Анастасия Эльберг
Тонкий огрех холста
Глава вторая. Терри
11 ноября 2002 года, утро
Треверберг
– Гормон доверия, девять букв?
– Окситоцин.
Кит вписал слово в кроссворд и обвел цифру с разгаданным вопросом. Терри сделала глоток кофе из белой фарфоровой кружки и, чуть помедлив, взяла с блюда очередное пирожное. На этот раз, песочную корзиночку, украшенную разноцветными розами из крема.
– Вижу, вам нравится, – кивнул сидевший напротив нее Даниэль Каден.
– Очень, – смущенно улыбнулась вампирша. – Спасибо. Ваша жена просто волшебница.
– Да уж. Она знает, как я люблю сладкое, и приносит это домой каждый вечер в таких количествах, что им можно накормить все центральное управление полиции Треверберга. Лишние килограммы мне не помешают… чего не скажешь о кариесе.
– Кариес? – подал голос Кит. – Кто сказал «кариес»? У меня для вас кое-что есть. Синтетический ингаляционный анестетик, ранее использовавшийся в стоматологии для самостоятельного наркоза, одиннадцать букв?
Даниэль хмыкнул и поднес к губам свою чашку с кофе.
– Кажется, нам нужна помощь зала, – сказал он. – Позвоним Дуарте. Он же на зубах специализируется?
– На опознавании по зубам, – поправила Терри. – Синтетический анестетик – метоксифлуран.
– Ух ты, – восхитился офицер Каден. – Леди, вы попусту растрачиваете свой потенциал в убойном отделе. Вам прямая дорога в криминалисты. И кругозор, и интеллект – все при вас. Эх, – добавил он, с тоской оглядев оставшиеся на блюде пирожные. – Я просто обязан взять еще одно.
– Наверное, вы рано просыпаетесь и тут же встаете с постели, – предположила девушка. – Это снижает уровень сахара в крови.
– Я чертовски рано просыпаюсь, чертовски быстро встаю с постели и ненавижу свой будильник. Вы думаете, это оправдывает мою любовь к сладкому?
Даниэлю Кадену было почти тридцать, а выглядел он максимум на восемнадцать. В полиции Терри работала каких-то несколько месяцев, но уже не раз слышала, как к нему обращались «стажер». В ответ на это он доставал удостоверение и доказывал, что оно настоящее. Офицер Каден работал в отделе кибер-преступлений и занимался таинственным делом, которое ему поручил Интерпол. Кит и Терри часто видели его в кафетерии участка, особенно по утрам. Даниэль завтракал, безуспешно пытаясь проснуться и настроиться на работу. За едой следовала пара чашек кофе, потом – сигарета. Коллеги за его столик подсаживались редко, потому что с ними офицер Каден не ладил, а Терри, в свою очередь, никак не могла уяснить причину. Даниэль казался ей умным и вежливым парнем. Да, в джинсах и растянутых свитерах выглядит как студент полицейской академии, а вечно отросшие волосы доводят сходство до идеала, но внешность – это еще не все.
– Я думаю, – ответил за ученицу Кит, – что тебе надо перестать жрать пирожные. Сделай это хотя бы из вежливости. Офицеру Нур они понравились.
Даниэль сделал последний глоток кофе и достал из кармана джинсов пачку сигарет.
– Ты прав. Покурю, а потом примусь за работу. У меня, в отличие от вас, она есть.
– Мы оцифровываем данные из картотек участка, – обиделась Терри. – Видели бы вы, какой там бардак!
– Видел. А если бы всю эту бурду оцифровали на пару-тройку лет раньше, то сейчас все было бы в порядке. Между прочим, я предлагал. Но у полиции, как всегда, не хватает рук. – Он отошел к окну, доставая сотовый телефон. – Да, дорогая. Завтракаю. Нет, конечно, не курю. Нет… что? Ты сказала «две полоски»?..
Кит закрыл газету и прочитал заголовок на передовице: «Последний полет Софии Крейн: талантливая художница покончила с собой». Терри успела изучить повадки своего наставника достаточно хорошо и знала, что его взгляд задерживается дольше двух секунд на «Треверберг Таймс» лишь в исключительных случаях. Но трагические истории детектива Вагнера не привлекали. Для них он был слишком циничен.
