Андрей Белый
Полное собрание стихотворений

Полная версия

«Июльский день: сверкает строго...»

 
Июльский день: сверкает строго
Неовлажненная земля.
Неперерывная дорога.
Heпepepывные поля.
А пыльный, полудневный пламень
Немою глыбой голубой
Упал на грудь, как мутный камень,
Непререкаемой судьбой.
 
 
Недаром исструились долы,
И облака сложились в высь.
И каплей теплой и тяжелой,
Заговорив, оборвались.
С неизъяснимостью бездонной
Молочный, ломкий, молодой,
Дробим волною темнолонной,
Играет месяц над водой.
Недостигаемого бега
Недостигаемой волны
Неописуемая нега
Неизъяснимой глубины.
 

1920

Асе

 
Ни «да», ни «нет»!..
Глухой ответ —
Над ливнем лет
В потухший свет.
 
 
Я погружен
В бессонный стон:
В безвольный сон
Глухих времен.
 
 
Ты, как вода,
Струишь туда —
В мои года —
Ни «нет», ни «да».
 

1921

Больница

Пробуждение

 
Тянулись тяжелые годы,
Земля замерзала… Из трещин
Огонь, нас сжигавший годами,
Теперь потухающий глухо,
Сиял средиземной жарою.
 
 
Гляжу: под ногами моими
В твердеющих, мертвенных землях —
Простертые, мертвые руки, —
Простертые в муке —
Умерших…
 
 
А небо, —
Как синие шали:
Алмазами
Страстными
Блещет.
 
 
И – снова земля отделилась;
И – синяя шаль: мои крылья.
И снова несут меня крылья
В когда-то постигнутый
Дорнах!
 
 
И – там,
В бирюзеющих землях,
В негреющих светочах, —
Дорнах!
 
 
Ты – там:
В розовеющих
Зорях,
В негреющих
Светах,
Как прежде…
 
 
Отдаться ль, как прежде,
Надежде —
Росе бирюзеющей,
Нелли?
……………….
……………….
Вставай, подымайся в пространстве
Трезвеющим светочем. Солнце!
 

Октябрь 1921

Ковно

Жди меня

 
Далекая, родная, —
Жди меня…
 
 
Далекая, родная:
Буду – я!..
 
 
Твои глаза мне станут —
Две звезды.
 
 
Тебе в тумане глянут —
Две звезды.
 
 
Мы в дали отстояний —
Поглядим;
 
 
И дали отстояний —
Станут: дым.
 
 
Меж нами, вспыхнувшими, —
Лепет лет!..
 
 
Меж нами, вспыхнувшими, —
Светит свет.
 

1924

Москва

Марш

 
Упала завеса: и – снова
Сурово разъяты закаты —
 
 
В горбатые,
Старые
Скаты —
– И в синие
Линии
Леса.
 
 
Упорным размеренным шагом
Проходим над черным обрывом…
 
 
Блеснуло —
Бесплодным
Зигзагом: —
– Рвануло —
Холодным
Порывом.
 
 
Потухли, – как в пепле, – дороги;
Засохли шершавые травы…
 
 
Распухли
Склоненные
Ноги.
 
 
Горят
Воспаленные
Веки…
_______
 
 
Оглохли,
Ослепли —
– Навеки!
 

1924

Москва

Сестре

К. Н. Бугаевой

 
Не лепет лоз, не плеск воды печальный
И не звезды изыскренной алмаз, —
А ты, а ты, а – голос твой хрустальный
И блеск твоих невыразимых глаз…
 
 
Редеет мгла, в которой ты меня,
Едва найдя, сама изнемогая,
Воссоздала влиянием огня,
Сиянием меня во мне слагая.
 
 
Я – твой мираж, заплакавший росой,
Ты – над природой молодая Геба,
Светлеешь самородною красой
В миражами заплакавшее небо.
 
 
Все, просияв, – несет твои слова:
И треск стрекоз, и зреющие всходы,
И трепет трав, теплеющих едва,
И лепет лоз в серебряные воды.
 

