Андрей Андреевич Дёмин
Воришка снов
– Тогда… нам остается лишь один вариант.
Семен поднялся со стула и открыл входную дверь.
– Миш, заходи.
Мишей оказалась худая, невысокая девушка с короткими мышиного цвета волосами. Зеленые глаза Миша прятала под длинными ресницами, стесняясь взглянуть прямо на меня. Семен по-отечески похлопал девушку по спине.
– Проходи, не волнуйся ты так. Света не кусается, если ее не провоцировать.
Девушка присела на стул напротив меня, все еще изучая собственные колени. Руки она сложила прямо на бедра, как провинившаяся школьница. Я улыбнулась.
– Ну здравствуй, молодое дарование. Меня ты уже знаешь, поэтому тебе и карты в руки. Давай знакомиться.
– Меня зовут… – голос у новенькой сел, она прочистила горло, – …Мишель. Я поступила в институт полгода назад.
Я сразу удивилась, как тихо звучал голос девушки. Мишель ужасно боялась не понравиться.
– Миша, не тараторь, – улыбнулся Семен, – Говори по существу: чем отличилась в группе?
Девушка что-то ответила себе под нос.
– Громче, пожалуйста, – попросила я.
Мишель собралась-таки с силами:
– Отлично справляюсь с поиском информации.
Я встала и подошла к кофемашине.
– Какой предпочитаешь?
– Латте, пожалуйста, – пискнула Миша.
Пока кофе готовился, я продолжила расспросы:
– Как именно ты ищешь информацию?
Девушка сцепила пальцы рук.
– Вообще-то все просто. Нахожу во сне компьютер, подключаюсь, выхожу в Интернет, ищу информацию.
– И выуживает такое, что башку бы открутить, – хмыкнул Семен, – Да только где я потом еще одну найду?
Мишель улыбнулась, кажется, впервые за весь разговор. Я протянула ей чашку с горячим кофе.
– Сможешь найти человека во сне, если я опишу тебе его? Понимаю, это трудно…
– Невозможно, – вырвалось у девушки. Она тут же густо покраснела, но тон, которым она перебила, мне понравился. Тон профессионала. – Извините. Не смогу.
Я накрыла ее ладонь своей.
– Миша, всегда говори, что думаешь. Ты сейчас сказала «не смогу», но ведь имела ввиду «никто не сможет»?
– Я не…
– Пойми: то, что я глава Конторы, еще не значит, что я идеальна как компьютер и так же строга. Я абсолютно ничего не понимаю в работе с техникой во снах, полный профан, как говорится. Даже стиральную машину включить не получается. Так что, пожалуйста, будь профессионалом – скажи, что можно сделать. Нужно найти человека, которого я видела лишь раз, во сне. Реального имени – не знаю, как выглядит – не знаю. Лишь образ.
Некоторое время девушка молчала, а я внимательно следила за ее лицом. Задумчивая складка на лбу, мешки под глазами. Она очень старательно учится. Чтобы не высыпаться при нашей работе надо иметь очень плотный график в реальности.
– Я могу попробовать его достать, но… Вы должны пойти со мной. В сон.
Я кивнула. Боль тут же напомнила о себе.
– Договорились. Завтра утром, часа в четыре. Тебе нужно что-нибудь для подготовки?
Мишель отрицательно замотала головой.
– Ничего. Пожалуй, немного повторю теорию.
– Не переусердствуй, – подал голос Семен, – Помни, что я говорил: разум – инструмент. Не надо кутать его в полотна букв, от этого притупляется интуиция и погружение…
– Все, хорош с лекциями. Мишель, ты свободна. Рада, что в нашем институте работают такие кадры.
Девушка опять густо покраснела – и, пискнув что-то благодарное, выбежала за дверь. Мы с Семеном синхронно усмехнулись.
– Неужели мы тоже такими были?
Друг покачал головой.
– Не-а, это вообще какое-то зашуганное создание. Впрочем, глядя на ее дело… – Семен извлек из-за пазухи папку с документами. – На, почитай.
