Анатолий Терещенко
Фаворит и узник

Памяти генерал-лейтенанта Евгения Петровича Питовранова посвящается.

Предисловие

Осуждают то, чего не понимают.

Квинтилиан

Книга посвящена человеку, мечтавшему стать инженером железнодорожного транспорта, а ставшему в 28 лет генералом, а в 31 – заместителем Министра госбезопасности СССР. Генерал-лейтенант Евгений Петрович Питовранов, обладая гибким умом, принципиальностью, смелостью и решительностью, был замечен Сталиным в конкретных, порой сложных оперативных ситуациях, и, таким образом, в какой-то степени стал его фаворитом. Правда, это не уберегло Е.П. Питовранова от гнева вождя. Сталин поверил наветам завистников молодого руководителя контрразведки; его арестовали и посадили в камеру смертников во внутренней тюрьме на Лубянке.

Высокие звание и должность он заслужил, решая вопросы государственной безопасности без ломки человеческого достоинства, а скорее, в борьбе за его утверждение. Это был Человек, к уму, выдержке и порядочности которого довелось прикоснуться и автору этой книги во время учебы в Высшей школе КГБ при СМ СССР, в период, когда он был ее руководителем и откуда был уволен на якобы заслуженный отдых.

Но духовная и профессиональная энергия истинного патриота Советской России пульсировала в нем так сильно, что он создал, находясь в запасе, практически новое направление и подразделение для работы внешней разведки, высокооцененное руководством страны. Называлось оно по-разному: «Фирма», отдел «П» ПГУ КГБ, «разведка» Ю.В. Андропова.

Кто-то из великих сказал, что почитать человека следует не по знатности его происхождения, а по происхождении его знатности. Знатность свою он завоевал своим умом и трудом. Генерал-лейтенант Евгений Петрович Питовранов – один из наиболее деятельных и честных руководителей в когорте начальников советских спецслужб. К сожалению, длительное время, со времен правления Хрущева и до сих пор, его имя находится в тени сплетен, наговоров и несправедливых оценок. Но в жизни принято считать: если тебе плюют в спину – значит, ты впереди. И это подтверждается оперативной деятельностью Е.П. Питовранова. К счастью, его отдельные взгляды на проблемы безопасности государства понимал и принимал Сталин. Это потом, после увольнения, некоторые начальники начали чувствовать силу Е.П. Питовранова, руководителя Высшей школы КГБ при СМ СССР.

Автор застал Евгения Петровича на излете его служебной карьеры во временном отрезке с 1963 по 1965 год. Именно за два года до выпускных экзаменов автора этой книги генерала, профессионала, человека с высоким уровнем человечности из-за подковерной борьбы политиканов Кремля сняли с должности руководителя чекистского вуза.

Судьба, опыт, решительность и смелость позволили ему в разные годы руководить советской разведкой и контрразведкой как внутри страны, так и в подразделениях КГБ в длительных зарубежных командировках.

Бескорыстной деятельностью молодого сотрудника госбезопасности на благо Родины, его гибким умом, переросшем в мудрость, поражался И.В. Сталин, понимавший, что мудрость приходит с годами… но не ко всем. Человек, обладавший таким качеством, – это уравновешенный человек; он смотрит на жизнь с пониманием ее смысла, принимая жизненные обстоятельства такими, какими они есть. Но для этого надо дорасти.

И.В. Сталин, как и великий китайский мудрец Конфуций, понимал, что у человека есть три пути познания мудрости: первый – самый благородный, размышление; второй – самый легкий, подражание; третий – самый горький, опыт. Значит, мудрость – это результат титанической работы над собой с использованием знаний. Ничто не возникает из ничего. Не каждый знания способен переплавить в мудрость, необходимую для работы, службы и жизни вообще. Не хватает сосредоточенности, внимательности, а главное – духовности.

В правоту государственного дела, в свою профессию Евгений Петрович влюбился и пошел вместе с ней своим путем честно и бесстрашно. Но тому, кто выбирает такой путь, жизнь пойдет навстречу. Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, тот лишится и того, что есть.

