Анатолий Алексеевич Гусев
Золото императора династии Цзинь
Глава 3 Ещё одна старинная рукопись
– Слушай, Евгений, – сказал Сергей Евгеньевич сыну, – меня долго мучили воспоминания, что что-то похожее я уже видел.
– Ты говорил.
– Да. И ты знаешь, я нашёл. Мне когда-то давно, очень давно в руки попали деревянные таблички. Тоже двенадцатый век. Правда имён там нет и немного фрагментарно. Но, по-моему, она с рукописью Лю Жуншу стыкуется. У тебя есть время её прочитать и составить своё мнение. Вдруг я ошибаюсь. Если же я не ошибаюсь, то это будет подтверждение того, что события, описанные Лю Жуншу, имели место быть.
– Папа, даже если бы и не было времени, я бы всё равно бы его нашёл. Ты её уже перевёл?
Сергей Евгеньевич засмеялся:
– Перевёл. Ещё до твоего рождения.
– Так давай, прочитаю.
– Прямо сейчас?
– А что тянуть? Я заинтригован до крайности.
– Хорошо, – сказал профессор Ракитенко и протянул сыну тетрадь, исписанную мелким почерком, – сами таблички, как ты понимаешь, в Восточном институте.
– Понятно, – сказал Евгений и взял тетрадь из рук отца, – пойду читать.
Сгорая от нетерпения, Евгений открыл тетрадь и прочёл:
Неизвестная рукопись № 1066.
…радостно … лет … видеть … река Бай … прекрасно … дом … гэ встретил … плаванье на север в год … Жун … поведать … шторм в Северном … согласие … большим удовольствием … рассказ … который … с …слов.
Шторм стих. Небо затянуто тёмными тучами. Солнца нет. Где мы находимся, было совершенно не понятно. Я принял решение идти на юго-запад, где, по моему мнению, должна быть земля. Мы шли день и ещё ночь, земли не было видно не справа не слева и это настораживало.
Шторм начался неожиданно. И он был сильней, чем предыдущий. Огромные волны поднимали наш корабль к небесам и низвергали в бездну. Нас трепало несколько дней, страшно сверкали молнии и день сливался с ночью. Мы устали и обессилили, а шторм всё не прекращался. При свете молний на горизонте мы разглядели огромную гору со срезанной верхушкой. Нас несло к ней.
Команда, рабы и охрана в трюме молились предкам и всем богам о спасении. Я один был на палубе и управлял кораблём. Ко мне поднялся начальник охраны Мунх. Он долго всматривался вдаль и сказал мне, что остров ещё далеко и что горы обманчивы и только кажутся близкими. Я ответил, что это знаю и прилагаю все усилия обойти остров пока не поздно. Нас сносило влево и я нестал спорить с ветром и волнами, направлял корабль влево. И мне это удалось. Остров остался по правому борту, впереди расстилалось бурное море, и я не видел среди волн ни подводных скал, ни островов.
Нас несло на северо-восток. Впереди темнота зловеще сгущалась, становилась более тёмной у моря, внизу и светлей у туч, вверху. Мунх сказал, что это земля. Я без него это понял и лихорадочно искал разрыв в этой тверди. Мунх сказал, чтобы я правил ещё левее, там он не видит землю, а видит море. Я тоже разглядел узкую полоску чистой воды. Мы приближались к земле. И разрыв между островами увеличивался справа. Надо было поворачивать, а иначе нас разобьёт о скалистый берег. И я повернул. Волны заваливали корабль на левый борт, и мы уж совсем было простились с жизнью, как вдруг ветер переменился и задул с северо-запада. Корабль выпрямился, проскочил пролив и вышел в окрытое море. Волны тут были явно меньше.
Вскоре буря утихла. Нас несло на юг. Ветра не было. Был полный штиль, но мы двигались. Судя по всему, нас несло на юг морским течением. Я попрежнему не знал, где мы находимся. Но если буря нас гнала на северо-восток, то возвращаться нам надо на юго-запад.
