Анатолий Махавкин
Пасынки Страны
Все эти попытки уйти от щекотливой темы следовало пресечь, если бы не один нюанс: желание уснуть стало воистину непереносимым. Дошло до смешного: я и на ноги-то сумел встать, лишь опёршись о стол, а Риту так и вовсе пришлось ловить, когда она начала падать с табурета.
Подорожник засеменил впереди, придерживая меня за руку, словно я был слепцом, а он – моим поводырём.
– Вот сюдой, сюдой, – бормотал старичок, нащупывая какой-то крюк на стене. – Здеся дверка имеется. Её не видать, а она есть, как тот суслик. Ага, так, переступай порожек… Батюшки, убьёшься! Я ж тебе говорю: порожек. Темновато тут, конечно, так это потому как окошек нет. Ну, это ничего, это даже хорошо. Так, ты сюдой ложись, а твоя подруга – сюдой.
Я хотел поправить его, объяснить, что Рита – не моя подруга, но вместо этого провалился в сон. И странный это оказался сон… Чудилось, будто я лежу с открытыми глазами и крохотная комнатушка наполнена мягким голубым сиянием. Я всё вижу, а пошевелиться не могу, словно тело спеленали невидимой, но очень прочной верёвкой. Рядом на низкой кушетке лежит Маргарита, и её бледное лицо напоминает мраморное изваяние.
Время от времени входная дверь открывалась и кто-то входил посмотреть на нас. Чаще всего это был наш хозяин.
Он топтался на пороге, дёргая себя за длинную бороду, и неразборчиво бормотал под нос. Почему-то во сне у него были круглые совиные глаза. Пару раз заглядывали Сергей с Верой. Сновидение странно искажало их тела, то покрывая кожу чешуёй, то приделывая перепонки между пальцами, а то и вовсе заменяя ноги рыбьими хвостами.
Когда парочка уходила второй раз, мой друг ущипнул женщину за ягодицу и обнял за талию, по-хозяйски прижимая к себе. Жена засмеялась, пихнула его локтём под ребро, но вырываться не стала. Я холодно отметил этот факт, и только.
Последним на пороге комнаты появилось нечто совсем странное: спутанный клубок шерсти с тусклыми жёлтыми глазами в глубине торчащих нитей. Это непонятное нечто прокатилось по полу и вскарабкалось на мою грудь. Я ощутил раздражение. Круглые глаза ощупали моё лицо цепким взглядом, и существо явственно пробормотало какое-то ругательство. Потом спрыгнуло с меня, тут же растворившись в голубом сумраке.
Что-то хлопнуло – и я проснулся.
Как ни странно, но всё осталось без изменений: то же бледное сияние и дверь, открытая после визита непонятного создания. Рядом медленно поднялась Рита и уставилась на меня тёмными угольками раскосых глаз. Хм, странный у неё разрез, а я прежде и не замечал. Впрочем, как и её вполне приличные формы: грудь и бёдра плотно заполняли ткань костюма. Наваждение, не иначе.
– С добрым утром, – сказала она и улыбнулась. – Вот это отдохнула, чувствую себя заряженной батарейкой!
Сравнение оказалось очень точным. Но с утром она немного ошиблась: был глубокий вечер. Дом казался абсолютно пустым, и Марго отправилась наружу поискать хоть кого-нибудь. Однако только она вышла, как «кто-нибудь» обнаружился сам. Под протяжное кряхтение с печи начал сползать абсолютно заспанный Подорожник. Старик напялил на себя длинную, до пят, белую рубаху, низ которой, казалось, кто-то пытался употребить в пищу.
– А, проснулись… – Он сочно зевнул. – Прошу прощения, но не дотерпел, дрёма сморила. Привык ложиться пораньше: старость не радость. Вот, друзей ваших на сеновал устроил – и баиньки. – В глазах старика появился хитрый огонёк. – Вот уж парочка! Хе, хе… Такие оба горячие! Он её и за попку, и за титьку, а она только взвизгивает!
– Дед, – мрачно сказал я, – вообще-то Вера – моя жена, а Сергей – муж Риты.
– Ась? Не понял. – Подорожник потёр лоб, потом хотел что-то сказать, но передумал и, постояв с открытым ртом, тихо пробормотал: – Вона чё… А я-то! И чё делать?
