Анатолий Суслов
Симфония чуда
II. Первозданная тишина
* * *
Откуда тишина и звёзды?
Откуда зренье зоркое опять?
Опять невиданных шедевров гроздья
И время, рвущееся вширь и вспять.
Я потрясён единством мирозданья –
Орбиты, созвездия, лучи! –
Во всех пространствах есть тепло, сиянье
И истины звенящие ключи…
Опять окутал шёлк больших желаний,
Ласкают нежным холодом огни,
Влекущие – две птицы мы, две лани,
Зов крыльев – «Ввысь!», зов страсти – «Догони!»
* * *
Пропал и слог, и слово откровенья,
Лишь тишина упруга и сочна,
И кровь в артериях и венах
Хмельна от ласки и вина.
Вина пьянящего, касаний,
Что, паутинки в сеть соткав,
Создали ткань, и заплясали
Желания – влечений сплав!
Так ринемся скорей же в пламя,
Желанья, в обнаженья жаркий взлёт,
И в миг, встающий между нами, –
Ведь миг тот в вечность нас зовет!..
* * *
Строка безмолвствует – есть тысяча причин!
Река течёт, в распадке исчезает.
И каждый колосок имеет строй свой, чин.
Есть тишина и в хижине, и в зале.
Той тишиной питаются сердца.
И нас влечёт покой – знак всеединства,
Знак неба щедрости, знак воли в нём Творца
Во всём, что живо и чем мир таинствен.
Он – урожай, что каждый заслужил.
Богатство поля в нём, обильность сада.
Он – поцелуй, что в сердце вдруг ожил,
Как тишина сквозь грохот водопада…
* * *
Пылесос завыл со звоном,
Тишину мою круша.
Гул в меня плывёт – со стоном
Съёживается душа,
Гул меня крушит как мрамор,
Как хрусталь и как стекло!
Крик во мне бушует: «Мама,
Время жизни истекло?!»
Тишина стеной вдруг встала,
Лишь часов был вкрадчив шаг.
За грудиной нарастала
Боль – очнулась там душа…
* * *
Петух не поёт, не лает собака,
Лишь шумит в отдалении тракт.
Тишину прочту по звукам, по знакам,
Как о жизни Вселенной трактат.
Рядом комната. Бра полусветом,
Полумраком объяло постель.
Я хочу узнать про то и про это –
Про вьюгу страсти, ласки метель…
Очень хочется в овладении звуком
Быть и дерзким, и нежным в одном.
Вдохновения есть на свете наука,
Что растёт лишь на чувстве святом…
Тишина благословенна
Тишина благословенна – звуков тайна.
Вот прибой – симфония в нём струй.
Всё на свете цельно не случайно.
Надо всем колдуют руны струн.
Обязательно опять кто-то забудет,
Что у человека совесть есть и честь.
И опять в каком-нибудь Иуде
Затаится кровожадно спесь.
Кто-то будет крест нести свой молча,
Устремляя взгляд в небес сверхдаль,
На Земле немало диких полчищ,
Стай и толп, не ведавших печаль.
Господи, прости всех неприкайных
И мятущихся помилуй и прости!
Тишина благословенна – звуков тайна:
Как взойти в них, смысл их обрести?
* * *
Осень. Октябрь. Музыка всюду.
Звон золотой, звон серебряный вместе.
Всюду грусть созерцания вместо
Бега. Очарованье, подобное чуду.
Пушкина слово, молчание Фета.
Рифма и ритм. Звучание красок.
Солнечный луч прохладен и страстен,
Голос зимы и дыхание лета.
В каждом касанье – нити блаженства
Ткутся в ковёр-узор ворожбою
И колдовством осеннего света,
И восхищеньем – поверишь! – тобою…
* * *
Эту музыку из сфер бездонных
Вдруг захочется услышать сквозь шумы –
Протяни раскрытые ладони,
Чтоб впитать тепло и звук струны.
Это дар – расслышать! Ведь немое
Всё поет – перенастрой свой слух!
Слух открылся – рядом я с тобою,
Слух открылся – со Вселенной рандеву.
Всей Вселенной единство в этой песне,
Голос звёздный и музыка судьбы.
Мы с тобой, как лист с травинкой, вместе,
В гимн слагаем души, нервы, лбы.