– Она рисовала мифологические сюжеты, – нарушила молчание вампирша.
– Что? – поднял на нее глаза Кит.
– София Крейн. Она рисовала мифологические сюжеты. Как и Майкл Шоу, парень, который перерезал себе вены. О нем тоже писали, помнишь?
– Ага, – рассеянно кивнул детектив Вагнер, пробегая глазами большую, на разворот, статью о художнице. – А она выпрыгнула из окна. Осенняя депрессия. Ей подвержены все творческие люди.
– Только не мой брат. Осенью он выходит из мастерской только потому, что его одолела идея рассказа, а ноутбук в кабинете.
Кит отложил «Треверберг Таймс».
– И давно твой брат стал человеком?
– Он не человек, – согласилась Терри. – А осенняя депрессия – это миф. Точно такой же, как весеннее помешательство, летняя лень и зимняя спячка. Майкл Шоу и София Крейн – профессионалы. У них нет времени на подобные глупости.
– Сегодня вечером, в шесть? – говорил Даниэль, делая глубокую затяжку. – Это будет сложно… конечно, я хочу при этом присутствовать. Не говори глупостей, Дарья, я тебя подвезу. Только твоей матери там не хватало для полного счастья!
– Ты тоже думаешь, что они умерли… как бы это помягче… не по своей воле? – спросил у ученицы Кит.
Вампирша взяла газету и посмотрела на снимок под заголовком. Светловолосая девушка широко улыбалась, показывая фотографу испачканные в красках руки. С месяц назад Тристан привел сестру на выставку молодых художников, и это лицо Терри запомнила хорошо. Для мероприятия София Тернер выбрала скромное нежно-голубое платье и туфли без каблука, но даже в таком образе выглядела сказочной принцессой. Она рассказывала посетителям о картинах, позировала перед камерой, пила шампанское и много смеялась. Искреннее счастье, ощущение, что ты вот-вот покоришь вершину, о которой давно мечтал.
– Импасто, – произнесла она.
– Кроссворд на тему живописи мы разгадали вчера, – напомнил детектив Вагнер.
– Она рисовала в технике импасто, – пояснила Терри. – Использовала пальцы, реже – кисти или мастихин. А Майкл Шоу?
– Такие детали не по моей части, леди. Спросим у детектива Хилборнер. Доброе утро, детектив Хилборнер! Вам лучше угоститься пирожными, пока они не исчезли в желудке моей подопечной.
Вампирша, сидевшая спиной к двери, обернулась и увидела направлявшуюся к ним Гайлу. На волчице был деловой костюм: юбка, закрывающая колени, идеально сидящий пиджак, накрахмаленная блузка, застегнутая до последней пуговицы. Каблуки туфель – единственная вольность, которую она позволяла себе на работе – отбивали ритмичную дробь по плиткам кафетерия. Терри в очередной раз поразилась способности этой женщины менять один образ на другой и выглядеть неотразимой хоть бы и в драных джинсах.
В одной руке детектив Хилборнер держала зеленую папку, а в другой – большой пакет, в котором, судя по цветным наклейкам, лежали вещественные доказательства из криминалистической лаборатории.
– Доброе утро, – поздоровалась она. – Боннар сообщил, что на работу вы еще не явились, и я решила поискать вас в кафетерии.
Гайла положила папку на стул, где еще недавно сидел Даниэль. Терри прочитала надпись на плотном картоне: «Крейн, София. Шоу, Майкл. В оперативную разработку». После того, как информационный шум вокруг истории с отравленным абсентом сошел на «нет», им с Китом было нечем заняться, и начальство поручило детективу Вагнеру и его подопечной оцифровку содержимого старых полицейских картотек. Наставник печатал двумя пальцами, а вампирша недолюбливала компьютеры, но спорить с капитаном Боннаром они не стали. Уж лучше скучная работа, чем вынужденный отпуск. Сидеть целый день в четырех стенах невыносимо, спору нет, но Терри использовала эту возможность для того, чтобы познакомиться с Китом поближе, а он, в свою очередь, узнал, чем живет она. И вот боги услышали ее молитвы. Неужели дело? Серьезное? Настоящее? И, судя по прочитанным статьям…
– Что значит «не явились»? – округлил глаза детектив Вагнер. – Да мы уже полчаса как здесь! А, черт. Забыл, что расписаться у Барри недостаточно, нужно прийти в кабинет, открыть компьютер и войти в дурацкую систему, которая отсылает Боннару отчеты о посещаемости.