Многие завистники говорили, что он являлся фаворитом вождя. Но таких любимцев у Иосифа Виссарионовича было много, особенно среди молодых дарований в военном деле, органах госбезопасности, в промышленности, авиации, сельском хозяйстве и строительстве. Он молодежь уважал и ценил. Но это не давало индульгенции как согрешившим, так и невиновным в случаях, когда ему докладывали непроверенные материалы с явными ляпами в работе. Попадали в жернова несправедливости и люди – фавориты хозяина Кремля. Не спасла Е.П. Питовранова в 1951 году прежняя доброжелательность к нему И.В. Сталина после ареста его начальника – министра государственной безопасности генерал-полковника Виктора Семеновича Абакумова, и всех его заместителей: Е.П. Питовранова оговорили следователь Рюмин и политик Маленков…

И все же он дал младшему поколению урок, достойный подражания. Именно с его легкой руки у автора зародилась уверенность, что оперативник должен быть «пусть маленькой, но ходячей энциклопедией». Он прививал нам такой, подтвержденный в дальнейшем момент истины: любые знания, навыки и умения крайне важны и непременно пригодятся в чекистской работе.

Присутствие его на занятиях по специальной подготовке нисколько не смущало слушателей. Он как умудренный опытом педагог как бы растворялся в их среде, прививая обучающимся потребность смело рассуждать с учетом полученных знаний, а поэтому четко отвечать на задаваемые вопросы, без волнения и переживания. Уроки для многих пригодились в дальнейшем на практике. Мало кто игнорировал его рекомендации.

Автору захотелось рассказать о своем кумире широкому кругу читателей…

Детство и юность

 
Мальчик кричит: «Нельзя! Двое на одного!»
Он ведь не знает, что только так и будет.
 

Рамон Гомес де ла Серна

Так уж повелось в природе, что громче всего человек кричит о себе, когда он в пеленках; потом с месяцами и годами он понемногу сбавляет уровень своей тональности. А еще он, именно в детстве, поражается всем и всему. Поэтому не случайно чудеса происходят только в этом «молочном» возрасте. В дальнейшем человека сопровождают каждодневные учеба и труд, с взлетами и падениями, успехами и неудачами. С годами, взрослея, человек понимает, что жизнь не столько красива и обустроена, сколько сурова и несправедлива. В этом он убеждается на каждом шагу, а потом принимает условия окружающего мира или не соглашается с ними и даже пытается бороться с проявлениями несправедливости. Начало мироощущения справедливости начинается из страны под названием «Босоногое детство!..».

По материнской линии дедом Е.П. Питовранова был татарин Атисов, который после перехода в православие именовался Павлом Ивановичем. Дед женился на дочери русского купца и немки из числа переселенцев, появившихся в Поволжье в XVIII веке.

Прежде чем говорить о детстве нашего героя, несколько слов хочется сказать о родителях Евгения Петровича Питовранова. Мать – Антонина Павловна Атисова, после окончания с похвальным листом полного гимназического курса решила посвятить себя благородной учительской профессии. Губернский департамент образования направил ее учительствовать в школу села Князевка, которое располагалось на границе между пензенской и саратовской землями, с тихой, немноговодной речушкой Медведкой.

Она полюбила педагогику и с головой ушла в работу. Отличалась честностью, добротой и контактностью как с коллегами-учителями, так и с учениками. Мирно жила и с соседями. Незадолго до начала Первой мировой войны в село прибыл новый настоятель храма, стоящего на крутолобом пригорке. Молодой священник Петр Николаевич Питовранов – высокий, русоволосый, статный красавец, с добрым и улыбчивым лицом. Он всем своим видом походил на былинного героя – беломорского помора. Вскоре ему приглянулась скромная симпатичная учительница Антонина Павловна. Ухаживание было коротким, потому что пара быстро поняла, что они не смогут жить друг без друга. Сыграли свадьбу. Венчал их сам глава церковного округа, саратовский епископ Гермоген (в миру Георгий Ефремович Долганов, проявивший себя как убежденный и последовательный монархист).

20 марта 1915 года у них родился первый и единственный сын. Назвали его Женя. Давно замечено, от отца к детям переходит кровь, а характером их награждает мать. Евгений физически пошел в отца: высокий рост, статная фигура, удивительно теплый баритон, привлекательная, добрая улыбка и неторопливость. От матери он получил упорство в достижении поставленной цели, трезвый ум и терпимость.

