Анатолий Борисович Самсонов
Точка невозврата
Задача десанта – блокировать с юга и захватить городок Кранц и, соответственно, единственную дорогу на Куршскую Косу. Твоя задача захватить замок Розен на Косе – это база Хиппеля! Да, да того самого Хиппеля! В этом замке по данным нашей разведки разместилась группа «Роланд» из состава «Бранденбург- 800. Важно взять пленных и главное – архив! Что- то они там затевают. (Гауптман Теодор фон Хиппель – командир диверсионной роты Вермахта, ставшей к 1940 году основой полка элитного армейского спецназа «Бранденбург- 800». Прим. авт.) Для выполнения этой задачи тебе придается рота лейтенанта Лобанова. Он и его ребята о твоей группе знают. Запомни – лейтенант Лобанов. Его рота десантируется первой и сразу выдвигается для соединения с тобой к Нойхаузену. Всё! – Серебрянский заглянул в глаза Михаила: – Наверное, ты хотел бы спросить – экипировка, оружие, когда успел? Отвечаю – до ареста успел! – Серебрянский вздохнул, – еще вопросы есть?
– Да. Немец Гюнтер Хольт в моей группе. Откуда он родом?
– Он наш. Из немцев Поволжья. По легенде – Гюнтер Хольт, оберштурмфюрер СС, командир разведгруппы из состава диверсионно- штурмовой бригады СС- 500. –Серебрянский усмехнулся: – Командир ваш от Гиммлера.
– А! Понятно! Значит, подготовка наша! Всё, вопросов больше нет.
Пилот сбросил обороты, самолет начал снижение.
После приземления на полевом аэродроме в Кретинге Серебрянский передал первую группу во главе с майором в распоряжение какому- то штатскому, остальные три группы отправил для получения и подгонки немецкого обмундирования и оружия, а сам чуть не бегом направился к закрытым маскировочной сеткой планерам. Пилоты были уже здесь, грузовые планеры загружены. Самолеты–буксиры У- 2 выстроились в линию с уже закрепленными буксировочными тросами. Серебрянский сразу спросил: – У кого метеосводка и метеопрогноз? – Один из пилотов- планеристов дал ему бумажку с коротким текстом.
– «Кажется, удача на нашей стороне, – подумал полковник, просмотрев данные по направлению и скорости ветра, и сразу отметил где- то в глубине сознания всплывшую сопутствующую мыслишку, – в последнее время я стал везунчиком. И чудесное освобождение из застенка, и Красногорская база, и молниеносное утверждение разработанных в тюрьме операций, и даже благоприятный метеопрогноз. Но как всё зыбко! Ведь дунь ветерок посильнее и не в ту сторону и снесет ребят или в море, или на пулеметы Мемеля. И тогда останется только одно – пуля в лоб». Серебрянский подавил в себе желание перекреститься, сплюнул трижды через плечо, и увидел подбежавших и выстраивающихся в шеренгу ребят. Пройдя вдоль строя и осмотрев всех, полковник коротко приказал: – По местам, – и махнул рукой в сторону буксиров. Все посмотрели в ту сторону и увидели, как девушки в летных комбезах запрыгнули в кабины пилотов и тут же все услышали чихание моторов, переходящее в ровный гул.
Михаил, запрыгивая в гондолу планера со свежим, намалеванным на борту черно- белым крестом, чертыхнулся, принюхался и уловил запах краски.
Оберштурмфюрер СС Гюнтер Хольт, входя в роль, покрикивал: – Аллес! Шнель, Шнель! – Ребята в ответ смеялись, хлопали его по голове и спине и обзывали фашистской мордой.
Один за другим буксиры и планеры разгонялись на зеленом поле и взмывали в небо.
Полковник стоял и смотрел им вслед пока стая не скрылась из виду. И когда это произошло, он, наконец огляделся вокруг.