* * *
Зов тишины, беззвучия мотив
Рождают в сердце дрожь и отклик.
Сквозь гул свобод и гам альтернатив
Божественной есть воли оклик.
Глагол высокий – в бездне немоты,
В молчании непостижимом.
В нём зарожденье песни и мечты,
Летящих сквозь галдёж режимов.
Мечты и песни, крылья их крепки,
Беззвучия ведясь мотивом,
Преобразуют гор движенье, бег реки
И моря мощь приливов и отливов.
* * *
Снега падают молча, наполняя округу молчаньем.
Дышит дождь, в нём мелодия жизни поёт.
Если вслушаться – голоса, голоса отвечают
На волненье, желание слиться твоё.
Бело-чёрной зимой и зелёно-кудрявой весною
Мир распахнут навстречу, желает и ждёт.
Не противься входить, широко ли, тесно́ ли,
В мир, который поёт, даже молча поёт.
Красно-жёлтая осень наполняет сердце печалью.
Красоту не поймёшь – слишком нежно слова
Шелестели повсюду в листве. Отзвучали –
Значит, мир своё вызнал. Закрыта глава.
Мир ведь пел, до краёв переполнен звучаньем.
Ждал тебя, что и ты запоёшь в резонанс,
Даже если молчать, из пучины молчанья
С тишиной созвучно звал запеть он и нас.
Сентиментальное
Ползёт по листу улитка.
Ей кажется – очень быстро.
Закатом небо залито,
Вся набережная в искрах.
Вот снова, снова и снова
Рука моя тает и тает.
Руки твоей ищет, слова,
Но слово опять улетает.
Слова не нужны. Прекрасно
Молчание, красноречиво.
Без слов руке моей ясно,
Что чудотворство – не чтиво,
Что во́лны руки твоей тёплой,
Как «Песнь песней» поэма.
Настрой строк её так нашёптан,
Что сердцу теплей то, что немо…
* * *
Дизайнер слов? Фраз косметолог?
Быть может, рифм садовод?
Иль звездочёт, стихов космолог –
Путь строк прознал сквозь неба свод?
Нет, он слепой, прозревший даль просвета.
Нет, он немой, в нём слову веры нет.
В нём тишины восторг – откуда это?
Он – бессловесной тишины поэт.
Он чует приходящий трепет,
В котором речи завязь, как светопись, растёт:
Вот нарастает, вот рожденья лепет
И первых выговоренных слов полёт.
* * *
Вот озеро. Мерцанье глади
И берега́, поросшие сосной.
Вот солнца луч – сквозь тучи ладит
Свой взор летучий, озорной.
Вот женщина. Опять она одна.
Печаль в затрёпанном романе.
Её окутала, как шалью, тишина,
И глубина дразнит, дурманит.
Вот я. Гляжу, гляжу издалека.
Её походка завораживает странно:
То бестелесна – как сна полёт легка,
То в напряженье, как в петле аркана.
* * *
В тишине рождается жизнь,
В тишине зарождается истина,
В тишине растут остья ржи
И дубы одеваются листьями.
Вот уж осень дарит покой,
Небо серое, ветви все чёрные,
Всё печальней пейзаж, тоской
Наливаясь всё обречённее…
Ну когда же выпадет снег
Наконец, чтоб свет стал просторнее,
Тишины бы создал он храм-оберег,
Где бы мир запел всё чудотворнее?
III. Предчувствие мысли
* * *
От пыли на столе до звёздной пыли,
Коснусь рукою, взглядом долгим,
Свобода выбора здесь? Долг ли?
Судьба! Чтоб вместе в небо плыли!
Полнеет чаша снадобий бурливых:
Дурман, кураж, азарт рекою!
Здесь – солнца жар, здесь грозы, ливни,
А «за» – блаженный сон покоя…
Кто этой яви прописал законы?
Они точны, как хмель намёка.
Уносят в небо паруса и кони,
Пружины мачт и мощь потока!..
* * *
Анне
Тонкий лёд – скольжение опасно,
Смутный след – дыхание взахлёб,
Думаешь, а всё ведь не напрасно –
Дар творенья и творчества озноб!