– Почему дурацкую? – спросил Даниэль, успевший закончить разговор и докурить сигарету. – Она работает как часы. Я лично ее тестировал. А все почему? Потому что мисс Ти считает, что мне нечего делать, и подкидывает мелкую работенку.
Волчица запихала в рот пирожное и принялась жевать.
– Кстати, по поводу мисс Ти, – проговорила она, вытирая испачканные кремом губы тыльной стороной ладони. – После визита к капитану Боннару я отправилась к ней. Ты не в курсе, что у нее с тем красавчиком из отдела нравов? Я видела, как на вечеринке в честь Хэллоуина они ворковали в углу.
– В отличие от тебя, я не знаю, кто с кем спит, Хилборнер. Просто так к моей начальнице ты бы не пришла. В чем дело?
– В этом. – Гайла отдала Даниэлю пакет. – Жесткие диски со стационарных компьютеров Майкла Шоу и Софии Крейн. Ноутбуки найдешь в вашей лаборатории, их туда уже отнесли. Капитан Тейт сказала, что я могу получить тебя в безраздельное пользование, но только до завтрашнего вечера. Знаешь, что это значит?
– Что ты запрешь меня в лаборатории сотрудников отдела по борьбе с кибер-преступлениями и будешь долго и жестоко пытать, а мисс Ти будет наблюдать за нами через камеру? Я и понятия не имел, что у нее есть такие наклонности.
Волчица зажевала еще одно пирожное.
– Я должна получить информацию с компьютеров и жестких дисков сегодня. До восьми вечера.
– Между прочим, у меня есть семья. Сын и беременная жена.
– Беременная? – оживился Кит. – Поздравляю!
– Еще не совсем беременная, – уточнил Даниэль. – То есть, наверное, беременная, но это неточно. Узнает сегодня вечером. И я бы хотел присутствовать при этом ужас… волнующем событии.
– Она либо беременна, либо не беременна, – подвела итог Гайла, принимаясь за третье пирожное. – Если она до сих пор не беременна, ты вернешься и исправишь ситуацию. К половине девятого вечера она успеет соскучиться. А если беременна, до завтра ничего не изменится.
– Что за гребаная срочность? Вы тут все думаете, что я с восьми до пяти раскладываю пасьянсы. И мисс Ти тоже так думает. Между прочим, я…
Детектив Хилборнер потянулась за следующим пирожным, но Кит предусмотрительно убрал тарелку.
– … да-да. Курируешь дело кибер-преступника номер один. Наслышана. Знаешь, что? Я бы с ним замутила, если бы он не менял лица так часто.
– А его вкус в плане обуви тебя не смущает? – хохотнул Даниэль.
– Обувь? – подняла брови Гайла. – Обувь – это последнее, что интересует меня в мужчинах. Особенно если они имеют высокий статус, как твой криминальный приятель.
– Тебе придется встать в конец длинной очереди. Поклонниц у него полно.
– С очередью я могу смириться только в одном случае, дружок: если она состоит из мужчин, которые добиваются моего внимания. Восемь ноль-ноль, Каден.
Терри взяла лежавшую на стуле папку, освобождая место волчице.
– Мэм, а кто он, этот кибер-преступник номер один?
– Опять «мэм»? Когда-нибудь я искусаю тебя до смерти.
– Гайла, – тут же исправила сама себя вампирша.
Детектив Хилборнер вновь потянулась за пирожными, но Кит покачал головой и взял с блюда последнее.
– Ну ты и гад, Вагнер. Я сегодня не завтракала.
– Поздно встала и не выспалась потому, что доктор Родман стягивал с тебя одеяло всю ночь?
– Доктор Родман?! – ахнула вампирша и тут же смутилась. – Простите. Я… не знала, что вы вместе. До сих пор.
– Кажется, ты спрашивала про кибер-преступника номер один, – напомнила волчица. – Не понимаю, как мы перешли к обсуждению моих отношений с доктором Родманом.