На поляне аэродрома жизнь кипела и била ключом. Около выстроенных в ряд штурмовиков суетились технари, оружейники и заправщики. Самолеты заправляли топливом из автозаправщиков или прямо из бочек ручными помпами, технари проверяли масло, контакты и рулевые тяги, оружейники, обвешанные пулеметными и пушечными лентами, заправляли боевые отсеки. Всюду стоял шум, гам и мат – перемат, без которого нигде ни одно срочное и нужное дело не делается.
Было 15.00 по московскому времени.
После набора высоты планерная группа выстроилась в две линии, следуя за ведущими буксирами прямо на склоняющееся к закату солнце.
«Точно стая», – подумал Михаил, оглядываясь вокруг. Вверху – только синее небо, внизу – только синее море, в ушах только рокот моторов буксиров и свист ветра. Вдали и слева едва угадывалась узкая полоска Куршской косы. Пилоты замыкающих стаю У- 2 качнули крыльями, подавая условный сигнал на отцепление буксирных тросов и, убедившись в их сбросе, ушли с разворотом вправо и набором высоты. Остальные У- 2 и планеры продолжили полет на запад, и скоро вдали затих и шум их моторов, да и вся группа пропала из виду.
Лишенные буксирной тяги планеры потеряли скорость и это сразу почувствовалось по силе ветра и свисту в ушах. Михаилу показалось, что планер тормозит так, что может в какой- то момент просто зависнуть как запущенный бумажный голубь, который делает горку, замирает и потом устремляется вниз. Планеры начали снижаться, но набрав скорость и поймав встречный ветерок, развернулись на юг и продолжили полет, почти не теряя высоты. Вдалеке – на юго- востоке – в нескольких местах появились и стали медленно расти к небу столбы темного дыма.
«Началось! – понял Михаил, – видимо, горят и взрываются склады боеприпасов и топлива. Там сейчас ад!»
Пилот планера подал знак «приготовиться к посадке». Все ребята сгруппировались и замерли, вслушиваясь в изменение тональности ветра: теперь это было посвистывание, переходящее в шелест. Томительное ожидание закончилось быстро. Последовал ощутимый удар и треск, но гондола планера выдержала нагрузку и не развалилась. Планер отскочил от земли, пролетел еще некоторое время, приземлился и с разворотом влево и с неприятным скрипом и скрежетом начал резко тормозить. – Травмы есть? Все целы? – громко выкрикнул Михаил и кивнул Колдасову. Тот вставил магазин в автомат, выскочил, отбежал от планера на несколько метров и с оружием наизготовку осмотрелся. Остальные ребята и пилот тоже выскочили из планера и рассредоточились вокруг него, ожидая команды.
«Повезло! И сели удачно, без травм, и, похоже, без зрителей обошлось», – подумал Михаил и спросил у пилота: – Где грузовик? – Пилот показал рукой направление: – Там. Метров пятьсот. – За мной, – скомандовал Михаил, и все трусцой и озираясь по сторонам, двинулись за командиром в указанном направлении.
Грузовой планер тоже сел удачно. Пилот, увидев и опознав своих, закинул автомат за спину и, не дожидаясь подхода товарищей, начал разгрузку, вытаскивая из чрева аппарата десантные ранцы и ящики. Все подбежали и тут же включились в эту работу, а Михаил достал из планшета карту и стал определяться на местности.
– Сели точно по месту в сухих плавнях, – оповестил всех Михаил, – в трех километрах на запад железная дорога. К дороге пойдем группой, там разделимся. Сержант Колдасов и вы двое проследуете три километра вдоль дороги на северо- запад. Дойдя до точки по ходу назад начинаете минирование и разрушение пути. Все ясно?
Остальные со мной. Мы двинемся вдоль дороги три километра на юго- восток и, взрывая полотно, тоже вернемся к исходной точке. – Михаил посмотрел на часы и объявил: – Время – 16.40. У нас на всё про всё пять часов. За мной! – Все навьючились ранцами, по двое подхватили ящики и тронулись. Высоко в небе, нарушая тишину, появилась группа бомбардировщиков СБ- 3 в сопровождении эскадрильи «ишачков» («Ишачки» – истребители И- 16. Прим. авт.)