– Да откуда я знаю! – Я обошёл его и вышел на улицу. – Может, ничего и не надо.
Риту я нашёл не сразу. У входа в дом её не было, только на плетне сидела, нахохлившись, смутно знакомая птица. Она, или очень похожая на неё пернатая, наведывалась к нам прошлой ночью. А может, это и не птица вовсе, хрен его знает. Очень трудно усваивалась мысль о потере родного мира.
Завернув за угол, я обнаружил Марго, которая задумчиво рассматривала небольшой сарай с островерхой крышей, крытой потемневшей соломой. Видимо, это и был сеновал, о котором упоминал Подорожник. Рита повернулась ко мне, и я увидел загадочную ухмылку на её бледном лице.
– Ты чего? – спросил я вполголоса и кивнул на сарай: – Наши?
– Закончили трахаться и легли спать, – так же негромко ответила женщина и покачала головой: – Уму непостижимо! Как поступим?
– Ты уже вторая, кто меня об этом спрашивает. – Я взял её за руку и повёл прочь: – Пошли. Уже один чёрт, ничего не изменишь, пусть спят. Не портить же людям впечатление.
Мы посмеялись. Нет, конечно, лёгкая горечь осталась, но я будто уже был готов к такому исходу. Тем не менее утром следовало обсудить всё начистоту – достаточно проблем и без нелепых тайн.
Знакомая птица уже успела улететь, и мы спокойно расположились на крохотной лавке, прильнувшей к ограде. С вершины холма открывался совершенно восхитительный вид, который просился на холст или хотя бы в чьи-то стихи. Золотой шар луны утопал в звёздном небе, отражаясь от тёмной полосы, петляющей в полях. Лес, через который мы прошли минувшим днём, казался издыхающим костром, так много в нём было всяких сверкающих точек, блуждающих звёздочек и прочей пиротехники. Кроме того, я заметил, как бутоны цветов, растущих на склоне холма, светятся призрачным розовым цветом.
– В любой ночи есть волшебное очарование, – негромко сказала Рита, когда я попытался выразить обуревавшие меня чувства, – но в здешней его просто через край. А если представить, как там внизу рыщут всякие монстры из сказок, аж мурашки по коже! Думаешь, дед не соврал?
– Не похоже. – Я накрыл ладонью её пальцы, ощутив их вздрагивание. – О матери беспокоишься?
– Да, но уже не так, как во время того разговора, – покачала она головой. – Столько всего… Да ещё и такое странное ощущение, будто я – это не совсем я, а кто-то другой. Мой балбес ещё… Ну, я ему утром устрою! – Она рассмеялась. – Знаешь, с тех пор, как мы попали в Страну, во мне словно что-то открылось. Я больше никого и ничего не боюсь. А ведь мне с самого детства хотелось стать такой: смелой, гордой, к ногам которой падают мужики и шепчут: «О, моя богиня!»
Я опустился на колено и, протянув руки к Марго, пафосно провозгласил:
– О, моя богиня!
– Дурень! – Она вновь засмеялась и хлопнула ладонью по моему лбу. – Но порыв мне понравился. Хотелось-то хотелось, но получалась всякая ерунда. То пыталась наколку сделать, то пирсинг в пупке, но всё боялась, как бы родители не заругали. А какой был дома скандал, когда я чуть готкой не заделалась!
– Ты – готкой? – Я покачал головой. – Ну да, сейчас типаж почти соответствует, ещё бы одежонку сменить…
– А что! – гордо задрала она подбородок, но, покосившись на меня, не удержалась и хихикнула: – Ну я же тебе рассказывала о своих кинопристрастиях. Одно время я вообще была без ума от всей этой тематики: с кладбищами, склепами и вампирами. О, это такие няшки! Нет, не эти современные сладкие мальчики. Брэд Питт в «Интервью с вампиром», о! Я от него просто кончала, прости за такие подробности.
– А чем я хуже какого-то Бреда? – Я повернулся и так, и сяк. – Ну? Ведь ничем не хуже.
– Ну да, ну да, – согласно покивала она. – Пару десятков пластических операций – и даже лучше. Ладно, не обижайся, ты тоже очень красивый и на вампира, кстати, похож. Хм, а я этого раньше даже не замечала…
Я сделал большие глаза и тут же получил дружеский хлопок по коленке:
– Да не парься, я пошутила. Но всё равно ты – очень красивый мужчина. У меня таких никогда не было. – Она вдруг порывисто вскочила: – А знаешь, чего я сейчас хочу?
Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже растерялся. В голове вертелось самое разнообразное: от кекса до секса и чуть дальше. Рита же, взяв меня за руку, потянула к себе. В её тёмных глазах плясали лунные чертенята.
– Я хочу, – с придыханием сообщила она, склоняясь к моему уху, – побегать!
– Что?!
– Пошли! – Меня потащили с такой силой, что я едва успевал переставлять ноги. – Идём, идём. Смотри, какая чудесная ночь! Сколько в ней тайн и странных ароматов! Луна какая! Неужели у тебя нет желания нестись куда глаза глядят и ни о чём не думать?
Как ни странно, но такое желание присутствовало. Действительно, прозрачный ночной воздух струился вокруг и дикие запахи в нём вынуждали сердце биться подобно обезумевшей птице, запертой в клетке из рёбер. В мышцах скользили крошечные электрические искры, заставляя ноги двигаться быстрее и быстрее.
Не отпуская моей руки, Марго начала стремительный бег, и пришлось очень постараться, чтобы не отстать от неё. Какие-то тонкие паутинки задевали лицо, а тёплый воздух пружинил, но поддавался под напором двух психованных бегунов.
Я даже не успел сообразить, куда мы держим путь, а спуск уже закончился, и мы выскочили на край поля, поросшего высокой густой травой. В сиянии ночного светила пространство казалось покрытым тонким слоем блестящего серебра. Рита отпустила мою руку и остановилась, лукаво улыбаясь. Чёрные волосы почти скрывали бледное лицо, но я всё равно видел хитрый прищур раскосых глаз.
– Догоняй, – шепнула ночная спутница и нырнула в расступившийся платиновый ковёр.
Это было настоящим безумием: мы носились в свете луны, точно две тени, потерявшие хозяев. Такого возбуждения и азарта я не испытывал с детства, когда мы играли в догонялки. Сдавалось, я вот-вот коснусь рукой плеча Марго, но она ускользала, растворяясь в звенящих сумерках. Самое странное – несмотря на бешеный темп наших побегушек, я абсолютно не ощущал одышки или усталости.
Незаметно для самих себя мы приблизились к лесу, продолжив развлекаться среди редких деревьев, изумлённо уставившихся на нас тёмными провалами дупел. Здесь игра стала ещё интереснее: Маргарита на мгновение показывалась между стволами, покрытыми лунной изморозью, и тотчас пропадала в пляшущих тенях, оставляя лишь шлейф цветочного запаха.
Всё это время в кустах непрерывно хрустело, с ветвей гулко ухало и из мрака светило глазами-плошками. Но нам было не до того. Почему-то преследование начало приобретать странный сексуальный оттенок, словно превратившись в некую необычную прелюдию.
На мгновение гибкое тело задержалось, и в одном стремительном прыжке я настиг неуловимую цель, прижав её к гладкому тёплому стволу. Тёмные глаза вдруг оказались совсем рядом, из приоткрытых ярко-красных губ вырывалось тяжёлое дыхание. Грудь высоко вздымалась, распирая ткань костюма, и я хорошо различал мраморную кожу шеи с тонкой жилкой, возбуждающе бьющейся около изящной ключицы.
Я потянулся губами и ощутил освежающий холод поцелуя, когда Марго ответила мне. Необычайное ощущение, точно во рту медленно таяли кисло-сладкие кристаллики льда. Голова шла кругом, и хотелось немедленно рвануть материю одежды, добравшись до желанного тела.
– Не надо, – вдруг сказала Рита и отвернулась. – Нет, не сейчас. Так не хочу. Это… Это будет как месть за то, что они сделали, а я так не хочу! Это слишком вульгарно.
Остановиться оказалось очень сложно: водоворот в голове и огонь в груди требовали продолжения, но женщина была права – стоило подождать. Встряхивая затуманенной головой, я медленно отнял руки от её плеч и отступил на шаг назад. Рита поймала мою ладонь и прижала к груди, там, где бешеной птицей колотилось её сердце.
– Максим, – хрипло сказала она, – я тоже хочу тебя. Очень. Уже второй день, и это – настоящее наваждение.
