Андрей Беляков
Бедный Гриша
Восьмичасовой перелет – событие всегда неординарное и запоминающееся. Оно, конечно же, утомительное, но, с другой стороны, – дарящее уйму эмоций и впечатлений. Только представьте: взлетаете вы с заснеженного Новосибирска и спустя восемь часов совершаете посадку где-нибудь на солнечном Бали. Разве не чудо? Благо цивилизации, так отличающее современного человека от людей того же века девятнадцатого. Перелет этот, как правило, делится на три ярко выраженных этапа: первый, назовем его начальным, когда пассажиры полны сил, готовы к приключением, бодры и веселы. Не будем углубляться, отметим лишь одно: они открыты ко всему новому, полны ожиданий и предвкушений. Заканчивается он обычно после принятия пищи на борту – так вот, как бы банально это ни звучало, не у всех, естественно, но у подавляющего большинства. Поверьте, не раз наблюдал такую картину. Второй, основной этап – глубокий сытый сон, и это нормально. Ненормально, когда по тем или иным причинам уснуть не можешь. А еще есть категория пассажиров, и это как правило молодые люди, кто весь полет смотрит фильмы, но их единицы. И общей погоды на борту они не делают. И, наконец, третий. Начинается он после включения в салоне освещения, когда самолет приступает к снижению. Характеризуется он очередями в туалеты, мрачными, заспанными лицами и отекшими ногами. О таком длительном перелете и пойдет наше повествование. Итак, поехали…
Все пассажиры на борту, и Григорий, стюард, работающий в первом салоне, закрыл входную дверь. С ним рядом, словно хвостик, находится Люда, его помощница. Это ее третий полет в карьере, и она внимательно наблюдает за действиями старшего стюарда.
– Вот и все! – деловито заметил Гриша, подмигнув Люде.
Далее они перевели свой взгляд на Веронику, стюардессу, работающую с бизнес-классом, и обомлели. Та, прикрыв ладонью свои ярко накрашенные губы, уперлась в перегородку, отделяющую бизнес-салон от входа, постепенно оседая вдоль нее. Вся побледнев, она издала звук, похожий на «Ах».
Даже не «Ах», а что-то типа «Аф». Ребята напряглись.
– Случилось что? – с тревогой спросил Григорий.
Вероника, не убирая ладонь с губ, округлила и без того большие серые глаза и левой рукой указала на вход в свой салон.
– Да что такое? Можешь объяснить наконец!
– Там, там бывший со своей.
– Тьфу ты! – виртуально сплюнул Гриша.
– Я уж было подумал – террорист какой. Не пугай так, подумаешь – бывший.
Мало ли их будет еще на твоем долгом веку.
– Гриш, Гриш, ты не понимаешь, – пришла в себя Вероника.
Она приподнялась, поправляя юбку.
– Я не смогу их обслуживать, пойми, это невозможно.
Григорий из-за шторки выглянул в салон.
– Кто из них?
– Второй ряд справа.
– О! Серьезный тип! И дама с ним такая эффектная.
– Да какая эффектная, тираж прошлогодний. Врал, гад, что не женат.
– Ладно, обычная история. И что ты предлагаешь?
– Выручи, – Вероника умоляюще соединила ладони. – Давай поменяемся.
– О….о, нет, нет, – категорически замотал головой Гриша. – Об этом не может быть и речи! Даже и не думай. Как ты это себе представляешь? Вообще-то в бизнес-классе должна работать девушка, причем смазливая, типа тебя.
– Ну, погоди, Гриш, – Вероника схватила стюарда за рукав. – Тогда давай поработаем вместе, обслужи их сторону, ну пожалуйста!
– А Люда весь первый салон в одну тянуть будет? Ты так это себе представляешь?
– Почему в одну, с тобой.
– Веронь, я че, по-твоему, электровеник?
Вероника достала сложенную вчетверо пятитысячную купюру и всунула ее в нагрудный карман рубашки Гриши.
– Помоги! Проси потом на Бали че хочешь.
– Прям че хочешь?
– Ну, в пределах разумного, конечно, вернее не так, – пристойного.
Отчаяние в глазах девушки или купюра, неважно, растопили таки Гришино сердце.
– Ладно, выкрутимся, помогу, так и быть. Так, все, голубушки, разбежались на инструктаж, уже двигаемся…
Взлетели и набрали высоту.
Разлив по бокалам шампанское, Вероника позвала Григория:
– Идем.
– Так, моя, значит, правая сторона. Ну, пошли. Как он отреагировал, кстати, увидев тебя?