Я быстро пробежалась по строчкам сухой характеристики. Росла в многодетной бедной семье, в детстве сосед травил собаками, отчего теперь панически их боится. В 15 лет изнасилована, мучилась кошмарами. Они и подтолкнули Мишель на путь дрим-сталкинга. Справившись со снами, девушка отомстила и насильнику… В результате Контора взяла ее на карандаш. Поступила к нам в 17.
– Ну что ж, посмотрим, как она справится. Если благодаря ей мы поймаем Макса – назначу твоим заместителем.
– Ты так или иначе назначишь. Увидишь, мелкая творит чудеса. Так, – Семен оперся на стол своими короткими, но накаченными руками, – Теперь о тебе. Опять голова, да?
Он всегда знал, когда мне становилось нехорошо. От хитрого прищура Семы не укроется ни одна мелочь, а десять лет совместной работы не позволяют притвориться. Отнекиваться я не стала.
– Снова мигрень.
– Все из-за того ублюдка! Мы обязательно его достанем, гарантирую!
Я нашла в себе силы улыбнуться.
– Разумеется, достанем. Но дело даже не в нем. Ты же знаешь, у меня всегда отвратительное самочувствие после… устранений.
– Убийств.
Семен никогда искал компромиссов с совестью. И мне не стоило, только жаль, я поняла это слишком поздно.
– Убийств, Света. Мы – убийцы. И это нормально – чувствовать себя паршиво после. Это значит, что ты не психопатка.
– Я делаю это ради своей страны.
Семен поморщился, но смолчал. На тему «служения» мы старались не разговаривать – слишком уж разные у нас точки зрения.
– Отложи жертву Родине хоть на полдня. Если ты съездишь к Уле, или просто домой, Контора не развалится. Отдохни.
Я хотела было возразить, но очередная вспышка головной боли резко поменяла планы.
– Ох… Хорошо, так и сделаю. Уля обрадуется.
И, пройдясь с Семеном до выхода (дав при этом несколько ценных указаний), я запрыгнула в любимый «Рено», чтобы поехать к тебе в гости, дочка.
Глава 3
Проект «Ангелина»
Иногда я думаю: сны – самое страшное, что случалось с человечеством.
Но потом понимаю – нет ничего прекраснее.
Ты помнишь тот день? Наверное, нет. Тебе было всего пять… Но, надеюсь, что по моим рассказам ты хоть что-нибудь да воскресишь в памяти.
Я позвонила твоему папе еще из машины, предупредила, что сегодня заеду. Владик, конечно, обрадовался: я редко у вас бывала. Дело в том, что официально семьи у меня не существовало – не только мужа, но и дочери. В матери тебе записали уже мертвую на тот момент женщину, а с Владом мы не заключали брака, и до самого конца встречались тайно, в основном – во снах. Все ради вашей безопасности и моей работы. Ненавижу себя сейчас, но тогда это казалось суровой необходимостью. Не могла же я, в конце концов, бросить Контору! Прости меня, солнышко, мама была круглой дурой.
Я припарковалась во дворе – и не успела даже дойти до подъезда, как ты подбежала ко мне. Я подхватила тебя на руки – такую маленькую, смеющуюся. «Мама, мама, ты приехала!» Улечка, если бы я могла стать для тебя настоящей матерью, а не «счастьем на выходные»!
Время было совсем раннее, час дня, кажется. Знаешь, молодые дрим-сталкеры страдают от полного разрушения режима сна, но уже через год-два регулярных «вылазок» ты понимаешь, что уснуть можно когда угодно, где угодно, в каких угодно условиях – и выспаться за час в сутки. Даже если час раздробить на четыре раза по 15 минут. Так что ты никогда не видела меня не выспавшейся, и, хотя бы это замечательно.
Мы пошли в парк. Здесь снег еще лежал, но чувствовалось, что пройдет пара дней – и он окончательно сойдет на нет. Ты буквально сыпала вопросами обо всем на свете, а я отвечала, впервые за день чувствуя себя полностью счастливой.
– Мама, ты приснишься мне сегодня?
– Обязательно, родная.
Даже мигрень отступила. Да, Семен прекрасно знал, как лечить мою хандру. Доченька на руках – вот и все, чего не хватало для счастья.