Высота, граница, вновь граница,
Вот колючей проволоки ряд,
Вот уже владычная десница
Ряд за рядом строит цепь преград…
Но какая радость – обнимая плечи,
Теплоты коснуться чутких губ!
Боже мой! Расплачиваться нечем!
Всё отдать, сверх даже «не могу»!..
Счастье слышать речи туч и ветра,
Музыку деревьев, песни волн…
Счастье быть мне в этом мире смертным,
В этом мире, что тобою – вечность! – полн…
* * *
Разборка памяти – копание в руинах.
Вот археолог – кто его поймет?
Проистекает время долго, длинно
В истории, а жизнь проходит влёт.
Нахмурив лоб, стопорщив все морщины,
Философ вглубь вещей, как в микроскоп,
Глядит – в дух одиночки, в дух общины,
Страны – ведёт он свой раскоп.
И каждый раз он что-нибудь находит,
И, торжествуя, дарит всем и вся,
Величие, что откопал в народе,
Ничтожество в харизме у вождя.
Есть логика судьбы, в ней всё – в октаве тайны,
Своей волной несёт – тебя, его, всех нас!..
Замрёт вдруг сердце, забьётся вдруг отчайно –
Одно оно лишь слышит властный Глас!
* * *
Начинаю видеть и слышать,
Если сердце трепещет рядом,
Если встретиться взгляду со взглядом,
Если звон обрушится свыше…
Чудно, чудно – дыхания свежесть!
К свету свет – ладонь в дрожь ладони!
Пульсы мчат, несутся, что кони,
Ты невольно в касаньях невежа,
Но пытаешься снова и снова
Проникать, отворять и лелеять,
Ожидать, вновь и вновь тихо млеять,
Постигая жизни основы…
Но вот «Времени много!» сказала
Тишина, всё закутав до теми,
Закрыв партитуры и темы,
Выключая, гася свечи зала…
Шестое чувство
Есть шестое чувство – красоты.
Подними листок осенний к небу!
Красок ритм, структура тесноты,
Ёмкость ароматов мёда, хлеба…
Отвори глаза свои, слепой,
И глухой, прочисти свои уши.
Как зверюшка в зной свой водопой,
Отыщи ручей душе засушью.
Красота всесильна. В ней есть такт.
Всю Вселенную в единое святое
Собирает на ладонь и так,
Что всё крепче сущего устои.
Красота – хор радости молитв,
Что идут в распев из всех творений.
Тварный мир: душа его болит –
Совершенства ищет мира гений.
Странный мир
Странно видеть, странно слышать,
Даже вдумываться странно:
Странной гарью космос дышит,
Горькой, душной и туманной…
Сумку на плечо повесив,
Шелестя листвой, по парку
Я иду, любуюсь: осень!
Жизнь не прожита насмарку,
Научился, созерцая
Слухом, зреньем, обоняньем,
Сердца трепетом, мерцаньем,
Сказкой жить природы-няни.
Сказкой разум заколдован,
Вслушавшись в шуршанье листьев,
В осень наглядевшись вдоволь,
Даль вкусив, как евхаристию,
Думаю опять, как странно!
Космосу зачем тот воздух –
Горький, душный и туманный,
Беспросветный и промозглый?..
* * *
Изнемогая, дрожь по телу мчится…
Да будет полночь! Час, как вестовой,
Приносит благодать. И света чистый
Сквозь шторы окон льёт прибой…
Колдует снами шёпот страсти полный,
Укутан пеленой туманный бриз,
По глади тишины скользнули волны,
Теплу покорны ветер и каприз.
Невольный жест – жар, трепет в нём ответа,
Который, распаляясь, пламенел.
Из древности глубин, из Ветхого Завета
Он слово подлинное пел.
* * *
Человек – чувствилище Вселенной.
Всё познать касаньем душ и рук,
В нём – свобода от вранья и тлена,
В нём – мелодия, вкус жизни вдруг…
Отправляйся, поезд скорый, в небо,
Стук колёс о лествицы ступень.
Там святые – от Бориса, Глеба
До Матроны – свет души и темь.
Воздеванье рук, мольбы и стоны…
В прошлом всё – отныне навсегда:
Кителя́, лампасы и погоны,
Золотишко, медь, вся ерунда…
В человеке – миропостиженье.
