящиеся оплодотворить самку. Личинки питаются носителем. Он может вскормить несколько поколений, прежде чем умрет. Металлург не чувствует боли, так как мозг поражен ядом. Так же Слава знал, что колонизированный металлург может быть очень агрессивным, защищая самку и его пожирателей.
Мрачник пересек централь и исчез в темном переулке. Парни проехали еще с полкилометра, когда Шпиль резко затормозил. Слава не удержался за рукоятки и повалился щекой на холодный ранец. В двух метрах перед чопером стоял киборг. По механическим нижним конечностям, по стальным пластинам, закрывающим предплечья, по встроенному в глазницу визору и маске, закрывающей дыхательные пути, Слава сразу это определил. Крепкий, высокого роста, с пальцем застывшем на курке драматурга, киборг стоял неподвижно, словно изваяние. Шпиль достал из нагрудного кармана значок и предъявил. Тишина никем не нарушалась, Слава догадывался, что они общаются по кодированному каналу. В какой-то момент киборг присел, пружинисто оттолкнулся и в следующее мгновение растворился в темноте.
– Все в порядке, – услышал токарь голос в наушниках, – это патруль.
Они ехали дальше. Механик вел чопер осторожно, не поднимая стрелку выше двадцати километров. Петляли по переулкам и улочкам еще минут десять, наконец, Шпиль заглушил двигло: «Дальше пешком», – сказал он и вытащил ключ из замка зажигания. Фара погасла, воцарилась кромешная темнота.
– Вот держи, – Шпиль отстегнул с боковой стенки ранца фонарь, включил и передал Славе. – Свети сюда.
Шагнул к багажнику чопера, откинул крышку кофра и извлек очередной прибор. Надо отдать должное, он готовился к вылазке.
– Сними сферу и одень это.
Шпиль утопил кнопу переключателя и протянул Славе миниатюрное устройство, состоящее из кольца толстой резины с регулировочным зажимом по диаметру головы, с прикрепленным к ней объективом, наглазником и небольшой квадратной коробочкой, от которой тянулись к визору проводки.
Правый глаз токаря увидел зеленый пестрящий мир. Он повертел головой, привыкая к новому освящению. Шпиль откатил двухколесник в узкую щель между жилищами, задвинул стальным листом. После чего взял драматург наизготовку, кивком головы дал понять, чтобы Слава следовал за ним. Безоружный, окруженный зеленым полумраком, Слава ощущал себя беспомощным и уязвимым, поэтому старался не отставать.