***
Домой к себе вернулась только под вечер. У меня шикарный особняк, строили под ключ, на возвышении, так, чтобы на верхнем этаже можно было наблюдать рассветы над Москвой. Ты знаешь, я любила наш город. Я любила нашу Родину.
Особняк был трехэтажный. Комнат в нем восемь – по три на два нижних этажа и две больших на верхнем. На первом – кухня, гостиная, спальня для гостей и кладовая, на втором – моя спальня, ванная, лаборатория и террариум. На третьем я сделала спортзал и комнату отдыха. Так жаль, что ты никогда не сможешь побывать в моем гнездышке – я ведь строила его и для тебя тоже. Думала, что.
В прихожей сразу повесила куртку, сняла шапку… Я надеюсь, ты хотя бы помнишь, как я выглядела? Или… Может, тебе показывали фотографии? Но, если не знаешь, то я расскажу. Стройная, подтянутая, с рыжими волосами. Глаза бледно-зеленые, довольно симпатичные, как мне кажется.
В комнате я упала на кровать, вытянулась и прикрыла глаза. Спать еще не хотелось, но дать телу отдохнуть – это да. Минут через десять пришел голод. Накинув халат, я спустилась на кухню. Чтобы приготовить еду, ушло примерно полчаса. Не люблю это дело – либо разогреваю полуфабрикаты, либо заказываю из ресторанов. Ты знаешь, в молодости, пока меня еще не завербовали в Контору, я подрабатывала курьером. Очень успокаивающая работа, не требующая сильных умственных усилий. Расслабляет и дает время обдумать всякое.
Перекусив, поднялась на второй этаж, покормить моих красавиц. Я держала дома гигантских сколопендр. Они обычно живут на Ямайке или Тринидаде, но вообще разводить их можно где угодно, были бы деньги и желание. Признаюсь, я любила наблюдать за такими причудливыми созданиями. Смотреть на рыб и насекомых – будто медитация, мысли сразу встают на место. Покормив малышек, я переместилась в лабораторию.
Здесь царили стерильность и тишина. Посреди расположилось специальное кресло для сна. В таком никак не уснуть до конца – всегда находишься на границе между глубоким сном и пробуждением. Идеальный инструмент для меня. Рядом стоял стол со снотворными разной степени силы и компьютер для быстрых записей после пробуждения. Вести дневник – очень важная техника дрим-сталкинга. Оттачивает память и внимание во снах.
Я забралась в кресло и подключила наушники.
Музыка у каждого дрим-сталкера своя. Она помогает настроиться на полу-медитативное состояние, осознать себя и управлять сном. Не знаю, насколько мне к тому моменту были необходимы хоть какие-то костыли, но зачем отказываться от приятных моментов на работе?
***
Погружения в твои сны представляли собой особое удовольствие. Звенящий калейдоскоп красок, сильный запах сладкой ваты и счастливо-восторженное «Мама!». Хорошо, что ты была маленькой и ложилась рано – я всегда успевала посидеть с тобой до или после работы.
Взявшись за руки, мы вместе брели вперед. Я даже не могу сказать, на что походило пространство вокруг. Светлые, залитые солнцем ландшафты, блуждающие по ним гротескные невнятные существа, пробивающаяся из ниоткуда музыка. Думаю, что описывать детские сны – все равно, что рисовать шедевр абстракционизма.
Не важно. Главное, что ты шла рядом, довольная и вся моя.
– Мам, а ты папу любишь?
– Конечно, маленькая!
– А почему ты с нами не живешь?
Я запнулась и поджала губы.
– Так надо, Уль.
***
Проснулась я в полночь. До поездки в институт оставалось часа два, как раз достаточно для медитации. Наощупь добралась до переключателя, зажгла свет и переоделась из ночнушки в удобный домашний халат. Медитировала я обычно без одежды, но всегда брала ее с собой – на всякий случай.
Подойдя к окну, заглянула в темноту за стеклом. Вообще-то, в Москве светлые ночи – город заливает светом даже небо, но сейчас мне почему-то показалось, что тьма вокруг стоит абсолютная. Глубокая, вечная, спокойная.
Я вышла в коридор и поднялась на третий этаж, в комнату отдыха. Здесь свет включать не стала – агентов Конторы учат обходиться без него, да и медитировать в темноте удобнее. Опустившись на коврик для йоги, я устроилась удобнее и закрыла глаза.
