Андрей Булычев
Егерь Императрицы. Мы вернемся!
Часть I. Дунайские поиски
Глава 1. Отдельная, особая рота егерей
– Давай свою фузейку, Фомич, у ротного лекаря-то давно уже Ванька Кудряш евойную забрал, а ты вон всё хрипишь да выёживаешься здесь!
Крепкий конопатый егерь, бегущий рядом с худеньким и невысоким писарем, протянул руку и перехватил его фузею за ремень.
– Не тронь ружжо, Данилка! Ты хоть и при капральстве, а всё ж моё енто оружие, вот сам я его и понесу далее. Чай, ужо недалече-то нам до привала осталось! А коли ты кому и хошь помочь, так и ещё вон поболее Спиридоныча разгрузи! Ему-то и своей лекарской сумки за глаза хватит. – И «ротная канцелярия», упрямо мотнув головой, резко, как ему ранее советовали, несколько раз выдохнул, а затем ещё прибавил ходу.
Пятый день большого учебного выхода в заозёрных лесах севернее Бухареста подходил к концу. Мартовский денёк прибавил светового дня, и до вечерних сумерек оставалось ещё часа три, а это означало, что впереди будет один небольшой привал минут на двадцать, а потом ещё приличный рывок часа эдак на два. И только после него отдельная егерская рота будет устраиваться на лесную ночёвку. Но до неё им ещё нужно было дотерпеть, и вновь размокшие от весенней влаги сапоги выбивали грязные брызги из-под кожаных подошв.
Смуглый капрал с резкими, острыми чертами лица выскочил от ближайшего к тропе куста и доложился на бегу молоденькому поручику:
– Вашбродь, тама мелкий соснячок, такой сухонький, как раз под передых нам самое хорошее место будет! Шагов двести по прямой, да ещё чуток наискосок, и как раз вот он самый!
– Веди, Фёдор! Как раз нам уже время подошло малый привал делать. – Егоров обернулся и махнул рукой, указав на Цыгана. – Рота! За дозорным капралом бего-ом! Через двести шагов привал будет, подтяни-ись!
Длинная колонна свернула вслед за дозорным в лес, и мимо Алексея плутонг за плутонгом пробежала вся сотня егерей. Новеньких в ней было большинство. Лишь несколько «старичков» в унтерских и капральских званиях пронеслись по натоптанной тропе, ведя за собой свои подразделения. Хвост отряда заскочил в лес, а вот в отдалении показался и заслонный десяток.
– За мной, Ермолай! – Поручик махнул призывно рукой, и капрал заслона, нагнав его, пристроился рядом. – Ну что, Авдеич, держатся твои, никого нужды нет подгонять?
Волчий хвост на зимнем, подбитом мехом картузе резко дёрнулся, и егерь, мерно дыша, пробасил:
– Да не-ет, не нужно подгона, вашбродь! Вона как стараются кутёнки, как же, цельный заслон им доверили на этом выходе! Чай не хужее всех прочих в моём десятке-то солдатики будут! Дэк и времени-то сколько прошло, ужо ведь пятый месяц как вон сбивается наша рота.
– Это да-а, – согласился с ним Лёшка. – Совсем уже не то, что недавно, всего-то вот прошлой осенью было. Не зря те вёдра пота были пролиты!
– Не зря-я, – пробасил вслед за своим командиром капрал и чуть-чуть от него приотстал. – Филиппка, Евсейка! Ну чаво несётесь-то как оглашенные, что-о, никак отдых почуяли, зайцы вы пуганые?! А ежели ненароком сейчас вдруг турка из того вон леса выскочит, и кто же тогда всей нашей роте хвост стеречь будет? Говорили же вам: перед привалом завсегда самый оберег нужен! Чай и у басурман тоже свои разумники есть, вона, те же горные албанцы али волки-беслы, эти завсегда слабину чуют. То учение у нас уже кровью писано! Шире, шире огляд ведём, Сёмка! Не враз все по набитой тропе уходим!
Как видно, около десятка лет назад в том месте, где сейчас расположились егеря, прошел огненный пал. Старый лес весь здесь выгорел, а на месте пожарища затем поднялся густой кустарник, и уже с человеческий рост выросли на этой поляне молодые сосенки.
– Алексей Петрович, боковые дозоры выставлены, рота расположилась на привал, все в наличии, отставших и больных нет! – докладывал с чуть уловимым акцентом высокий прапорщик. – Только у лекаря Мазурина нога до крови сбита, да с седьмого десятка у Валерьяна сучок от сухой валежины ногу распорол, когда он боковым дозором по бурелому пробегал. Рана неопасная, крови из неё мало вышло, обработали её, и на скорость подразделения она не влияет.