Как только задул слабенький ветерок, мы поставили уцелевшие паруса и стали держать курс на юго-запад. Вскоре справа по борту показалась цепь островов. Ночью видели на них огни. Это горели костры местных жителей, значить острова, были обитаемы. Но проверить это мы не успели. Внезапно налетела буря и погнала наш корабль на восток. Мы лишились почти всех парусов. Теперь мы стали добычей ветра и волн. Мне стало страшно. Буря утихла. Мы дрейфовали. Опять нас несло течение, но на этот раз, на север, туда, куда нам было не надо. Земли вокруг не было видно.
Тянулись дни. У нас заканчивалась пресная вода. Мы всегда ходим в плаванье не далеко от берега и трудностей с водой никогда не испытываем, так как всегда можно причалить возле любой реки и набрать воду. Здесь же мы несколько долгих дней не причаливали к берегу. Наконец впереди мы заметили узкую полоску скалистой земли. Она тянулась с юго-востока на северо-запад. Нас несло на неё. С трудом удалось бросить якорь в небольшой бухточке. Трудно маневрировать почти без парусов. С невысоких скалистых гор текли ручьи. Велик страх перед жаждой – мы заполнили водой всё, что было можно.
Не далеко от берега двигались какие-то животные. Сначало мы их приняли за камни. Но камни шевелились, передвигались и фыркали как лошади. Это оказались огромные животные, которые неторопливо щипали водоросли на мелководье, изредка высовывая, свои маленькие, уродливые головы из воды. Как оказалось, они совсем не бояться людей. Наверное, никогда их не видели, что не удивительно в такой глуши.
Мунх предложил поймать одно из животных и накормить людей свежим мясом. Зделал он это очень просто. Он связал несколько верёвок из конского волоса, а петлю на конце верёвке он надел на хвост животного. Подошёл по мелководью к животному на мелководье и спокойно надел петлю. Животное к этому отнеслось безразлично. Потом приказал рабам тянуть. Животное очаянно закричало и забилось в мелкой воде. Остальные животные расползлись подальше от своего несчастного товарища. На берегу, наша охрана убила его, закидала стрелами. Животное было три бу и три чи длинной [27] . Сколько оно весело, сказать трудно. Очень много. Мы стали владельцами просто таки горы мяса и жира. Мясо животного очень вкусное. Пока наши рабы разделывали тушу, к берегу подплывало другое животное, и жалобно звало своего убитого собрата. Мунх предложил убить и это животное, чтобы оно не мучилось, потому, что ему уж очень его жалко. Что и было сделано нашей охраной. Сколько мы будем идти по морю неизвестно, поэтому мясо нам пригодиться. Несколько дней мы коптили его.
Я спросил Мунха его мнение о том плыть ли нам дальше или остаться здесь. Мунх ответил, что скоро зима и будет очень холодно, а дров здесь мало, только те, что выбросило море. Это было правдой, деревья на острове не росли. Я сказал, что если мы попрежнему будем дрейфовать на север, куда мы придём, неизвестно и живут ли там люди. На что Мунх ответил, что на севере люди живут, об этом говори айну, эвенкил и чаучу, если мы пойдём на север, мы можем встретить людей, и они нам помогут выжить и могут подсказать, как попасть на юг, а если останемся здесь, то точно умрём зимой от холода. Трудно было с ним не согласиться.
Рано утром, с отливом, мы отошли от берега. К нашей радости нас понесло на юг. Но радость была не долгой. Сделав большой круг, корабль развернулся и опять направился к северу. Вдали, слева по борту мы разгледели остров, где провели несколько дней. Больше мы земли не видели. Кругом расстилалось безбрежное море, и тяжёлые серые тучи нависли над ним.
С каждым днём становилось всё холодней и холодней, а дни становились всё короче и короче. Киты уходили на юг, а нас несло на север. Мы пережили два шторма, видели вдали берег, и нам казалось, что там горели костры местных жителей.