Некоторое время в голове мельтешили только быстрые и мелкие мысли. Я терпеливо ждала – и постепенно течение внутреннего диалога замедлилось, обнажая настоящие, глубокие и важные потоки. Я отодвинула поток с Максом подальше – сегодня ему и так посвятили неприлично много времени – и потянулась к другому. Звучал он примерно так: «Ты снова убила человека».
Я не убивала.
«Убила бы. Это одно и то же».
Мне приказали. Я защищала Родину.
«Это дает тебе право…»
Я защищала Родину.
Я защищала Родину.
Я. Защищала. Родину!
Это всегда помогало. Представлять себя не человеком, но оружием в руках любимого государства. Нас вырастили, воспитали, дали возможности для реализации наших талантов. Каждый дрим-сталкер Конторы обязан Родине всем, что у него есть. Убийство толстосумов по приказу – меньшее, что мы можем дать своей стране.
Поток покорно отступил, и его место снова занял назойливый Макс. Макс, Макс, Макс. Настроение поползло вниз. Смирившись, я стала рассматривать поток под разными углами.
Макс – убийца. Профессионал. Такой вскроет человека недрогнувшей рукой, с закрытыми глазами. Просто сделает, что должен. Как и я. Каждое его движение буквально кричит: перед тобой подготовленный, смертельно опасный маньяк.
Макс – дрим-сталкер. Скорее всего, сильнейший из всех, с кем я сталкивалась. Чтобы одолеть его, понадобится хорошо сработавшийся отряд
из опытных агентов. Вряд ли все останутся в живых, он безжалостен.
Макс – вор. Как и все дрим-сталкеры. Он сам так сказал. «Я – воришка». Что еще он может украсть у Конторы? Украсть… у меня? В любом случае, его нужно найти как можно быстрее.
На этом мысли затихли совершенно, и я почувствовала себя лучше. Медитация – это необходимая любому государственному агенту малость. Я поднялась, чувствуя, как затекли мышцы. Ничего, разомнусь, пока доеду до Конторы.
Вообще-то, в институте я бывала не каждый день. Когда НИИ и так отлично работает, незачем смущать коллег постоянным присутствием. Но теперь, опять же из-за Макса, нужно следить за Конторой особенно тщательно. Поэтому, одевшись теплее, я села за руль. Предстояла спокойная поездка по ночной Москве.
Ночной НИИ – совершенно особенное место. Нет, не так. Наш НИИ – в принципе особенное место, очень тихое и почти необитаемое. Сюда приезжают чтобы спать, записывать и изучать сны. Поэтому в каждой аудитории усиленная шумоизоляция, а в коридорах не принято разговаривать друг с другом – только если что-то очень важное. Над дверями каждого кабинета висят два небольших светильника: красный и зеленый. Если горит красный – внутри кто-то спит, и входить крайне нежелательно. Над лабораторией, в которой мы с Мишель договорились встретиться, горела зеленая лампочка.
– Доброе утро, Светлана Владимировна! – Она, уже ожидавшая в лаборатории, вытянулась по струнке.
– Вольно. Прекращай свои официозные замашки, я этого не люблю.
– Поняла, Светлана Владимировна!
– Просто Света. Я еще не настолько стара.
– Ясно!
«Ничего тебе не ясно…»
Я молча запустила две капсулы. Внутри сложных сооружений успокаивающе зашумели вентиляторы. Миша забралась внутрь и стала укладываться удобнее.
– Где встретимся?
– В подземном бункере, – я тоже опустилась в теплое, мягкое нутро капсулы.
– Зачем так сложно?
– Еще спасибо мне скажешь за меры предосторожности.
Не знаю, что ответила Мишель – прозрачная крышка из пуленепробиваемого стекла отсекла меня от внешнего мира. Пора погружаться.
Обычный человек никогда не помнит начало сна. Дрим-сталкеры часто осознают сновидение еще до того, как окунутся в него окончательно. Я висела в кромешной темноте, собирая мысли в одно намерение.
«Бункер. Сделай мне бункер. Подземное сооружение, куча компьютеров, большие экраны повсюду, охранная система правительственного уровня.»