1926

Кучино

«Мигнет медовой желтизною скатов...»

 
Мигнет медовой желтизною скатов, —
Пахнет в окно сосною смоляной, —
Лимонна – бабочка… И томно матов
Над голубем голубизною зной.
 
 
Из-за чехла – мельканье мелкой моли, —
Из сердца – слов веселый перещелк.
Мне не к лицу лирические роли:
Не подберешь безутолочи толк.
 
 
Я над собой – песчанистою дюной —
В который раз пророс живой травой!
Вспорхнув, веду, – нелепо, глупо, юно, —
В который раз – напев щеглячий свой.
 
 
В который раз мне и близки, и милы, —
Кустов малиновые листики, —
Целительно расплещенные силы
И длительно облещенные дни!
 
 
В который раз мне из меня дохнула
Сознанию незнаемая мощь, —
Волной неумолкаемого гула,
Парной жарой и птичьим щелком рощ.
 

1926

Кучино

«Снег – в вычернь севшая, слезеющая мякоть...»

 
Снег – в вычернь севшая, слезеющая мякоть.
Куст – почкой вспухнувшей овеян, как дымком.
Как упоительно калошей лякать в слякоть —
Сосвистнуться с весенним ветерком.
 
 
Века, а не года, – в расширенной минуте.
Восторги – в воздухом расширенной груди…
В пересерениях из мягкой, млявой мути
Посеребрением на нас летят дожди.
 
 
Взломалась, хлынула, – в туск, в темноту тумана
Река, раздутая легко и широко.
Миг, – и просинится разливом океана,
И щелкнет птицею… И будет —
– солнышко!
 

1926

Москва

«Я – отстрадал; и – жив… Еще заморыш навий...»

 
Я – отстрадал; и – жив… Еще заморыш навий
Из сердца изредка свой подымает писк…
Но в переполненной, пересиявшей яви
Тысячемолнийный, гремучий светом диск.
 
 
Мне снова юностно: в душе, – в душе, кликуше —
Былые мглы и дни раздельно прочтены.
Ты, – ненаглядная?.. Ax, – оветряет уши
Отдохновительный, веселый свист весны.
 
 
Всё, всё, – отчетливо, углублено, попятно
В единожизненном рожденьи «я» и «ты»,
Мгла – лишь ресницами рождаемые пятна:
Стенанье солнечной, бестенной высоты.
 

1926

Демон

 
Из струй непеременной Леты
Склоненный в день, пустой и злой, —
Ты – морочная тень планеты;
Ты —
– шорох, —
вылепленный мглой!
 
 
Блистай в мирах, как месяц млечный,
Летая мертвой головой!
Летай, как прах, – как страх извечный
Над этой —
– бездной —
– роковой!
 
 
Смотри, какая тьма повисла!
Какой пустой покой окрест!
Лишь, как магические числа, —
Огни —
– магические —
– звезд…
 
 
Как овцы, пленные планеты,
Всё бродят в орбитах пустых…
Хотя бы взлетный огнь кометы!
Хотя бы —
– мимолетный —
– вспых!
 
 
Всё вспыхнуло: и слух, и взоры…
Крылоподобный свет и гул:
И дух, – архангел светоперый —
Кометой —
– небеса —
– проткнул!
 
 
И – чуждый горнему горенью —
В кольцо отверженных планет —
Ты пал, рассерженною тенью,
Лицом —
– ощуренным —
– на свет.
 

1929

Кучино

Рождество

 
Трещит заискренным забором
Сухой рождественский мороз…
 
 
И где-то ветер вертким вором
Гремит заржавленным запором;
 
 
И сад сугробами зарос.
И те же старые турусы
 
 
Под бородою Иеговы…
О, звезды – елочные бусы, —
 
 
И ты. Юпитер синеусый,
Когда же оборветесь вы?
 
 
Протми сияющие песни,
Уйми слезливую игру, —
 
 
Вселенная, – погасни, тресни:
Ты злая глыба глупой блесни!
 