Но счастье, как говорится, требовательно, как законная супруга, и ветрено, как любовница. Через полтора года совместной жизни, после простуды и крупозного воспаления легких, ушел из жизни Петр Николаевич Питовранов. Антонина Павловна осталась совсем молодой вдовой. Вот тогда мать Евгения и поняла, что счастливой жизни нет… Есть только счастливые дни, которые уложились в полтора года интересного совместного проживания.

Тяжело перенесла она утрату. Не легок был крест, который она понесла по жизни. Все, что раньше ее радовало в Князевке, теперь раздражало всегда спокойную женщину. Друзья посоветовали ей сменить место жительства. В школе соседнего Сердобского района были свободные штатные должности учителей. Туда молодая вдова и переехала с малолетним сыном. Директор школы помог с местом жительства. Именно в этой школе было суждено ей встретиться и подружиться с мужественным, ярким, образованным молодым коллегой Гавриловым, который, как и новая учительница, искренне принял октябрьские события 1917 года в Петрограде.

Вскоре Гаврилов возглавил боевую народную дружину для подавления контрреволюционных элементов, поднявших голову против советской власти. Через некоторое время дружина переросла в отряд, влившийся в состав Красной армии, и Гаврилов стал его командиром. А тем временем дружба учительницы и боевого командира переросла в любовь с регистрацией брака. У Жени появился второй отец, так как он его усыновил юридически и по жизни в семье. Но обстоятельства сложились так, что в одном из боестолкновений с мятежниками в глубинке Пензенской губернии, где свирепствовал брюшной тиф, командир заразился и буквально сгорел за несколько дней в 1921 году. Вновь осиротел Евгений. Строгая, пунктуальная, обязательная, деятельная 25-летняя Антонина Павловна стойко перенесла очередной удар судьбы, которая ей показалась форс-мажорной, предопределенной, фатальной. Поэтому она уже больше не рисковала связывать свою жизнь с новым главой семейства. А интересные предложения на жизненном пути у нее были. Она же теперь всю себя решила посвятить только любимому сыну Евгению, а в дальнейшем его большой семье с внуками и правнуками.

Как мудрая женщина, познавшая все «прелести» классовой борьбы после революции, она до поры до времени не признавалась сыну, что его родной отец был священником, который при новой власти принадлежал к эксплуататорскому классу. Материнский инстинкт сработал четко в обстановке доведения «классовой борьбы» до абсурда с широко распространенным атеизмом. С церковниками власть боролась самым жестоким образом. Создавалось представление, что она, эта самая новая власть, вознамерилась извести священников и веру под корень.

Учитывая кристальную честность чада в будущем – он бы мог признаться где-то и когда-то кадровикам, кто его настоящий отец, и, возможно, испортить таким образом себе биографию, прозорливость матери увела сына от роковой черты в то непростое время утверждения новой безбожной власти.

Евгений Петрович часто вспоминал интересные по-своему детские годы и своих сверстников. У каждого человека этот возрастной период вспоминается с теплотой. Несчастливого детства не бывает. Сад детства – это не детский сад. Детство в глубинке особенное, натуральнее, чем в мегаполисах.

Шестилетним мальчонкой он с ребятами-рыбаками бежал на речку Сердобу – левый приток Хопра, и там они таскали удочками и закидушками окуней, плотву и лещей. Ловили и в районах поймы, пересеченной многими старицами и редкими озерками, где после оттока воды скапливалось столько рыбы, что добывали ее не только удочками, но и неводками, вершами и даже корзинами.

С гордостью Женя приносил рыбу домой, обязательно на лозовом кукане. От матери он получал искреннюю благодарность, ведь это был его взнос в семейный паек. Он любил наблюдать за приготовлением матерью и ухи, и жарки рыбы на сковородке, понимая, что это его заслуга.

Страсть к рыбной ловле у Евгения Петровича сохранилась до последних дней его пребывания на этой бренной земле. Со временем о рыбацких «подвигах» семьи Питоврановых ходили легенды. Одна из них была опубликована на страницах журнала «Охота и рыболовство».

Тем временем жизнь в уездном Сердобске без мужа, без подсобного хозяйства, без родственных связей, с мизерной учительской зарплатой обрекала семью на голодное существование, да и голодомор уже стучался в дверь каждой квартиры жителей Поволжья, в каждую избу россиян. Антонина Павловна решилась вырваться из уездной удавки и переехать в большой город на Волге – Саратов. Продолжила учительствовать и здесь. Зарплаты не хватало, пришлось подрабатывать в других местах. Хлопоты с проблемой прожиточного минимума давали знать.