Пространство вокруг посветлело до железно-серого цвета стен. Я оказалась посреди бункера, который требовала. Огромное количество аппаратуры – одних компьютеров штук десять, огромная серверная, радио, прочие системы, к которым я отношения не имею совершенно. Бункер – одна из стандартных площадок работы, строить которые учат всех работников Конторы. Единственное, что я добавила – удобные кресла, в одно из которых и плюхнулась, сосредоточившись на ощущении бархата под руками. Дожидаться Мишу долго не пришлось – девушка возникла почти сразу за мной. Никто и никогда не может точно сказать, как дрим-сталкер появляется во сне. Вот ты смотришь на пустое место – и в следующий момент на нем появляется человек. Он будто всегда там был, просто раньше ты не мог рассмотреть. Удивительная штука – сны.
-Светлана Владимировна…
– Света, – я вынырнула из собственных раздумий и поднялась с кресла. – Ну, прошу тебя. Компьютеров тут предостаточно, можешь работать.
Мишель кивнула и заняла мое место. Она переменилась на глазах – ее спина, до этого чуть согнутая, выпрямилась, глаза блеснули профессиональным огоньком интереса. Здесь, в Конторе, он горел почти в каждом взгляде – искра настоящей любви к своему делу. Мало где еще слово «идея» имело настолько большое значение.
– Сконцентрируйтесь на Максиме, пожалуйста. Нам нужно настроиться на него, чтобы запрос дошел.
Я кивнула, вспоминая в мельчайших подробностях наш единственный с «воришкой» разговор. Только сейчас заметила, что внешне Мишель изменилась. В жизни у нее не было длинной разноцветной косы… Компенсация. Все молодые дрим-сталкеры так делают. Строят свое идеальное тело во сне, добавляя черты, которые не могут иметь в реальности. Потом, года через три до них наконец доходит. И начинаются тренировки, чтобы выправить фигуру, новые стрижки, пластические операции. Облики во снах уравниваются с реальными – и вот тогда личность обретает равновесие. Миша, конечно, эту ступень еще не перешагнула.
– Ты станешь красивой девушкой.
Она не ответила, сосредоточенно глядя на экран монитора. Я всмотрелась в поисковую строку: «Максим воришка убийца дрим-сталкер фигура в капюшоне». Вероятно, эти слова брались напрямую из моего подсознания, потому что Мишель не прикасалась к клавиатуре, лишь водила мышкой из стороны в сторону. Загрузка результатов продолжалась довольно медленно, но шла, это главное.
– Ты молодец!
– Не отвлекайся, – резко бросила Мишель. – Сосредоточься на главном, пожалуйста. Потом поговорим.
Наконец, результаты поиска загрузились. Ссылки на экране плыли в разные стороны, большая часть совсем не работала. Мишель ругалась себе под нос, клацая мышкой все агрессивнее. Наконец, одна из вкладок соизволила открыться. Девушка склонилась к монитору и стала читать.
– Коварный Макс, вор снов. Глава проекта «Ангелина». Особо опасен, подлежит немедленному устранению. Возможности в сновидении: практически не ограничены, Макс… – Миша недовольно откинулась на кресле. – Дальше код поврежден, ничего не разобрать.
– Проект «Ангелина»… – в голове неприятно зудело – я вот-вот вспомню. Ангелина…
– Сейчас поищем и об этом. Так. Проект «Ангелина». Ой, что со связью? Ничего не загружается!
– Что? – я склонилась над компьютером. Действительно, на экране моргало сообщение об отсутствии соединения. – Я понятия не имею! Ничего не меняла, никуда не нажимала.
Миша сжала кулаки, и тут в тяжелую стальную дверь бункера вежливо постучали. Мы с девушкой переглянулись. Давно забытое чувство опасности захлестнуло с головой. Я помогла Мишели подняться – девушка сильно дрожала – и потащила ее за собой, в дальний угол помещения. В дверь постучали еще раз – а потом она слетела с петель от мощного удара.
– Доброе утро, девочки!
Он не спеша прошел в центр бункера – все такой же насмешливо-надменный. В правой руке Макс держал на поводках двух огромных доберманов, хищно рычавших. Миша заскулила от страха, сползая по стенке. Я вспомнила ее личное дело: панический страх перед собаками.