 
Ты рыба, льющая икру!
Нет, лучше не кричать, не трогать
 
 
То бездыханное жерло:
Оно – черно, как кокс, как деготь…
 
 
И по нему, как мертвый ноготь, —
Луна переползает зло.
 

1930

Кучино

Старый бард

 
Как хрусталями
Мне застрекотав,
В луче качаясь,
Стрекоза трепещет;
И суетясь
Из заржавевших трав, —
Перевертная
Ящерица блещет.
 
 
Вода, – как пламень;
Небо, – как колпак…
Какой столбняк
В застеклененных взорах!
И тот же я
Потерянный дурак
В Твоих, о Боже,
Суетных просторах.
 
 
Вы – радуги, вы —
Мраморы аркад!
Ты – водопад
Пустых великолепии!..
Не радует
Благоуханный сад,
Когда и в нем, —
Как в раскаленном склепе…
 
 
Над немотой
Запелененных лет
Заговорив
Сожженными глазами,
Я выкинусь
В непереносный свет
И изойду,
Как молньями, – слезами.
 
 
Я – чуть живой,
Стрелой пронзенный бард —
Опламенен
Тоской незаживною,
Как злой, золотоглавый
Леопард,
Оскаленный
Из золотого зноя.
 

1931

Кучино

Тимпан

 
Поднял голос —
– Упорный, лукавый,
Как Пан —
– И —
– Отрывистый —
 
 
Гривистый
Черный
Курчавый
Тимпан.
 
 
Точно сон из забвенья,
Точно хитон
Фиолетовый, —
– Флейты —
– В день
Трепетный —
– Пение…
Сафо —
– Из шарфа
Душистым,
Как воздух, —
– Лицом —
Озарилась —
На звук…
Арфа —
– Струилась —
– Ручьем —
– Серебристым —
– Из рук!
 

1931

Кучино

Пещерный житель

 
Я – инок темный —
Нищ и гол;
Мне был глагол,
Как гром
Огромный, —
 
 
Когда, качая воздух,
Дол,
Взошел
На тверди облак
Громный:
 
 
– «Я —
Двери душ;
И Я
Твой дом!
 
 
– Исполни
Мой завет
Небесный!»
 
 
Я – лавь
Испуганная —
Зрел:
Из молний
Вышел муж
Чудесный…
 
 
Он длань
Простер
И очи мне
Пронзил и жег
Пернатым светом.
 
 
Со мною – Бог!
Я, – как в огне!
Внемлю пророческим
Заветам.
 
 
Своим всклокоченным
Крылом
Он проогнил
Моря и суши, —
 
 
И молнил свет,
И полнил гром —
Мои растерзанные
Уши…
 
 
Я – бледен, голоден
И бос:
Живу,
Таясь, как зверь,
В пещере…
 
 
Жду:
В ослепленный мир
Христос —
Откроет огненные
Двери…
 

1931

Кучино

Пародия^[13]
Под Гумилева

 
Я – молода: внимают мне поэты;
Я – как звезда, над блеском вечерниц;
Стан – как лоза; глаза – как кастаньеты,
Бросаются из шелковых ресниц.
 
 
И тут, и там, – мне юноши Гренады
Бряцают саблями, – по вечерам, —
Под окнами играя серенады,
А по утрам – сопровождая в храм.
 
 
Мне посвящал рондэли^[14] – Пирсо Памбра,
Мне обещал дуэли – дон Баран;
Но мне милее – минарет Альгамбры,
Вдруг задрожавший в воздух ятаган.^[15]
 
 
Где мраморами белого бассейна
Украшен сад и где всклокочен лавр, —
Там – на заре проходит в дом Гуссейна
Хавей-Хумзи, мой ненаглядный мавр!
 
 
Его тюрбан, как митра снеговая,
Волной кисеи полощется с плечей,
Свой пенный шелк в лазурь перевивая;
А блеск очей, как… плеск кривых мечей.
 
 
Как дым, разлет молочного бурнуса;
Как роза, розовая гондура^[16] —
Играет чешуей сереброусой;
Бряцает в ночь браслет из серебра.
 