Но возникла и другая проблема – Женя отбивался от рук. Улица стала больше влиять на подростковое мировоззрение и поведение. Как метко скажет Сергей Есенин о себе примерно такого же возраста, что и Евгений Питовранов:

 
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет…
 

Женя приходил после драк и в синяках, и рваной одежде. Иногда без шапки или кепки. Мать из экономии стала покупать ему красочно вышитые дешевые татарские тюбетейки. Именно в таких условиях формировались бойцовские качества. Правда, учеба в школе с сентября по июнь заметно отвлекала от улицы. Там продолжали буянить беспризорные или местные оторвиголовные мальчишки. Мать-учительница прививала сыну усидчивость и внимание в работе с учебниками и книгами из разряда художественной литературы. Учился Евгений легко и прилежно. Много читал классиков – писателей и поэтов. Хорошая память позволяла сохранить не только сюжеты произведений, но и основные мысли, заложенные в этих произведениях.

С переездом в Саратов увлечение рыбной ловлей не покидало Евгения. После весенних разливов Волги оставалось много пойменных озер – мелких, теплых, с обилием разных пород рыб, от пескарей и до колючих красноперых окуней, жерехов и прочих рыбешек. И здесь ловили рыбу кто чем мог: майками, рубахами, ковшами и даже руками.

С наступлением лета появлялось у матери беспокойство за сына. Ребята гурьбой убегали на песчаную косу загорать и купаться. А в августе, когда поспевали арбузы и из Камышина начинали тянуться груженые баржи, толкаемые пыхтящими от натуги маломощными буксирами, начиналась пора «ловли»… арбузов и дынь. Едва водный караван показывался из излома реки, молодые корсары по-пластунски, на животах сползали к реке. Они, величавшие себя крокодильчиками, направлялись к низко посаженным от груза баржам, борта которых нередко бахчевые производители сладких ягод для страховки обматывали колючей проволокой. Но эту защиту преодолевала напористая ребятня. Голыми руками, палками и даже проволочными крючками они смело шли на абордаж, пытаясь стащить в воду несколько арбузов и с ними добраться до берега. Благо ягода не тонула, а вот с дынями было сложнее, они тянули разбойников на дно. На облюбованном островке «добытчики» наслаждались сладкой красной мякотью. Вечером довольные возвращались домой, иногда с добычей…

Было еще одно опасное увлечение – путешествовать на проходящих мимо товарных поездах в тамбурах. Некоторые умудрялись забираться даже на паровозный тендер. После таких поездок приходилось долго отмываться от дымной копоти и угольной пыли. Конечно, это увлечение, похожее на современных «зацепистов», таило большую опасность для жизни. Автору этих строк тоже знакомо это увлечение – детство ведь прошло на большой узловой железнодорожной станции Сарны, что на Полесье…

Детство у Евгения закончилось в 1930 году, когда он успешно закончил семь классов и встал перед дилеммой: продолжить дальше учиться в школе или приобрести специальность, чтобы помочь выбивающейся из сил матери наряду с учительством, подрабатывающей на других черновых работах.

Евгений выбрал фабрично-заводское училище (ФЗУ) Саратовского отделения Рязано-Уральской железной дороги. Поступил и впервые с гордостью надел профессиональное обмундирование даже с форменной фуражкой, на темном околыше которой красовалась золотистая железнодорожная эмблема – разводной ключ и молоток. В училище, избрал профессию токаря. Там он познакомился с сокурсницей Елизаветой, ставшей впоследствии его женой. С ней он учился новому ремеслу со старанием, понимая практичность хорошей успеваемости: чем выше разряд, тем больше будет зарплата. В 1933 году он окончил училище, и его направили в вагоноремонтные мастерские при железнодорожной станции. Через месяц Евгений принес домой первую зарплату. Антонина Павловна была чрезмерно рада за сына – наконец-то он поступил на работу, оторвался от улицы. В семейный бюджет, по выражению матери, «потекли нужные рублики».