Как-то утром, на рассвете мы увидели перед собой землю. Тёмно-синие скалы вырастали стеной из моря, а вдали горбатились пологие горы, без единого выступа и белыми полосками снега на склонах. И облака клубились над ними.
Течение повернуло на восток и наш корабль вместе с ним. Мы шли вдоль незнакомой холодной земли. Слева по борту заметили галичную косу и людей на ней. Мы развернулись и направились к берегу. Вокруг нас на странных лодках, закрытых сверху, ходили местные жители. Мы причалили к галичной косе, кинули якорь.
Я с Мунхом и несколькими людми высадились на берег. Нас окружили местные жители. Мы были без оружия и всем видом показывали, что пришли с миром. Я заговорил с ними на своём родном языке, потом на корейском. Меня не поняли. Мунх заговорил на своём. И этот язык был не понятен местным жителям. Тогда он сказал несколько слов на языке эвенкил. И один мужчина его понял. Как потом оказалось, его мать была из народа эвенкил и язык он немного знал. Звали его Умкы. Мы спрашивали, Умкы переводил, старейшины нам отвечали. Мы поинтересовались, как далеко до земли эвенкил. Нам ответили, что очень далеко, если идти по земле, несколько месяцев пути. Мы шли гораздо меньше. С нами согласились. Нам сказали, что с юга идёт морское течение, которое приносит стволы деревьев и многое другое, мы попали в него, а если бы мы пересекли его и отплыли дальше к западу, то попали бы в другое течение, которое идёт на юг. Я поинтересовался, где же это течение. Мне сказали, что оно здесь и есть и показали на наш корабль. И действительно, корабль слегка отклонялся к западу. Я очень обрадовался, и было собрались обратно, но нас остановили. Они сказали, что уже позно и через некоторое время море замёрзнет, наш корабль или большая лодка, как его они назвали, вмёрзнет в лёд, и мы все погибнем. Нам посоветовали втащить наш корабль на берег, поставить его на брёвна и перезимовать, а весной двинутся обратно на юг. Посовещавшись, мы решили так и сделать.
Мы втащили корабль на сушу, используя брёвны как катки, убрали руль, мачты, закрепили корпус верёвками. Теперь никакие ветра его не опрокинут. Я показал Умкы бамбуковую пластину, из чего были сделаны наши паруса и спросил его, чем её можно заменить. Ответ был предсказуем, он сказал, что только кожей, больше здесь ничего нет.
Мы выкопали землянки, такие же, как у местных жителей и ямы для хранения мяса. Специально для нас убили двух китов и уверели, что до весны мы доживём благополучно.
После всех этих хлопот потянулись скучные длинные дни. Собственно дней как раз и небыло. День всё уменьшался, уменьшался, пока совсем не исчез и превратился в сплошную ночь. Море действительно замёрзло. Несколько раз мы видели в небе огромные огненные разноцветные ленты, что сверкали и переливались на небе. Было это необычно и очень страшно.
Мы выучили местный язык. Он оказался очень трудным. И, что интересно, женщины произносят многие слова не так, как мужчины, и создаётся впечатление, что женщины и мужчины этого народа говорят на разных языках. Хотя, мужчины и женщины даже говоря на одном языке, всё равно говорят по-разному.
Местные жители называли себя луолаветлэн, то есть настоящими людьми, остальных они считали не настоящими. И нас в том числе. Это очень обидно для жителя Поднебесной. Мы привыкли считать себя центром земли! А тут какие-то варвары превозносят себя до небес! Они искренне смеялись над нашим кораблём, говоря, что разве можно доверять ветру, что вёсла надёжней. Я показал им компас. Они сказали, что и так знают направление, куда грести и спросили меня, что если вода в плошке, где плавает иголка, замёрзнет, то, что я буду делать? Подднанные Поднебесной никогда не заходили так далеко на север, и вода никогда не замерзала, поэтому ответа на их вопрос у меня не было.