 
За ухом цветик зыблется лениво…
Но… в полумрак… – взорвется барабан!..
И – выбрызнет, вдруг завизжав плаксиво,
Кривой, как месяц, ясный ятаган.
 
 
И станет красной белая веранда:
Качаясь в ночь, оскалясь из руки, —
Там голова распластанного гранда
Поднимется над берегом реки.
 

1931

Кучино

Трус городов

 
В трус городов
Рос
Гул и глас
Некий:
 
 
– «Я, – Христос
Иисус, —
С вами здесь
Вовеки.
 
 
Я – гром,
Гул…
Я – мировой
Слом.
 
 
Я – вас
Сомкнул
В дом световой
Свой».
 
 
Вы – дым, —
Дни!
Вы – прах, —
Храмы!
 
 
Кройте дымом
Седым
Тысячелетние
Срамы.
 
 
Стройте свой
Дом,
В легкий лет
Поднебесий!
 
 
Руки в гром
Прострем;
И – пропоем:
«Воскресе!»
 

1931

Кучино

Подъем

 
Пары кипят,
Росой перловой тая;
Едва дымят
Из бледных отдалении, —
 
 
Как нежный вздох,
Как стая горностая,
На серый мох
Перегоняя тени.
 
 
Стальным зубцом
В развеянные пряжи
Проткнулся блеск
Алмазящихся стекол —
 
 
Под месящем
В серебряные кряжи,
Крича, кентавр
Караковый процокал.
 

1931

Кучино

День

 
Я выбросил в день
Теневую ладонь:
«О день, – переполни!
О, светом одень!»
 
 
И пырснула тень:
И как солнечный конь
Вдруг бросил из молний
Мне в очи огонь.
 
 
И воздух игривой
Улыбкой блеснул;
И блещущей гривой
Под облак мигнул;
 
 
И гул прокатился
В сутулых веках;
И гром громыхнул
В золотых облаках;
 
 
Откуда, слезяся
В свой плащ световой, —
Над чащей склонясь
Золотой головой, —
 
 
Рукой золотой
Поднимался в туман —
Сутулый, седой,
Гололобый титан.
 

1931

Кучино

Лес

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом.

А. Пушкин

 
Ныряя в сумерек дубровный,
Здесь суматошливые фавны
Язык показывают свой.
И бродит карла своенравный,
Как гриб, напучась головой;
 
 
С угрюмым горбуном Аммосом
Дивуется перловым росам
Из бледно-палевого дня;
Уставясь безобразным носом,
Слезливо смотрит на меня.
 
 
Я шляпу перед ним сметаю:
– «Мое почтенье-с!..» А Аммос —
Пасет, внимая лепетаю,
Свою блистающую стаю
Тяжелых, добрых, желтых ос;
 
 
Глядит в ручей курчавый, пенный;
И под сосной зеленотенной
Пускает из ноздрей туман;
А над сосной встает надменный
И сухопарый великан.
 
 
И суматошится день целый
В лесной пещере тот же гном;
Багровый, злой, остервенелый, —
Кует серебряные стрелы,
Приготовляет к ночи гром.
 
 
Готово!.. Тучищу пропучит;
Она – моргает и ползет;
Над лесом гребень дедерючит;
А ветер из ветвей мяучит,
Как сумасшедший, дикий кот.
 
 
И кто-то скачет вдоль дороги,
Свои вытягивая ноги
На перепрелый, серый пень…
Маячит – сумрак чернорогий;
И плачет – белоногий день.
 

1931

Кучино

Король

 
Проходит дорогой
Из мира ушедший —
В короне двурогой
Король сумасшедший.
 
 
И блещут огромные
Синие
Очи —
 
 
В зловещие, темные
Линии
Ночи.
 
 
И плещут из пыли
Клочки багряницы, —
 
 
Как красные крылья
Испуганной птицы.
 
 
Он в дикое поле
Бросает
Ладони —
 
 
И дикое поле
Топочет
Погоней.
 

