Анастасия Эльберг
Пророчество темной бабочки
Глава 6. Деон
Аравийская пустыня
Наши дни
Следопыт-бедуин, нанятый Ливианом, оказался мужчиной с длинными седыми волосами, окладистой бородой и мудрыми черными глазами, щедро опушенными ресницами. По-английски он говорил плохо, предпочитая использовать принятый в его части пустыни диалект арабского. Братья им владели, а вот Летисия не понимала ни слова, и во время бесед Деон играл роль переводчика. Халид – так звали бедуина – был следопытом в третьем поколении. Он рассказал, что его отец до сих пор водит через «великое песчаное море» стада и туристов, хотя летом ему исполнится сто два года.
– Всю жизнь был следопытом, – объяснил Халид. – Это передается по наследству от отца сыну. Это у нас в крови.
Верблюды с путешественниками на спинах величаво ступали по песку. Ливиан, закутанный в белый платок по самые глаза, смотрел по сторонам с нескрываемым любопытством. Интересовали его, разумеется, не редкие растения и еще более редкие оазисы. Он восстанавливал в памяти те далекие дни, когда пустыня цвела, и в ее сердце находился сад Жреца. Их дом, священное место для темных эльфов с янтарными глазами и голубой кровью. Сегодня магии здесь не ощущалось. Только несусветная жара. Они шли по пустыне вторые сутки, прервавшись для того, чтобы устроить привал и отдохнуть у костра. Остановились в оазисе, обновили запасы воды и пищи и вновь отправились в путь. Пылающий диск солнца клонился к горизонту. Деон не уставал удивляться странной особенности этих земель: вроде бы ты наблюдаешь закат, но ночь сваливается на песчаные барханы внезапно, накрывая их плотным черным покрывалом мрака. На небе, которое было светлым еще какой-то час назад, появляется россыпь звезд. Он путешествовал в горах, видел северное сияние в Норвегии и наслаждался тихими морскими ночами. Но в пустыне ночи самые красивые. Ты лежишь на спине, любуешься сверкающим бархатом над головой, и от этого великолепия сладко замирает сердце.
– У твоего отца есть печать? – полюбопытствовал Ливиан.
– Печать? – удивился Халид.
– Знак в виде «дурного глаза» на спине между лопаток. Я чувствую в тебе темную кровь. Думаю, твоя мать была светлой эльфийкой. А, может, и темной. От союзов эльфов и людей с печатью часто появляются дети с особым чутьем.
– Моя мать – темная эльфийка, господин, – подтвердил следопыт. – Но насчет печати у отца я ничего не знаю. У меня трое братьев, а следопытом уродился лишь я. Остальные разводят верблюдов и лошадей. Это благородное занятие. Оно приносит много денег. Все мы богаты, слава богам. В этих землях удача сопутствует тем, кто не боится тяжелого труда. – Он посмотрел в направлении горизонта, прикрыв глаза ладонью. – Солнце скоро сядет. Нам пора устраиваться на привал. Мы как раз добрались до оазиса, о котором я рассказывал. К закату будем на месте.
Деон снял с пояса флягу с водой.
– Уверен, что не хочешь проводить нас до финальной точки пути? – спросил он.
Халид замотал головой.
– Рад бы, но не могу. Дом светловолосого господина – нехорошее место. Говорят, стоит приблизиться к нему и увидеть слова на незнакомом языке, написанные на воротах – и тебя целых пятьдесят лет будут преследовать несчастья. Говорят, он колдун. Владеет злой магией.
– И что, ты в это веришь? – улыбнулся Ливиан.
– Подумайте сами: кто в здравом уме и по доброй воле поселится в сердце пустыни?
– Ты называешь его светловолосым господином. Значит, ты с ним встречался?
– О нет, – опасливо повел плечами Халид. – Но слышал много историй… как любят говорить европейцы, слухами земля полнится. Рассказывали, что у него светлые, цвета выжженного под солнцем песка волосы, светлая же кожа и серо-голубые глаза. У него приятный тихий голос, он часто улыбается и говорит непонятные вещи. А еще у него много слуг. Они покупают одежду, еду, предметы утвари, лошадей. Словом, все, что необходимо их господину для полноценного существования. Но лично я не знаю ни одного путешественника, который навещал бы его дом. А! И еще у него есть жена. Очень красивая женщина с темными волосами, смуглой кожей и фиалковыми глазами. Но детьми их боги до сих пор не одарили.