– Хорошо, Живан, понял, ты давай, пока есть время, и сам отдохни, – кивнул своему заместителю Егоров и сбросил со спины походный мешок. – Думаю, что до сумерек мы ещё часа три после этого привала успеем захватить. А это почитай, что вёрст восемь, а то и девять ещё точно нам пути будет. Как раз таки переночуем, два утренних перехода сделаем и уже к обеду у Бухарестских озёр окажемся, а это, считай, мы как у себя дома.
Лёшка отстегнул с мешка скатку плотного вощёного полотна и, расстелив его на грязном раскисшем снегу, лёг сверху, а затем, отряхнув, закинул свои ноги прямо на подложенный там же мешок. Хорошо! Усталость вместе с тягучей и сладкой дрёмой так и подкатывала. Чувствовалось, как кровь отливает от натруженных за время похода конечностей. Весеннее солнышко Валахии ласково пригревало, убаюкивая, и оттого очень хотелось спать. Алексей ласково погладил пристроившийся у него на груди штуцер и вспомнил прошлую осень.
– …Приказом по военной коллегии от июля месяца сего года при главном квартирмейстерстве первой дунайской армии генерал-фельдмаршала, графа Румянцева Петра Александровича, создаётся отдельная особая егерская рота общим числом в сто двадцать пять душ, при десяти капралах, пяти унтер-офицерах и четырёх старших унтерах. Господ обер-офицеров при этой роте всего будет четверо!
Структура отдельной особой роты егерей главного квартирмейстерства первой дунайской армии
Полковник фон Оффенберг обвёл долгим взглядом замерший перед ним строй из егерей и, найдя в нём нужных ему людей, повысил голос:
– Фурьер Гусев, ко мне!
Барабанщик команды чётким строевым шагом вышел из солдатской шеренги и доложился барону.
– Матушка императрица, всемилостивейшая наша Екатерина Алексеевна жалует вам и всей вашей семье дворянство! Вам же лично, кроме оного, указом по военной коллегии от 25 июля сего года ещё к тому присваивается первое офицерское звание – прапорщик! Поздравляю вас, господин обер-офицер! – и полковник вложил в руку совершенно опешившего от неожиданности Сергея офицерский горжет сплошного серебристого цвета. Егерь же совсем растерялся и, стоя перед ним, хлопал глазами.
– Ну что это, поручик, порядка они у тебя, что ли, не знают, али и не рад он даже вовсе? До возвращенного-то его батюшке чина ему самому-то вон, ещё три ступеньки службы скакать! – и Генрих Фридрихович с нарочитой строгостью нахмурил брови.
Алексей сжал кулак и продемонстрировал его уже бывшему барабанщику команды.
Серёгу враз отпустило, и он на всю Бухарестскую площадь громко заорал:
– Благодарю покорно, вашвысокоблагородие! Служу матушке нашей, всемилостивейшей императрице и всея российской державе!
– Ну то-то же, вот сейчас я вроде как вижу, что рад! – усмехнулся барон. – Ступай в строй, голубчик, а вот офицерский шарф ты уже и сам себе, чай, прикупишь да наденешь, как и полагается.
Затем он опять оглядел солдатский строй и, сделав уставное лицо, вновь выкрикнул команду:
– Капрал Милорадович! Ко мне!
Из строя вышел высокий, чернобровый, с орлиным носом на красивом и чуть смуглым лице Живан и чётко доложился о своём прибытии старшему штаб-офицеру.
– Вам, Милорадович, тем же указом, что и у Гусева, также присваивается первое обер-офицерское звание прапорщика! Но вот боюсь, что тебе до чинов твоего двоюродного дядюшки Андрея Степановича добираться гораздо тяжелее будет, чем вон тому же Гусеву. Но ты всё-таки не журись, господин прапорщик, коли и он до бригадирства дошёл, так чем ты, со своей сербской отчаянной отвагой, хуже его будешь?!
Новоиспечённый офицер громко прокричал благодарность, традиционную здравницу императрице и по приказу полковника встал в строй с того правого фланга, где теперь уже стоял прапорщик Гусев.
Фон Оффенберг медленно прошёлся вдоль строя.