Эту тайну знает лишь один.
В нём победа чувства, возрожденье
Разума, в нём – Богочеловека сын.
Геометрия духа
Вот отбарабанили часы
Время дня и время ночи.
Всё труднее жить, и нет уж мочи –
Все пространства спёрты и тесны.
Ты идёшь всё круче, крутизна,
Как петля, наброшена на горло.
Голову держать стремишься гордо.
Выше голову – ведь ночь темна.
Шире плечи – тяготы ярма
Делают Атланта всё смиренней.
Трудность дела – это ведь не бремя,
Трудится в нём Истина сама.
Так служи центральности оси,
На которой держатся престолы
Всех пространств, пусть жилы стонут!
Ты неси престолы те, неси!..
* * *
Отмерю час свой, отмерю срок,
Сверяя мысли, чувства и глаголы
Безмолвные – в них сердцевины ток,
В них – яркий свет, но час их так недолог!
Порадуюсь, владея глубиной
До-мысли и до-чувства, – всё понятно!
Но только миг, и вот уж мир иной
Как будто вдруг уходит на попятный.
Миры иные. Власть их – чуткий тон.
Он подчиняет судьбы, роли, сроки,
Формуя даже знания бетон,
Он всё ж глаголет смутно, как пророки…
О, если бы, вниманье уделив
Словам безмолвным, что идут от Бога,
Мы б просветлели, гордыню умалив, –
Добавил бы нам срок, хоть ненамного?..
Голос
Болею за тебя, о голос,
Извне, из бездн, из чуда,
Из громыханья, гула, гуда,
Не поступившись ни на волос,
Летящий до небес, чьи звуки,
Рождают дрожь в сердечном беге,
Дают от альфы до омеги
Безумство нежности науки,
Чтоб бытие вдруг стало полным,
Пролилось в срок лучом надежды,
Очнулись чтоб от сна невежды,
Неси нам, голос, счастья волны!
Мы с тобой одной стаи
Между Сцилло-Харибдой,
Мне, презрев километры,
Всё летать и парить бы,
И взметаться бы с ветром,
Я летал бы, как птица,
Постигая просторы,
Где лесов тени-лица,
Солнцеликие горы…
Я парил бы, уверен:
Ничего нет на свете,
Чем я мог быть измерен,
Чем я был бы отмечен.
Крыльев взмах в неба склоне,
Там, где тучи взлетают,
Всё твердит об одном мне:
Мы с тобой одной стаи,
Мы одной стаи вольной,
Что, летая в пространствах,
Счастье путает с болью,
Муки – с радостью райской…
Посланец
Волны удары – лепеты созвучья!
Я переполнен! Плакать ли, смеяться?
Во мне есть всё: страстей, томлений яства
И жар азарта – круче, круче!
Волны удар – осколки, вдрызг все стёкла!
Изрезан мир – разноразрядны клочья
Знамён и знаков бестолочья.
Сиянье цельности поблёкло.
Приди, посланец бытия, согрею
Своей печалью, светлой, как зарница.
Из памяти своей достану лица,
Что целый век копил, старея,
И вымолвлю: «Посланец воли,
Всецело мир объявшей! Я – лишь мошка,
Что жаждет быть твоей, пусть нанемножко.
Твоим быть – значит, ты доволен.
Любил бы правых я, неправых
И жаждал бы любвеобилья
Того, что дарит крылья в изобилье…
Ты – вечность, а я – миг, на равных
С тобой во взоре всеохвата
Находим счастье, крылья и полёты
Над миром. Готов в любые переплёты
С тобой, и щедрость – наши латы!»
Усилие мышленья
Бытие есть то, что существует и воспроизводится на волне усилия мышленья.
М. Мамардашвили
На волне усилия мышленья,
Гребнем круто устремлённой ввысь
В рое брызг, в кудрявой пене,
Слов высоких смыслы обрелись,
В невесомость вознеслись, поплыли
Выше облаков в ту синеву,
В те высоты, где святыни скрылись,
Те, что души мечущихся ждут…
На волне мышленья, устремлённой
В крутизну на гребень, в высоту,
Можно ль стать свободой закалённым,
Равновесья строя на лету?
Напряжением высоких помышлений
Как избыть всю суету и бред?