Выслушав перевод, Летисия закатила глаза.
– То есть, оставшуюся часть пути мы проделаем пешком.
По-английски Халид не говорил, но это не мешало ему все понимать.
– Если вы сниметесь с места на рассвете, то к полудню уже будете на месте, госпожа. Дом светловолосого господина стоит на холме. Он виден из оазиса, где мы остановимся на ночлег.
– Еще одна ночь в песках – и мне придется вымывать его из волос целую вечность.
– Зато у тебя появится дополнительный повод понежиться в банной комнате Эрфиана, – сказал Деон. – Это тебе не поющий душ. Всюду мрамор и разрисованные от руки стены, полуголые красотки, подносящие свежие фрукты, щербет и арабские сладости. Словом, восток в наилучшем его проявлении. Слышал, Ливиан? Я сказал «полуголые красотки», и имел в виду именно их.
– Да-да, – прохладно откликнулся брат.
– Эрфиан, – задумчиво повторил Халид. – Уже в который раз слышу его имя – и не могу понять, откуда оно мне знакомо.
– Древнее благородное имя, – сказал Ливиан.
– В нем ощущается магия. – Проводник поправил закрывавший лицо платок. – Подходящее имя для колдуна.
– Ты чересчур суеверен, Халид, – упрекнула его Летисия. – На дворе двадцать первый век, а ты твердишь о колдунах.
– В пустыне время течет иначе, моя госпожа. И колдуны здесь до сих пор имеют силу.
– Не знаю, что до колдунов, но я проголодалась. И не откажусь от ужина. Душу продам за кусок хорошо прожаренного мяса.
***
После ужина Халид завел неспешную беседу с коллегой-проводником, остановившимся в оазисе на ночь, и предоставил путешественников самим себе. Ливиан отправился на прогулку, сказав, что хочет полюбоваться ночной пустыней, а заодно вспомнить, каково было бродить здесь в древние времена.
– В одиночестве, – подчеркнул брат, глянув на Летисию.
Волчица с расстроенным видом уселась возле костра, завернувшись в разноцветную шерстяную шаль. Послонявшись без дела около получаса, Деон взял у проводников две чашки только что сваренного кофе и присоединился к ней.
– Тихо здесь, – мечтательно протянул он. – Я так и не привык к большому городу. Он никогда не спит. Нет покоя ни днем, ни ночью. А вот пустыня – дело другое. Здесь испокон веков царят законы матушки природы.
Летисия сделала глоток кофе из маленькой чашечки. Она наблюдала за танцующими языками костра.
– Никогда не бывала в пустыне. Я родилась в горах. Заснеженные вершины, бескрайние луга и высокое северное небо.
– Гринланд, – прищурился Деон. – Зеленые земли. И что, как тебе живется в Треверберге? Это же настоящие каменные джунгли.
– Хреново, – призналась волчица. – С удовольствием вернулась бы домой, но… – Она опустила глаза и пригладила ладонью шаль. – Но мне нет места в стае. В стае должны находиться только волки.
– Ну, теперь твоя стая – я и Ливиан.
– Это другое.
– Одна мудрая волчица как-то сказала мне, что оборотни не выбирают свою стаю. Это стая выбирает их. Так, как следопытов выбирает голос.
– Красивые слова, в которых нет ни капли смысла. Мы разные, Деон.
Бог-следопыт выпил свой кофе одним глотком и поставил чашку на песок.
– У нас больше общего, чем ты думаешь. Мы оба – чужие среди своих. Нам обоим боги преподнесли дар, с которым не так-то просто обращаться. И у нас есть целая жизнь для того, чтобы обучиться этому искусству.
– Нет у меня никакого дара. – На ее ресницах заблестели слезы. – Боги прокляли следопытов голосом, а меня – отсутствием способности к обращению. Какими бы словами мы это не называли, разговорами ничего не изменишь.
