Анатолий Николаевич Кольцов
Под созвездим Большого Пса. Космическая охота 64
Генерал слушал рапорт майора и тихонечко хихикал в трубку, не выдержал и переспросил рапортовавшего майора:
– Стаценко, у тебя даже суслики на службе числятся?
Только теперь майор понял, что привычная для него самого фамилия солдата, на генерала подействовала, как изысканная шутка. Он в такт начальнику тоже хихикнул по этому поводу, но продолжил:
– Товарищ генерал-лейтенант, это мой рядовой солдат, фамилия у него такая.
– Не ерепенься, я понял, что фамилия. А, кстати, как фамилии у наших, так сказать, покусителей на неприкосновенность объекта.
– Я приложил список арестованных к рапорту, товарищ генерал-лейтенант.
– Да знаю. Я это, Олег Константинович. Сам я только что вернулся с обзорного совещания, не успел ещё бумаги переворошить. Назови фамилии. Хоть знать буду, кого караем, в соответствии с Социалистической законностью и справедливостью.
Стаценко несколько секунд прошуршал бумагами начал читать:
– Серёгин Михаил Валерьевич – охотничий билет, Прозеба Виктор Алексеевич – охотничий билет, Крымский Василий Андреевич – охотничий билет, Дёмин Владимир Петрович, с его слов. Сказал, что охотничий билет забыл дома. Водитель – Глухов Андрей Андреевич и шестой – бригадир, как он представился, Комаров Николай Сергеевич.
Не успел Стаценко опомнится, как в трубке со стороны генерала грохнуло –
– Что-о-о? Что ты сказал? Какой бригадир? – сорвавшись заорал генерал, который еще секунду назад был воплощением сдержанности и добродушия.
Стаценко резко осёкся, не понимая, что именно произошло. От навалившегося волнения он тяжело задышал. Только что Генерал был в настроении, само благородство, и тут… такая реакция.
– С чего это вдруг? – подумал майор, а генерал с надрывом в голосе продолжил его допрашивать.
– Кто такой – Комаров Николай, как ты его назвал – бригадир?
– Т-т-ак точно, Комаров Николай Сергеевич, назвался бригадиром охотничьей артели, предъявил охотничий билет. Артель направлена совхозом на отстрел сайгаков. Перекрёстный допрос подтвердил его слова, но подтверждающих документов никаких нет. Товарищ генерал-лейтенант мы им не поверили, – добавил заикающийся от страха начальник караула.
– Какие там документы, к чёртовой матери… – продолжал орать в трубку взбешённый генерал. – Они что, командировку должны предъявить, Ты так считаешь? Кому они в песках предъявят свои документы?
Тут к генералу постепенно стало возвращаться его обычное уравновешенное состояние и он начал размышлять трезво.
– Ты говоришь – совхоз их направил?
– Так точно, они это утверждают, товарищ генерал-лейтенант, снова почти кричал перепуганный майор.
– Да не ори ты так, оглохнуть можно, – промолвил, вернувшись в нормальное состояние, начальник.
– А ты звонил в этот совхоз, как его там…?
– Нет ещё, не успел, времени пока не было.
– Правильно, не звони. А где сейчас твои узники?
– На настоящий момент они находятся в арестантских камерах, порознь и лишены всяческих контактов между членами банды.
Столь неожиданный расклад дела перепутал все прежние планы генерала, и он не смог сразу определиться, что предпринять в следующий момент. Было похоже, что он решил пока просто поосторожничать.
– Вот что, ты их сейчас не буди, если спят. Но как проснутся, определи в общую комнату, накорми, и отвлеки чем-нибудь. Дай, там газеты, журналы, в общем, чтобы особо не задумывались о своём неопределённом положении. Учти следующее – никого к ним не подпускай, список фамилий с этой минуты, особо секретен, понял?
– Так точно, товарищ генерал, понял.
– Исполняй.
Генерал отключился, телефон замолчал, а майор Стаценко от волнения так сильно вцепился в грубую, чёрного цвета карболитовую телефонную трубку, что не сразу смог разжать пальцы, чтобы положить её на штатное место. Всё тело майора слегка подрагивало. Это же надо, только что его награждали, а следом чуть не расстреляли. А ведь майор Стаценко отлично помнил, как в недавнем прошлом и такое бывало. В голове у него изрядно шумело, словно после контузии. Мысли путались и рассыпались что горох по гладкому столу. Усилием воли он стал медленно приводить их в порядок.
