Анатолий Адамишин
Английский дивертисмент

Порадовался высказываниям Джорджа Кеннана, одного из самых авторитетных не только в США, но и в Европе экспертов по международным проблемам.

Он во всеуслышание заявил: «расширение НАТО на Восток может стать самой роковой ошибкой американской политики за всю послевоенную эпоху», ибо «полностью отсутствует какая-либо необходимость в этом». И дальше: «решение Запада о расширении НАТО на Восток отрицательно скажется на развитии российской демократии, восстановит атмосферу “холодной войны”, сделает неопределенной или невозможной ратификацию российской Госдумой договора ОСВ-2.

У русских нет иного выбора, как отнестись к экспансии НАТО как к военной акции и, вероятно, они будут искать где-то в другом месте гарантии своей безопасности и будущего».

Хваля в душе этого гуру американской дипломатии, никак не думал, что через несколько лет обменяюсь с ним на одном из мероприятий в Вашингтоне парой слов: в свои девяносто пять лет он был столь же ясен умом, как и тогда, когда сразу после войны писал из посольства США в Москве знаменитую «длинную телеграмму».

К беседам по натовской проблематике.

(Часть ответа на новый запрос Москвы.)

1. Не признавать расширение ни под каким соусом.

2. Требовать кардинальной трансформации НАТО в систему коллективной безопасности и создание двустороннего (НАТО-Россия) консультативного органа, в котором мы имели бы право решающего голоса в вопросах, затрагивающих национальную безопасность России. Прежде всего это относится к неразмещению ядерного оружия и других дополнительных вооружений в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ).

3. Непродвижение военной инфраструктуры НАТО на восток должно быть письменно гарантировано на высшем уровне.

4. Договор с НАТО не должен исключать возможность нашего членства в альянсе, даже когда это нам понадобится.

5. Развивать военно-техническое сотрудничество с НАТО независимо от хода переговоров по договору. У нас появятся новые рычаги воздействия.

6. Переименовать НАТО в Договор евроатлантической безопасности (EAST) или в Организацию евроатлантического договора (ЕАТО).

7. В общественных и экспертных кругах растет негативное отношение к расширению. Это надо поощрять. Западные лидеры недооценивают негативные последствия и стоимость расширения. Лучше принять ЦВЕ в ЕС, затем в ЗЕС. Снимать довод о непредсказуемости политики Москвы.

8. Необходим откровенный разговор Ельцина с Колем и Клинтоном, чтобы негласно ввели мораторий на расширение до тех пор, пока не создана новая система европейской безопасности.

Февраль. Пригласили меня на одно из мероприятий в связи с приездом Олбрайт, госсекретаря США. Дали слово и мне, так что постарался «воткнуть» по полной программе в духе тех соображений насчет грубейшей ошибки США по части расширения НАТО, которые в избытке содержатся на предыдущих страницах.

24 февраля. Если расширение НАТО действительно неминуемо, то нужно хотя бы найти какие-то плюсы. Может быть, появление внешней угрозы вновь сплотит людей, заставит нас крутиться получше, ибо единственный наш ответ: как можно скорее встать на ноги. Если, конечно, власть, как бывало в советские времена, не раздует эту угрозу, сделает из нее инструмент внутренней политики, спишет на нее свои ошибки и просчеты.

Ланчевал в Клубе «Брудлз», славящемся лучшей кухней в Лондоне. Сплошные консерваторы, и когда я шутил, что попал в лейбористский клуб, на меня махали руками. Были там член парламента, друг мой Чарльзе Гудсон Викс, с которым ездили на охоту, и лорд Чалзменд. Им тоже всячески внушал соображения по поводу планов НАТО. Они отвечали, что это все США, это все Клинтон, почти все англичане мне так говорят. Это как махать кулаками после драки.

Когда все уже решено, можно показать свое благоразумие. Но на одну мысль они меня навели: якобы на июльском саммите НАТО в Мадриде англичане выступят против дальнейшего расширения НАТО или за замораживание этого процесса. Подкинул им давнюю мою идею: примите одну только Польшу, а потом посмотрите, что из этого получается.

Даже если англичане действительно хотели остановиться, США и на этот раз не позволили.

17 мая 1997 года. Попробуем разобраться с соглашением между Россией и НАТО, которое согласовали Примаков и Солана. Из Москвы информация скудная. То же со стороны английских официальных лиц.