Деон достал из нагрудного кармана рубашки смятую пачку сигарет и предложил собеседнице. Та покачала головой.
– Спасибо, не курю.
– Как знаешь. – Он щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. – Зачем, по-твоему, богам проклинать тебя?
– Откуда мне знать. Они же боги. Их пути неисповедимы. Если они приняли какое-то решение, оно правильное. Ты же сам бог. Разве ты не проклинаешь следопытов, награждая их голосом?
– Следопыты не выбирают голос при рождении, но это еще не означает, что они о нем не просили.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Летисия.
– Каждая душа до рождения задает себе вопрос: какой опыт я хочу приобрести в этой жизни? Что мне хочется понять, чего я хочу достичь? Обычно души просят одно и то же. Испытать настоящую любовь, родить здоровых детей, обзавестись состоянием, пережить головокружительные приключения. Но некоторые души выбирают другой путь. Они говорят: я иду в этот мир для того, чтобы служить. Я приму любой опыт, который мне уготовили творцы. Таким душам мало обычных уроков, и боги дают им по-настоящему серьезные испытания. Только тот, кто прошел через огонь, может посвятить себя служению, полностью открывшись и доверившись уготованному пути.
Волчица поднесла к носу чашку с кофе и вдохнула его аромат.
– Именно об этом и просили души, которых в итоге сделали богами, верно? – спросила она.
– Да, в том числе. Но мало кто из нас оказался готов к тому, чтобы достойно идти по этой дороге. Служение – тяжкая ноша. Ты должен думать о своих жрецах, но не забывать и о себе. Кто-то – как ваша Семирукая Богиня, или Великая Богиня, которой поклоняются жрецы сладострастия – нашел баланс. Что до первых богов… некоторые из нас больше люди, чем боги. Но не думаю, что в этом есть что-то дурное. У благородного воина Анигара свой путь, а у следопыта Деона – свой. Наказание, полученное на том суде, было серьезным и повергло нас в отчаяние, но что оно, если не очередной урок? Ливиан прав. Мы должны были через это пройти и понять.
– Понять что?
– Боги не проклинают. Они всего лишь показывают тебе, как вернуться на правильный курс.
– Интересно, и что же Семирукая Богиня хотела сказать мне, лишив способности обращаться в волчицу?
Бог-следопыт сделал очередную затяжку, выпустил дым через ноздри и, бросив сигарету на песок, потушил ее носком дорожного ботинка.
– Я могу рассказать, но ты не сможешь понять. Пока что не сможешь. Должно пройти время… ты должна пройти собственный путь.
– Это связано с Ливианом, не так ли?
Деон прищурился, наблюдая за мелькавшими вокруг костра искрами.
– Богам было угодно свести нас вместе, а они не принимают случайных решений.
– Ты дорога ему. Это все, что я могу сказать сейчас.
– Дело в пророчестве, верно? Я должна была найти Лилит и стать… кем я там стала? Медиумом? Существом, посредством мыслей которого она будет общаться с вами? Смысл всего этого заключается в том, чтобы помочь вам восстановить былую силу?
– Не думай об этом, Летисия. Я ведь сказал. Потом ты поймешь.
– Я не влюблена в него, что бы ты там ни думал, – внезапно заявила волчица. – Он бывает очень милым парнем, но на самом деле он полный козел. Он притворялся обычным темным эльфом, хотя мог бы рассказать мне обо всем раньше! Намного раньше!
– Ну разумеется, – закивал Деон. – Интересно, как бы это выглядело? Дорогая, никакой я не Сид Норман, а Ливиан, и, кстати, я – не темный эльф, а один из первых богов. Прошу, только не смотри так. Я и вправду один из первых богов, просто две тысячи лет назад на великом суде меня прокляли, лишив магии, а заодно и способности кадрить баб целыми эшелонами. Давай крепко обнимемся в знак того, что ты меня прощаешь. Серьезно, что ли? Вот какого признания ты ждала? Кстати, а что бы оно изменило?
Летисия задумчиво пожала плечами и прилегла, не отрывая взгляда от огня.