– Фамилии засекретили. А кто ещё знает эти фамилии, кроме меня, кто ещё видел этот поганый список? Так… старший лейтенант Воровской.
Тут же поднял трубку, стоящего справа телефона. Не того, который его только что чуть не расстрелял, а другого, которого он сам не боялся, но которого боялись его подчинённые.
– Воровского ко мне, срочно.
– Есть, – ответили на том конце трубки.
Не прошло и минуты, как молодой старлей стоял навытяжку перед начальником караула. Кстати, стоит упомянуть, что эти караулы заступали на боевое дежурство, как и караулы в РВСН на целую неделю, так что их ежесуточной смены не происходило. Воровской замер перед командиром, взглядом и выправкой показывая, что готов выполнить любой его приказ.
– Слушай, Артём, ты протоколы допроса арестантов кому-нибудь показывал? – мягко, как только что генерал с ним самим, начал он этот разговор.
– Никак нет, товарищ майор, – отчеканил молодой офицер.
– А список фамилий кто-то, кроме тебя, читал?
– Никак нет, – добавил он к первоначальному рапорту.
– Никак… нет… – повторил начальник слова своего подчинённого, при этом многозначительно потирая собственный подбородок.
– Это очень хорошо. Хо-ро-шо… Слушай, Артём, внимательно и выполняй точно – только что фамилии этих… охотников, засекретили. Причём ОСОБО засекретили. Скажи-ка мне мой милый друг – копий протоколов у тебя не осталось… случайно?
– Никак нет… – с недоумением протянул старлей и пребывая в полной прострации продолжал тупо смотреть на начальство.
– Никак… нет… – снова повторил за парнем его начальник и, глядя не на него, а в стол перед собой, грубо распорядился:
– Так! Всех собрать в красном уголке, дать умыться, накормить, включить «аппарат» с трофейными американскими фильмами. Выполнять!
И тут же майор вспомнил приказ генерала: «…никого не подпускать!» Сразу же после своего приказа, не позволив младшему откозырять, продолжил…
– Отставить!
Лейтенанту ничего не оставалось, как согласиться.
– Есть… отставить. Так что, собирать их в комнате или..? – в недоумении переспросил Артём.
– Сказано же отставить, значит, отставить. Свободен. Не забудь забыть всё, о чём забыть полагается и фамилии арестантов в том числе, приказ. Хотя какие они теперь арестанты, – буркнул себе под нос майор.
И решил сам исполнить приказ генерала. Только что он готовился, как выразился начальник, сверлить дырочку, а тут вдруг превратился в рядового официанта. При этом сам майор так и не понял, что, в общем-то, произошло. Зачитал фамилии и только, а ситуация в корне изменилась.
– Возможно всё дело в фамилиях? – про себя подумал Стаценко и двинулся выполнять генеральский приказ.
Поскольку прислуживать узникам предстояло ему лично, он решил воспользоваться не красным уголком, где его могли случайно увидеть подчинённые, а комнатой офицерского состава, что находилась вдалеке от общих мест караула.
Первым из арестантской камеры майор забрал бригадира. Он провёл его по безлюдным коридорам в свой кабинет. Войдя в помещение и, закрыв за собой двери, он тут же снял мешок с головы Николая. Осмотревшись по сторонам и, чуть привыкнув к освещению, Николай пришёл в полное изумление. На стенах кабинета почти с каждой его стороны висели крупные фотографии. На фото были и Гагарин, и Николаев, и их последователи, а ещё были космические ракеты. Ракеты во всех ракурсах: фото в состоянии подготовки к пуску, фото, когда ракету поднимают, фото, когда её только ещё подвозят к пусковой платформе, фото, когда она взлетает, отрываясь от стартового стола. Фото Земли с расстояния полёта корабля в космосе. И одно фото привлекло его особое внимание: на переднем плане фотографии стоял сам майор, в руках он держал охотничье ружьё, у его ног лежали три подстреленных сайгака, а на заднем плане стояли пятеро с ружьями, троих из которых Николай сразу узнал. Это были Гагарин, Николаев и Попович, а двоих он никогда не видел. Майор заметил особое отношение бригадира именно к этой фотографии и с лёгкой гордостью в голосе проговорил:
– Это мы в прошлом году охотились. Тут недалеко.