Наша охрана и часть команды ходили с местными на лёд, добывать морских зверей. Видели огромных белых медведей. Один наш охранник снискал уважение среди местных жителей, когда одним ударом сабли раскроил череп белому медведю. Сначало, они признали это за подвиг, но потом сказали, что вот если бы кто убил медведя голыми руками, то тогда это действительно подвиг. На что Мунх сказал, что голыми руками он медведя, конечно не убъёт, но вот своим ножом попробует. И вынул из ножен свой нож с лезвием в пол человеческой руки. Луолаветлэн сказали, что пусть попробует. Вскоре случай представился. На морском льду недалеко от посёлка заметили белого медведя. Мунх собрался на охоту. Он взял нож, драную шкуру и попросил местных разозлить медведя так, что бы он встал на дыбы, если, конечно, они не испугаются. Луолаветлэн не испугались и с помощью своих собак заставили медведя поднятся. Мунх приблизился к медведю и крикнул что-то обидное на своём языке. Медведь повернулся к нему. Мунх стремительно бросился к зверю, кинул ему в передние лапы скомканную шкуру, а сам пролез под задними ногами, пока тот падал. Медведь с остервенением терзал шкуру, потом как-то усталоткнулся носом в снег и затих. Под брюхом у него расплылось огромное мокрое пятно. Оказывается, когда Мунх подлезал под медведем, успел ножом вспороть ему живот. Это была блестящая победа. Но настоящие люди так не считали. Они сказали, что берут медведя умом и хитростью, а не колдовским оружием, неизвестно из чего сделанного. Мунх попросил рассказать, как они берут хитростью такого большого и опасного зверя. Луолаветлэн рассказали, что берут китовый ус, скручивают его, перевязывают жилами, чтобы он не раскрутился, обволакивают его жиром и замораживают. Потом подбрасывают медведю. Медведь это съедает, жир и жилы у него в желудке перевариваються, китовый ус распремляется, разрывает зверю внутренности, и он умирает в страшных мучениях. Они очень гордились своей изобретательностью, правда, потом выяснилось, что это не они придумали, как и поворотный гарпун, который поворачиватся в ране морского зверя и не даёт ему освободиться. Это всё придумали люди соседнего племени, которые живут на другом конце галичной косы и называют себя юит, что значить люди, или в пику своим соседям, называют себя юпик, что значить настоящие люди.
Живя среди луолаветлэн, мы узнали, что они и чаучу, это один народ, когда-то расколовшийся надвое. Одни остались на побережье и называют себя морскими настоящими людьми. Другие ушли вглубь земли, которую называют тундрой, где сначало охотились на оленей, а затем начали их разводить, переняв у эвенкил навыки оленеводства. Чаучу, означает владеющие оленями. Чаучу считают, что они лучше морских, морские считают, что они лучше оленных, но все вместе они считают, что они лучше всех остальных, особенно юит, которых они когда-то выгнали из тундры и потеснили на побережье.
В своих легендах, луолаветлэн рассказывают, что их предки плавали далеко на юг. Они плыли мимо цепочки островов, которые тянутся с севера на юг и попали на большой остров, покрытый деревьями, где живут голые волосатые люди. Там луолаветлэн взяли женщин в качестве жён и вернулись обратно. Я понял, что они добрались до острова Эдзо [28] , где живут айну. Теперь понятно, почему некоторые местные жители имеют такую густую растительность на лице и такой высокий рост.
Весной, когда лёд начал таять к нам с Мунхом подошёл старейшина посёлка по имени Гитиннэвыт, что значить красавица. Очень смешно смотреть на морщинестого старика с клочьями седой бороды на лице и с таким именем. Объясняеся это просто. Когда-то в детстве он тяжело заболел, и, чтобы мальчик не умер, родители решили обмануть злого духа болезни и переименовали сына, дали ему женское имя. После этой болезни он стал предвидеть будующее, что позволило ему в дальнейшем стать главой этого посёлка.