– Не знаю. Наверное, ничего. Я думаю обо всем об этом… Лилит, пророчество, путешествия в другие миры. И мне становится не по себе. Никак не могу понять, почему я здесь оказалась. Почему из сотен людей и темных существ, проживающих в Треверберге, на нее в ту ночь наткнулась именно я. Почему она схватила меня за руку, и почему я сейчас здесь, в пустыне, на пути к дому бога смерти, хотя могла бы спать в своей постели, а по вечерам смешивать коктейли в баре.
– Она избрала именно тебя. Отметила своей печатью, если хочешь. Очень похоже на знакомую всем нам печать Прародительницы, только другого вида.
– Хочешь сказать, эта отметина дает мне особые способности?
– Уверен. Но вряд ли они появятся в этом мире и при обычных обстоятельствах.
– Я в ужасе, – призналась волчица. – Я не просила об этом. Ни о чем из этого не просила. Я могу храбриться сколько угодно, но в глубине души чувствую совсем другое.
– Я тебя понимаю, – сказал бог-следопыт. – Но боги решили, что это – твоя тьма, и ты должна в нее заглянуть. Тьма есть у каждого из нас. Кто-то проживает всю жизнь, так и не решившись познакомиться с ней. Тьма – это не ужас и боль. Тьма – это нечто, сокрытое от наших глаз. Это источник нашей силы.
Она передернула плечами, легла и завернулась в шаль.
– С тобой тот, кто тебе дорог, – продолжил Деон. – Намного хуже ступать на этот путь в одиночестве.
– Я уже сказала, что не влюблена в него, и что он последний…
– … козел. Да-да. Уж мне-то можешь не рассказывать, я знаю, каким он бывает мудаком. Между прочим, он соблазнил мою невесту. Но он изменился. И продолжает меняться.
– Но уж точно не из-за меня.
– Тебе пора отдохнуть. Мы выходим на рассвете и пойдем пешком. В песках, под солнцем. Ты должна восстановить силы. Постарайся уснуть.
Глава 7. Летисия
Аравийская пустыня
Наши дни
Однажды Летисия, насмотревшись фильмов о женщинах-спецназовцах, решила во что бы то ни стало призваться в армию и отслужить там пару лет. А, может, и дольше. Чем плох тот же Французский легион? Или какие-нибудь засекреченные войска наемников? Волчицы в армии служили редко: слишком жесткие рамки, дисциплина, субординация. От природы им предназначено стать вождями, а вожди голову абы перед кем не склоняют. Но Летисии эта мысль все равно нравилась. Бог с ними, с субординацией и с дисциплиной. Армия – это бег на длинные дистанции с полной выкладкой, походы, марш-броски на выживание и возможность каждый день бросать вызов самой себе. Семирукая Богиня не одарила ее способностью менять форму тела, но зато побаловала крепким здоровьем и выносливостью. Вот и сейчас, шагая по пустыне, она представляла себя солдатом особой группы и улыбалась при мысли о том, что ее мечта сбылась, пусть и в очень странной форме. Чем не марш-бросок? Солнце палит нещадно, на плечах – рюкзак, ноги утопают в песке. Если она выберется из этой передряги живой и психически здоровой, то хотя бы попробует…
– Поворачивай назад…
Едва слышный шепот заставил Летисию вздрогнуть всем телом и резко остановиться. Она огляделась, но вокруг не было ничего, кроме бескрайних песков.
– Что такое? – обернулся шедший впереди Ливиан.
– Хочешь устроить привал? – вторил Деон. – Мы идем уже три часа, скоро полдень. Можно перекусить фруктами, водички выпить.
– Поворачивай назад, – повторил шепот невидимого существа в голове волчицы. – Еще один шаг – и ты никогда не вернешься. Нет в двух мирах необращенного, который бы смог вернуться, прикоснувшись к зеленому туману. Не дыши, Летисия. Если зеленый туман наполнит твои легкие, ты навечно останешься в этих песках.
– Откуда ты знаешь моя имя? – Она провела ладонью по лбу, вытирая пот. – И какой, ко всем чертям, зеленый туман?
Ливиан обреченно вздохнул и оперся на палку, которую использовал в качестве посоха.
– Ну е-мое. Я так и знал. Прошло две тысячи лет, а парень остался прежним.