Душ возвысившихся сколько поколений
Нужно, бытия чтоб утвердился след?!.
30.08.2017
Квант
Кто рвётся в сердце, в ткань червлёну?
Глотая пыль из злых пространств,
Желанный, смелый и хвалёный,
Входя, как миг целенья ран,
Он, меря мерою бездонной,
Для всей Вселенной – общий знак,
Святой, как свет, как лик мадонны,
Творя, как он лишь может так,
Рождает мир – все ипостаси,
И красоту, и жаль, и боль…
Он удивителен, прекрасен –
Поёт и пляшет сам собой.
Эйнштейн
Зов, шёпот, лепет, крик и вопль –
Всё, всё – одно и то же пламя,
Что ввысь над душами, телами
Воздвиг святилищем Акрополь.
Тем человеком мерян мир,
Кто хоть на миг один был – пламя!
Пусть он не бог был, не кумир
И не твердил настырно: «Амен!»
А был он – пламенна свеча,
Что, вспыхнув, век не угасает,
Рубите голову с плеча –
Он тут же где-то воскресает.
Его огнем весь мир прошит.
Он – звук и свет, и мысли семя.
Он – меч, стрела, и он же – щит,
Творит, шутя, пространство-время.
Творец всеобщих величин,
Он – великан вселенской выси.
Огонь в нём детства. Без причин
Ожжёт вопросом – жаром мысли.
* * *
Зануда дождь измучил крыши.
Стук капель, барабанный бой.
Ночь размышлениями дышит,
Беседуя сама с собой.
И я веду с собой беседы,
Протяжно-нудные, как дождь,
Про достижения и беды.
Про поцелуи, ласки дрожь.
Я задаю себе вопросы,
Ответам нахожу слова,
Порою свежие как росы,
Порой – как жухлая трава.
Что есть язык? Коленца трели?
Труб водосточных щёлк и бульк?
Капели плеск в конце апреля
Или щенячий визгоскуль?
А может, то, что накипело,
От бессловесья впало в крик,
В ту мысль, что таяла, немела,
Пред тем как рухнуть в праязык?
От одиночества не скрыться,
Беседуй сам с собой и жди,
Не нудно – трепетно, как птица:
Вдруг трель настроится в груди!
Невосполнимое
Невосполнимое прошедших дней, минут
И даже крохотных мгновений –
То по душе густые тени
Несбывшихся сияний в тьму ползут.
Как на собаке, боль души пройдёт,
И заживут все раны преспокойно,
Тем более чего болеть – законно
Невосполнимое ушло в судьбы пролёт.
Каштаны, липы гибнут вдоль аллей,
Листва засохла – моль её сгубила.
Вот так и мы, от олигарха до дебила,
Потравленные на́сквозь молью дней,
Вот так и мы, как листья, пожелтев,
Падём на почву, чтобы слиться с нею,
Сей мир постичь, уж донельзя полнее
Постичь и, грешным нам, стать чуть святей.
* * *
Мысли, мечты-мыслеформы.
Мысль-преступник, мысль-поэт.
Мысль – сцена, мысль – перформанс,
Вечный зов в Новейший Завет.
Пыль возлегла на ступени.
Сонной артерии пульс.
Смена времён, поколений –
Жить бы, не дуя и в ус.
Жить бы да не тужить бы.
Пульс уже бьётся в ушах,
Мыслью то чистой, то лживой
Душу твою тормоша,
Душу полня то тревогой,
То счастьем любовной тоски.
Чуть что замыслил – от Бога
Мысли земные ростки,
Чуть что – и мысль из подземелья,
От самых адовых врат,
Наглостью страсти осме́лив,
Щедро раздарит разврат.
Где же та грань, где та мера?
Мысль то безмерна, то – в ноль.
Вот и поймай флибустьера,
Коль нечестив сам король.
Одинокость
Когда погружаешься в самую суть,
Тебе одинокости не обмануть.
Окно отворишь нараспашку и дверь,
Увидишь что-то – поди измерь!
Огромное входит тебе прямо в грудь,
Вздымает со дна души баламуть.
Свет смутный растёт в сияния звень.
Застыл на развязке мгновений олень.
Мгновение – это сияния грань
Росы чистейшей в самую рань.