Ты только дай мне немного времени. Совсем чуть-чуть. – Она приблизилась и легко коснулась губами губ. – Спасибо, – прошелестело в ночи.
Тихо хрустнула за спиной сухая ветка, и мы тотчас уставились на тощую старуху в драном плаще, изумлённо разглядывающую нас. Облик незнакомки непрерывно плыл, странно изменяясь, словно у гостьи было два лица: одно – типичная физиономия старого человека с тёмной морщинистой кожей, бесцветными глазами и крючковатым носом, нависшим над тонкогубым ртом. Другое… В общем, не лицо это было. Скорее – морда ужасного хищного существа.
– Ты кто? – поинтересовался я. – То есть доброй ночи.
– Вероника, – хрюкнула старуха и сделала маленький шажок назад: – Я уже ухожу.
– Ты же не… – В голосе Риты сквозило сомнение.
– Нет, я не человек. Шишига я, местная, не из залётных. Тут меня любой межевой знает.
Шишига? Межевой? Какого хрена? Ну и страшная у неё морда!
– А для людей ты не опасная? – Как ни странно, но я ощутил страх, исходящий от гостьи.
– Людей? Так нет здесь никого. – Похоже, мой вопрос поставил её в тупик. Старуха поправила одежду, и только теперь я разглядел, что торчащий на плече лоскут – спящая серая птица. – А вы, должно быть, новенькие! Не, не, вам я не опасная. Совсем. Можно я пойду?
Она у нас спрашивала разрешения! Ни хрена себе, тут нечисть пугливая: увидела человека – и в кусты.
– Да, иди, – махнула Рита рукой, и я увидел, что она с трудом удерживается от хохота, – счастливого пути.
Старуха трусцой нырнула в кусты, непрерывно оглядываясь назад, будто опасалась нашего преследования. Кто-то чёрный тут же спрыгнул с ветки дерева и рванул следом, хрюкая какое-то изощрённое ругательство. Маргарита схватила меня за руку и, прижавшись, принялась-таки громко хохотать.
– Шишига! – качала она головой. – Это же надо!
– Ты чего? – поинтересовался я.
– Название смешное, – смахнула она слёзы. – Пошли по лесу походим. Никогда раньше не была в лесу ночью, а тут так интересно – шишиги всякие бродят.
– Будешь обижать старушку, обидится и съест. Ты же видишь, она тут в почёте: каждый межевой знает.
Ночной лес оказался весьма оживлённым местом, хотя и без разноцветных птичек, виденных нами днём. И теперь стало окончательно ясно – мы находимся не в своём мире, а в каком-то другом. Мы натыкались то на коричневого толстого человечка, деловито свежующего белку, то на странный косматый клубок, чем-то смахивающий на моего из сна посетителя, то на развалившегося поперёк ручья огромного зелёного старика, вычёсывающего косматую бороду от запутавшихся в ней листьев. Самое удивительное – на нас никто не обращал особого внимания: так, косились, и всё.
Рита была в полном восторге и подолгу рассматривала каждое встреченное существо, иронично комментируя их особенности. Я же только покачивал головой, пребывая в чудном состоянии полусна-полуяви. Казалось, всё это – невозможно, невероятно. Однако тварюшки бегали вокруг нас, занимались своими делами и всячески развлекались. Ощущалась их мускусная вонь, и их можно было разглядывать и даже потрогать.
Похоже, мы несколько перегрузились впечатлениями, и, когда небо начало сереть, я ощутил дикую усталость и желание уснуть. Маргарита выглядела не лучше. Хорошо хоть, холм с домом Подорожника находился не так уж далеко. Позёвывая, мы поднимались наверх, щурясь от слепящих лучей восходящего светила.
Около калитки нас уже ожидал хозяин дома, пыхтя огромной самокруткой, распространявшей удушливую вонь и исходящей сизым дымом. Кроме Подорожника нас встречала давешняя птица, вроде сычика, косящего ярко-жёлтым глазом сквозь серые спутанные перья.
– А я ужо взволновался. – Хм, а по виду и не скажешь. – Утро на двор, а гости со двора. Не видать и не видать. А места тут безлюдные.