– Любит напустить туману, – хохотнул Деон. Бог-следопыт прикрыл глаза и повернулся в направлении далекого дома на песчаном холме. – Эрфиан, брось свои шутки. Это не чужаки, которых непонятно как занесло в твои края. Это мы, твои дорогие братья. Кончай пугать нашу спутницу. Лучше распорядись, чтобы слуги приготовили еду и горячую ванну. Мы бродим по пустыне целую вечность, и я мечтаю только о том, чтобы искупаться.
– До встречи, женщина-волчица.
Ледяные пальцы прикоснулись к щеке Летисии, и она вскрикнула от испуга. Ливиан приобнял ее за плечи.
– Все в порядке, – сказал он. – Не бойся. Голоса с той стороны не причиняют вреда, какой бы бред они ни несли.
– С той стороны?
– Со стороны, откуда никто не возвращается, – пояснил Деон. – Здесь пролегает граница между привычным нам миром и царством мертвых, над которым властвует братец. Потусторонний мир отделен от мира живых пространством, заполненным особой субстанцией. В просторечии ее называют зеленым туманом. Это что-то вроде газа, он меняет сущность любого, кто в нее попадает.
– В том числе, и обращенного, – добавил Ливиан. – Кое-кто говорит, что в Темном Храме есть целые этажи, наполненные зеленым туманом.
Летисия вновь осмотрелась, а потом пошла дальше, нетерпеливо махнув рукой своим спутникам.
– Зеленый туман, – повторила она. – А почему я его не вижу?
– Его видит не каждый, – сказал Деон. – Чаще всего ты слышишь его или ощущаешь. Легкие колебания воздуха, перемена температуры.
Волчица могла поклясться, что пустынная жара уже не кажется ей такой нестерпимой, как несколько минут назад.
– Тут и вправду стало холоднее, – подтвердила она. – Дом вашего брата, должно быть, полон этого… зеленого тумана.
– Нет, – ответил Ливиан. – Дом находится по ту сторону. Я бы сказал… в царстве мертвых.
Летисия шла вперед, не отрывая взгляда от песка под ногами.
– То-то проводник боялся сюда приближаться. Дело не в колдовстве, все намного хуже. Удивительно, что некоторые путники возвращались отсюда живыми.
– А кто говорит, что они вернулись отсюда живыми? – подмигнул бог-следопыт. – Знаешь, что говорят Сновидцы? Мы думаем, что бодрствуем, но кто может поручиться за то, что наша жизнь – это реальность, а не сон? Кстати, их деревенька тут, поблизости. Охотница часто навещает своих жрецов. Как-то раз у меня спросили: все древние храмы темных существ в этих землях давным-давно разрушены, а храм госпожи снов ни капли не изменился. Что скажешь, Деон? Дело в магии – или в том, что Сновидцы бережно относятся к своему прошлому? Я ничего не ответил, но подумал: вот идиоты. Храмы живы до тех пор, пока живы боги, и пока жива вера в этих богов.
– Не уверена, что хочу слушать продолжение, – сказала Летисия.
Чего ей не хватало для полного счастья – так это разговоров о шаманах, владеющих магией снов и приносящих в жертву младенцев. В Темном мире считали, что культ богини Охотницы является самым древним из существовавших и существующих. Помимо культа Великой Богини, пожалуй. Сновидцы жили обособленно, в деревне на Аравийском полуострове, неподалеку от владений янтарных Жрецов. Как и Жрецы, они заключали родственные браки, веря, что чистота крови сохраняет их магию. А магия эта была не только могущественной, но и темной. Сновидцы умели создавать нечто вроде лабиринтов, творя собственные миры и манипулируя чужими снами. Они могли исцелять и убивать во сне, но чаще всего забавлялись тем, что сводили людей и темных существ с ума.
– Они уже не такие крутые, как две тысячи лет назад, – заговорил Ливиан. – Стоило Эрфиану поселиться здесь – и собственной избранностью они больше не кичатся. Шутка ли – в паре дней пути от деревни живет самый настоящий бог смерти. К тому же, женатый на их госпоже. Повозмущались для проформы, конечно, но быстро поняли, что в этом нет никакого проку.