Гул самолетов пропал вдали и теперь слышалось только учащенное дыхание ребят и хруст сухих прошлогодних плавневых стеблей под ногами. Шли быстро. Идти было тяжело, ноги путались в высокой траве и камышовой поросли, мешали и часто попадающиеся заросшие густой высокой осокой болотные кочки. Шли долго, но вот Михаил поднял руку, и все остановились, присели и увидели впереди примерно в полукилометре грузовой состав, движущийся в сторону Раушена. Судя по стуку колес на стыках это был порожняк. Михаил обернулся к Колдасову и махнул рукой вправо. Сержант со своей группой тотчас двинулся в этом направлении вдоль дороги. Михаил и его группа повернули в противоположную сторону. Короткой остановки хватило для восстановления дыхания. Прошли еще с полкилометра, и полоса плавней кончилась. Впереди была ровная зеленая поляна, идти стало легче, но возникло ощущение, что ты как на ладони, что на тебя смотрят со всех сторон, да еще и в прицел. Хотелось или согнуться в три погибели и слиться с землей, или рвануть вперед и бежать, бежать пока не кончится эта чёртова поляна, на которой чувствуешь себя беззащитной мишенью. Ни слиться с землей, ни бежать сломя голову невозможно, итак уже сердце бьётся где- то в горле, а кожух автомата залит потом, стекающим со лба.
Пока группа двигалась параллельно дороге в Кенигсберг проследовали два состава с цистернами. «Мог бы получиться неплохой фейерверк», – подумал Михаил, остановился и сказал: – Всё! Теперь туда, – Михаил махнул рукой, и группа свернула к дорожной насыпи, – только бы не принесло никого.
На насыпи вскрыли ящик, извлекли ломики, уложенные поверх мин, и двое ребят начали выбивать из- под шпал грунт, подготавливая гнезда для закладок. Гюнтер вставлял в мины капсюли, Михаил готовил бикфордов шнур.
– Готово, – ребята подхватили ранцы и ломики и по шпалам рванули к следующему месту. Михаил проверил закладки, поджёг оба шнура, подхватил с Гюнтером ящик и шутливо крикнул: – Шнур горит пять минут. Объявляется пятиминутная пробежка! Марш! – и оба припустили за ребятами.
Два взрыва за спиной прозвучали почти одновременно и были такими мощными, что Михаил и Гюнтер оглянулись и одновременно воскликнули: – Ни гугу себе! Вот это леденцы!
Убегая от последней закладки, Гюнтер и Михаил в подступающих сумерках рассмотрели идущую навстречу группу сержанта Колдасова.
Михаил с облегчением выдохнул и подумал: «Задание номер один выполнено и все, слава богу, живы и здоровы. Надо же? Это старорежимное выражение «слава богу» как- то само заскакивает в голову. Господи, о чём я думаю? А причём здесь «господи»? Да что ж это такое?» – Михаил не удержался и рассмеялся. Поймав удивленный взгляд Гюнтера, Михаил кивнул головой в сторону Колдасова и его ребят и пояснил: – Это я так – от радости, что все живы! – Когда все собрались, Михаил объявил: – Возвращаемся к плавням. Там переночуем, а с утра марш- бросок на точку. Теперь ящиков нет, будет легче. Вперед!
Прошли с полкилометра и услышали быстро нарастающий рев авиационных двигателей. – Воздух! – крикнул Михаил, и все моментально попадали в траву. «Неужели по наши души?» – И только промелькнула эта мысль, как над группой с ревом на предельно малой высоте пронеслась двойка «Яков», развернулась вдалеке по широкой дуге и ушла в сторону моря.
– Авиаразведка, – догадался Колдасов.
– Могли бы и садануть по нам. Пронесло! Уф! – вздохнул с облегчением Гюнтер, вставая с земли и поправляя на спине ранец. Кое кто из ребят начал картинно принюхиваться и все рассмеялись, обыгрывая слово «пронесло».
– За мной! – прервал веселье Михаил.
Полковник Серебрянский, проводив группу, тем же транспортником ПС, что доставила ребят в Прибалтику, вылетел в Москву. На Тушинском аэродроме ему передали указание Голикова немедленно прибыть в штаб ГРУ.