– Командование армии ценит вашу доблесть и ваше высокое рвение в службе егеря! Вы своими громкими делами по праву заслужили эту высокую оценку. Поверьте, впереди ещё много боёв и трудов воинских, и пусть вас даже не смущает этот тягучий год шаткого перемирия. Победу над османами мы всё равно будем добывать своей меткой пулей и грозным ударом штыка, но никак не скрипом перьев о писчую бумагу. Готовьтесь к новым походам и к баталиям, братцы! А перед тем вам предстоит собрать и так подготовить свою новосозданную особую роту, чтобы она ничем не уступала теперь уже прежней егерской команде, а только лишь превосходила её во всём!
Барон обернулся к Егорову.
– Набирайте новых людей, поручик! В любых полках и в отдельных батальонах приглядывайте для себя годных солдат! Учите их своим егерским хитростям и премудростям, сбивайте в свои плутонги и десятки и ставьте над ними умелых унтеров да капралов. Время у вас, я полагаю, до весны ещё есть, а потом будет вам дело!
* * *
Словно бы только вчера это всё было, а вот ведь уже миновала дождливая осень, за ней пролетела снежная зима, и теперь всё больше власти над природой забирает эта ранняя, южная, валашская весна. Подходило то время, когда подготовленной роте егерей будут поручены главным квартирмейстерством армии новые горячие дела. И, по всей видимости, уже совсем скоро нужно будет ждать боевого приказа. Долгие мирные переговоры в середине февраля 1773 года завершились, не поставив точку в этой войне, и османская делегация, покинув их, убыла за Дунай на свою сторону.
Всё, пора вставать! Ноги, обутые в короткие кожаные сапожки уже успели немного отдохнуть, и теперь нужно было бежать дальше. Если сейчас дать себе и своим людям слабинку и пролежать здесь хотя бы ещё с полчаса, то тело совсем остынет, и тогда уже вставать и двигаться дальше будет гораздо труднее. Лёшка с усилием приподнялся со своего полога и оглядел место привала. Всюду, куда бы он сейчас ни посмотрел, были видны фигурки егерей, лежащие так же, как и их командир: под спиной непромокаемое вощаное полотно, ноги приподняты вверх, а личное оружие бережно прижато к груди.
– Рота, подъём! Всем быстрая оправка, и снова вперёд! Дозор может уже сейчас уходить! Боковые звенья и заслонный десяток пока те же! – и Егоров, закинув за спину отцовский штуцер, начал первым сворачивать свой полог. Через десять минут только лишь вдавленные в серый сырой снег ямки указывали на то, что тут только что совсем недавно была большая сотня людей. И вновь потянулись вёрсты пути по пересечённой и труднопроходимой лесной местности.
– Внимание! Кавалерия с тыла! Заслон вырублен, а на нас идёт лава! Меня рядом нет, действуйте! – выкрикнул вдруг вводную Лёшка и чуть отступил в сторону, придирчиво оценивая действия своих подчинённых.
Милорадович, резко подобравшись, осмотрелся вокруг. Да-а, командир коварен, вон он какое неудобное для обороны место им выбрал! Задача, поставленная поручиком, осложнялась ещё тем, что рота сейчас бежала по большой лесной поляне. Удобных буераков или русла речки, плохо проходимых для конницы, поблизости не было, а вот места, где ей можно было сейчас разгуляться, виднелось вокруг в избытке. И оценив обстановку, Живан резко поднял руку вверх.
– Внимание, рота! Принимаю командование на себя! Всем надеть на ружья штыки! Прапорщик Гусев, ведите второй, третий и четвёртый плутонги к ближайшей опушке колонной! – Живан махнул рукой в сторону леса, указывая направление. – Пионеры первого и четвёртого плутонгов, ко мне! Достать осколочные фугасы! Первый плутонг, в две шеренги становись, отходим вслед за ротой, пятясь! Быть готовыми прикрыть своим огнём пионеров! Пионеры, осколочные фугасы с замедлением на двадцать секунд ставь!
Рота стремительно, блестя штыками, отходила сомкнутым строем к лесу. Четыре одиночные фигурки, вытащив из наплечных кожаных мешков фугасы, быстро устанавливали их перед пятящимся заслонным плутонгом.
– Фугасы не подрывать, задача учебная! – снова подал команду Егоров. – От опушки раздался залп османских лесовиков арнаутов, Милорадович и ещё пятеро егерей тяжело ранены. Действуйте!
– Внимание, рота, беру командование на себя! – рявкнул Гусев. – Лекарь, к командиру, всех раненых в центр колонны! Рота, вперёд! Первые две шеренги бить гренадами, всем в штыки! Выбить албанцев с опушки! В атаку! Ура!
– Ура-а-а! – разнёсся рёв сотен глоток. Егеря пошли на прорыв.