Так вот, Гитиннэвыт сказал, что его соплеменники хотели бы с нас получить что-нибудь за гостеприимство. Мунх был возмущён. Он сказал, что нигде в мире за гостеприимство не платят. На что Гитиннэвыт сказал, что и настоящих людей в мире не много. Я спросил его, что он хочет? Ведь у нас ничего нет. Старейшина с этим согласился и сказал, что у нас есть люди, которые как бы вещи. Он не понимает, как это может быть, но если это вещи, то мы их можем отдать. Я сказал, что действительно я могу их отдать, но зачем они луолаветлэн? Ведь рабов у настоящих людей нет. Гитиннэвыт сказал, что это так и есть, но за этот год посёлок потерял пять мужчин, и осталось пять вдов с сиротами, а это не хорошо, когда женщины живут без мужчин. Поэтому он и хочет, чтобы мы отдали посёлку пятерых мужчин, которых мы считаем вещами. Я подумал, что избавится от пяти лишних ртов не так уж и плохо, в море рабы всё равно ничего не делают, а кормить их приходиться. Я разрешил Гитиннэвыт забрать пятерых рабов, которых он сам выберет. И он выбрал. Но один раб возмутился и сказал, что не хочет здесь оставаться и что он хочет домой в Поднебесную, где ждут его жена и дети. Я ему возразил, что ещё, не известо ждёт ли его жена и жива ли она и сам он может погибнуть, а оставшись здесь, он точно будет жить. На что раб мне возразил, что он и его семья очень горячо молятся и с ним ничего не случиться ни в море, не на суше. Это было правдою, я знаю, что он действительно недавно встретился со своей семьёй. Гитиннэвыту отдали другого раба.
Через некоторое время старейшина подошёл ко мне и сказал, что возьмёт ещё несколько рабов. Я очень удивился. Гитиннэвыт сказал, что моя большая лодка рассохлась, пропускает воду, и мы на ней далеко не уедем. Её надо чинить, а ближайшие деревья растут на другой стороне моря в Восточной земле, куда собрались его молодые воины. Я очень удивился, что у луолаветлэн есть воины, так как воевать им не с кем, а так же спросил, причём здесь наши рабы? Гитиннэвыт ответил, что женщин воинов он отдаст моим рабам, его воины добудут себе молодых жён в Восточной земле.
Спущенный на воду корабль прекрасно ходил под кожаными парусами, но, действительно, потёк. Пришлось спрашивать старейшину посёлка, как же нам попасть побыстрее на юг. Гитиннэвыт сказал, что на моём корабле. Сначало надо будет идти на юго-восток, там можно будет добыть дерево для починки корабля, а молодые воины добудут себе женщин. Потом надо будет идти вдоль островов, которые тянутся с востока на запад. Дальше, когда дойдём до течения, которое идёт на север, разойдёмся, молодые войны луолаветлэн пойдут к себе, а мы сначало пойдём немного дальше на запад. Когда нащупаем течение, повернём на юг. Я был в раздумье, а Мунх сказал…
Евгений протянул тетрадь отцу.
– Оборвалось на самом интересном месте. Было бы любопытно узнать, сколько лет Юй Сугэ странствовал по морям. Был ли он в Восточной земле? Это же Аляска?
– Скорее всего, – согласился Сергей Евгеньевич.
– Пап, по-моему, эта рукопись больше чем доказывает подлинность записок Лю Жуншу. А, значить, и наличее золота императора династии Цзинь на Уссури.
– Всегда могут найтись скептики, скажут, что это чья-то шутка.
– Ты перестраховываешься, отец. Какая шутка? Ты когда нашёл этот документ № 1066? И написан он был на чём? На дощечках! А записки Лю Жуншу? На шёлке! То есть у этих двух документов разные судьбы. Это же очивидно. Очень много совпадений в документах: и шторм, и названия народов, и даже имена!
– Ну, имён там нет.