1931

Кучино

Андрон

 
Лесная дебрь… Там, на опушке
Свирепый вепрь залег в кусты;
Там курьерогие избушки
Глядят в болотистые мглы;
 
 
Там по ночам нагие бабы,
Схватясь руками за бока,
Трясясь, как животами жабы, —
Со свистом чешут трепака;
 
 
Там с вытоптанной, пнистой плеши,
Надев треух, сев на пенек,
Быкоголовый, пегий леший
Развел трескучий огонек…
 
 
Клочится дым… На поле строгом
Виляет пыль седым винтом;
И бродит ветер по дорогам;
И глухо колобродит гром;
 
 
И – древний, роковой возничий, —
Седой, всклокоченный Андрон,^[17] —
Гремя телегой, порет дичи,
Летучей молнией взогнен.
 

1931

Кучино

Берлин

 
Взор
Божий, —
– Пламенные
Стрелы, —
Взогнит наш каменный
Позор…
 
 
Куда нам убежать
От гнева?
И как взвизжать
Из черных нор?
 
 
Дух —
Чрево, —
– Пучащие газы, —
Потухни!
 
 
Рухни,
Старый храм, —
– Где —
Вспух
От злобы
Озверелый, —
– Безлобый
Узкоглазый —
– Хам!
 
 
Жрец сала, прожеватель
Хлеба, —
Упорно
Вспучив
Смокинг —
– Гроб, —
 
 
Со щелком нахлобучив
Небо, —
– Свой черный
Котелок —
– На лоб, —
Сжав
Совесть —
– Лаковым
Портфелем,
 
 
Живот —
– Караковым
Пальто, —
Вот —
Побежит к конечным
Целям, —
– Чтоб —
– С тумбы
 
 
Грянуться
В ничто!
 

1931

Кучино

Кольцо

 
– «Кольцо —
– Сними мое:
Мое, как лед —
Лицо!
 
 
– В сырой, —
– Как лед, глухой
Земле – скорей
Укрой!..
 
 
– Мой дух —
– Сквозной взметет
В поля – сквозной
Воздух!..^[18]
 
 
– Тебя —
– Найдет серебряным
Лучом
Кипя —
– Любовь! —
– Моя!..»
……………
И – то – ж —
– Благоухающее
Поле, —
 
 
Рожь, —
В ночь
Улетающие
Волны, ветер,
Ночь…
 
 
Гул
Вдруг набрякавших
Колокольцов —
Плеснул,
 
 
Как в сон —
– Проплакавший,
Серебряный —
Трезвон —
– Тех —
– Похорон…
 

1931

Москва

Переработанные стихи

Лира

 
Звучи же, – о бледная
Блеснь!
 
 
Молчи же, – страдание
Мира!
 
 
Дыхание – звонкая
Песнь.
 
 
Душа – семиструнная
Лира.
 
 
Летайте —
Над лепетом лет!
 
 
Блистайте, —
Небесные руны!
 
 
Зови,
Легкоперстный
Поэт, —
 
 
И рви
Свои тонкие
Струны!
 

1900, 1921

Шорохи

 
Вы ль, —
– Мои
Небыли?
Ты ль, —
– Быстрый
Свет?
 
 
Были ли,
Не были ль —
– Искры, —
Поэт?
 
 
Гарево —
– Пыли —
– Из марева —
– Лет!
 
 
Нет, —
Не измеривай!..
 
 
Дерево —
– Там —
– Пляшет
Листвой
Оголтелою —
– В гам.
 
 
Машет
Рукой
Омертвелою —
– Нам…
 
 
Падает —
– Падает —
– Падает —
– Ночь…
 
 
Дай, —
Изнемочь!..
 
 
Прочь, —
– Постылая, —
Прочь!
 
 
Прыснула —
Прочь —
– Острокрылая —
Ночь…
 
 
Прыснула
В выспрь —
– Острокрылая —
 
 
Быстрь…
Падаю —
– Падаю —
– Падаю —
– Я…
 
 
Не превозмочь
Тебя, —
 
 
Быстрь
Бытия.
 