– Ну, это мы заметили. – Я не смог удержаться от зевка. – Зато весьма оживлённые. Уже кое с кем и познакомиться успели. Просто очаровашка. Вероникой звать.
– А, эта, – поморщился Подорожник. – Вздорная баба. Сплетничать любит – хлебом не корми. Помнится, как-то, пару лет назад…
– Дед, – махнул я рукой, – ты прости, конечно, но мы немного подустали. Боюсь, я всё равно ничего не соображу. Как там наши полюбовнички, не думают просыпаться?
Старик попятился и бросил настороженный взгляд через плечо. Не дожидаясь окончания этих манёвров, Маргарита обошла его и, прикрывая ладонью зевок, направилась к сараю. Вид у неё был хоть и усталый, но крайне решительный. Ох, бедный Серёга… Кстати, нужно бы обдумать предстоящий разговор. Но в голову, как назло, ничего не лезло.
Стоило нам подойти к сараю, как дверь, тихонько скрипнув, отворилась, явив заспанное и слегка виноватое личико Веры. Увидев нас, она замерла, словно мышь, застигнутая котом в момент поедания кусочка сыра. Зелёные (да почему же они такого цвета?!) волосы падали на красивую физиономию, а глаза сверкали, как два изумруда. Жена выглядела необычайно привлекательно. Морда Серёги смотрелась не так очаровательно, но весьма напоминала личико милого карапуза, изрядно напроказившего в отсутствие родителей.
Рита молча поманила супруга пальцем и пошла в сторону дома, даже не удосужившись проверить, следует ли за ней благоверный. Однако в её жесте было столько властности, что муж и пикнуть не посмел, засеменив к супруге. На меня он косился с таким ужасом, будто опасался немедленной жестокой расправы.
Удивительно, но я не ощущал даже того слабого укола ревности, который присутствовал вечером. Поэтому я спокойно наблюдал за неверной, которая приближалась ко мне, пряча глаза. В её волосах торчали соломинки, отчего Вера напоминала то ли шаловливую школьницу, то ли какого-то лесного духа разврата.
– Доброе утро, – иронично поприветствовал я её. – Как спалось на новом месте? С новым партнёром?
– Максим, – подняла она руку, словно защищалась от возможных обвинений, – я всё понимаю: вела себя как настоящая блядь, но прошу, выслушай меня. Просто есть кое-что…
Хлёсткий звук оплеухи разнёсся в утреннем воздухе, и Вера испуганно втянула голову в плечи, не рискуя оборачиваться. Я беззвучно хихикнул, мне-то было видно абсолютно всё, и кивнул: продолжай, мол.
– Макс, всё это началось после той ночи, когда мы попали сюда. Я тогда проснулась рядом с Серёжей, ну, с Сергеем, и ощутила его самым близким мне человеком. Ты прости, но с тобой такого никогда не было, а тут… И потом, в реке, когда мы купались, было так весело! Я совершенно забыла обо всём на свете, и этот поцелуй… Да, я понимала, нас могут увидеть, но мне было абсолютно плевать! Потеряла голову, как девчонка! Да и вообще всё казалось таким странным, словно я должна остаться в реке и жить там. Чудно?
Я только пожал плечами: вокруг и так сплошные странности, одной больше, одной меньше… Вера необычайно привлекательным движением отбросила прядь волос, упавшую на глаза, и прищурилась. Прежде этот жест вызвал бы прилив желания, а сейчас… ничего.
– Так и получилось: чем дальше – тем ближе мы становились с Серёжей, а вечером, когда вы спали… Ну, в общем, сдерживать оказалось некому, а хотелось просто невыносимо. Прости, пожалуйста. Если хочешь, можешь ударить, я не обижусь.
Я удивлённо уставился на неё.
– Это чего ты себе такого напридумывала? Я тебя хоть раз пальцем тронул?
– Ну, это… – Она будто пыталась подобрать нужные слова, и вдруг её прорвало: – Максим, это ещё не всё. Понимаешь, я тебя начала бояться! Страшный ты стал.
– Ну спасибо! – Я даже хрюкнул от изумления. – Это чего: рожу перекосило или прыщами обсыпало? Вроде всегда говорила, будто муж у тебя имеет единственное достоинство – симпатичную морду.