– Кибер-преступник номер один – это самая несбыточная из сексуальных фантазий детектива Гайлы Хилборнер, – пояснил наставник, откидываясь на спинку стула.
– Если вы с Рэем организуете команду и примете участие в шоу «Самая дурацкая шутка года», то возьмете главный приз без усилий, – поддела его волчица.
Терри открыла папку и просмотрела ее содержимое. Фотографии с мест преступления, промежуточные отчеты криминалистов. И несколько чистых бланков, знакомых ей со времен учебы в полицейской академии. Формуляры для составления психологического портрета.
– Нравится? – спросила Гайла. – Теперь это твое.
– Мое? – не поняла вампирша.
– Наше, – поправил детектив Вагнер.
– О тебе Боннар ничего не говорил.
– Нет уж, Хилборнер. Ты можешь крутить кем угодно, начиная от Даниэля и заканчивая его начальницей. Но стажеров у меня ты забирать не будешь.
– Мы же напарники, – улыбнулась волчице Терри.
Гайла неопределенно поцокала языком, изучая пустое блюдо.
– С женщинами-напарниками тебе везет больше, чем с мужчинами, Вагнер. Пусть так и продолжится. Ну что, офицер Нур? Вы готовы показать себя с лучшей стороны и шикануть знаниями в области профилирования?
– Всегда готова! – лучезарно улыбнулась вампирша, прижимая папку к груди.
– Тогда жду вас через два часа на совещании следственной группы в нашем отделе. Вас – и вашего напарника, – подчеркнула она последнее слово. – Разумеется, не с пустыми руками, а с выводами, которые вы сделаете, просмотрев информацию в папке более внимательно. Йонатан продолжит работу с уликами, а Рэй допросит подругу Софии Крейн. Завтра утром мы соберемся снова. И так – до тех пор, пока не поймаем эту скотину.
– Рэй? – нахмурилась Терри. – Вы говорите про офицера Рэймонда Лока? Мы до сих пор не знакомы.
Волчица усмехнулась и встала.
– Скоро познакомитесь. Не обещаю, что он тебе понравится, но работать вам придется вместе. Чао.
Вампирша заглянула в свою чашку, сделала глоток остывшего кофе и поморщилась.
– Иногда детектив Хилборнер ведет себя… – начала она.
– Не советую заканчивать это предложение, детка, – отозвалась Гайла, успевшая выйти за дверь. – Для твоего же блага.
Кит беззаботно отмахнулся от слов ученицы.
– Она волчица, этим все сказано.
– Расскажи мне немного про Рэя.
– Я уже рассказывал.
– Еще немного!
– Кибер-преступник номер один тебя больше не интересует?
– Интересует…
– А новое дело? Оно тебя тоже интересует?
– Конечно, интересует!
– Тогда примемся за него. Остальное ждет.
Глава третья. Донна
11 ноября 2002 года, день
Треверберг
– Вам надо поесть, мэм. Выпейте хотя бы чаю с печеньем. Этот особый, бодрящий.
Донна сидела в кресле у окна, обхватив колени руками, и наблюдала за медсестрой. Улыбчивая женщина в белоснежной форме положила чайный пакетик в стакан с кипятком и поставила перед пациенткой тарелку с шоколадным печеньем.
– Я приношу его на ночные дежурства, – поделилась она с девушкой. – И коллеги часто просят. Лучше и полезнее кофе.
– Спасибо, миссис… – Донна прищурилась на бейдж медсестры. – Тибер. Так вы тут с ночи дежурите?
– Да. – Женщина посмотрела на наручные часы, циферблат которых был повернут к запястью. – Еще тридцать минут – и домой. Посидеть с вами немного?