1900, 1929

Восток побледневший

 
Восток побледневший,
Восток онемевший,
Восток прозаревший —
– Как инок,
Запевший, —
 
 
Над тенью осинок,
Над ленью лозинок,
Над сенью долинок —
– Восток
Онемевший!
 
 
Березы сквозные;
Рои – росяные,
Цветы вырезные…
– А белые, —
Эти —
 
 
Мы в лете скрывали;
И в лете узнали:
Мы, – дети, – сказали, —
– Что эти —
О свете!
 

Август 1901, 1921

Россия

 
Те же – росы, откосы, туманы…
Над бурьянами —
Рдяный
Восход;
Холодеющий шелест поляны,
Голодающий бедный народ.
 
 
И в раздолье, на воле – неволя;
И суровый,
Свинцовый
Наш край —
Нам бросает с холодного поля,
Посылает нам крик: —
– «Умирай».
 
 
Мараморохи по полю носят:
Те же стаи несытых смертей
Под откосами
Косами косят —
Под откосами
Косят
Людей.
 
 
Свищут желтые, желклые травы;
И грозит горизонтов кольцо: —
Свистоломами точит
Суставы;
Пустоплюями мочит
Лицо.
 
 
Отголоски собачьего лая…
Тучи – взапуски. Небо – взадуй…
Коловерть, —
Сумасшедшая, злая…
Смерть, —
Пади: и меня – расколдуй.
 

1908 (25)

Любовь

 
– «Да, может быть, – сказала ты, —
Не то…»
– «До нового, – воскликнула
Сирена, —
Свидания…» Но знали мы:
В ничто
Кипучая перекипает
Пена.
 
 
– «Не верю я, что – навсегда…»
И вот —
Я вопрошал: твои глаза
Не лгали…
Нас омывал сквозной
Водоворот.
И волны в плач глаза
Перелатали.
 
 
Едва серпом юнели
Небеса;
А под рулем смелели светом
Пены;
На корабле надулись
Паруса;
За мелями отпели
В ночь сирены.
 
 
И вот тебя в безбрежность
Понесло;
На горизонте бледном,
Золотистом,
Взволнованное облако
Взошло,
Омолненное ярким
Аметистом.
 
 
В водовороты, в дым дельфинных
Игр
Белел корабль, как лебедь
Улетавший.
И запад гас, как полосатый
Тигр,
Заоблачные лапы
Распластавший.
 

1901 1921

О полярном покое
(говорит виолончель)

1

 
В хрустальные
Дали, —
– Где —
– Ясным
Стеклярусом —
– Пересняли
Блисталища: стаи пoляpныe
Льдин —
И —
– Где —
– Блеснью
Янтарные
Копья
Заката – изжалили
Слепшие
Взоры —
– В печальные
Стали
Буруна —
– Отчалила шхуна.
 

2

 
И —
– Парусом —
– Красным,
Как ясный рубин, —
 
 
И —
– Окрепшею
Песней —
– Под зорькой —
– Отчалили —
– В хлопья
Тумана —
– Поморы.
 

3

 
Заводит —
– Разрывами
Вод
Свою песнь —
– Ходит
Водами, —
– Носится —
 
 
Горькое море!
И —
– Год
Осиянный —
– За годами
Бросится
Там —
– Ураганами
Менами,
Брызгами
Вод
Разрывными —
Слетит —
– В коловорот
Разливанный.
 

4

 
Ничто не изменится!..
Только —
– Мятежится
Море,
Да тешится
Кит —
– Проливными
Фонтанами —
– Пенами,
Взвизгами,
Взрывами
Вод —
– В коловорот
Разливанный…
 

5

 
И над каменным
Кряжем —
– Невнятными
Майями
Дальних
Печальных
Годин —
Быстро выпала
Ворохом
Белого пепла
Зима…
 
 
И —
– Окрепла
Хрустальною пряжей
Полярная тьма.
И —
Осыпала —
– Пламенным
Мороком —
– Пятнами
Спаянных льдин.
 

