Ганс Христиан Андерсен
Волшебный холм
Эх! как они пошли вытягиваться! Где начало, где конец, где рука, где нога – ничего не разберёшь, точно стружки закрутились! Под конец они так завертелись, что мёртвую лошадь затошнило и она принуждена была выйти из-за стола.
– Бррррр! – сказал старый тролль. – Вот так задали работу своим ножкам! А что они ещё умеют, кроме плясок, вытягивания ножек и головокружения?
– А вот сейчас узнаешь, – сказал лесной царь и вызвал самую младшую дочь; она была тонка и прозрачна, как лунный свет; это была самая нежная и изящная из всех сестёр: она взяла в рот белый прутик, и вдруг – нет её, исчезла без следа! Вот было и все её искусство.
Но старый тролль сказал, что такое искусство в жене ему вовсе не по вкусу, да и сыновьям его вряд ли понравится.
Вторая умела ходить сбоку самой себя – выходило, точно у нее была своя тень, а у троллей и духов её ведь не бывает!
Третья сестра была совсем иного склада: она обучалась варить пиво у самой бабки-болотницы и отлично умела шпиговать болотные кочки светляками.
– Из неё выйдет отличная хозяйка! – сказал старый тролль, но чокаться с ней не стал, а только подмигнул – он боялся выпить слишком много.
Четвёртая вышла с золотою арфой в руках, ударила по одной струне, и все должны были поднять левую ногу – тролли и духи все ведь левши, – ударила по другой, и все должны были плясать под её музыку.
– Опасная особа! – сказал старый тролль, а молодые тролли взяли да ушли из зала – им уж надоело всё это.
– А следующая что умеет? – спросил старый тролль.
– Любить всё норвежское, – сказала та. – Я выйду замуж только за норвежца.
А самая младшая сестра шепнула старому троллю на ухо:
– Это она узнала из одной норвежской песни, что при светопреставлении, когда всё рушится, уцелеют одни норвежские скалы. Вот ей и хочется попасть в Норвегию: она страсть боится погибнуть.
– Эге! – сказал старый тролль. – Вот оно что! А седьмая и последняя что умеет?
– Перед седьмой есть ещё шестая, – сказал старый лесной царь – он умел считать.
Но шестая не хотела даже показаться.
– Я умею только говорить правду в глаза, – сказала она. – Поэтому я никому не нужна, да и дела у меня по горло: я шью себе погребальный саван.
Теперь дошла очередь и до седьмой. Что же она умела? Да она умела рассказывать сказки о чём угодно и сколько угодно.
– Вот тебе мои пять пальцев, – сказал старик тролль, – Расскажи мне сказку о каждом.