До места Серебрянский добрался уже затемно и сразу попал на совещание, которое проводил Голиков. На совещании подводились итоги первого дня войны, итоги первого удара и первых операций ГРУ и, в том числе, на Прибалтийском фронте. Здесь Серебрянский узнал, что по данным авиаразведки операция «Стая» прошла успешно. Диверсионным группам удалось парализовать железнодорожное движение между балтийскими портами Восточной Пруссии и Кенигсбергом. На полученных снимках железнодорожные магистрали напоминали кровеносные вены, напрочь забитые тромбами – сошедшими с рельс и столпившимися эшелонами.
По ходу полковник узнал, что ВВС Красной Амии уничтожили вместе с военной авиатехникой аэродромы в Мемеле, Гольдапе, Гуубинене, Тильзите и Норкиттене. Из перехваченной немецкой радиограммы стало известно, что заместитель командующего Первым воздушным флотом Люфтваффе в составе группы армий «Север» генерал Шольц застрелился после облёта и осмотра подвергшихся удару аэродромов.
После совещания Голиков подошел к Серебрянскому, заглянул в его уставшие покрасневшие глаза и сказал: – Из огня – да в полымя! Это про тебя. Хватит тебе, Яков, на сегодня, хватит! Возьми мою машину и домой. Приказ – отоспаться! Завтра – на базу. – Голиков чуть улыбнулся и закончил: – На базе тебя ждет сюрприз. – Видя недоумение на лице Серебрянского, Голиков пояснил: – Лаврентий Палыч Берия в связи с началом войны и изменением политической и оперативной обстановки решил подсократить некоторые свои службы, а поскольку в его подразделениях, как известно, все орлы, и по- другому быть не может, он и решил передать их мне, а я – тебе, поскольку и у тебя тоже все орлы! Вот так! Всё, бывай! – Серебрянский попрощался, развернулся и собрался, было, уйти, как в кабинете раздался телефонный звонок, Голиков снял трубку и крикнул вслед полковнику: – Подожди! Это о твоих ребятах! – Выслушав короткий доклад, Голиков сообщил: – Твои ребята в Мемеле сотворили чудо. После провокационной вылазки немцев на Рижской дороге, переросшей в боестолкновение с нашими пограничниками, твоя группа под видом немецких раненых на двух машинах добралась до госпиталя, расположенного в Мемеле прямо напротив штаба 16 армии Вермахта, воспользовалась суматохой нашего авианалета, ворвалась в штаб и уничтожила все средства связи и управления, но главное: заполучила карту минных полей Мемельского укрепрайона, и на тех же машинах, избавившись от кровавых бинтов и повязок, и уже под видом пополнения на передовую вырвалась из города. Мираж! Точно – мираж! Ну, всё! Иди, иди!
ГлаваIII. Москва. Кремль. 22 июня 1941 года.
На стене в сталинском кабинете была вывешена карта, вокруг которой собрались члены только что созданной Ставки Верховного Главнокомандования, командующие родами войск, Голиков, Берия и некоторые члены Политбюро.
Начальник Генштаба Жуков докладывал об обстановке на фронтах:
– Теперь Западный и Прибалтийский фронты.
Механизированные корпуса и части 3,4 и 10 армий Западного фронта за прошедшие сутки углубились на 20- 40 километров вглубь территории противника и на Варшавско- Радомском направлении вышли на линию Подлеск – Лукув.
Третий механизированный корпус и части 11- ой армии Прибалтийского фронта на Кенигсбергском направлении вышли к городу Инстербург, после чего 12- я и 22- я танковые дивизии повернули на юг, создав тем самым предпосылки для окружения немецких частей и соединений северного крыла группы армий «Центр».