Но радость не бывает без печали. Однажды вытачивая деталь, Евгений не надел защитные очки, кусочек стружки отлетел и вонзился ему в глазное яблоко. Спасли от повреждения глаза врачи – осторожно подтянули металлическую стружку наружу при помощи магнита, а потом вынули пинцетом, отметив, что пострадавший, сориентировавшись правильно, не втер ее в глазную ткань.

О профессии токаря теперь можно было забыть. Но он устроился дежурным по станции – встречал и провожал поезда. Как-то в зале ожидания вокзал встретил Евгений Петрович человека, на лацкане пиджака которого красовался серебристый овал с крохотным паровозиком внутри – знак «Почетный железнодорожник СССР». Познакомились, долго говорили о жизни, паровозах, работе, учебе…

Оказалось, железнодорожник опасался воровства, которое в те времена часто случалось на вокзалах. Дежурный по станции предложил новому знакомому в своей рабочей комнате деревянный диван, обтянутый дерматином. Собеседнику понравился пытливостью и целеустремленностью молодой человек. Он уловил в нем самый главный посыл – желание учиться дальше, и пообещал помочь в поступлении в учебное заведение и в дальнейшем выполнил свое обещание. Так Евгений Питовранов со своим другом Анатолием Егоровым стали студентами Московского института инженеров транспорта (МИИТ).

Антонина Павловна была рада поступлению сына в институт, хотя и понимала, что отъезд Евгения обрекает ее на одиночество. С подругой Елизаветой, поступившей в Саратовский сельхозинститут на машиностроительный факультет, шла активная переписка на почтовом канале Саратов – Москва и Москва – Саратов. Вскоре молодые люди решили завести семью: чтобы переехать к Евгению в Москву, нужен был документ о регистрации брака и перевод в МИИТ. У любящих людей все получилось. Недаром говориться «Любовь и горы может свернуть». А вообще женщины любят не героев, а победителей. И Евгений оказался именно таким.

Семейная жизнь началась в малюсеньком закутке студенческого общежития. Получали скромную стипендию, на нее и жили: в любви – бесплатная только луна, а в целом это океан чувств, окруженный совсем не легкой жизни. Правда, родители Елизаветы и друга Анатолия Егорова через проводников снабжали студентов продуктами питания, одеждой, обувью. Так и обретались – делились земляки чем могли.

Существенным приработком, наверное, во все времена студенчества служили погрузочно-разгрузочные работы на различных пакгаузах, базах, складах…

Время бежало быстро, но, кроме зубрежек, душа требовала культурной подпитки – посещения музеев, театров, кино, выставок, дней поэзии и т. д., а для этого нужны были «рублики в советской республике».

И вот на календаре в общежитии появилась цифра -1937 год. Студенты чутко реагировали на все перипетии в жизни страны. К этому времени в СССР окончательно утвердилась однопартийная система. Большое количество партий были закрыты или уничтожены. Идеологи этих партий оказались в изоляции. Одни попадали под судебный прессинг, уничтожались; другие уходили в глубокое подполье или покидали страну. В Советском Союзе периодически проводились чистки: в партии, в армии, в органах госбезопасности, на производствах и даже в сельской местности. Средства массовой информации громко информировали население страны, беспощадно критиковало тех, кто шел не в ногу с партией.

И все же студенты не особо ощущали происходящие дикости властей. Хотя это был страшный год необоснованных и несправедливых массовых репрессий под названием «ежовщина». Назван этот процесс в исторической литературе был по имени главного их исполнителя Николая Ивановича Ежова (1895–1940), партийного и государственного деятеля, генерального комиссара госбезопасности и руководителя НКВД СССР. Надо признать, что аресты и казни 1937–1938 годов причинили стране громадный вред. Но он возник не на голом месте. Именно в этот период Сталин с похвалой отозвался о безжалостном истреблении бояр царем Иваном Грозным как о крайне необходимом условии для утверждения централизованного русского государства.

В довоенные годы началась идеализация образа «грозного царя». Царь Иван Грозный и император Петр Первый стали парадигмами сталинской историографии. В почете они и в современной России.

Репрессии Ежова против так называемой «ленинской гвардии» дали толчок к появлению новых сталинских кадров, которые выгодно отличились в становлении государства через мощнейшие экономические сдвиги путем индустриализации страны.