Приходится доверяться анализу умненького «Экономиста»: «Это второе поражение России. Семь лет назад тогдашний Советский Союз узнал, что он не может более господствовать над Восточной Европой.

А на этой неделе Россия согласилась с тем, что несколько стран, бывшие когда-то в ее сфере влияния, могут присоединиться к тому, кто в течение полувека считался враждебной коалицией, а именно западный союз НАТО.

В течение последних шести месяцев переговоров русские добивались того, чтобы лишить натовское расширение всего военного значения. Они надеялись также, что вновь образованный совет НАТО – Россия возьмет на себя некоторую часть политической роли, которая принадлежит самой НАТО.

Однако Примакову не удалось достигнуть своих целей. Тем не менее, сделка хороша для России или, по крайней мере, для тех русских, которые выступают за более тесные связи с Западом.

НАТО добивалось того, чтобы новые члены имели те же права, что и старые, а именно, чтобы на них распространялась статья 5 Североатлантического союза, которая обязывает участников защищать друг друга от нападения. Кроме того, НАТО не хотелось, чтобы новый НАТО-Российский орган помешал НАТО принимать свои собственные решения. Мистер Солана, гениальный испанец, преуспел и в этом.

Согласованный документ не является договором, чего хотели русские, так что он не подлежит ратификации. В соответствии с ним образуется постоянный совместный совет НАТО – Россия, который будет рассматривать дела, представляющие общий интерес, такие как терроризм, ядерная безопасность, ядерная и обычная военная доктрина, планирование миротворческих операций.

На что пошло НАТО, так это на заявление, что не имеет ни намерений, ни плана, ни смысла размещать ядерное оружие или же постоянно держать существенные боевые силы на территории новых членов.

(Но намерения могут измениться, как и случилось!) Россия требовала гораздо больших гарантий, включая и те, что НАТО никогда не будет устанавливать ядерное оружие, иностранные войска или военную инфраструктуру, как например, штабы и аэродромы на территории новых членов. НАТО выступало против, поскольку это бы ограничило ее возможности защищать восточноевропейские государства, превращая их в членов второго класса.

Победил м-р Солана, уступив только по одному пункту: НАТО обещает не устанавливать хранилищ ядерного оружия на территориях новых членов.

Одна из причин успеха НАТО в том, что г-н Ельцин торопился заключить сделку так, чтобы успеть подписать соглашение об этом договоре в Париже. Примакову, который не был большим энтузиастом соглашения с НАТО, было сказано, чтобы он уступил.

У меня есть основания считать, что Примаков добивался на переговорах с Олбрайт более пристойных для нас условий, но был остановлен прямыми указаниями «торопящегося» Ельцина. В осторожной форме мне дал это понять сам Е.М.

Влияние Примакова вообще уменьшилось в последние месяцы, ибо, во-первых, возвращение Ельцина ослабило его контроль над внешней политикой и, во-вторых, юные реформисты, которые управляют правительством, рассматривают его как человека, которому Запад не очень доверяет. Россия больше не боится расширения НАТО, заявил Ельцин своим соотечественникам по телевидению.

(Ничего себе!)

Чтобы отвлечь их от процесса приближения к российским границам, он указывает на западные уступки в других областях. Россия станет политическим членом «семерки», начнутся переговоры Старт-3 по сокращению стратегических ядерных арсеналов, будут даны новые займы Международного Валютного Фонда. Это вроде бы убеждает м-ра Ельцина, что российский статус великой державы сохранен. Однако не все русские относятся к расширению НАТО как Ельцин. Хотя новое соглашение не нуждается в одобрении Думы, она потребует дать ей высказаться, а бессилие делает ее еще более злой. Коммунисты и популисты, которые доминируют в Думе, осудят любое соглашение с НАТО, чтобы оно ни содержало.

Задача правительства будет заключаться в том, чтобы ограничить ущерб, а именно: сделать так, чтобы Дума не обвиняла президента в предательстве и чтобы не вносились резолюции недоверия.

В этом смысле полномочия Примакова, как сторонника твердой линии, могут быть полезны, ибо Дума будет слушать его, если он будет защищать договор.