– Есть! Я подставил в пропуски слова и вот что у меня получилось. Слушай. Я выделил слова, которые были в тексте, потом посмотришь.
Евгений раскрыл тетрадь, достал оттуда листок и начал читать:
«Как радостно после долгих лет странствий наконец-то увидеть родные берега реки Бай. Как прекрасно оказаться дома. Дома я, Юй Сугэ, встретил своего начальника по совместному плаванью на север вгод собаки, господина Лю Жуншу. Он попросил поведать о моих приключениях, с того момента, как нас разлучил шторм в Северном море. Я дал согласие с большим удовольствием. Вот этот рассказ, который записан с моих слов».
Сергей Евгеньевич взял у сына тетрадь, прочитал ещё раз листок, улыбнулся:
– Здорово, сын, здорово! Очень похоже.
– Я старался, – засмущался от похвалы отца, Евгений, – я китайский язык немного знаю.
– Да я, собственно, тоже.
– Но тогда, когда ты переводил этот документ, у тебя не было записок Лю Жуншу. А у меня были. Один документ дополнил другой.
– Согласен, но скептиков хватает. К тому же война. Сейчас не до путешествий китайцев на север.
– Ну и не надо ничего сейчас доказывать. После революции всё докажем.
– Ты считаешь, что революция будет?
– Будет! – уверенно сказал Евгений. – Найдём золото императора династии Цзинь, будет и революция.
– Не хотелось бы… Хотя я уверен, что золото найдёте, оно там. А вот нужна ли будет история после революции? Я как-то сомневаюсь.
– Нужна! – уверил отца Евгений. – Товарищь Энгельс в своих трудах без истории не обошёлся. Ты же сам говорил, что без прошлого нет будущего.
– Говорил, – согласился Сергей Евгеньевич, – но, послушают ли?
– Послушают. Я возьму две тетради, товарищам покажу.
– Конечно, бери, – разрешил Сергей Евгеньевич.
Глава 4 Бундовцы
Семён Андреевич Левицкий, молодой человек двадцати восьми лет меньше всего был похож на представителя угнетённой нации. Он больше был похож на преуспевающего коммерсанта, кем он собственно и был. Попав в ссылку на Дальний Восток, Левицкий по заданию Бунда и на его деньги организовал контрабанду товаров из Китая и Кореи. Предприятие процветало и Семён Андреевич вместе с ним, но деньги Бунду, конечно же, перечислялись без обмана, по иудейским понятиям своих единоверцев обманывать большой грех.
Молодых социал-демократов, как было договорено заранее, на квартире доходного дома на Светланской улице встретило трое бундовцев – это хозяин квартиры Семён Левицкий, его сестра Софья, друг и соратник Семёна по партии ссыльный Яков Гуревич.
Ракитенко и Суздальцев долго рассказывали, размахивали руками, показывали карты, дали прочитать две тетради. Левицкий лениво начал их читать, но было видно по его лицу, что это ему не интересно. Что не скажешь о Софье. Она очень заинтересовалась.
– Что ты сидишь такой букой, Сёма? Ты не имеешь интерес к этому?
– Нет, – безразлично сказал Семён.
– А я пойду с молодыми людьми, мне так интересно, есть там золото императора династии Цзинь или нет! Яков, вы со мной?
Гуревич от неожиданности даже вздрогнул, чем вызвал улыбку у Софьи. Он в мыслях летал где-то очень далеко и к разговору не прислушивался, привыкнув во всём полагаться на мнение Семёна. Услышав вопрос Софьи, он кивнул, не понимая о чём речь.
– Вот! – зачирикала девушка. – Ты, Сёма, оставайся здесь, а мы с Яковом и с этими молодыми людьми пойдём искать золото императора Китая! Вот! И руководство Бунда скажет нам: «Спасибо!» Вот!
– Ты, Софочка, таки говоришь ерунду! – недовольно сказал Левицкий. – В таких делах женщинам не место.