Танковые дивизии 12 –го механизированного корпуса и моторизованные части 8- ой армии Прибалтийского фронта вышли к городу Лабиау на Куршском заливе. Таким образом Мемельский гарнизон и дислоцированные южнее Мемеля части и соединения 16- ой армии Вермахта оказались в плотном кольце окружения. Нашей диверсионно- разведывательной группе удалось заполучить карту минных полей Мемельского укрепрайона. Это означает, что у нас есть все предпосылки для штурма окруженной армии с неожиданных направлений по проходам в минных полях и полного разгрома 16 армии Вермахта. Требуется решение Ставки. – Жуков отложил в сторону указку, откашлялся и сказал: – Отмечу, что на всех направлениях, несмотря на понесенные тяжелые потери в результате массированных ударов с воздуха, немцы оказывают ожесточенное сопротивление.
Теперь о событиях на Балтике.
Нашим ВМС удалось сорвать совместную операцию немцев и финнов по противолодочному блокированию и минированию Финского залива. Группа минных заградителей частично уничтожена, остальные повреждены и рассеяны. Уничтожены две немецкие и одна финская подводные лодки. Захвачены пять транспортов с противолодочной сеткой. Контроль над заливом установлен.
Только что получена информация о том, что 21 июня финны высадили десант на Аландские острова. По данным разведки это от пяти до семи тысяч солдат.
Жуков передохнул.
– А теперь некоторые данные касательно сравнительных характеристик отдельных видов вооружений: наших и немецких. Первое – танки. Встречные танковые бои в приграничной полосе показали преимущество наших подразделений и за счет количественного превосходства, и за счет разнообразного модельного ряда. Особенно в тех случаях, когда местность позволяла удачно сочетать проходимость и быстроходность наших легких танков с боевой мощью новейших средних танков Т- 34 и неуязвимостью тяжелых танков КВ и ИС.
Легкие танки РККА по тактико- техническим характеристикам превосходят легкие танки Вермахта.
Лучший из массовых средних немецких танков – Т- 4 – по всем показателям кроме оптики и радиофикации уступает нашему Т- 34. Аналогов нашим тяжелым танкам КВ и ИС Вермахт вообще не имеет. Опытные образцы находятся в стадии полевых испытаний и к серийному производству пока не готовы. К сожалению, у нас общая численность машин новейших типов в механизированных частях пока невелика и это требует особого и серьезнейшего внимания. И, я уже говорил, должны быть решены вопросы с оптикой и связью.
Теперь авиация. По данным авиаразведки 70- 80 процентов армейской авиации Вермахта уничтожено на земле в результате бомбовых ударов по аэродромам базирования. Ввиду отсутствия у противника стратегической авиации, то есть бомбардировочной авиации дальнего действия, можно сказать, мы получили решающее превосходство в воздухе. Это, конечно, повысит эффективность дальнейших наземных операций.
Что касается сравнения качественных характеристик образцов вооружения, особенно истребительный авиации, то, должен сказать, что результаты первого дня боевых действий, совпадают с выводами и данными аналитического доклада Генштаба от 30 мая 1941 года. А именно: истребители Люфтваффе массовых образцов: Мессершмитт- 109 всех модификаций и Фокке- Вульф – 190 всех модификаций по всем показателям превосходят наши массовые И- 16 и И- 153, а также поступающие в войска новейшие истребители Як- 1, МиГ – 1 и Ла- 3. Последние три типа, не уступая немецким истребителям по летно- техническим характеристикам требуют доработки с сточки зрения надежности в работе, усиления вооружения и улучшения средств связи. Что касается штурмовой авиации – здесь наши СУ- 2 и Ил- 2 безусловно превосходят немецкий Ю- 87 и не уступают Мессершмитт – 110. Наша штурмовая авиация показала в боях свою высокую эффективность.
Доклад закончен.
Все перевели взгляды на Сталина. Отец народов подошел к своему столу и, заметив вслух, что в ногах правды нет, сел сам и предложил сесть другим.
– Касательно окруженной 16 армии, – задумчиво начал Сталин, раскурил трубку, встал, подошел к карте и продолжил: – Есть сомнения в целесообразности штурма. Вход в мемельскую гавань и прилегающая акватория нами заминированы, что, учитывая еще и наше превосходство в воздухе, ставит под сомнение возможность эвакуации окруженной армии морским транспортом. Что им делать? Прорываться через собственные минные поля? Уйти по Куршской Косе? – Сталин чубуком трубки скользнул по косе. – Ну, что ж? В добрый путь! Со штурмом пока спешить не будем.