НАТО заявит в Мадриде, что и другие страны присоединятся к блоку, и насколько грамотно альянс будет проводить политику открытых дверей, в сильной степени наложит отпечаток на ее будущие отношения с Россией. Президент Ельцин хочет гарантий того, что прибалтийские государства никогда не будут допущены в союз. Многие русские заботятся об этих гарантиях больше чем о любом другом аспекте расширения НАТО. Альянс же, хотя и признает весьма маловероятным, что прибалтийские республики вступят в обозримом будущем (их приняли в довольно близком будущем), не хочет связывать себя никакими обещаниями.

Анализ весьма точный. И чего стоят обвинения Горбачеву, что он не зафиксировал в письменном виде данные ему устные заверения в том, что НАТО не продвинется на Восток «ни на дюйм»! Перед Ельциным проблема стояла в гораздо более четкой форме, он поторопился, ибо прельщала возможность присоединиться к «семерке» мировых лидеров.

Комментарий из 2017 года: «Дюймовая дипломатия» до сих пор вызывает споры среди историков. Некоторые западные политологи стали утверждать, что вообще не давались никакие обещания, это, мол, миф. А если и давались, то речь шла только о территории бывшей ГДР. Много копий поломал я, споря с фальсификацией. Потому так обрадовался, прочитав подборку документов, подготовленную Архивом национальной безопасности в Вашингтоне. Прошли сроки давности, и можно без тени сомнения утверждать:

– обещания не продвигать НАТО ни на дюйм к Востоку давались в течение 1990-91 года не менее десятью руководителями западных государств, от США до всех основных западноевропейских стран;

– абсолютно неверно, что обещание ограничивалось географически территорией ГДР.

Верно говорят чехи: «Правда победит».

Тем более абсурден вывод о не фиксации письменно. Что же, слова десятка высших руководителей ничего не стоят?

«Экономисту» вторит «Таймс»: «новый договор дает Москве уникальную возможность глянуть внутрь натовских дел, однако она не будет иметь никакого права вето. У России будут лишь консультативные права по вопросам безопасности.

У Альянса сохранится полная свобода принимать любое решение, которое он сочтет необходимым, будет на это согласие русских или нет. Натовцы считали это кардинальным, и Солана по возвращению из Москвы был встречен в Брюсселе овациями.

Соответствующая статья соглашения опровергает впечатление, которое хочет создать президент Ельцин, что Москва будет иметь определяющую роль в решениях НАТО. Вместе с тем следует признать, что соглашение даст России уникальный и специальный статус.

Мы сказали русским, что соглашение – только начало, и, если отношения будут улучшаться, роль России может стать еще более важной» [обычная ситуация, когда подслащивают пилюлю заявлениями, от которых потом легко отказываются].

Получил полный текст на английском документа НАТО – Россия, нашего официального пока нет. Что из него видно: конечно, это лучше, чем было сначала, конечно, это лучше, чем ничего.

И, конечно, это документ о намерениях, никаких обязательств НАТО на себя не взяло. Намерения сами по себе весьма хорошие: вместе будем строить мир в евроатлантической зоне на принципах демократии и кооперативной безопасности, будем стремиться к устойчивой, мирной и неделимой Европе и тому подобное.

Там, где речь идет об общих принципах, они неплохие. Там, где начинаются более конкретные намерения НАТО – опять-таки намерения, не обязательства, – они изложены, не считая, может быть, пункта по ядерному оружию, весьма двусмысленно, расплывчато и могут поддаваться различным толкованиям. Как будем строить единую Европу, остается загадкой.

Выделено, что совместный орган Россия-НАТО может принимать решения. О чем? О направлении в страну «Х» военной бригады. Что же касается внутренних дел НАТО или внутри каждой страны НАТО, то тут у России нет вето, так же, как у НАТО нет вето на решения России.

В общем НАТО будет усиливаться, расширяться, привлекая к себе новых членов. Так и остается неясным вопрос о приеме новых членов: подлежит он хотя бы консультациям с Россией или нет? Относится это к внутренним делам НАТО или нет? Если с нами будут советоваться, консультироваться, то это лучше, чем ничего. Но это типа ответа спартанцев персидскому царю: остается очень большое «если»…

У нас появляется возможность защищать свои интересы голосом, криком. Вот это главное, что нам предоставили. Не зря они все время говорили: Россия будет иметь свой голос. Да, мы можем орать, и на этот счет теперь есть целый ряд инстанций, что, конечно, неплохо. Но, так или иначе, мы не сможем влиять на их решение, до них нас не допускают.