Не дожидаясь ответа, миссис Тибер опустилась во второе кресло и посмотрела в окно. Тяжелые грозовые тучи нависали над городом, вдалеке сверкали молнии. Вот-вот хлынет ливень. Донна не любила дожди. Намного больше ей нравился снег. Он ассоциировался у нее с детством. С Рождеством, теплым домом и подарками. Со временами, когда отец жил с ними, а мама была здорова. Они строили планы на будущее и даже не подозревали о том, что через пять лет разбегутся, как кошка с собакой. «Бокальчик вина по вечерам» превратил отца в алкоголика, а мама, в одиночку управлявшая семейным бизнесом, вкалывала по пятнадцать часов в сутки и совершенно себя не берегла. Стоит ли удивляться, что рак диагностировали слишком поздно? У нее не было времени для того, чтобы бегать по врачам. Да и особых поводов, наверное, тоже не было. Донна читала, что этот тип опухолей – мантийноклеточная лимфома, вот как звучал медицинский термин – чаще всего диагностируют на продвинутых стадиях, потому что симптомы не вызывают у пациентов беспокойства.
Миссис Тибер взяла с блюда печенье.
– Знаешь, – произнесла она, – я работаю здесь двадцать лет. Пришла стажером в приемный покой – да так и осталась. Мне много раз предлагали сменить место на более престижное и спокойное. К примеру, выбрать одно из отделений в госпитализационных башнях. Или уйти к пластическому хирургу в частную клинику. Я операционная медсестра, – пояснила миссис Тибер, поймав недоуменный взгляд собеседницы. – Работы полно, и она тяжелая. Редко когда удается посидеть с пациентами вот так, поговорить по душам.
– В частном секторе операционные медсестры зарабатывают неплохие деньги, – заметила Донна, делая глоток приятно пахнувшего травами чая.
– Да. – Мисс Тибер нервно потерла пальцы – жест заядлого курильщика, лишенного сигареты. – Во время одного из моих первых ночных дежурств привезли девушку, совсем молоденькую, то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Она перерезала себе вены из-за парня, который бросил ее ради подруги. Позже кто-то из врачей сказал мне: все мы бываем очень смелыми, когда думаем о смерти, а потом благодарим вытащивших нас с того света. Даже если были уверены, что жить незачем. Потому что жизнь не бывает плохой или хорошей. Есть только жизнь и смерть, начальная и конечная точки. А все, что между ними, мы определяем сами. Я продолжаю работать здесь потому, что каждый день вижу жизнь и смерть. Сегодня в палате интенсивной терапии умирает юноша, пострадавший в автомобильной аварии. Завтра я слышу плач новорожденного. Мы увязаем в своих проблемах и тяжелых мыслях так глубоко, что перестаем видеть радость в простых вещах. Жаль, что многим из нас нужно побывать на краю пропасти, а то и скатиться вниз для того, чтобы это понять.
Девушка вздохнула, вновь поднесла чашку к губам и прикрыла глаза.
– София… моя подруга любила жизнь. Но это ей не помогло, как видите.
– Она приняла решение, Донна. Уже ничего не изменить, плохо это или хорошо. Вы живы, здоровы и дышите полной грудью. Совсем скоро вы поправитесь и вернетесь домой.
– Добрый день. Извините, что прерываю вашу беседу.
Невысокий мужчина в джинсах и кожаной куртке, стоявший в дверях палаты, рассеянно потрепал мокрые волосы.
– Свободных мест мало, припарковался чуть ли не в другом квартале, а зонт забыл дома, – виновато улыбнулся он.
– Думаю, вам горячий чай тоже не помешает, сэр, – приветливо откликнулась миссис Тибер.
– Нет-нет, благодарю. Я ненадолго. – Мужчина приблизился к Донне и показал ей удостоверение. – Рэймонд Лок, полиция Треверберга, отдел криминалистической экспертизы. Мисс Донна Паркс, полагаю?
– Это я, – подтвердила девушка.
– Я хочу задать вам несколько вопросов. Они будут касаться вашей подруги.
Донна отставила стакан и вновь забралась на кресло с ногами.
– А как же дежурные фразы вроде «я глубоко сочувствую вашей утрате»?
– Я их никогда не говорю. Если честно, мисс Паркс, меня тошнит от этой неискренней херни. В смысле, она искренняя, но допрос, который следует за ней, сводит на «нет» хорошее впечатление. К слову, в некоторых культурах смерть празднуется, вы это знали?
Девушка бросила беспомощный взгляд на медсестру. Та поднялась, жестом приглашая полицейского занять ее место.
– Вы уверены, что не хотите чаю, сэр?
– Он пахнет восхитительно, но я уверен.
– Пожалуйста, не утомляйте мисс Паркс. Она пережила тяжелое потрясение, ей требуется покой.