– Да нет, с внешностью всё в порядке… – Она сделала попытку улыбнуться и вдруг начала плакать, покусывая пухлые губки: – Даже лучше стал – хоть в кино снимай. Но вот посмотрю на тебя – и аж в дрожь бросает. И Рита эта твоя… – Угу, уже моя, значит. – Тоже. Вроде как ещё позавчера я могла её спокойно овцой назвать, а сейчас она как зыркнет своими чёрными глазищами, так аж писаться охота. И Серёжа говорит – холодом от неё тянет.
– Да? Хм, не замечал. Кажется, только лучше стала.
– А вы с ней?.. – В глазах Веры был не вопрос – просьба. Как бы ей хотелось услышать, что мы тоже переспали, и я даже поразился, насколько Марго оказалась права. – Нет?..
Подошёл Сергей, прижимая ладонь к пылающей щеке, и стал в сторонке, выжидающе глядя на меня.
– Бить будешь? – поинтересовался он с такой странной интонацией, что я едва не расхохотался.
– Тебе мало? – хмыкнул я. – Вернись попроси ещё. Марго, как я погляжу, сегодня в ударе.
– Ну и дальше-то как? – подошёл Подорожник, посасывая кусок чёрного сухаря. – Нет, понимаю, не моё это дело, просто не хотелось бы видеть смертоубийство какое… Вон та дамочка – ух и сердитая, того и гляди загрызёт!
Пока он болтал, я потянулся, похрустывая костями, и огляделся: солнце уже успело оторвать розовое брюхо от полосы горизонта и, любопытствуя, уставилось на меня. По безоблачному небу вовсю носились быстрые длиннокрылые птицы, напоминающие формой стрижей, а окраской – попугаев. Похоже, пора двигаться дальше, пока я вновь не свалился без сил.
– Какое там убийство, – пробормотал я, почёсывая нос, – пусть живут вместе, если им так охота. Серёга…
Он поспешно приблизился.
– В общем, так, хотя это и звучит как бред, но забирай Веру себе. Видишь, как подфартило – в новый мир с новой подругой. Только запомни одно: будешь обижать, на правах законного супруга дам в рыло.
Кто-то хихикнул. Оказывается, подкралась Маргарита и внимательно выслушала весь этот чудовищный монолог, иронично покачивая головой во время особо забористых пассажей. По крайней мере, сейчас она продолжала кивать с очень серьёзным выражением лица.
– Так поцелуйтесь же, дети мои, то есть – наши, – дополнила она мою мысль. – Благословляем вас. Плодитесь и размножайтесь.
Невзирая на общий сюрреализм происходящего, мой товарищ не растерялся: подмигнув мне, он схватил Веру за руку и потащил куда-то за дом.
– Куда это они? – поинтересовался я у хозяина.
– Дык, рукомойник там, – развёл он руками. – Вам-то оно ни к чему, вон пахнете точно клумба, а им просто необходимо. Тут ишшо такое дело: вашим я вчера предложил походную одежонку, дабы хорошую не пылить и не рвать. Они согласились.
Только теперь я сообразил: Вера и Сергей расхаживали в плотных зелёных штанах, вроде как кожаных, и таких же коротких курточках. Как ни странно, но обоим шла перемена, даже толстый мой товарищ выглядел в этой одёже намного стройнее и моложе.
– Вот и вам хотел предложить. У меня ишшо имеется всякое…
– Нет, – не задумываясь отрезала Рита и провела ладонью по ткани своего костюма. – Не желаю терять последнюю связь с родным миром. Да и удобный этот костюм, хотя раньше, честно говоря, он был мне немного великоват. Спасибо, конечно, но – нет.
– Пожалуй, я тоже воздержусь от перемен. – Джинсы и ветровка показались мне такими родными, хоть обними и плачь. Обменять их – ну просто святотатство. – Лучше скажи: опасности впереди нет никакой? И куда нам вообще идти?
– Дык прямиком по дороге, – радостно рубанул воздух ладонью Подорожник. – Днём тут вообще опасности нет никакой, иди себе и иди, семки лузгай да ворон считай. А к полудню встретится вам ишшо один такой домик, там мой брат будет, старшой, Подорожником кличут. Вот он вам всё окончательно и растолкует.
– Какое распространённое имя, – пробормотал я. – Нетрудно предположить, младшего тоже Подорожником зовут?