* * *
Солнце задело своим краешком за вершинки букового леса. Ещё пара десятков минут – оно вовсе скроется, и под пологом этих деревьев станет совсем темно.
Алексей подозвал к себе ротного вестового, весёлого неунывающего парня:
– Афоня, бери с собой вестового из первой полуроты, пробегите с ним вперёд, предупредите дозорных, чтобы там хорошенько огляделись да искали нам место для ночлега. Ну, всё, давай, вперёд!
Незнающему человеку найти ротный лагерь было сложно. Спрятан он был со всем старанием и с уже отточенным егерским искусством. В лесной чаще у небольшого ручейка отгораживался он от случайных взглядов внешним кольцом пологов, грел хитрыми бездымными кострами разведчиков его хозяев, и не выдавал их он ни искрой, взлетевшей от сгорающих дров, ни отблеском от пламени и ни запахом гари.
Ужин сообразили быстро, все устали, и наваривать кулеш желания ни у кого уже не было. В ход шёл привычный талкан, быстро заваренный из муки крупного помола от обжаренного ячменя, сдобренный для вкуса топлёным маслом, душистыми пряными травами и солью. Некоторые егеря добавляли в него ещё кусочки вяленого мяса или копчёной колбасы. Молодые солдаты, такие как ротный барабанщик Лёнька, предпочитали докладывать в него орехи и мёд. В любом случае был он всегда очень сытным и питательным.
Алексей подозвал командира третьего плутонга Сорокина Емельяна:
– Архипыч, сегодня ночной караул будет на твоём третьем плутонге, сам расставляешь и проверяешь своих людей. К подъему не забудьте ещё кипятку на всех сварить!
– Есть, вашбродь, сделаем, – кивнул унтер. – Вы ложитесь, отдыхайте ужо, замаялись ведь поболее всех нас.
– Да ну-у, нет, брось ты, чего уж там, так же, как и все, – усмехнулся в ответ Лёшка и оглядел весь свой лагерь. – Рота, отбой! Подъём утром ещё затемно! – и сам прилег, привалившись к спине Макарыча. Костёр разведчика невидимым глазу жаром отбрасывал тепло на растянутый верхний полог, а с него – уже на лежащих внизу егерей. Было тепло, сытно и сухо.
Всё-ё…
Тело расслабилось, и Лёшка провалился в глубокий, как омут, сон.
* * *
После трёхчасового утреннего рывка и одного малого привала рота приближалась к предместьям Бухареста.
– Да уж лучше бы дома у себя, на квартировании обедать, чем в этом стылом лесу! Чай, недалече теперяча, во-он ужо и озё-ёра наши совсем рядом, – пробасил Савва, поправляя на бегу лямки своего пионерского фугасного ранца.
– Да тебе-то хоть до вечера скакать можно! Моржа вон поймал в студёном море, закинул себе на спину да тащи его до избы! А чё нет-то? Все ведь вы, архангелогородские поморы, там такие отмороженные, – подколол здоровяка командир первого плутонга Трифон.
– Да не-ет, Трифон Кузьмич, чё-т подустал я маненько, – признался пионер, шумно выдыхая на бегу. – Тяжёлые всё ж таки они, энти фугасы. Как вон ни старался наш Васяня с ранцами, а всё же набивают они хребтину в дороге.
– Ну а как же ты, Саввушка, хошь, железо – оно ведь тако-ое! Полтора пуда в них веса точно есть, а вы ещё и в мешочках пороха отдельно в энти вот свои ранцы наклали. Да и вон сама эта кожная сбруя, да и топор ваш, помимо фузейки, сколько ещё веса тянут! – и унтер кивнул на всю переносимую ротным сапёром приспособу. – Ажно жалко мне вас, бедолаг минёров!
– Да ничё-ё, Кузьмич, чай, сдюжим, мы ведь двужильные, – улыбнулся помор. – Поди, недалече осталось бяжать, а там и спину в баньке отпарю.
Рота действительно приближалась к Бухаресту. Показались такие знакомые по постоянным воинским учениям места. Ещё немного – и пойдут большие поляны, а там, глядишь, откроются опоясывающие город с севера озёра. К одному из них, к озеру с красивым названием Флоряска, сейчас как раз таки и выходил егерский отряд.
Неожиданно спереди, с той стороны, где был передовой дозор, раздался резкий свист, а через несколько секунд из перелеска на дорогу выскочило звено Цыгана.
– Конница! До полусотни, вашбродь! – крикнул издалека Лужин, ещё не добегая до основного отряда. – На казаков вроде наших похожи, да кто же их там издали разберёт? В нашу сторону они по дороге скачут!