Мужчина, представившийся Рэймондом Локом, повесил куртку на спинку кресла, после чего сел и достал миниатюрный диктофон.
– Это вместо блокнота, – пояснил он. – У меня кошмарный почерк.
– Ладно, – кивнула Донна, пытаясь сконцентрироваться на предстоящем разговоре. Получалось плохо. Точнее, не получалось вовсе. Она хотела помочь полиции, но… кстати, а что здесь делает полиция? – Простите, детектив… вы из отдела криминалистической экспертизы. И вчера возле дома была целая толпа криминалистов. И внутри дома тоже… кажется, я чего-то не понимаю.
– Я не детектив. Обращайтесь ко мне «офицер», если хотите, но я предпочитаю имена. «Рэй» было бы идеально.
Девушка кивнула снова, на этот раз, молча. Полицейский оглядел смятую постель, стаканы на столе и, наконец, посмотрел ей в лицо. Глаза у него было темно-карими, почти черными, и Донна почувствовала себя товаром в руках кассирши, с которого сканер считывает штрих-код.
– Где вы находились вчера между десятью вечера и часом ночи?
– В баре «Королева ночи».
– Свидание?
– Ага. Я сама себя пригласила. Выпить виски. – Донна помолчала. – Напиться.
Рэй вертел в руках диктофон. Он не носил ни обручального кольца, ни перстней, и ногти у него были аккуратными. Даже чересчур аккуратными, подумалось девушке. Странно, ведь криминалисты копаются во всякой гадости… нет. Они надевают перчатки. По крайней мере, так показывают в кино.
– И что, удалось?
– Конечно. Напиться – это самая простая на свете задача.
– Нет. Решить проблему, которая вас привела в «Королеву ночи».
Донна вздохнула, допила остывший чай и вернула стакан на стол.
– Не то чтобы, – ответила она после паузы.
– Мужчина, да?
– Да… откуда вы знаете?
– Я видел ваш письменный стол. Вы активно работаете, так что версия с творческим кризисом отпадает. Остается личная жизнь. Вы иллюстрируете детские книги для издательства «Сандерс-Пресс», да? Я узнал ваши работы, видел их в энциклопедии по истории Треверберга, которую покупал для дочери сводного брата.
Девушка слабо улыбнулась.
– Да. А еще я рисую эротические комиксы.
Если собеседник и удивился, то виду не подал.
– Эротические? – уточнил он.
– Иногда и порнографические. Если хорошо заплатят. Забавно, но мне нравится рисовать и первое, и второе. В смысле, и иллюстрировать сказки, и сочинять эротические глупости.
– В этом нет ничего странного. Ю Несбё1 иногда пишет книги для детей.
Донна рассмеялась, и Рэй недоуменно поднял брови.
– Извините. Я всегда думала, что полицейские ненавидят детективы, считают их глупыми и далекими от реальности. А мне нравится Харри Холе.
– Я отдаю предпочтение Джеку Ричеру2. Но моя истинная страсть – нуар. Боюсь, это неизлечимо.
– Истории про роковых женщин и постоянно курящих детективов, которые через слово повторяют, что слишком стары для этого дерьма?
Полицейский широко улыбнулся, и девушка почувствовала, что сковывавшее ее напряжение сходит на «нет». Она не привыкла доверять людям, но этому человеку может довериться со спокойной душой. Донна оглядела Рэя снова, на этот раз, изучающе, с искренним интересом. Красавцем не назовешь, черты лица резковаты, но зато правильные, гармоничные. В женском внимании, скорее всего, недостатка не испытывает. На вид – между тридцатью и сорока, ближе к последнему. Чисто выбрит, одет в дорогую рубашку, забавный контраст с дешевыми джинсами. Невысокий рост, на взгляд Донны, был его единственным недостатком, да и богатырским телосложением, как Джесси, мужчина похвастаться не мог, но выглядел крепким и подтянутым. Плавает или бегает. А, может, и первое, и второе. И еще у него совершенно очаровательные ямочки на щеках.
– Точно. Моя бывшая невеста чуть ли не каждый день говорила, что у меня дурной вкус. Дескать, эти книги нужно сжигать перед прочтением.