– Младший – это я, – поправил старик и лукаво ухмыльнулся, – а тот Подорожник – средний. У меня ж работа самая что ни на есть простая: встречай путников да разъясняй, куда попали, а вот у братьев посложнее. В общем, сейчас ваши друзья приведут себя в порядок, накормлю их – и в путь-дорогу. – Выпалив последнюю фразу, дедуган заторопился и едва не бегом скрылся в доме, выкрикивая своего пропавшего Егорку.
Мы с Ритой переглянулись.
– Ты зачем Серёгу лупила? Можно подумать, тебе не всё равно, чем они занимались.
– Для профилактики, – пожала она плечами и отбросила волну чёрных волос за спину, вызвав у меня взрыв сексуального желания, – пусть знает, кто в доме хозяин.
Ты лучше объясни, почему дед нас кормить не желает? И ещё, почему я и сама есть не хочу. И пить. А ведь уже сутки прошли.
– Да и прочие физиологические потребности никто не отменял. – Мы переглянулись. – Может, здесь всё по-другому?
Ответов не было. Старик определённо чего-то недоговаривал, а других источников информации не было. Да и наступающая апатия не слишком способствовала поискам истины. Поэтому мы просто сели на лавку рядом с нахохлившейся птичкой. Рита опустила голову мне на плечо и начала подрёмывать, когда двери домика открылись и Подорожник вывел наших (или уже нет?) супругов. Кроме новой одежды, дед снабдил постояльцев крепкими полусапожками и рюкзаками, где, очевидно, хранились личные вещи. Теперь Вера окончательно превратилась в очаровательного эльфа-хиппи, а Сергей напоминал мудрого гуру.
Подорожник пошептал каждому что-то на ухо, а потом подошёл к нам, нащупывая на поясе продолговатый тряпичный мешок. Пошарив внутри узловатыми пальцами, он извлёк из него два кожаных медальона на толстой чёрной нити и протянул нам.
– Вот, в дорожку… Берите, берите, пригодится.
Поскольку причин отказаться не было, мы взяли подарки, и я помог Марго повесить украшение на шею.
– Во-от, теперь ты. Хорошо. Не, я, конечно, от сглаза или лиха большего не могу, но по мелочи – завсегда. Носите на здоровье. Вы уж извините, если чё не так, помог, как смог. Счастливого пути и светлой звезды.
Пока мы спускались по склону, я несколько раз обернулся: старик продолжал стоять у открытой калитки, махая поднятой рукой. Когда мы оказались у подножия холма, я последний раз взглянул на Подорожника, и мне показалось, будто у его ног появилось нечто, напоминающее спутанный клубок шерсти.
Главная дорога огибала горку и убегала прямиком в пологую низину, поросшую серебристой высокой травой, напоминающей ковыль, виденный мной в каком-то заповеднике. Среди гибких блестящих стрел торчали высокие сухие стебли с ярко-синими цветами, похожими на звёзды. Повсюду деловито-оживлённо жужжали огромные полосатые насекомые, выглядевшие как шмели-мутанты. Их гудящая идиллия иногда нагло нарушалась дерзкой пёстрой птахой, прореживающей ряды работяг и спешно удирающей прочь.
Вера и Сергей шли впереди, не обращая на нас внимания и что-то весело обсуждая. Нам было не до веселья, спать хотелось очень сильно и приходилось сдерживать желание заползти в заросли травы и там захрапеть. Марго, опёршись о подставленную мной руку, пыталась мурлыкать нечто смутно знакомое, но постоянно сбивалась с мотива.
– Ого! – вдруг остановился Серёга, рассматривая под ногами дорогу. – Одноколёсный трактор проехал или как?
Мы подошли. Широкая ребристая борозда, отпечатавшаяся в пыли, весьма напоминала отпечаток единственного трака. Или… Я пристально всмотрелся в спутанные заросли травы и обнаружил два огромных жёлтых глаза, пристально следящие за нами. Сообразив, что его заметили, змей тотчас удрал прочь, позволив оценить почти десятиметровую длину золото-чешуйчатого тела.
– Ой, ой! – взвизгнула Вера. – Змея!
– А я всё думаю, – пробормотал товарищ, обнимая спутницу, – вроде волшебная страна, а никого не видать.