– А Лиэна? – спросила волчица. – Она тоже живет здесь?
– Иногда она бродит в окрестностях дома, – нагоняя ее, ответил Деон. – Но внутрь не заходит. Они с папой… как бы это сказать? В ссоре.
– Она обижена на Эрфиана за то, что, по ее мнению, Охотница занимает в его жизни более важное место, чем родная дочь, – добавил Ливиан. – А на Охотницу – за то, что какой-то мужчина для нее важнее дочери.
– Ходячий мешок с комплексами, – вздохнула Летисия.
– А еще она ненавидит всех мужчин, – добавил бог-следопыт. – И страшно переживает по поводу того, что у нее не ладится личная жизнь, но виду не показывает.
– Воинствующая феминистка, – подытожил его брат.
Подумав о том, что воинствующая феминистка, обиженная на мать и отца и ненавидящая всех мужчин – самая хреновая компания для путешествий по времени, которую только можно вообразить, волчица с трудом подавила желание всколыхнуть невидимый зеленый туман площадной бранью.
– Ну, я поняла, – сказала она. – Кажется, тут и вправду стало прохладнее. А в доме вашего брата, должно быть, и вовсе Арктика, без пуховика не выжить?
– Не то чтобы, – без особой уверенности в голосе произнес Деон, глядя на приближающийся дом. Отсюда можно было различить и его стиль – как ни странно, вполне европейский – и каменную стену, окружавшую сердце владений бога смерти. – Эрфиан, конечно, еще тот любитель поморозить кости, но в комнатах относительно тепло. Кроме того, всюду есть очаги. Стоит только намекнуть – и слуги разожгут их. И – да. Мое предложение по поводу привала остается в силе.
***
Несмотря на уверения Халида, путешественники подошли к дому в вечерних сумерках. Чем ниже опускалось солнце, тем неувереннее себя чувствовала Летисия. Она бы предпочла явиться в чертоги бога смерти ясным днем, но никак не под покровом ночи. Именно об этом и размышляла волчица, разглядывая белый камень ограды. Та поднималась над землей на пару метров: ни один из спутников не смог бы перемахнуть через нее даже при большом желании.
– А ворот тут нет? – нарушила всеобщее молчание Летисия. – Или нам стоит обойти эту громадину кругом?
– Было бы странно, окажись в чертоге бога Эрфиана ворота, – рассмеялся Деон. – Сама подумай. Ворота в дом смерти? Выглядит так, будто кто-то побуждает тебя к самоубийству. Никто в здравом уме к таким воротам не подошел бы.
– И правда, – смутилась волчица.
Ливиан, до этого стоявший чуть поодаль, приблизился к ограде и выжидательно сложил руки на груди.
– Братец стал очень вежливым. Мы прождали каких-то двадцать минут.
По белому камню прошла легкая рябь, и часть стены исчезла, пропуская худую девушку в длинном грязно-сером одеянии, похожем на саван. В высоко поднятой руке она держала старинный фонарь. Черные волосы девушки свободно лежали на плечах, а в серых глазах пряталось выражение… Летисия не знала, как его охарактеризовать. На ум пришло только одно слово: «мрак».
– Приветствую, путники, – произнесла девушка тихим и неожиданно мелодичным голосом. Она была такой бледной, словно не видела солнца несколько веков. Волчица прислушалась к своим чувствам и попыталась уловить эмоциональный запах незнакомки. Тщетно. Иная. Таких существ полно на нижних этажах Темного Храма, куда никогда не проникает свет. И только сейчас она заметила, что пламя в фонаре голубое. Ритуальный холодный огонь. – Надеюсь, ваша дорога была доброй, и боги уберегли вас и от жары, и от жажды, и от ядовитых змей и ящериц?
По-английски она говорила чисто – угадывался только едва заметный интонационный акцент.
– Хвала богам, – отозвался Ливиан. – Мы пришли к твоему господину. Будь добра, проводи нас.
Рука девушки подняла фонарь выше, и она вгляделась в лица путников.
– Кто вы? – спросила она.