Июль 1901, 1922

Мути

 
Поле убогое:
Плесени пней:
В них рогорогое
Тменье теней.
 
 
Вымутнен куревом
Плесенный пруд:
В небе лазуревом
Вытянут прут.
 
 
Полнится мутями
Всё бытие:
Полнится жутями
Сердце мое.
 
 
– «Лапою темной
Тебя обойму…»
Лапою темною
Брошен во тьму.
 

1901, 1929

Страх

 
Жду – твой глагол из пламени приять.
Жду – знамений… Но ужас, —
– Дух гнетущий, —
 
 
Как вор,
Как тать, —
 
 
В горах
Ползущий.
 
 
Косматый прах бормочет в облаках, —
Метет горе всклокоченные —
– Суши…
Как раб
В норе, —
 
 
Спасаю
Душу…
 
 
Из тучи злой летучая змея
Иглой огня меня пронзит —
– Бесцельно…
 
 
Душа
Моя
 
 
Скорбит
Смертельно.
 

1901, 1931

Волны зари

 
В весенние волны зари
Прордели кресты колоколен.
Гори, мое сердце, тори:
Опять я свободен и волен.
 
 
Опять посылает мне даль
Вздыхающий, тающий отдых:
Свою голубую эмаль,
Свой кроткий, пурпуровый воздух.
 
 
И – первую, легкую тень,
И – ласточек легкие визги;
Опять отрясает сирень
Лучистые, чистые брызги.
 
 
И веет вздыхающий лес
Мне запахом пряного нарда…
У склона воздушных небес
Протянута шкура гепарда.
 

1902, 1918

Дорога

 
И тот же шатается
Колос,
И той же прохладой
Пахнёт;
 
 
И ветер – серебряный
Голос —
Серебряный волос
Взовьет.
 
 
И та же певучая
Стая,
Визжа, вылетает
Из дней, —
 
 
Над нивой воздушно
Шатая
Летучие пятна
Теней.
 
 
Туда ж, – к голубому
Чертогу, —
Означит всевидящий
Бог —
 
 
Взметаемой пылью
Дорогу;
И – плачет пастушечий
Рог.
 
 
Как пыль световая,
Взвиваясь,
Как облачко, тая
В слезах, —
 
 
Как жаворонок
Заливаясь, —
Я жизнь окрылю
В небесах.
 

Март 1902. 1931

Овес

 
Даль, – как стекло:
Над золотистой нивой —
– Шумит овес…
 
 
Всё, всё – прошло!
С души нетерпеливой —
– Слетел вопрос.
 
 
Кипят колосья
Над межою тою —
– Как злая шерсть;
 
 
Слетает солнце
Краснозолотое —
– В седую персть.
 
 
Завеют тени
Призрачного мира —
– Сквозной волной,
 
 
Дыша в поля,
Как золотой порфирой —
– Замглеет зной.
 
 
Нет – ничего!
И – ничего не будет —
– И ты – умрешь…
 
 
И рухнет мир…
И Бог его забудет… —
– Чего ж ты ждешь?
 
 
Ось мировую
Время расшатает —
– Потухнет свет.
 
 
Во мгле пустой,
Как дым седой, растает, —
– Полет планет.
 
 
Росеет луг…
Слетает, холодея, —
– В перловый жар,
 
 
Оранжевою
Ржавчиною рдея, —
– Багровый шар.
 
 
Пространства гаснут,
Прахом распадаясь; —
– И – я; и – ты…
 
 
Там – жизни нет:
Грозят, туда бросаясь, —
– Мои персты.
 

Июль 1902, 1931

Н. В. Бугаеву

1

 
Запламенел за дальним перелеском
Янтарно-красным золотом закат.
Кузнечики назойливые треском
Кидали в нас. Вился дымок из хат.
 
 
Садились мы, и – что-то, полный смысла,
Ты вычислял, склонившись над пеньком.
И – нить плелась. И – складывались числа.
И – сумерки дышали холодком.
 
 
Ты говорил: «Летящие монады
В зонных волнах плещущих времен, —
Не существуем мы; и мы – громады,
Где в мире мир трепещущий зажжен.
 