– Псы проголодались, Мишель! – воришка чуть отпустил поводы, и доберманы рванулись к нам.
Мишель зарыдала, сжавшись на полу в бесцветный комок, даже я попятилась – настолько злобно лаяли псы. Но я же не новичок, заколка сама собой нырнула в руку, превращаясь в сверкнувший под светом ламп клинок. Два коротких взмаха – и туши псов рухнули к нашим с Мышкой ногам, исчезая на глазах.
Но остановить хозяина доберманов я не успела. Макс пересек бункер быстрым длинным рывком и кончик его меча уперся мне в артерию.
– Замри.
Прижавшись к стенке, я постаралась отметить малейшие детали, за которые мог зацепиться взгляд. Плащ с вороном – вот что надо искать, когда проснусь. Макс перевел взгляд на скорчившуюся в углу Мишель.
– Не надо больше искать обо мне информацию. Иначе в следующий раз собак будет больше.
Девушка никак не могла успокоиться, захлебываясь слезами. Воришка повернулся ко мне.
– Не торопись, Света. Всему свое время. Мы с тобой еще очень близко познакомимся! – и, отняв клинок, Макс отступил обратно к двери, исчезая в темноте прохода. Гнаться за ним смысла не было – нужно помочь Мише. Я присела на корточки и обняла девушку.
– Тише, тише, маленькая. Дыши глубже. Давай, вместе со мной. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Мишель судорожно вздохнула – и растворилась в воздухе. Оставаться во сне уже смысла не было, так что я прикрыла глаза – и почувствовала, как выныриваю в реальность.
Мышка плакала, скорчившись внутри капсулы. Нажав кнопку вызова медсестры, я помогла ей выбраться наружу, обнимая за плечи, уговаривая, успокаивая девушку всякими глупостями.
– Почему? Почему с-с-соб… Почему?!
«Потому что он – чудовище».
Голова болела страшно, но оно и понятно – сеанс прошел отвратительно. Боль мешала мыслить последовательно, клочки и обрывки разных наблюдений беспорядочно метались.
«Он проник к нам без усилий. Знает Мишель и ее слабости! Вынес дверь бункера без усилий. Проект «Ангелина». Серебристый ворон».
Наконец, вошла медсестра. Оставив стажера на ее попечение, я поплелась к себе в кабинет.
Упав в кресло, минут пять просто сидела в оцепенении, ожидая, когда боль немного утихнет. Когда цветные круги перед глазами пропали, я склонилась над компьютером. Доступ в архив. Поиск по словам «Ангелина», «Ворон», «плащ».
Девятнадцать результатов. Тринадцать из них – разные Ангелины, шесть – по плащам и воронам. Я стала читать, открывая одну вкладку за другой. На третьей Ангелине в кабинет без стука влетел Семен.
– Как ты умудрилась угробить мне стажера за полчаса?
Я пожала плечами. Казалось, малейшая заминка может стоить всего расследования. Ангелина Сергеевна Штольц, уборщица. Не то. Ангелина Александровна Биева, погибшая при исполнении… Не то. Все не то. Семен зашел за спину и уставился в экран.
– Что вы нарыли?
– Ты случайно не помнишь, у нас не было культов ворона, или чего-то похожего? – я щелкнула мышкой в очередной раз.
Семен нахмурился.
– Были идиоты, нашивавшие себе на одежду эмблему в виде ворона. Ты же их лично разрабатывала, нет?
Я вздрогнула так сильно, что ударила мышкой об стол.
– Точно!!!
– Ты чего так всполошилась? – Семен заломил бровь. – Это же было твое дело, одно из самых серьезных. Даже на задержание лично выехала, а сектант какой-то по голове стукнул. Потом тебя спецназовцы выносили из здания.
Я вспомнила.
– Точно! Секта «Крылатые». Фанатики, верившие, что сны приближают их к ангелам господним. Только почему-то себя отождествляли исключительно с птицами!
Пара кликов – и отыскала информацию по делу.
– Это же было всего четыре месяца назад! И как я умудрилась это забыть? Мы тогда накрыли всю секту, никого не упустили. Взяли троих лидеров, всего было… – я нашла строчку в отчете, – двадцать три человека. Отправили на принудительное лечение.