– Казачий разъезд? – гадал Лёшка. – Всё может быть, время нынче тревожное, и командование вполне могло пустить конные партии для поиска, пусть даже и в эту тыловую сторону. В любом случае осторожность сейчас лишней не будет, – и он махнул рукой. – Пионеры первой полуроты, мины в ста шагах перед шеренгами ставь! Шнуры пока не запаливать!
– Рота, штыки надеть! Подковой в две шеренги станови-ись! Без команды никому огня не открывать!
Через полминуты вылетевшую из-за поворота дороги конницу встречало более сотни нацеленных на неё фузей и штуцеров. А сама дорога была ей перегорожена щетиной штыков. Секунда – и рой пуль выбьет из сёдел десятки всадников, а остальных примет на себя та кованая, остро отточенная сталь, что была надета на стволы ружей.
– Стоять! Свои! Курок на предохранительный взвод! – рявкнул Лешка, выбегая перед строем.
От конного отряда, замершего в двух сотнях шагов, отделилась пара всадников и подскакала к нему.
– Ляксей, никак ты опять?! – Крепкий казачина в синем кафтане соскочил с коня и подбежал к поручику.
– Сечень, Емельян?! – Лёшка вгляделся в знакомое лицо. – Вот так встреча, ну, прямо как два года назад, и почти на том же месте!
– Ага, – усмехнулся казак, – только вы-то ужо в их благородиях состоите, а, господин поручик? – протянул он шутливо. – Да ещё и с целой грозной сотней за своей спиной, – и он кивнул в сторону строя, не опускавшего без команды свои ружья.
Егоров оглянулся и махнул рукой.
– Отбой, братцы, свои это, третий донской полк! Всем десять минут передышка! А ты, я гляжу, уже тоже не десятком, как вон раньше, командуешь, а, Емельян? – повернулся он опять к казаку. – Не просто так эти два года прошли? Чего вы тут скачете-то? Супротив кого свой поиск по этой вот северной стороне ведёте?
– Да-а, есть такое, подхорунжий ужо, – подтвердил предположение егеря казак. – Во-от, подрос маненько в чинах, недавно даже полусотню доверили. Так и, глядишь, к себе домой, в станицу, аж цельным сотником поеду, ежели, канешна, то господь Бог даст, да и воинское везение коли случится. Ну а насчёт поиска, так уже третий день как генерал-фельдмаршал свой указ отдал по войскам, чтобы, значится, от ворога нам обезопаситься. Война ведь началась, Алексей! Турка от Гирсова и от Силистры сразу аж два поиска к нам сделала. Говорят, что на нашем берегу они отряд фуражиров подчистую вырезали, да ещё и пару сёл валашских дотла сожгли. Вот от кажного от конного-то полка по три полусотни намедни в дозоры пошли. Мы вон хотели по этой дороге на север вёрст эдак около пяти проскочить, ну а потом уже старым трактом на Урзичени свернуть, а далее к Гирсову по прямой двигать. Ну а тут вона, вишь, как вышло – ты нам по пути повстречался.
– Понятно, – кивнул Егоров. – Значит, война началась, и османы сразу же зашевелились? Ну что же, Архипыч, побежали и мы к себе в расположение. Надобно будет и мне до вечера успеть в штаб явиться. Удачного поиска вам, станичники!
– И вы прощевайте, Ваше благородие! – махнул ему рукой подхорунжий и вскочил в седло. Мимо казаков одно за другим пробегали подразделения егерской роты. Всадники смотрели на этих вымотанных грязных стрелков со свойственной всем всадникам снисходительностью.
– Пяхота на своих двоих по лужам шлёпает. Вона все какие мокрые да грязные ажно по самые уши!
Через час, миновав городские предместья, рота егерей прибыла к месту своего постоянного квартирования.
– Всем оправка, помывка и обед! Потом отдых. Вечернего построения сегодня не будет, – распорядился поручик, распуская роту. – Ко мне после ужина прибывают только господа обер- и старшие унтер-офицеры! Всё, братцы, отдыхайте!
Теперь можно было заняться и собой, привести себя в надлежащий вид и порядок после многодневного пребывания под открытым небом, да и вообще, просто перевести немного дух.
После обеда, когда все уже будут укладываться на отдых, Лёшка решил отправиться в главное квартирмейстерство армии. Нужно было узнать все последние новости в штабе и получить указания от своего прямого начальника, полковника генерального штаба военной коллегии Генриха Фридриховича, барона фон Оффенберга. Было у него и ещё одно деликатное дело, которое Лёшка всё откладывал до поры до времени.