– Мне очень жаль, – вырвалось у Донны.
– Да, меня, признаться, такая реакция раздражала, но у каждого есть право на свое мнение.
– Нет, я говорю о вашей невесте. Она ушла к другому?
Рэй нахмурился так, словно пытался вспомнить события далекого прошлого.
– Она умерла, – коротко ответил он.
– Ох. Примите мои соболезнования. Я часто говорю глупости…
– В вашей спальне много книг. В спальне Софии лишь одна полка, а на ней – любовные романы в мягких обложках. Я обратил внимание на то, что вы были очень разными. Она обожала порядок, а вы спокойно могли оставить чашку на подоконнике на день, а то и на два дня. Вы слушали разную музыку, пили разный кофе. Что вас объединяло?
Девушка отвела глаза, посмотрев на плотно закрытую дверь палаты.
– Наверное, именно это и объединяло. Мы были разными.
– Вы близко дружили?
– Очень… по крайней мере, до того момента, как я узнала про Софи и Джесси. Про их роман. Они встречались целых полгода. Он спал с ней, а я, дурочка, примеряла свадебное платье, ломала голову над тем, как оформить приглашения… и вот за две недели до свадьбы София рассказывает мне обо всем.
– Когда это случилось?
– Пару дней назад. – Донна замолчала и услышала тихое шуршание пленки в диктофоне. Надо же, использует старую модель, хотя мог приобрести цифровой. – Если бы у меня не было алиби, все выглядело бы так, будто я убила свою подругу из ревности, да?
Полицейский положил ногу на ногу и сцепил пальцы на колене. Он изучал лицо собеседницы так, как разглядывают редкую тропическую птичку в клетке.
– А вы бы могли это сделать?
– Вряд ли. Разве что в своей голове. Но в голове мы позволяем себе многое… я художник. У меня богатая фантазия.
– Кем работает ваш бывший жених?
– Поваром в «Северной змее».
– Мы навели справки о Софии. Она родилась в состоятельной семье, училась в частной школе. Самые богатые и влиятельные люди Треверберга приглашали ее на приемы. Такие девушки не выбирают спутников жизни с низким статусом.
Донна печально улыбнулась.
– Ну, а, может, это была любовь с первого взгляда?
– Вы замечали изменения в ее поведении за последние полгода?
– Не то чтобы… – Она замялась, не зная, стоит ли заговаривать на эту тему. – А, может, и замечала. Просто не придавала этому значения. Или думала о своем. У меня иногда бывают… проблемы. Сложные периоды. Особенно осенью.
– Я видел вашу медицинскую карту и говорил с врачом перед тем, как прийти сюда. Биполярное расстройство портит жизнь, но не делает вас изгоем. А творческим людям оно дарит особое вдохновение… кажется, Сальвадор Дали им тоже страдал.
– Ван Гог, – поправила девушка.
Рэй кивнул, признавая ее правоту.
– Искусство никогда не было моей сильной стороной.
– Кажется, вы хотели меня допросить, но наша беседа на допрос не похожа, – попыталась вернуть беседу в нужное русло Донна.
– Мне нужно было проверить, как вы соображаете. Вам давали сильнодействующие успокоительные. Но теперь я вижу, что все в порядке. Можем переходить к делу.
С этими словами полицейский достал из кармана висевшей на спинке кресла куртки несколько фотографий и протянул их девушке. Она с ужасом посмотрела на маленькие снимки, сделанные «Полароидом». Нет. На тело Софи она уже налюбовалась. С нее хватит.
– Последняя картина вашей подруги, – прокомментировал Рэй. – Судя по состоянию красок, рисовать она закончила буквально за полчаса до самоубийства. Взгляните. Хочу узнать мнение художника.
Несколько секунд Донна вглядывалась в запечатленное на снимках полотно.
– Да, я видела этот сюжет в ее набросках, – заговорила она. – Помню, удивилась: композиция для Софи очень непривычная. Она рисовала прекрасных дев в горах, в лесах, в озерах… но чтобы полет?
– А автопортреты? Их она рисовала часто?
– Использовала собственный образ практически всюду. Она обожала себя. Но это еще не означает, что сюжет полотна связан с ее… словом, с тем, что она с собой сделала. Когда художник рисует автопортрет, у него нет намерения воплотить в жизнь тот или иной образ, прожить ту или иную ситуацию. Скорее, наоборот. Он выписывает все на холст для того, чтобы оставить это там.