 
В нас – рой миров. Вокруг – миры роятся.
Мы станем – мир. Над миром встанем мы.
Безмерные вселенные глядятся
В незрячих чувств бунтующие тьмы.
 
 
Незрячих чувств поверженные боги, —
Мы восстаем в чертоге мировом».
И я молчал. И кто-то при дороге
Из сумерок качался огоньком.
 
 
Твои глаза и радостно, и нежно
Из-под очков глядели на меня.
И там, и там – над нивою безбережной —
Лазурилась пучина бытия.
 
 
И чуть светил за дальним перелеском
Зеленоватым золотом закат:
Кузнечики назойливые треском
Кидали в нас. Стелился дым от хат.
 

2

 
Цветут цветы над тихою могилой.
Сомкнулся тихо светлой жизни круг.
Какою-то неодолимой силой
Меня к тебе приковывает, друг!
 
 
Всё из твоих отворенных оконец
Гляжу я в сад… Одно, навек одно…^[19]
И проливает солнечный червонец
Мне пламенное на руку пятно.
 
 
И веяньем проносится: «Мы – боги,
Идущие сквозь рой миров, – туда,
Где блещет солнце в яркие чертоги,
Где – облака пурпурная гряда…»
 

1903, 1914

Прошумит ветерок

 
Прошумит ветерок
Белоствольной березой;
Колыхается грустный венок
Дребежжащей, фарфоровой розой.
 
 
Черных ласточек лет;
Воздух веющий, сладкий…
С легким треском мигнет
Огонечек лампадки.
 
 
Ты не умер – нет, нет!
Мы увидимся вскоре…
Не замоет потоками лет
Мое тихое горе.
 
 
Над могильным холмом
Из-за веток сирени
Бледно-белым лицом
Тихо клонится гений.
 

Август 1903, 1922

Церковь

 
И раки старые; и – мраки позолоты;
В разливе серебра – черна дыра киота; —
 
 
И кто-то в ней грозит серебряным перстом;
И змея рдяного разит святым крестом.
 
 
Под восковой свечой седой протоиерей
Встал золотым горбом из золотых дверей;
 
 
Крестом, как булавой, ударил в ладан сизый:
Зажглись, как пламенем охваченные, ризы.
 
 
Два световых луча, как два крыла орла…
И, – тяжело крича, дрожат колокола.
 

Июль 1903, 1921

Кладбище

 
Ветров – протяжный глас, снегов —
Мятежный бег
Из отдалений…
 
 
Перекосившихся крестов
На белый снег
Синеют тени…
 
 
От нежных слез и снежных нег
Из поля веет
Вестью милой…
 
 
Лампад
Горенье в ряд
Берез —
 
 
Малиновеет
Над могилой…
 
 
Часовня бледная
Серебряной главой сметает
Иней, —
 
 
Часовня бедная
Серебряной главой – блистает
В сини…
 
 
Тяжелый дуб, как часовой,
Печально внемлет
Звукам муки —
 
 
Косматый снегами, – в суровый вой
Подъемлет
Руки…
 
 
И бросится
Его далекий стон:
Сухим
Порывом…
 
 
И носится
Оцепенело он —
Глухим
Отзывом…
 
 
И только —
– Вышину
Мутит
В сердитом
Беге
Вьюга…
 
 
И только —
– В тишину
Звучит —
Забытый
В снеге —
– Голос друга…
 

1903, 1922

Усадьба

 
Чугунные тумбы
Торчат под крыльцом;
Проросшие клумбы;
Заброшенный дом.
 
 
Дворянских фамилий
Облупленный герб;
И – заросли лилий;
И – заросли верб.
 
 
Там ставнею сорванной
Хлопнет окно;
Там жизни оборванной
Темное дно —
 
 
Кушетки, козетки,
Куранты, чехлы
И мертвые предки —
Проблекли из тьмы.
 
 
Под сводами арок
Тенеет порой
Там плачущих парок
Бормочущий рой.
 

Июнь 1903, 1925