– А как же равноправие, Сёма? Распространять газету «Арбетер штиме»[29] и журнал «Идишер арбетер»[30] в Кишинёве, это было можно. А золото искать – это не женское дело! Распространять газету таки даже опасней. Почему, по-твоему, мы здесь? Встреча с жандармом имеет страх больше, чем с тигром! Вот!
– Ты считаешь, что это не ерунда, Софа?
– Я считаю, что нужно посмотреть! Не думаю, Сёма, что папа Евгения ошибается. Я думаю, что процентов на девяносто, там золото есть! Конечно, за семьсот лет всякое могло случиться – река могла русло поменять или ещё чего. Но ведь это таки интересно, Сёма! Поиски сокровищ! Романтика! Я недавно прочитала «Остров Сокровищ» Стивенсона. Это так романтично: золото, пираты!
– И что бы удовлетворить твоё любопытство, я должен отправиться в тайгу на поиски золота? И сражаться с пиратами?
– Да, – невинно улыбаясь, сказала Софья. – Жалко, только, что пиратов там не имеется.
– И тебя это огорчает?
– Конечно! Какая романтика без пиратов?
– Зря! Уж чего-чего, – покачал головой Семён, – а разбойники в тайге найдутся!
– И это, скорее всего, правда, Софья Андреевна, – серьёзно сказал Уваров.
Софья сделала вид, что обиделась и отвернулась.
– И, кроме того, это таки стоит денег, Софочка, – сказал Левицкий сестре.
Софья фыркнула, а Левицкий обратился к молодым большевикам:
– Снаряжение надо покупать и прочее. Кстати, как у вас с деньгами, товарищи?
– С деньгами у нас хорошо, – уверенно сказал Уваров.
– У нас без денег плохо! – добавил Константин Суздальцев и улыбнулся. – Мы, собственно по этому поводу и пришли. Может, посоветуешь что, товарищ Левицкий.
– Значить денег у вас, как при коммунизме – совсем нет.
– Да. Не у мамы с папой же просить? – сказал Константин.
– Почему – нет? – сказал Левицкий.
– А как хорошо будет при коммунизме, товарищи! – вдруг подал голос Шинкаренко. – Взял, что надо и пошёл искать сокровища.
– Зачем они тогда будут нужны? – спросил Суздальцев.
– Как? Оно может представлять научную и художественную ценность.
– Это нам не надо! – презрительно сказал Константин Суздальцев и с пафосом добавил: – Мы всё старое сотрём с лица земли! И на чистом месте построим новый прекрасный мир!
– Новый мир, как и новый дом, строят на каком-то фундаменте – сказал с обидой Ракитенко, сын историка, – а история это и есть тот фундамент на каком строиться любое государство.
– А при коммунизме как раз государства то и не будет! – вскипел Суздальцев. – Значить и фундамента нам никакого не надо! Будет мировая революция – и всё с чистого листа!
Левицкий слушал спор, читал тетради и думал, что деньги лишними не бывают и золото императора династии Цзин пригодилось бы. В конце-концов, он ничем не рискует, в тайгу можно послать и Гуревича. И он решился.
– Это таки всё хорошо, но об этом потом, – прервал дискуссию Левицкий. – Ладно, Софочка, давай поищем твои сокровища, но ты за ними не пойдёшь.
Софья надула губки:
– Почему?
– Как ты там себя представляешь в юбке среди тайги. Среди колючих кустарников, острых камней, дымного костра, в конце концов?
– Но это так романтично, Сёма!
– Да, первые два дня! Нет, это дело серьёзное, не женское. Так! – Семён обратился к молодым большевикам. – Что нам надо? Палатки, вещмешки, одеяла толстые и прочее снаряжение. Надо написать список! Оружие… А почему не устраивают охотничьи ружья?
– Трёхлинейка надёжней, – сказал Суздальцев.
– Воевать собрались?
– Нет, но надёжность в тайге дорого стоит. Не шишки же повезём.