Николай, не отрывая взгляда от фото, сказал, не придавая особого значения словам:
– Ну, вот, мы побывали у Вас в гостях, а вы побывали в у нас в охотничьих угодьях. Так и погостили друг у дружки.
Майор только смущённо улыбнулся в ответ, не промолвив ни слова.
Поражённый арестант тихо спросил у начальника караула:
– Извините, это всё здесь, вокруг нас? – показывая на фотографии космических ракет.
– Что рядом с нами, вам знать не положено, а это почти рядом, но мы и там бываем. Там тоже наши объекты. Так что космос – это и наша профессия, хоть мы над планетой и не летаем. Космос и на Земле очень большой.
– А Вы встречались с Гагариным, насколько я понимаю.
– Да, виделись. Но не на космодроме, а здесь у нас. Они все тут побывали, а вскоре будут здесь много времени проводить. Так вот для чего я Вас вызвал. Вникайте и парням втолкуйте. Наш объект режимный, пусть не вздумаю здесь буянить или ещё чего вытворять. Это я на всякий случай говорю, вдруг у кого-то кровь взыграет. В общем, не приведи вас боже… А пока исполняйте всё, что вам прикажут.
С этими словами майор вновь надел на голову бригадира его родной мешок и вывел за пределы кабинета.
Спустя полчаса все горе-охотники собрались в этой самой офицерской комнате, где во время службы расслаблялся сам майор и его боевые офицеры. Странность этого помещения была в том, что окон оно не имело. Кстати, как и все остальные помещения караула. А это, в свою очередь, было явным признаком того, что данный объект размещался под землёй или как минимум внутри холмов. Комната, где они собрались, имела полдюжины удобных, обтянутых кожей кресел, три журнальных столика с разными импортными журналами, красивые, необычной формы, торшеры, расставленные вблизи кожаных кресел, прекрасный бильярдный стол, картины на стенах, много книг, хрустальные вазы. И главное, в этой комнате на отдельном столе стоял странный аппарат, напоминающий телевизор, но это был один из первых Советских видеомагнитофонов. Причём, это была экспериментальная модель – «Спутник-7», не предназначавшаяся для широкой публики. Некая «особо секретная» научная лаборатория обкатывала свою новую разработку. Катушки с плёнкой, на которой были записаны трофейные американские фильмы, так же были изготовлены по особому заказу и были величиной чуть ли не с колесо от крестьянской брички. Охотники, оказавшись в этой комнате, обратили на необычную обстановку особое внимание и заслуженно сравнили её с интерьером во дворце Шехерезады. А ведь некоторые из них и про телевизор пока ещё только слышали, а «видеомагнитофон!!!»… и слова-то такого не знали..
– Да здесь только фонтана и павлинов не хватает, – вымолвил, обалдевший от всего, Андрюха.
Перепуганные сложившимися обстоятельствами и вымотанные мужики, после того, как с них лично майор снимал наручники, понимали, что-то в их судьбе изменилось. Оказавшись в сборе, без наручников и в таком необычном месте, в них зародилась несмелая догадка, что они уже не преступники. Первым подал голос Михаил.
– Коль, что происходит, ты что-нибудь понимаешь? – задал он вопрос бригадиру, потирая сонные глаза.
– Ни черта я не понимаю. Кажется только одно, что нас не собираются расстреливать.
– А ты считаешь, что могли и шлёпнуть? Не совсем так. Я думаю вот что, если бы мы вздумали хвататься за двустволки… покрошили бы не задумываясь. На допросе я просил лейтенанта позвонить в мою «партийную контору», думал, напугаю его громким название нашего комитета он и спохватится, типа с кем связался, поутихнет со своим напором на карцер. Так он на меня так глянул, что я его полномочия у него в глазах тут же и прочёл. Очень высокие полномочия, я тебе скажу.