Аресты, процессы, расстрелы, о чем уже написано много под разными углами зрения. В ту пору создавалось впечатление, что Сталин с помощью Ежова стремился избавиться от своих прежних противников. Но позже открылись подлинные масштабы этих обширных политико-полицейской операций, которые были направлены против двух категорий коммунистов: периферийных партийных работников, включая секретарей обкомов, и большевиков первых поколений.

На самом деле, репрессии ослабили СССР до такой степени, что государство могло быть поставлено на край гибели. Борьба политиков за верхние эшелоны власти не утихала, но когда вскрылись признаки участия в заговоре военных – над страной нависла чудовищная опасность.

О военной оппозиции в лице двух маршалов Тухачевского и Блюхера написано много книг и статей.

Версия обвинения бывшего первого заместителя наркома обороны СССР М.Н. Тухачевского (1893–1937) на момент ареста командующего войсками Приволжского военного округа (ВО) и его группы в лице: командармов 1-го ранга И.Э. Якира (1896–1937), командующего войсками Киевского ВО, и И.П. Уборевича (1896–1937), командующего войсками Белорусского ВО; командарма 2-го ранга А.И. Корка (18871-го ранга 1937), начальника Военной академии им. М.В. Фрунзе; комкоров: Р.П. Эйдмана (1895–1937), председателя Центрального совета Осоавиахима, В.К. Путна (1893–1937), военного атташе при полпредстве СССР в Великобритании, Б.М. Фельдмана (1890–1937), начальника Управления по командному и начальствующему составу РККА, В.М. Примакова (1897–1937), заместителя командующего войсками Ленинградского ВО; армейского комиссара 1 ранга Я.Б. Гамарника (1894–1937), первого заместителя наркома обороны СССР, начальника Политуправления РККА, гласила так: организация военного заговора с целью захвата власти. В газетах и по радио шла информация, но студенты были далеки от этих событий – с головой были погружены в учебный процесс.

Закрытое заседание Специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу состоялось 11 июня 1937 года. Все подсудимые были признаны виновными и расстреляны немедленно после вынесения приговора. Я.Б. Гамарник застрелился накануне ареста. Вот как оценивал Сталин заговорщиков перед судом над ними, выступая 2 июня 1937 года на расширенном заседании Военного Совета при НКО СССР:

«Товарищи! В том, что военно-политический заговор существовал против советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт – такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что, несомненно, здесь имеет место военно-политический заговор против советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами».

Если верить некоторым публикациям, то станет очевидным, что Тухачевский постоянно критиковал, причем открыто, а порой и беспардонно, с позиций «бонапартистских» амбиций своего начальника – наркома обороны К.Е.Ворошилова. Но это же армия, в которой наличествует принцип единоначалия главенствующий «Приказы не обсуждаются».

Юрий Жуков, историк, глубокий исследователь сталинского периода правления, отмечал искусственную раздутость дела, которая исходила от карьеристских намерений руководителя НКВД Николая Ежова и его окружения.

Дело Тухачевского стало началом широкомасштабных репрессий в РККА.

Из маршалов СССР в судилище принимали участие В.К. Блюхер и С.М. Буденный. Через год Блюхер окажется сам на скамье подсудимых. Вообще биография Блюхера, его служба в царской и советской армиях полны разного характера нестыковок. Как писал исследователь жизни и деятельности «красного маршала» Роман Борисович Гуль (1896–1986) в книге «Блюхер», после 1916 года под именем «ярославского мужичка, действовал кадровый офицер разведки армии Австро-Венгрии». Писатель называл Блюхера «полководцем под псевдонимом» и «генералом Немо», который взял в качестве псевдонима фамилию прусского генерала. Эта версия была озвучена Гулем в книге «Красные маршалы» еще при жизни будущего полководца в 1933 году, забитого насмерть на допросах в НКВД в 1938-м. Это всего лишь только версия писателя.