– Меня зовут Деон, – представился бог-следопыт. – Это – мой брат Ливиан. А прекрасная дама, которую ты видишь перед собой – благородная волчица Летисия. Твой господин приходится мне и Ливиану братом. Мы отправляемся в путешествие в поисках древнего пророчества, которое освободит нас от приговора, полученного на великом суде две тысячи лет назад. И нуждаемся в его помощи.
– Бог Деон и бог Ливиан, – протянула девушка, переводя взгляд с одного брата на другого. – Я могу впустить вас, но женщина-волчица должна остаться снаружи.
– Черта с два, – вмешалась Летисия. Она смертельно устала, была голодна и вот уже несколько часов мечтала о горячей ванне. – Мы три дня тащились по пустыне ради визита к твоему господину, и ты впустишь всех нас. В противном случае я отгрызу тебе голову.
Девушка помолчала, взвешивая все «за» и «против».
– Хорошо, – наконец сказала она. – Но ты должна понять, что этот дом – обитель смерти, а ты – необращенная. Готова ли ты к тому, что здесь увидишь?
Проживи Летисия тысячу жизней – ни за что не оказалась бы готова к тому, что она увидит в доме бога Эрфиана. И ей совсем не хотелось видеть даже сотую доли происходящего в этих стенах.
– Родилась готовой, безымянная госпожа, – надменно заявила она.
Черноволосая незнакомка рассмеялась.
– У существ, которые служат господину, нет имен, но вы можете называть меня Лавой.
– Проводи нас к Эрфиану, Лава, – включился в разговор Ливиан. – Я буду лично охранять женщину-волчицу и сберегу ее от любой беды. В конце-то концов, это дом моего брата, а она – моя спутница. Не думаю, что с ней что-нибудь случится.
Девушка повернулась и пошла в направлении дома.
– Следуйте за мной, дорогие гости, – произнесла она. – Ступайте по белым камням, которые видите под ногами – и только по ним.
Стоило путешественникам оказаться в саду – и голубое пламя, горевшее в фонаре Лавы, превратилось в крохотную, едва заметную искру. Летисия остановилась в нерешительности, и ее пальцы сжала чья-то рука.
– Не бойся, – сказал Ливиан. – Просто иди вперед.
Она повернулась к нему.
– Твои глаза. Они… светятся.
Собеседник тихо рассмеялся.
– Да, пусть и недостаточно ярко для того, чтобы осветить дорогу. Когда-то я показывал путь своим жрецам, не забыла? Тот, кто выносит приговоры, должен уметь вглядываться во тьму.
Волчица сжала его руку чуть крепче.
– Не бойся, – повторил Ливиан. – Обитатели этого сада могут почувствовать твой страх и подкинуть пару-тройку жутких видений. Совсем как в Темном Храме.
– Ненавижу тебя за то, что ты меня в это втянул, – ответила Летисия.
– Все хорошо. Я рядом.
***
Изнутри дом властелина подземного царства оказался просторным, светлым и обставленным в стиле, в котором было поровну востока и чисто европейского шика. Обеденная комната, где накрыли к ужину – малая обеденная комната, уточнила Лава – с успехом послужила бы главным помещением для светского приема на пару сотен человек. Повара Эрфиана расстарались от души: нежное мясо с кровью сменялось пряной рыбой в зелени под соусом из кедровых орехов, запеченный с тремя видами сыра картофель – острым рисом, ассорти из даров моря – лазаньей с красной фасолью и тунцом. Летисия не была уверена, что они смогут все это съесть, но ужин затянулся допоздна, а между блюдами Лава приносила вина и травяные настои. На десерт к столу, как могло показаться, принесли сладкие блюда всех народов мира, начиная от тирамису, крема брюле, шоколадного фондана и заканчивая классикой вроде нескольких сортов халвы и орехов в меду. Под конец ужина Лава налила гостям по чашечке кофе. Крепкого и сладкого, очень похожего на тот, что Халид варил в пустыне на песке.
– Я нажрался так, что хватит до следующего года, – прокомментировал Деон.