У немцев, – неспешно продолжил Сталин после паузы, – как уже было отмечено, нет стратегической авиации, но у нас она есть и, я полагаю, надо определить для нее цели. Мы не будем бомбить города Германии и ее союзников без военной необходимости. Повторяю – без военной необходимости! Неправильно разрушать жилища будущих советских граждан, нет, неправильно! Почему неправильно? Потому, что Гитлер уйдет, а советский немецкий народ останется.
Сидящий рядом с Ворошиловым Каганович что- то тихо хотел сказать соседу, но от услышанного поперхнулся и закашлялся, а Сталин с хитрецой посмотрел на него и сказал: – Что это вы, товарищ Каганович, так разволновались? Да, повторяю: – будущих советских немецких граждан! И потому полагаю необходимым и важным использовать авиацию дальнего действия для нанесения ударов по военным объектам Германии: фабрикам по производству синтетического топлива, танковым и авиационным заводам. Особенно авиационным! Наносить удары с использованием сверхтяжелых бомб, снаряженных взрывчаткой Ледина. Мы не должны, товарищи, позволить немцам за счет увеличения производства ликвидировать наше превосходство в воздухе.
Сталин пыхнул дымком и опять чубуком трубки ткнул в карту со словами: – Это шведский порт Лулео. Транспортировка из этого порта железной руды покрывает на 40- 50 процентов потребности германской сталелитейной промышленности. Сорок тысяч тонн превосходной руды отгружается из этого порта в Германию в сутки! В сутки! Швеция страна нейтральная и порт Лулео – порт нейтральной страны, а вот отгружаемую в Германию железную руду со вчерашнего дня нейтральной назвать уже нельзя.
Товарищ Кузнецов, прошу согласовать с Генштабом и доложить завтра в 17.00 план использования ВМС и морской авиации по уничтожению транспортов. Здесь нужны радикальные меры. Радикальным должно быть и решение по Аландским островам. Не место там финнам!
Сталинская рука с трубкой вновь уткнулась в карту в районе Баренцева моря.
– Север Финляндии. Петсамо. Что такое Петсамо для Германии? Это необходимые для производства всех видов вооружений металлы: никель, молибден, медь, кобальт и ферросилиций.
В прошлом – 1940 –м году – во время зимней финской кампании мы не решили эту проблему. В чем проблема? Она в том, что Петсамо покрывает три четверти потребности Германии в никеле и около половины в молибдене и кобальте.
Весной этого года британцы попытались высадить морской десант, но все их усилия разбились о возведенный немцами так называемы Лапландский вал. Дважды англичане пытались уничтожить объект с воздуха и дважды потерпели неудачу с утратой половины боевых машин. Товарищ Голиков, доложите какую систему ПВО организовали там немцы?
– Двадцать батарей зенитных орудий и четыре эскадрильи: две – высотные истребители Мессершмитт – 109 БФГ, две – истребители бомбардировщики Мессершмитт – 110, плюс две радарные станции раннего оповещения, товарищ Сталин.
– Вот! Так что проблема осталась и теперь это наша проблема, наша задача. А для коммунистов нет неразрешимых задач! Идет война и мы не можем допустить, чтобы немцы у нас из- под носа забирали стратегически важные для производства вооружений материалы.
Товарищи Маландин, Голиков и Берия, прошу доложить ваши соображения. Срок – неделя.
Товарищ Голиков, сколько военнослужащих Вермахта находится на территории Финляндии?
– На постоянной основе три пехотных дивизии и дивизия СС «Норд». Эта как раз в районе Петсамо. Количество немцев на базе ВМС Германии в Турку не поддаётся учету по причине постоянной сменяемости.
– Товарищ Молотов, подготовьте ультиматум правительству Финляндии с требованием полного удаления с территории страны немецких военнослужащих в месячный срок. В противном случае у нас будут основания считать Финляндию в состоянии войны с СССР со всеми вытекающими последствиями.