– Вы сказали, что видели набросок?
– Да, в ее скетчбуке. Большой блокнот в твердой черной обложке. Вы его не нашли?
В темных глазах полицейского загорелся огонек азарта. Самое неуместное, что можно придумать в такой ситуации, с отвращением подумала Донна. В этом мужчине, вежливом и привлекательном внешне, было что-то настораживающее. Казалось, сейчас он сорвет с себя маску, а под ней окажется пустота. Но разве у нее, Донны Паркс, нет этой пустоты? Личный океан с темной водой, пропасть, откуда тебя никто не вытащит. Может, в Рэймонде Локе ее привлекли не ямочки на щеках, а хрупкое, смутное ощущение духовного родства? Такое часто возникает между двумя людьми, каждый из которых оберегает свой Ад.
– Нашли, но этого наброска я там не видел. Думаю, он забрал его как трофей.
– Он?..
– Убийца вашей подруги.
Воздух в комнате стал густым и тяжелым, и Донне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть для того, чтобы он попал в легкие. То, что она испытала, услышав последнее предложение, можно было назвать пробуждением. Все произошедшее – не сон, не сюжет фильма или книги, а реальность. Софи на самом деле выбросилась из окна, и теперь она мертва. Они больше не будут сидеть на кухне за чашкой горячего шоколада, не пойдут в театр, не обсудят полотна молодых художников на последней выставке. Это случилось не с незнакомой женщиной, не с приятельницей, не с бывшей коллегой, а с Софией Крейн. С красивой, умной, веселой Софией Крейн, которая часто журила подругу за пакеты с мусором, оставленные за дверью, за грязную посуду в раковине и за то, что она забыла дома список покупок и набрала целую корзину дряни.
– Извините, – бесцветным голосом произнесла Донна. – Дайте мне минутку, пожалуйста.
– Вот что я хочу вам сказать, леди, – проигнорировал ее просьбу полицейский. – Я полагаю – и часть моих коллег со мной согласна – что речь идет о серийном убийце. Первой его жертвой стал Майкл Шоу, о котором не так давно писали в «Треверберг Таймс». Второй – ваша подруга. Конечно, здесь есть много «но». Смерти не насильственные, по крайней мере, не выглядят таковыми. Жертвы не являются представителями одного пола. Но это лишь подтверждает теорию о том, что мы имеем дело с серийным убийцей.
– Почему? – механически отозвалась девушка.
Полицейский поднес к глазам диктофон и принялся внимательно его рассматривать.
– Потому что здесь есть идеологический мотив. Автопортрет с изображением сцены, которая ассоциируется с самоубийством. Самоубийство. В случае вашей подруги – трофей.
Донна всхлипнула, но усилием воли взяла себя в руки и посмотрела Рэю в лицо.
– София никогда бы не убила себя, – сказала она твердо. – Она была влюблена в жизнь, понимаете? Наслаждалась каждой минутой, будь то мгновение горя или радости. А я вот… пыталась.
– И я пытался, – огорошил ее собеседник. – Приятное ощущение – думать о том, что через мгновение все закончится. Не будет ни тоски, ни боли, ни отчаяния. Чувствуешь себя богом. Думаешь, что держишь свою жизнь в руках. Но все меняется, когда ты переходишь от мыслей к делу. Мир переворачивается, и в голове у тебя только одна мысль: я хочу жить. Я принимаю свою жизнь такой, какая она есть, и я поднимусь с этого дна, чего бы мне это ни стоило. Да, сейчас мне плохо, но я открываю глаза с утра и могу сделать вдох. А остальное поправимо. Верно?
– Верно, – тихо ответила девушка. – Вы… это из-за вашей невесты, да?
Рэй поднялся, достал бумажник и положил на стол свою визитку.
– Пожалуйста, напишите список всех людей, с которыми ваша подруга часто общалась за последние полгода. Когда закончите, позвоните мне. В любое время. Также вы можете прийти в центральное управление полиции Треверберга и встретиться со мной лично. Или же мы пообедаем. Разумеется, за мой счет.