Её отыскать надо, надо испить
Печали, душа чтоб возжаждала жить,
Душа отворила окно чтоб дверь,
Там что-то увидел – поди измерь!..
Тебе одинокости не обмануть,
Когда погружаешься в самую суть.
* * *
Ни один менталист не угадает,
Где у нас находится чутьё,
В сердце смех или оно рыдает,
Смрад ли, воздух чистый пьём,
Где свободой стало наказанье,
Где приказом – вольности полёт,
Черпаем откуда смысл и знанье
И откуда свет нам тьма даёт?
Интуиция в нас так многообразна,
Что её полёт или поток
Даже для себя трактуем разно,
Наступая часто на росток.
Что-то вдруг становится логичным,
Что-то рассыпается вдруг в прах.
Раз чутье дано нам – всё отлично.
Вслед за ним, друзья, на всех парах!
Слова-молчальники
О чём поэзия тоскует,
Целуя, обнимая, нежа?
Ум в словотворчестве невежа,
Когда, как тетерев, токует.
Слова-молчальники терзают
Уму непостижимой силой –
Ты хочешь умереть пред милой
С молящими без слов глазами,
Ты хочешь неисповедимо
Пробраться тайными тропами
Туда, где сжата страсть снопами,
Туда, где в небе всходит имя.
Оно падёт тебе в ладони
Звездой твоею путеводной:
Иди в глубины, где нет брода,
В ту глушь, куда зов крови гонит.
А кровь бунтует от молчанья,
От той невыразимой в слове
Поэзии, что в чувств раздолье
Свой путь лишь болью намечает,
То боль желанья обжиганья,
Когда целую твои плечи –
Предчувствия в ней и предтечи,
Нет слов, лишь музыка органа…
Дичь
Хорошо быть собакой, учуявшей след!
Есть у радости крепкие ноги,
У следа – благоуханье и свет,
Сзади окрик Хозяина строгий.
И куда-то меня повело, понесло.
Дрожь, болтанка, бьёт нетерпенье,
Может быть, я – открою вновь колесо –
След схвачу, поражу всех уменьем.
Тем уменьем всех накормлю-напою,
И Хозяин мой будет доволен.
Ах, как сладко гимн себе я пою!
Как узнать – пою или вою?
Где-то там, в болота́х, затаилася дичь.
Жарко рвусь я за дичью по следу,
Вот издам наконец победный свой клич:
«Дичь схватил я! Я счастья отведал!»
Впечатленье
Впечатленье – Слово в Божьей книге.
Ты открыт – и вот оно пришло.
Впечатления даны нам, чтоб постигли,
Что есть истина – у Слова есть крыло,
Чтоб летало Слово то крылато,
Прямо в сердце входило, как удар.
Откровение – всегда в нём высота. Та,
Что талант откроет в каждом, Божий дар.
И во всяком впечатленье благодарно
Ты ухватишь смыслы высоты,
Ты поймёшь: познанье лучезарно,
В новом свете весь мир увидишь ты.
Впечатленье может стать судьбою –
Ты полюбишь жизни смысл враз.
Всё покатится, пойдёт само собою,
Впечатленье – Истины познанья глас.
* * *
Голову седую обхватив,
Думаю о чём-то необъятном,
Что-то губы шепчут, но невнятно,
Всё твердя невесть какой мотив…
Голову седую почесав,
Я задумался о более конкретном.
Кнут терпенья тут как тут при этом –
Век пред ним как миленький плясал…
Голову седую ввысь задрав,
Вновь задумался о необъятном…
Слава Богу, есть же то, что свято, –
Дух, душа и чести гордый нрав…
Разве я не прав?
Откровение
Известие пришло внезапно.
Прозрение открыло шлюз.
Всё, что случилось, – словно запил,
И понесло, как с кручи в юз!..
Так откровения прорваться
Имеют власть и полноту,
Слезами счастья обливаться
Придётся – власть полюбишь ту!
Та власть дарована дыханьем
Согласным – грудь вдыхает в грудь!
Стихия властвует стихами,
Стихия зренья в глубь и в жуть.
Губами жадными пьёшь сок тот –
Пьянее древнего вина,
Вздымается в нём блажь потоком.
Источник – глубина без дна!