– Это таки да! И не только в тайге. Но трёхлинейку и достать тяжелей. Лошади… А, главное, деньги! Если вы думаете, что я имею деньги, так нет! Вы очень ошибаетесь. Я лично денег не имею. Деньги, которые у меня имеются, это деньги Союза, Бунда. Да и мало их. Как вы думаете на счёт того, что бы вступить в союз с социалистами – революционерами? А? С эсерами?
– Мы об этом думали, – сказал Константин. – Надо вступать и старшие товарищи дали «добро» на это. Главное, при удаче, золото превратить в деньги, а деньги перевести за границу.
– Подумаем! Но, сначала, эсеры.
– Я смотрю, товарищ Левицкий, ты загорелся идеей, – сказал Уваров. – А то сначала сидел такой скучный.
– Софьи спасибо скажите. С другой стороны, при моём партийном поручении, риск – это профессия.
– Ты о контрабанде?
– Ну, конечно. Мы евреи люди мирные. Мы как, вы, социал-демократы или эсеры экспроприацией экспроприаторов не занимаемся, с наганами по улицам не бегаем.
– Это да! – сказал Константин. – Вы евреи всё умом берёте. В нашей с вами партии два умных человека, – товарищ Ленин и товарищ Троцкий, который тоже еврей. Поэтому к тебе и обратились, дорогой товарищ Левицкий. Ваш Бунд, фактически фракция РСДРП. Правильно?
– Правильно, товарищ Суздальцев, но всё же мы сами по себе. Хотелось бы обсудить процент в случаи удачи.
– Процент? А мы разве не одно дело делаем? – удивился Константин.
– Одно, но по-разному! Не большевики, не меньшевики не имеют привычки давать денег на ту же нашу газету или журнал. Всё сами! Поэтому хотелось бы иметь деньги и ясность.
– Да что тебе не ясно! – вскипел Уваров.
– Товарищи! – сказал молчавший до сих пор Яков Гуревич. – Давайте успокоимся! Это вопрос сложный, но нужный. Давай Семён не будем делить шкуру не убитого медведя.
– Как это «не будем»? – удивился Семён.
– Так! Давай всё организуем. Всё не спеша обдумаем, сходим к эсерам, они наверняка тоже что-то захотят, а перед отъездом всё решим.
– Это дельное предложение, товарищ Гуревич – согласился Суздальцев.
– А ты, Яша, голова! – одобрительно сказал Уваров.
– Эсеры своей доли захотят от сокровищ императора династии Цзинь, – задумчиво сказал Левицкий, – тут и гадать не надо. Знаете что, товарищи, давайте сразу предложим им мамонтовую кость и моржовые клыки. Что бы, во-первых, не возиться с этой ерундой, её же ещё продать надо, а у нас и с золотом хлопот будет много. А, во-вторых, эсеры сразу заимеют согласие, всё-таки сто тысяч, это огромные деньги! А нашим партиям и двести тысяч хватит. Так я говорю, товарищи?
Константин Суздальцев задумался, посмотрел вопросительно на своих товарищей, как бы ища у них совета, и сказал:
– В принципе, правильно.
– Ну, вот и договорились – радостно хлопнул в ладоши Левицкий, – а, процент, действительно, перед отъездом обсудим. Вы подумайте по этому поводу, и я подумаю. Только, я думаю, к Домбровскому не надо идти всем кагалом. Вы знаете Домбровского?
– Ну, так, – за всех ответил Константин, – постольку, поскольку. Слышали. Многие его ребята в Восточном институте учатся вместе с нами. Боевые товарищи.
– Прекрасно! Надеюсь, вы нас с Константином, товарищи, делегируете к эсерам?
– Конечно! – за всех ответил Евгений.
– А вот тебя, мы, пожалуй, с собой возьмём, – сказал Константин и, обернувшись к Левицкому, добавил: – Это не обсуждается. Сведения о кладе – его заслуга.
– Согласен, – сказал Семён.
На этом, после предложенного Софьей чая и разошлись.