Жуков, Голиков и Берия что- то строчили в своих блокнотах, а товарищ Сталин медленно раскурил трубку и спросил: – Товарищ Берия, сколько в наших лагерях содержится бывших польских военнослужащих и сколько, гм, избежали этой участи? Сидите, сидите!
– Сто пятьдесят три тысячи в лагерях, товарищ Сталин, и около ста тысяч мобилизованных Польшей в западных областях Белоруссии и, не принимавших участия в боевых действиях, были нами там же распущены по домам.
– Хорошо. Товарищ Голиков, а сколько поляков служат в Вермахте?
– По имеющимся данным, около пятисот тысяч, товарищ Сталин, – быстро ответил Голиков.
– Это что же получается? –воскликнул Хрущев, – в нашей Освободительной войне мы Польшу от поляков освобождать будем?
В кабинете повисла тяжелая тишина. Все смотрели на Сталина, ожидая его реакции.
– Товарищ Хрущев, полмиллиона поляков в немецкой форме – это не все поляки.
Да – в Освободительной войне нам предстоит освободить поляков от немецкой оккупации, – Сталин усмехнулся, – в том числе от фашистской оккупации с польским душком и акцентом. Но сделаем мы это вместе с поляками. Вместе с Польской освободительной армией, которая будет создана. Те сто тысяч отпущенных по домам – это теперь граждане СССР призывного возраста. Идет война, и они должны быть призваны в армию. Это первое. Второе. Бывшим польским военнослужащим, пребывающим сейчас в лагерях, должен быть предоставлен выбор: участие в освобождении Польши от немецких захватчиков и затем в строительстве новой – свободной социалистической Польши, или труд в лагерях в нашем тылу во имя достижения той же цели. Выбор простой.
Я думаю поручить выполнение этой задачи по формированию Польской освободительной армии генералу Рокоссовскому. Он имеет достаточный и военный, и жизненный, – Сталин сделал паузу, а за его усами спряталась легкая улыбка, – да, и жизненный опыт. – Все присутствующие поняли какой жизненный опыт имеется ввиду, если вспомнить пребывание Рокоссовского в не столь отдаленное время в местах не столь отдаленных. – А товарищ Хрущев, – продолжил Сталин, – поможет товарищу Рокоссовскому как представитель Ставки. – Сталин опустил руку вниз и легким жестом приземлил ее на карте в регионе Закавказья:
– А теперь, товарищи, Закавказье и Иран. Здесь сложилась непростая для нас обстановка. Товарищ Берия, доложите по существу вопроса. – Берия подошел к карте и взял указку. Сталин вернулся к столу и, чтобы не сидеть спиной к карте, сел на стул за приставным столом. Берия начал: – Как известно в 1935 году в Германии был принят так называемый «расовый» закон, базирующийся на теории избранности и превосходства арийской расы и арийских народов над другими. Нюрнбергским протоколом от того же 1935- го года на основе этого закона иранцы признаны арийцами. Так что последний дервиш на тегеранском базаре по чистоте крови не уступает рейхсфюреру СС Гиммлеру, а то и самому Гитлеру!
Шахиншах Ирана Пехлеви настолько проникся теорией арийской расы, что даже переименовал Персию в Иран, что в переводе означает «земля ариев». Сближение Ирана и Германии началось тогда бурно и всесторонне. Причем настолько, что после визита в Иран рейхсюгендфюрера фон Шираха – шефа молодежной нацистской организации «Гитлерюгенд» – в Иране была создана подобная молодежная военизированная организация.
Расширились и углубились экономические связи: Иран стал крупным поставщиком в Германию сельхозпродукции, особенно зерна и хлопка. Но этим дело не ограничилось. Немецкие специалисты промышленных групп Круппа, Симменса и ИГ Фарбениндустри приступили к работам по разведке железорудных, полиметаллических и нефтегазовых месторождений в южных провинциях Ирана. Немцы стремятся вытеснить британцев из совместного ирано- британского предприятия, владеющего Абаданским, – Берия указкой показал на карте, – нефтеперерабатывающим заводом, единственным в регионе предприятием способным производить бензин, в том числе авиационный, высокого качества. И если Африканский корпус Роммеля прорвется к Суэцкому каналу, то и иранские месторождения нефти, и НПЗ, всё это неотвратимо окажется в руках нацистов.