* * *
В глубины путь сквозь створы новшеств.
Весь в интуиции цветка,
Я чую невесомость ноши,
Что в сопряжениях легка.
И вот уж хоботок влез в глуби,
Вскрывая лепестки. Упруг
Охвата импульс. Импульс любо
Уж закольцовывает круг.
И вот уж глубина – царевна,
Благой протягивает дар:
То полнота, она безмерна –
Сердец и душ дотла пожар!
* * *
Рескрипты пишутся… законы…
А там иной язык, и чуден он для нас.
Здесь небоскрёбы строят, терриконы,
А там есть предписанье – Божий глас.
Как объяснить, что чувствам неподвластно,
Ведь каждый шаг наш кем-то обозрим,
Пути начертаны и карты беспристрастны,
И все пути ведут в небесный Рим.
Но как легко с путей этих незримых
Сбиваться, с толпой иль сам себе один,
Ты шествуешь по жизни вдаль от Рима,
Не ведая, что зван в небесный Рим.
* * *
Воздетые с мольбою в небо руки
Так выразительны! В них – жизнь души.
Душа творит и образы, и звуки,
И рай, и ад, покой и мятежи.
Вот взор души – сияющие очи,
Вот – жар палящий, страсти взгляд.
Взор чист, прозрачен, непорочен,
Взгляд смутен и неистов, он же – свят.
Душа воззрит – и взору всё подвластно,
Ему навстречу сходит горний свет.
В душе разлад – и взгляду всё не ясно,
Куда идти, где жизнь, где жизни нет…
04.04.2007–17.10.2019
Состояние
Сегодня, выпив стопку рюмки,
Пиджак надел я на пальто.
Сначала злили недоумки,
Задумки мучили потом.
То созерцания свирели
Мне пели, то лягушек хор
Мерещился в конце апреля,
То страсти щёлкнул вдруг затвор…
И накопившаяся брага
Взорвала грудь, снесла мозги…
Ну как помочь тебе, бедняга,
Просвет увидеть сквозь ни зги?..
Озарение
Ты строг, поток из «не могу»,
Из неоткуда-скрыто-тайно.
Случайно или не случайно –
Непредсказуем сход фигур.
И непредвиден бег в туман,
В размыто-тускло-мглисто-смутно,
В протяжно-несиюминутно –
В раскрытую ладонь ума.
С терпением ловца чудес,
Здесь каждой жилочкой воркуя,
Желая-жаждуя-тоскуя,
Виденья взвешу я на вес,
И сладостно заноет вдруг
В груди, где сердца атмосфера,
Где страсть, любовь, надежда, вера,
Вдруг молния – Перуна плуг
Пропашет, разомкнёт, взорвёт,
Откроет русло для потока,
Заполнится в мгновенье ока
И понесёт… И поплывёт…
В день рожденья В. Высоцкого
Верёвки скрученные жил,
Набухших вен и крик, и пенье,
И безграничное терпенье –
Он десять жизней в песнь вложил.
И не надрыв – смертельный взрыв,
Где ноты – боль в разрыв аорты,
В ответ на смотры и просмотры,
На мнений темь и топоры.
Стары преданья, и удар
Опять исподтишка и в спину,
Но не остановить лавину,
Не погасить любви пожар.
Души с душою разговор
В молчанье, в шёпоте и в крике –
Вдруг просветлеют лица, лики
Святых грядут сквозь пыль и сор!..
Монолог Бродскому
Твой взгляд был строг и безусловен,
А я – экзамена не сдавший ученик.
Твой взгляд бескомпромиссен стал в основе,
И весь кураж, что был во мне, вдруг сник.
Пусть в прошлом всё: империя, держава,
Но есть страна, и я в ней – гражданин.
Пусть гвоздь судьбы, хоть криво, ржаво,
Хоть в лад прошит, – пробит я им.
А твой поэта взгляд суровый,
И эта мысль, трагичная до бездн, –
В ней зов небес и пыль земных покровов,
В ней маски мантий, хороводы звёзд.
Меня прости, мечтаю вечно глупо:
Мне б на волне взнестись, глаза в глаза
Ввысь полететь с тобою в неба купол,
И душу там терзать, и там дерзать…
Лютая ночь
Ночь. Глушь. Темнотища за окном.