Что мне кажется важным: опираясь на этот документ, стараться вести дело дальше. И вообще, много будет зависеть от того, как на практике это будет реализовываться. Мы можем повернуть еще развитие событий в Европе в желательном для нас направлении или, по крайней мере, минимизировать тот ущерб, который будет нести за собой усиление НАТО, ее продвижение к нашим границам. Возможности для этого у нас стали большими, чем раньше.

Думаю, нам надо обязательно проводить тезис, что это не есть наше согласие на расширение НАТО.

Такой документ нам нужен и с нерасширенным, и с расширенным НАТО. Хотя некоторыми формулировками мы осложнили себе жизнь, типа того, что считается, что они уже трансформировались в политическую организацию. Нам надо толкать их дальше к системе коллективной безопасности.

Есть мнение, что НАТО будет помогать миротворческим операциям, урегулированию кризисных ситуаций, будет осуществлять поддержку ООН и ОБСЕ. Но пример Боснии и Герцеговины показывает, что на практике они подменяют эти организации.

Мы вывели все свои ядерные заряды на национальную территорию.

А вот американцы этого не сделали. В военных делах мы фактически ничего не получили, кроме их намерения не размещать ядерное оружие и соответственно не создавать ядерные склады.

Мы нажимали на то, чтобы это касалось всей военной инфраструктуры, не вышло.

Уж как угодно можно называть договор с НАТО, но не прорывным для России. Клинтон открыто заявил, что Америка собирается руководить миром. А Ельцин объявил, что он демонтирует ядерные головки на ракетах, которые направлены против стран, присутствующих при подписании, т. е. всех стран НАТО. Не понял я, что это значит: они и так были уже перенацелены, теперь что же, будем демонтировать те, которые есть? Представляю себе, как думская оппозиция может обыграть: НАТО приближается к нашим границам, американцы заявляют о своих претензиях на мировое господство, а Ельцин разоружается. Его речь при подписании была весьма риторическая, всех он поблагодарил, кроме Примакова. Солана подтвердил, что видение и руководство Ельцина были главными при заключении договора. То есть, были там, видимо, определенные разногласия в подходах между Президентом и Примаковым. России дарован консультативный статус при НАТО. Это совершенно правильно. А остальное – пропаганда, что Россия и НАТО хоронят холодную войну. Конечно, хочется Ельцину, чтобы он похоронил, а не Горбачев, но сделал-то это именно он и много раньше.

Комментарий Бжезинского ставит точки над i:

«Россия, скрепя сердце признает, что расширение НАТО неизбежно, и что доминирующее политическое присутствие США в Европе является прочной реальностью. Запад признает, что России в силу ее размеров может быть предоставлен специальный статус.

Но только в таком геополитическом устройстве, которое закрывает любые остатки российских имперских амбиций». И сразу же предупреждает, сучья лапа Збиг: аккуратнее, потому что Постоянный совет может дать России возможность, не будучи формально членом НАТО, вмешиваться в натовские дела.

Нас он призывает не ссориться в этом совете, сотрудничать, и тогда действительно мы можем получить больше: неформальный допуск в НАТО и даже стать фактически ассоциированным членом.

Своим говорит: не надо уж слишком изолировать Россию. Если она будет сотрудничать, если она будет демократической, не будет угрожать прибалтийским государствам, не будет предъявлять территориальных притязаний к Украине, то ее нужно привлекать к себе и лучше всего это делать в евроатлантическом контексте.

«Ограничения в военной области связаны с тем, что для НАТО нет необходимости размещать ядерное оружие или серьезные контингенты войск. Но это самоограничение, не обязательство, и оно может быть изменено в случае неправильного российского поведения».

Вывод: наше противодействие расширению НАТО результата не дало, подкрепить его реальными контрмерами Россия оказалась не в состоянии. Да и само это противодействие было сбивчивым.

В августе 1993 г. после визита Ельцина в Варшаву принимается заявление, из которого явствует, что вступление Польши в НАТО не противоречит интересам России. В следующем месяце от этого согласия отказываемся.

Англосаксы не были бы ими, если бы не постарались выжать максимум из неосторожных высказываний. В феврале 1996 года в Форин-Офисе (зам. статссекретаря Ф.Ричардс) мне в очередной раз заявил:

«Вопрос решен. Россия сама предопределила это решение, когда дала согласие на вступление в НАТО Польши три года тому назад в Варшаве».