– А ты с чего вдруг их откопала? – С того, что Макс носит плащ с вот этим, – я ткнула пальцем в экран, с которого на нас единственным глазом смотрел серебристый ворон.
Информацию об еще живых членах бывшей секты достали за полчаса. Большинство так и оставались на учете и в застенках психиатрических клиник, а те четверо, которым повезло выбраться из лап безумия, жили вполне обычной и размеренной жизнью. И все же – это была зацепка. Макс облачился в плащ не забавы ради – он точно хотел, чтобы я докопалась до истории «Крылатых». В ежедневнике появилась новая отметка; запланировать разговор с прошедшими лечение сектантами. И, возможно, навестить парочку тех, кто все еще оставался в больнице.
По проекту «Ангелина» ничего выяснить не удалось – ни одна из тринадцати женщин никак не была связана ни с сектантами, ни со мной лично.
Мы с Семеном уже второй час провели в режиме мозгового штурма, когда в комнату, постучавшись, вплыла Мишель. Девушка, все еще бледная и с пустым взглядом, присела на стул для посетителей.
– Как ты?
– Л-лучше. Извините. Я не должна была…
Я сразу выставила ладонь, прерывая глупые извинения.
– Ты ни в чем не виновата. Напротив, я хочу поблагодарить тебя за помощь в рискованном предприятии. Из добытой тобой информации у нас появились новые зацепки, – я встала и подала Мишели чашку кофе. Девушка благодарно улыбнулась. – То, что ты так испугалась – нормально. У каждого из нас есть слабые места, болевые точки, на которые можно надавить. Плохо, что этот Макс так хорошо знает тебя. Скажи, с кем ты общаешься в институте, да и за его пределами? Кто мог знать, что ты боишься собак?
Мишель пожала плечами.
– Вообще-то немногие. Я не скрываю своего страха, потому что, сами видели, не могу чисто физически. Любой, кто хоть раз видел меня рядом с собакой, мог догадаться. В институте я больше всех общаюсь с Семеном Аркадьевичем и теперь вами. Дома только кот и пожилая мама. Отчим умер пару лет назад. Отношений нет, просто не нашла еще своего человека.
Я понимающе кивнула.
– Значит, близких друзей из Конторы у тебя нет. Жаль, это бы сузило круг подозреваемых. Теперь посмотри пожалуйста вот на эти лица, – я вывела на экран фотографии «Крылатых», – знакомых не видишь?
Некоторое время взгляд Мышки бегал по монитору. Потом девушка отрицательно покачала головой.
– Жаль. Ну, тогда можешь идти, отдыхать. Сегодня от занятий я тебя освобождаю. И подумаю, как наградить такую талантливую девушку.
Миша залилась краской так густо, что я начала за нее волноваться.
– Светлана Влади… Светлана, а могу я сама попросить награду?
Мы с Семеном удивленно уставились на девушку.
– Смотря что ты хочешь попросить.
– Доступ в институтский архив! – выпалила Мишель, справившись с волнением.
Повисла пауза.
– Тебе зачем?
Мышка потупилась.
– У меня несколько причин. Во-первых, интересуюсь историей института, а многие документы засекречены. А во-вторых, хочу помочь в расследовании по мере сил. У меня на это теперь личный интерес.
Я благосклонно кивнула.
– Дам распоряжение. С завтрашнего дня получишь академический допуск. Выше уже секретные документы, к ним пускают только у меня и глав отделов.
Девушка кивнула и улыбнулась, сразу став намного привлекательнее. Все бы ничего, но головная боль вернулась, уничтожая настроение.
– Ладно, – буркнула я, массируя виски. – Свободна, стажер. Завтра заберешь карточку доступа у моего секретаря.
– Слушаюсь! – Мышка, очень серьезная, вышла за дверь.
– Мне очень не нравится твоя мигрень, – Семен положил руку мне на плечо. Я поморщилась и отстранилась.
– Она никому не нравится. Что ты предлагаешь?
– Зайди к Кристине, она тебя посмотрит, даст таблеточек покушать – будешь как новенькая!