Тишина – расстрельная в упор.
Вор крадётся в переулке, сном
Увлечённым, скрытно – он же вор!
Словно вор тот, кра́дучись, тоска
В недрах ночи, в тишине, скрытна́,
Вдруг нагрянет – и исподтишка
Выпотрошит душу всю до дна!
Та тоска мне думать не даёт –
Ставит блок идущему извне
Слову. Крыльев нет у слов, полёт
Их куриный, псарня слов в грызне…
Как извлечь из сердца мрак и ночь?
В сердце – боль, бессилья кандалы.
Как же слову крылья дать, помочь,
Псов как присмирить тех люто-злых?..
В кладовых терпенья поищу,
По смиренья сусекам поскребу,
Выдержке священной причащусь,
Сердца кротости подам мольбу…
* * *
Я разделился на субкванты.
Я улетел в конец Вселенной.
На тумбочке на прикроватной
Сияет знаний том толстенный…
Как много в физике дерзаний,
Чудесных масса технологий,
Фантазии ручьят слезами,
Счастливо подводя итоги…
И лишь в душе – осадок тёмный,
И стон в ней разочарований,
Бездомный в ней кричит котёнок
Среди высотных зданий знаний!..
Душа в одном всего субкванте
Найти пристанище мечтает.
Тепло душевное – не фантик,
Им греет Истина святая!
* * *
Один, один, один, один!..
Так одичать вполне возможно
Среди сугробов, скользких льдин,
Под небом серости острожной.
И что творится там, в груди,
В её глубинах и широтах?..
Молчи, молчи, не городи
Ты глупости своим заботам!
В планшетник тупо не гляди,
Пойди туда, где лес и поле,
Живи, живи, туда иди,
Где луч живёт свободы воли!..
* * *
Мир природы проникнет в окно
Светлым облаком ранней зари.
Пусть порой смутным облаком, но
Гаснут в свете его фонари.
И в душе наступает рассвет.
Жизнь берёт своё и сполна.
Только грусть вырастает в ответ
Свету, что идёт из окна.
Только грусть, но надо в кулак
Снова сжаться, чтоб тронуться в путь.
Ты всё знаешь, всё знаешь ты как:
Не забудь свет зари, не забудь!
* * *
Сердцебиения пульс и дыханье –
Вот организм на рельсах своих.
Где-то порхают сознанье, вниманье,
Где-то душа рождает свой стих.
Взгляд вовнутрь стал взором, что это?
Звёзды, бездны и струн вечный зов?
Музыка чуда – слово поэта,
Нет в нем логики, мысль – аж с азов?!
Грохот в ушах, гульба и пороки –
Всюду разбой, куда ни взглянуть…
Как научиться? Мудры ли пророки?
Как объять необъятное внутрь?
Есть ли язык нутряной и великий,
Так, чтоб голос понятен без слов?
Чтобы рождались смыслы и лики,
Мира творенье, нить связи основ?
Может, вглядевшись в своё впечатленье,
В то, что меня поразило хоть раз,
Встав, как в молитве, встав на колени,
Из сердца недр услышать вдруг глас,
Глас, чтоб честь в нём воскресла и совесть,
Вместе как прежде – как выдох и вдох?
Дал бы мне знать он, где смысл, в чём соль есть,
Чтоб я на свалке, как пёс, не издох!
Нити-хранители
Нити-хранители тайны творенья,
Соединения душ наших с телом,
Слов, связующих стихотворенья
В музыку слова, чтоб слово запело.
Тайна ковра – вселенское ткачество:
Всюду снуют электроны и кванты,
Удаль частиц в них, волн в них лихачество,
В нитях ковра их взрастают таланты.
Тот же ковёр в руках нашей нежности
Ткётся без устали ласки стежками,
Мир наших чувств со вселенской безбрежностью
Соединяет стежками-ростками.
Тайну ковра – единства вселенского –
Мы постигаем, свиваясь в одно
С радостью светлой, со тьмой неизвестного,
С тайной, завитой ковром в полотно.
Пусть в резонанс электроны и атомы
В нас вознесутся в мелодии звуки:
Песня родится – ввысь, вширь многократная,
Стон ликованья в ней, боль в ней разлуки!..