Довольно подробно остановился на тогдашних проблемах наших отношений с НАТО, потому что то, как они были решены администрацией Ельцина, во многом определило дальнейшие события в Европе.

Вместе с тем при лучшей погоде соглашение с НАТО может быть вынуто из нафталина и стать неплохим подспорьем в процессе восстановления отношений с США и Западной Европой.

Война на Балканах

Ко времени начала работы в Лондоне осенью 1994 года «югокризис» был в полном разгаре.

Ноябрь. Ориентировка из Москвы для информации англичан гласит, что ситуация в Боснии приобретает драматический оборот.

Несмотря на все наши усилия в КГ (контактная группа: Россия, США, Англия, Франция, Германия), дело идет к большой войне. Негативные последствия этого очевидны. И все же, пишет Центр, шанс сохранить процесс урегулирования в политическом русле имеется. Его дает твердая линия Белграда на мир в Боснии. Россия готова с помощью Милошевича этот шанс использовать: «дожать» руководство боснийских сербов, заставив принять мирный план, выработанный КГ. Информирую об этом Хэрда.

Добавляю пару фраз от себя: американцы все более открыто встают на сторону мусульман. Когда те вели наступление из «безопасного района» Бихач – молчок; как только сербы перешли в контрнаступление, шум и гам, резолюция СБ, которой никак не удавалось добиться раньше.

Жизнь опять начинает нас разводить с американцами по разные стороны. Когда речь идет о мусульманах, американцы находят доводы, чтобы их не трогать, когда о сербах – чтобы по ним ударить.

Реакция Хэрда – прислушайтесь к тому, что на днях скажет Мэйджор. Прислушался: он действительно выступил по Боснии неплохо, ниже увидим это конкретно. Прошу ТАСС перегнать текст целиком в Москву.

Не думаю, что британский премьер кривил душой. Последующие события показали, однако, что не англичане играли заглавную роль: американцы с помощью немцев навязали силовой вариант.

Не могу не вспомнить: когда пытался я со товарищами по МИДу вывести Б.Н. на более сбалансированный, менее проамериканский и менее антисербский подход, ему не нравилось. В итоге все же вышли на него. Но: а) времени много потеряно и б) трудно вылезать из угла, куда сами себя загнали.

Не повезло сербам, в решающие моменты мы были слишком проамерикански настроены, хотя сравнительно недолго, но хватило для многих глупостей. И что немаловажно, посеяло недоверие к российскому руководству. Как мы увидим, есть свои ошибки, и серьезные, на совести и Милошевича.

30 ноября. Беру на вооружение характеристику, данную НАТО сегодняшней «Дэйли Телеграф»: на примере Боснии мы увидели, что дело НАТО воевать.

Газета советует принять мир в Боснии, даже если считать его плохим, даже если он скорее в пользу сербов. Как раз то, что я втолковываю англичанам: это лучшее из худших решений. Не дали американцы! И чтобы не забыть: в ходе недавнего хорватского наступления лишь Россия и Великобритания пытались протестовать, оставшись в КГ в гордом одиночестве. Иногда и англичане бывают молодцами.

Январь 1995-го. В посольство приходил корреспондент «Би-Би-Си» Мартин Белл, славящийся своей информированностью. Его рассказ.

Боснийские сербы, фактически одержавшие военную победу, хотят мира, устали от войны. Они имеют значительное преимущество над мусульманами в тяжелых вооружениях и авиации. Но дефицит живой силы не позволяет защитить территории, которые они контролируют в Боснии.

Руководство мусульман наоборот, имея численное преимущество в пехоте и финансовые возможности для приобретения вооружений, делают ставку на военное решение. Эмбарго на поставки оружия в Боснию и Герцеговину (БиГ) в части, касающейся мусульман, практически не действует. Любые виды вооружений поступают им из исламских стран через Хорватию, где частично оседают. Белл предвидит начало крупномасштабных военных действий весной 1995 г. Война продлится около года и закончится «миром истощения».

Прогноз сбылся.

Начало конфликта в БиГ, приведшего в итоге к гибели более 200 тысяч человек, спровоцировано, по Беллу, скоропалительным признанием странами ЕС независимости Хорватии и Словении. Сегодня совершенно ясно, что решение было принято под давлением Германии. Британия согласилась на него, пойдя на сделку: в обмен немцы поддержали просьбу Англии не подписывать при заключении Маастрихтского договора так наз. социальной хартии.