– Это вы не в то время гуляете, – зевнула Рита, оставшись равнодушной к появлению огромной змеюки, – ночью надо.
– Шишига, – пробормотал я, и на Маргариту напал приступ неконтролируемого хохота.
– Вы это чего? – не понял Сергей и пожал плечами: – Совсем с катушек слетели.
По дну низины медленно несла воды река, почти в два раза шире, чем та, которая попалась нам вчера. Через тёмно-зелёную поверхность, отражающую ребристое небо, перебирался каменный мост. Массивные щербатые блоки, торчащие из реки, были покрыты коричневым налётом времени, а деревянный настил, лишённый ограды, похоже, стелили ещё охотники на мамонтов. Впрочем, может, в Стране эти зверюшки водились до сих пор…
– Можно мы немного поплаваем? – спросила Вера, и в её голосе промелькнули умоляющие нотки. – Совсем чуть-чуть… Пыль смыть?
Серёга посмотрел на меня, и вид у него был, как у котёнка, просящего сочную рыбку. Да они свихнулись на этом купании! Вчера, сегодня… Словно их непрерывно окунают в пыль.
– Смыть грязь блуда, – торжественно продекламировала Марго и захихикала: – Ступайте, неверные, очиститесь.
Ух! Не успела она закончить ёрничанье, а сладкая парочка уже обнажилась почти догола и с визгом плюхнулась в реку, распугав ошалевших жаб. Какая-то неведомая фигня пустила огромные круги на самой середине потока и быстро удрала против течения. Не знаю, кто тут водится, но хвост напоминал дельфиний.
Мы с Ритой медленно дошли до середины мостика и настороженно взглянули друг на друга. Эта река вызывала тревогу, точно как и предыдущая, но, по крайней мере, мы смогли к ней приблизиться. Тем не менее желания коснуться самой воды никто из нас не испытывал. Поэтому, по молчаливому согласию, мы уже быстро перебрались на другой берег и спрятались от палящих лучей светила под поникшими ветвями местной ивы, целые заросли которой облюбовали пологий склон.
Марго положила голову на моё плечо и потёрлась щекой. Глаза её были закрыты, а бледное лицо выглядело спокойным. Я поцеловал холодный лоб, и тут же маленькая ладошка проникла под ткань моей рубашки, упокоившись на моём животе. Почти упокоившись. Я прижал её, и тут же тонкие пальчики начали почёсывать кожу. Возбуждающе.
Полуобнажённая Вера тоже выглядела весьма впечатляюще, когда скользила в сверкающих брызгах, но почему-то никакого желания не вызывала. А вот Сергей был в восторге, то и дело заигрывая с ней в воде.
– Не жалеешь? – спросила вдруг Марго, приоткрыв один глаз. – Она у тебя такая красавица, а ты, не задумываясь, отдаёшь её другу. Неужели ни о чём не жалеешь?
– Нет. – Я обнял её за тонкие плечи и прижал к себе. – Уверен, замена окажется намного лучше.
Чёрный глаз хитро покосился на меня и скрылся под длинными пышными ресницами.
Мы уже начали подрёмывать, когда наши водоплавающие соблаговолили выбраться на сушу. Оба пытались извиняться, ссылаясь на увлечённость, но по всему было видно – им ни капельки не стыдно. Мокрые волосы ещё больше позеленели, а глаза так и вовсе напоминали кусочки малахита.
Какая-то фигня содержалась в местных водоёмах, недаром встреченные речки вызывали у меня такое отторжение.
Дальше путь лежал вверх, петляя между зарослями приземистых крупнолистных деревьев, украшенных крошечными алыми плодами, напоминающими продолговатые яблоки. Пахли они замечательно, но наши спутники так и не решились попробовать неизвестные фрукты, а нам с Ритой просто не хотелось.
Ещё пару часов мы шли по плоской однообразной равнине, изредка сменяющейся небольшими лесополосами, состоящими по большей части из высоких стройных деревьев с гладкой белой корой. Единственное встреченное живое существо – какой-то грушеподобный мешок с метёлкой вместо головы, – сидевшее в тени раскидистой липы (дерево пахло липой), удрало, не дожидаясь нашего приближения. Женщины долго хохотали, наблюдая, как увалень ковыляет прочь, переваливаясь с одной короткой лапы на другую. Как сие называется, никто не знал.