– Я только недавно проходила осмотр! Не хочу снова дергать сверхзанятую Крис.
Семен скрестил руки на груди.
– Ты определись, что тебе больше неудобно: попросить Кристину её работу сделать, или головной болью мучиться?
Я устало вздохнула.
– Ладно. Разберусь. Макса мы как ловить собираемся?
– Никуда он от нас не денется, – пообещал Семен. Я лишь покачала головой.
– Тебе пора идти к техникам. Не задерживаю.
Оставшись одна, я попыталась собрать мысли в кучу. Боль усилилась, в ушах зазвенело так сильно, что даже не сразу долетел спокойный холодный голос секретаря.
-…Президент.
– Что? – с трудом приняв вертикальное положение, я уставилась на бесцветную фигуру перед собой.
– Я сказал, что в понедельник, в одиннадцать, вас требует к себе Президент, – механически повторил мужчина.
«Скорее всего, очередной заказ на убийство»
– Хорошо, я буду, разумеется. Еще что-нибудь?
– Нет, – секретарь оставил на столе листок с запиской, написанной первым лицом государства. «Пн, 11:00». Как всегда.
– Вызови мне Кристину, пожалуйста.
Мужчина удалился. Я положила голову на холодное дерево стола, ожидая доктора. День начинался отвратительно: зацепки пока никуда не привели, голова раскалывалась, Мишу напугали до истерики.
«Ангелина. Вспомни. В этом имени твое спасение».
Мысль всплыла на поверхность легко и непринужденно. Я моргнула, чувствуя, как боль отступает на задний план.
Ан-ге-ли-на. Кто же это такая? Самое неприятное – ощущение воспоминания, беспощадно затертого памятью. Я прикрыла глаза, произнося имя раз за разом. Разум неохотно и со скрипом проявлял в голове мутную картинку.
– Привет, красотка! – дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула Кристина.
Как тебе рассказать, что такое Кристина? Представь себе маленькое, полноватое и кудрявое существо женского пола неопределенного возраста, излучающее бесконечное количество позитива – вот это и будет Кристина. Крис улыбнулась и погладила меня по голове.
– Болеем?
Я издала какой-то плаксиво-согласный звук. – Сколько спишь? Именно спишь, не медитируешь, не работаешь?
– Часа два в день.
Крис недовольно цокнула языком.
– Ты как стажер, Свет! Разве можно так себя гробить?
– Сталкерам достаточно часа, чтобы выспаться.
– А телу доблестных сталкеров нужно, представь себе, восемь часов здорового сна! – Тело и так отдыхает больше двенадцати часов, скоро уж совсем мышцы атрофируются.
– Мозг. Страдают клетки мозга, – упрямо продолжила давить Кристина, – Ясно тебе?
Я картинно закатила глаза, за что получила неслабый подзатыльник.
– Ай! Ну хорошо, хорошо! Я высплюсь!
– Смотри мне, – Крис сделала жест «я за тобой слежу», – проверю. Сейчас выпишу хорошее успокоительное.
Я благодарно, хоть и немного натянуто улыбнулась подруге. Кристина зачастую становилась совершенно невыносимой в своей заботе, но лишь потому, что искренне переживала. И не только за меня – она вообще редкий случай гармоничного сочетания искреннего переживания за всех подряд и здорового врачебного цинизма.
***
Из Конторы выбралась только к обеду. Учитывая, что приехала в четыре – отработала полный рабочий день. Побывала на конференции медицинского корпуса: докладывали о зомбировании человека с помощью сновидений. Полезная техника, хотя намного более долгая и тонкая, чем обычное убийство. Надеюсь, в скором времени нас, Кошмаров, переквалифицируют, и мы станем гипнотизерами…
Заскочив в аптеку за таблетками, поехала домой, по дороге размышляя, что лучше сделать – поработать во сне, помедитировать или подготовиться к следующей лекции. На медитацию я возлагала большие надежды – вдруг удастся обмануть-таки память и вытащить на поверхность загадочную Ангелину.
Машина плавно тронулась с места. Я буквально чувствовала, как внутри раскручивается тугая пружина. Дом – безопасность. Дома будет покой.
Так я тогда считала. Я ошибалась.