(Иначе англичанам пришлось бы потратиться на социальные льготы, чтобы сравняться с континентальной Европой, где они выше.)

В соответствии с протоколом продолжаю наносить визиты послам. В Лондоне их, повторюсь, пруд пруди, так что выбираю наиболее важных.

Один из них посол Хорватии А.Чичин-Шейн.

Вот что он рассказал. Интеллектуальный истэблишмент Сербии оказался не способным осознать свою историческую ответственность на переломном этапе развития СФРЮ. Все бывшие республики были готовы признать ведущую роль сербов как основной государствообразующей нации, но только при условии равенства всех. Однако Милошевич избрал путь вооруженного умиротворения. Это и погубило бывшую Югославию.

Не только это, но своей доли вины хорваты так и не признали.

Хорватия выступает за восстановление дружеских связей между всеми южнославянскими народами, готова взаимодействовать с СРЮ, развивать и углублять отношения с Россией. Это то, что посол обязан говорить. Загреб высоко ценит и «вдохновлен» позицией России в поддержку территориальной целостности Хорватии. Такой подход России особенно весомо звучит в контексте событий в Чечне.

(Фактически посол провел параллель между военной операцией России в Чечне и возможными аналогичными действиями Загреба в отношении Сербской Краины, которые и последовали.)

Посол пессимистически оценил перспективы мирного урегулирования в БиГ. Четырехмесячное перемирие будет использовано для передышки и накопления сил с тем, чтобы весной возобновить боевые действия. Боснийско-хорватская федерация в БиГ навязана американцами и вряд ли выживет.

Пока с трудом, но живет!

17 марта. Пригласил в посольство одного из наиболее знающих югославскую тематику деятелей. Это сопредседатель МКБЮ (орган, занимающийся урегулированием югославского кризиса) лорд Оуэн.

По его оценке, Милошевич пытается разорвать тесные связи, установившиеся между лидерами Республики Сербска Краина (РСК, находится в Хорватии) и Республики Сербской (CP, находится в Боснии Герцеговине). Президент Сербии сожалеет, что в свое время сделал ставку на Мартича (президент РСК), который «не оправдал надежд», ибо поддержал Караджича (президент СР). Так, РСК продолжает получать нефть через портовый Сплит и снабжает также боснийских сербов. Хорваты об этом знают, но цинично греют руки, где только могут.

Оуэн настойчиво проводил мысль, что прорыв в политическом урегулировании наиболее реален через прямой диалог двух основных «игроков» – Милошевича и Туджмана, президента Хорватии. Сараево он в расчет не берет.

МКБЮ (Международная комиссия по б. Югославии) содействует негласным контактам между Белградом и Загребом. Оуэн надеется, что рано или поздно они принесут результаты.

(Не принесли. Туджман переиграл Милошевича, усыпив его бдительность и подавив «своих» сербов железной рукой.)

Реальный же толчок урегулированию, в том числе проблеме снятия санкций с СРЮ, могут дать, как считает Оуэн, договоренности между Ельциным и Клинтоном. Усилиям КГ и СБ ООН нужен импульс с высшего уровня.

(И здесь надежды Оуэна не оправдались, США решали без нас.)

Разумеется, отослал в Москву отчет о беседе. Разумеется, никакой реакции, равно как и на предостережения А. Чичин-Шейна, не было.

27 марта. По-дружески потолковали со старым товарищем. Александром Зотовым.

Он приехал на лондонское совещание КГ, в которой представляет Россию. С уверенностью говорит, что начавшиеся в Боснии локальные боевые действия будут продолжаться. Их ход определяют с обеих сторон полевые командиры сообразно с местными обстоятельствами. Политические лидеры становятся заложниками военных. В Сараево корпусные генералы пока на коне, верят в возможность значительного боевого успеха. Политики же считают, что решающий перелом, достигнутый на поле брани, вряд ли возможен. Отсюда стремление Сараево к контакту с Белградом на условиях признания БиГ как государства.

Недавние переговоры с Милошевичем боснийского эмиссара результата не дали. Серб имеет свой долгосрочный план игры, ставка сделана на договоренность с Загребом. Он намерен активно воздействовать на Книн (столица РСК) с тем, чтобы те договорились с Загребом, начав с реализации пакета экономических соглашений. Милошевич надеется, что процесс нормализации с Хорватией будет плавно развиваться. Вот тут-то он и ошибся! По антисербским санкциям позиция западников диктуется США и остается жесткой. Американцы готовы на приостановку всех санкций только в обмен на взаимное признание всех государств на территории бывшей Югославии. ФРГ индивидуально взяла перед Загребом обязательство не отпускать Милошевича из-под санкций без признания Хорватии.