Они сидели на подушках вокруг стола, передавали по кругу трубку кальяна и наслаждались танцем живота, который исполняли юные девушки с закрытыми паранджой лицами. Летисия впервые за все время пребывания на чужой земле расслабилась и начала думать, что путешествие – не такая уж плохая идея. Особенно если оно начинается с такого ужина. Разговоры о страхах и опасностях, которые подстерегают необращенных в этом доме, казались глупыми. Что ей может угрожать? Здесь нет ни темных лабиринтов, ни жутких комнат за семью замками… а даже если и есть, она их не видела – и не планирует искать.
– Братец всегда умел баловать гостей, – подтвердил Ливиан.
– Вот бы он еще почтил нас своим присутствием, – как бы между прочим заметила волчица.
– Сегодня ночь темной луны, – сказал Деон. – Эрфиан вернется домой только под утро.
– А, ну да. В ночь полной луны бог смерти ступает на землю не в предрассветный час, как обычно, а выходит в поля на закате. Ладно, я не в обиде. Да и кто стал бы обижаться, если бы хозяева усадили его за такой стол?
Девушки закончили танец, поклонились зрителям и с величественной восточной грацией, в которой сквозил соблазн, выпорхнули из дверей обеденной комнаты.
– Пора бы нам расходиться. – Ливиан поворошил угли кальяна миниатюрной лопаточкой. – Вставать чуть ли не затемно, нужно отдохнуть.
– О, как сладко я буду спать, черт побери, – мечтательно протянул бог-следопыт. – Я развалюсь на пуховой перине, укрывшись шелковым покрывалом, и буду спать так, как никогда в жизни не спал. От этих ночевок в пустыне у меня спина отваливается.
Летисия глянула на Ливиана.
– Ты придешь ко мне, если что-то случится, верно? – спросила она.
– Будь уверена. И без раздумий придушу любого, кто хотя бы попытается тебя напугать.
– Я сейчас раскраснеюсь от вашей романтики, как глупая девица, – притворно ахнул Деон, беря со стола веер и принимаясь томно им обмахиваться.
– Когда-нибудь ты отхватишь леща, братец. Помяни мое слово.
– Да уж, за тобой не заржавеет. Эй, красавица! Как там тебя? А, Лава. Принеси-ка нам еще травяного отвара – и мы разойдемся по комнатам для того, чтобы предаться сну.
***
К спальне Летисии примыкала банная комната с мраморным бассейном, над которым поднимался ароматный пар. По приезду она наскоро приняла ванну, тщательно вымыла волосы, избавляясь от песка, и минут двадцать скребла тело грубой мочалкой. Но для полного счастья она была просто обязана понежиться в восточном бассейне. Ведь никто не знает, когда в следующий раз ей доведется испытать удовольствие от встречи с водой. Волчица сменила одежду на шелковый халат, который Лава заботливо положила на кровать, заплела волосы в косу и окунулась во влажный воздух банной комнаты. Из невидимых колонок под потолком лилась незатейливая успокаивающая мелодия, вокруг бассейна были раскиданы шелковые подушки. На невысоком столике возле мраморных ступеней она нашла тонкий жестяной кувшин, где, судя по запаху, был шербет, и несколько стеклянных чашек. Царство мертвых? Чушь собачья. Так в ее представлении выглядит Рай. Волчица развязала пояс и уже приготовилась сбросить халат с плеч, но тут дверь тихо скрипнула. Она обернулась, недоуменно подняв брови.
– Прости, – виновато улыбнулся Ливиан. – Я помешал? Ты хочешь побыть одна?
Летисия помолчала, прислушиваясь к своим чувствам. Часть ее страстно желала послать бывшего Сида Нормана ко всем чертям, но другой голос внутри говорил, что ему во что бы то ни было нужно остаться.
– Нет. Можешь войти.
На нем до сих пор был костюм из льна, в который он переоделся к ужину. Волчица смотрела на то, как Ливиан подходит к ней, ступая мягко, как хищник в джунглях. Все же он очень красив, пусть и козел. В его лице всегда было что-то непостижимое, почти неземное. Теперь она знала, что именно, но от этого он не перестал казаться ей таким красивым. Может, она действительно влюблена?.. Конечно, нет. Как волчица может влюбиться в какого-то темного эльфа? Пусть и не самого обычного. Пусть и бога. А даже если она влюблена, что ждет их дальше? Им не суждено быть вместе. Они вернутся из этого путешествия, а потом…