На территории Ирана мы фиксируем не только активную деятельность германских промышленных групп, но и возросшую активность военной и политической разведки Рейха. Представитель Абвера Бергольц в прошлом и этом году неоднократно посещал Иранский Азербайджан, где, как мы полагаем, находится специальное военное учебное заведение «Халиб», курсантами которого являются повзрослевшие члены пронацистской молодежной организации. (Халиб – название воинственного древнеиранского племени. Прим. авт.) В феврале этого года в регионе было зафиксировано появление шефа Абвера адмирала Канариса, а в марте нашу границу на этом участке, – Берия показал указкой место, – попыталась пересечь разведывательная группа в составе шести человек. Наши пограничники группу блокировали. Единственный оставшийся в живых член группы показал, что они должны были создать в предместье Баку опорную оперативную точку для последующего приема диверсионных групп и проведения диверсий на бакинских нефтегазовых предприятиях и транспортных коммуникациях. Могу с уверенностью предположить, что такого рода попытки будут продолжаться.
Товарищ Сталин, доклад закончен.
– Спасибо, товарищ Берия. Я думаю, товарищи, всем понятно, что с началом войны, немцы предпримут все усилия, чтобы не только прибрать к рукам нефтегазовый комплекс Ирана и другие важные сырьевые отрасли, но и превратить северные провинции Ирана в плацдарм для атаки на Бакинскую нефть. – Сталин замолчал, давая всем время оценить важность проблемы и продолжил: – Оценивая ситуацию в этом регионе, мы не можем не вспомнить о Турции – формально нейтральной, но фактически являющейся многолетним союзником Германии. Эта нейтральная страна в течение этого года сконцентрировала в Закавказье, то есть у наших границ, 24 дивизии и танковый корпус. Потому и мы вынуждены держать в Закавказье три армии, которые так пригодились бы сейчас на фронте.
Вывод: на южных рубежах страны сложилась угрожающая обстановка.
Я полагаю, товарищи, пора вспомнить о договоре между Персией и Советской Россией, подписанным товарищем Лениным с шахиншахом в 1921 году, особо его пункты номер 5 и 6. Эти пункты договора предоставляет нам право в случае создания угрозы Советскому государству ввести войска на территорию Ирана. Угроза налицо. Момент настал.
Медленно двигаясь вдоль стены с картой, Сталин, как бы рассуждая вслух, задумчиво произнес: – Можно ли сказать, что товарищ Ленин предвидел эту ситуацию? Не известно. Но можно утверждать, что этот договор есть подтверждение гениальности Вождя мирового пролетариата.
Сталин повернулся к военным: – Борис Михайлович, прошу вас вылететь в Тбилиси к Толбухину для разработки на месте операции по вводу войск на территорию Ирана с выходом к Персидскому заливу. Начало проведения операции – июль. Товарищ Молотов, подготовьте меморандум о наших намерениях для премьер- министра Черчилля и президента Рузвельта и, соответственно, накануне ввода войск – ноту шахиншаху Ирана Пехлеви.
Товарищи, за работу. Товарищи Берия, Голиков и Борис Михайлович, вас попрошу остаться.
Когда все покинули кабинет, Сталин призывно махнул рукой: – Садитесь поближе, товарищи. Речь пойдет о курдах и о Турции. Большинство курдов, как известно, проживают на ее территории, но не имеют никаких прав. Все попытки курдов добиться хотя бы автономии подавляются властью. Попытка восстания курдов в 1937 году привела к массовой резне. Сотни тысяч турецких курдов бежали в Иран и Ирак, однако жесткая позиция британских властей Ирака вынудила и их, и большую часть собственно иракских курдов, перебраться в Иран. И это накалило обстановку в Иранском Курдистане. Сейчас это пороховая бочка. Так, товарищ Берия?