В целом перспективы мрачные. Продление перемирия вряд ли возможно. Надо попытаться удержать столкновения на уровне «малой войны». Зотов жаловался: трудно работать в Москве. Ясных идей нет, большой разнобой между ведомствами. Военные тайком поддерживают Караджича, как бы компенсируя антисербский настрой руководства, а может быть, с его ведома. Козырев, что ни говори, все оставляет себе, не ясно, докладывает ли наверх и как. Вспомнил мою фразу, о которой я забыл: «Саша, там не выиграть, надо сыграть вничью». В конечном счете не удалось и это.

Заготовки для разговоров в Москве:

1) в нашей еще советской военно-политической доктрине активно использовался тезис от конфронтации к диалогу. Козырев и Ко используют старый и вечный прием подмены: если не диалог, то конфронтация. Если конфронтации не хотите, то принимайте то, что называют партнерством. Но все дело в том, что по Боснии (да и не только по Боснии) никакого диалога нет. С нами не говорят, говорят нам.

Дорога к диалогу проходит через противопоставление подходов. Пока что мы покрываем их грехи, нами злоупотребляют, какое же это партнерство.

2) Следует избежать взрыва в отношениях с США, вовремя выпустить пар, исходя из главной стратегической задачи: не поссорившись с США, сохранить самостоятельность и престиж России. В конкретном плане не разрушить боснийское урегулирование. Оставаться один на один с Югославией без нас, кто может на нее повлиять, не хотят. Мы Западу нужны, значит, пусть платит.

Формат Контактной группы (КГ) не подходит.

У нас там нет права вето – раз, и во-вторых, мы сами объединяем четырех западных членов КГ. Попытаться добиться совместных с США гарантий послевоенного урегулирования, т. е. не КГ, а напрямую с американцами. Если это не получится, обговорить условия участия с решающим, а не вспомогательным голосом. Не повторять прежних ошибок, иначе в чужом пиру похмелье. Не допускать, чтобы нашими руками усмиряли сербов, рассорили с ними. Запад зарвался, надо одернуть (долго терпели), но и спасти партнерство с ним.

Все я цеплялся за идею российско-американского кондоминимума в определенных международных делах. Вычитал, что первым сторонником этой идеи был Рузвельт. Он рассчитывал, что по окончании второй мировой войны две державы «возьмут дело мира в свои руки и будут отстаивать его до конца» (выражение Сталина; он, правда, говорил о народах мира).

Осуществить план вдвоем удерживать мир на Земле не удалось в силу целого ряда факторов, в том числе смерти Рузвельта. Трумэн на пару со Сталиным развязали «холодную войну». Второй «заход» намечался через сорок лет при Рейгане и Горбачеве. Тогда помешал преемник Рейгана Буш и развал СССР. В случае с Боснией я надеялся выторговать у американцев плату за наше согласие на боснийское урегулирование, осуществленное США в свою пользу. На переговорах в Дейтоне мы дали его бесплатно.

7 апреля 1995. Наиболее важные места из беседы в Лондоне Козырева с Дж. Мэйджором.

Насчет Боснии министр считает, что у Запада нет ясной стратегии: или воевать как в Афганистане, Вьетнаме или Чечне, или всерьез взяться за мир. Наши авиаудары в Чечне не помогли, так и в Боснии удары с воздуха ничего не дадут; люди, перешедшие границу гуманности, на силу отвечают только силой.

Американцы заявляют, что вновь введут санкции, если посчитают, что их приостановка не дала результата, и сделают это на основе только своего, а не коллективного решения. Мы можем обещать джентельменски, в т. ч. в Галифаксе (на встрече «семерки»), что не заветируем через 4–6 месяцев возобновление санкций, если их снимут с Милошевича на такое время. (Просим о приостановке, подумал я, а надо было ветировать санкции, когда они вводились. Так нет, пошли на поводу у американцев.)

Козырев, по-моему, впервые, обвинил мусульман, хотя и с тысячами оговорками, в нарушении зон безопасности. Предлагал призвать их к прекращению огня и демилитаризации «безопасных районов».