Приведем интересную информацию, полученную автором в 1974 году от пожилой технической работницы дома 2 на Лубянке. По ее вспоминаниям: когда ее срочно вызвали для уборки, она, только что пришедшая в конце 30-х на работу в центральное здание НКВД, оказалась свидетельницей выноса на носилках из кабинета № 650 окровавленного человека. Этот кабинет в 70-е принадлежал подразделению, в котором служил автор. Так как на лифте нельзя было транспортировать «живой груз» из-за габаритов носилок, его двое военных понесли по лестничному пролету вниз, а она шла сзади и замывала пятна крови. Потом девушка узнала, что на носилках несли Блюхера…

После завершения боев на Хасане, 29–31 августа 1938 года, действия маршала разбирали эксперты Главного Военного Совета РККА. Итогом проверки его деятельности стал приказ Наркомата обороны СССР № 0040 от 4 сентября 1938 года, в котором говорилось:

«Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказались на недопустимо низком уровне, войсковые части были раздерганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано. Обнаружено, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен…».

Создавалось впечатление, что Блюхеру не хватало храбрости и он умышленно не хотел активизировать наступательные действия у озера Хасан, словно играя с японцами в поддавки. Сталин рассвирепел и в разговоре по прямому проводу 1 августа 1938 года вынужден был спросить военачальника в лоб:

«Скажите, товарищ Блюхер, честно: есть ли у Вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет – скажите прямо, а если есть – считаю, что Вам следовало бы выехать на место немедля».

Блюхер ничего не сказал, но на место боев ни разу не выезжал. Более того, он запретил авиации бомбить японские укрепления на сопках. Терпение Кремля лопнуло, и трусливого полководца отозвали в Москву. Ему приказали прибыть в столицу и тут же отправили отдыхать с семьей на черноморскую дачу наркома обороны страны К.Е. Ворошилова. Там Блюхера и арестовали. Выбивали японцев с советской территории уже другие командиры.

Продолжение этой истории произошло в августе 1946 года. Задержанный военными контрразведчиками МГБ СССР (ГУКР НКО СССР СМЕРШ прекратил свое существование в мае 1946 года. – Авт.) свирепый атаман белого казачества Григорий Семенов показал, что он располагает некоторыми сведениями о Блюхере:

«Летом 1937 года ко мне в Дайрен приезжал из СССР с поручением от маршала Блюхера некий Соколов, назвавший себя лейтенантом Амурской Военной Флотилии. Он прямо заявил, что прибыл по поручению штаба маршала Блюхера и предупредил, что в СССР в ближайшее время произойдут крупные события. Ожидается “дворцовый переворот”, в результате которого власть перейдет военным с Блюхером во главе. Подчеркнул, что участникам заговора опасно медлить, “иначе с маршалов полетят головы”. Соколову было поручено через меня выяснить, как японцы отнесутся к перевороту и не воспользуются ли они происходящим для того, чтобы захватить советский Дальний Восток…

Выбор на Соколова пал потому, что его отец, лично был со мною знаком… В штабе Квантунской армии начальник 2-го разведывательного отдела полковник Ямоока сделал мне выговор за несогласованную встречу с Соколовым (тот тайно прожил у меня в доме два дня) и отметил, что о настроениях в штабе Блюхера им известно».

Думается, арестованному атаману Семенову, не было абсолютно никакого резона в 1946 году оговаривать покойного маршала. Обвинять Блюхера в шпионаже в пользу Японии – это, вероятно, перебор. Но вот то, что чины штаба Блюхера с его ведома устанавливали тайные контакты с представителями военной разведки японской армии, второго отдела генштаба, – это факт, доказанный на суде.

Арестант Блюхер был уже не молод – 47 лет, а тут такой стресс. Так что конец героя Гражданской войны был, к несчастью, банальным. И, пожалуй, вполне закономерным.

Чистка военных кадров продолжалась и после Ежова, но в значительно меньших масштабах. Сталин не зря опасался предательства…

И все же, констатируя всю тяжесть нанесенного стране ущерба, неоспоримым остается тот факт, что новым кадрам суждено было управлять страной во время войны и привести ее к победе.

Именно в конце 30-х годов в органы госбезопасности и военной разведки из гражданских институтов и военных академий пришли хорошо подготовленные люди, ставшие выдающимися руководителями в области разведки и контрразведки: Виктор Семенович Абакумов, Ян Карлович Берзин, Николай Иванович Железников, Павел Михайлович Фитин, Анатолий Николаевич Михеев, Петр Иванович Ивашутин, Иван Иосифович Проскуров и другие. Среди них достойное место занял и будущий генерал-лейтенант КГБ СССР Евгений Петрович Питов-ранов.