Анастасия Ток
Матрица времени
– Простите…– неуверенно сказал я, осторожно приближаясь к чужаку.
Незнакомец тотчас же среагировал на мой робкий голос, резко обернувшись. Его воспаленные болезненно-красные глаза были полны отчаяния, доведенного до крайней точки безысходности, во взгляде сосредоточилась тревога. Он бросился на меня и неожиданно обнял.
– Живой! Хоть кто-то живой! – радостно вопил мой незваный гость. Мне казалось, он вот-вот расплачется от восторга.
– Простите? – снова переспросил я.
– Спенсер, – кратко представился чужак, протянув мне руку. Я заметил, что его ладонь покрыта мелкими красноватыми ссадинами и порезами.
– Герберт, – также сдержано представился я, зачем-то пожав ему руку в ответ.
– Двадцать первый, – лаконично отрезал представившийся.
– Кто? – недоуменно спросил я.
– Век, – пояснил он, слабо улыбаясь.
– Нет, девятнадцатый, – растеряно отвечал я.
Спенсер грустно улыбнулся, как-то скорбно тряхнув головой.
– Нет больше ни девятнадцатого, ни двадцать первого века. Одно только порванное полотно времени. Сейчас, должно быть, исчезнет…– мой странный гость обернулся на прямоугольник с картинками и эта махина, действительно, пропала. Вместо нее появился экранчик поменьше. Спенсер взял его в руки и усмехнулся:
– Ну да, телефон. Потом станет счетами…Так ведь?
Он видел, что я растерян. В моей же комнате Спенсер усадил меня на мое же кресло, будто бы он здесь хозяин и спокойно продолжил:
– Видишь ли, Герберт…Я космонавт из двадцать первого века. Да-да, я летал к звездам. В будущем это станет возможным. Когда-то космос был моей детской мечтой, я готовился к полету всю свою жизнь, а перед самым стартом…испугался. Просто понял, что люблю космос до той поры, пока это моя мечта. И я не хочу, чтобы она сбывалась. На лекциях по физике я все время думал о времени, как о некоем бегунке, что скользит по гладкой поверхности. И если можно двигаться по ней вперед, то почему нельзя совершить скачок назад? Так я раз за разом пытался отмотать несколько дней вспять, чтобы отказаться от полета, сделаться, вдруг больным, не поступить в летную школу – все равно, только бы не лететь. Но у меня ничего не вышло. И, как бы я ни пытался перескочить роковой рубеж своей судьбы, результат был один – я летел в космос. Наша ракета, космический корабль, попал под метеоритный дождь и одним таким небесным булыжником нас сбило. От сотрясения все потемнело и, судя по звуку, пробило стеклянный люк. Очнулся я…здесь. Не привыкай к этому месту. Тут все меняется. Вот, видишь? Уже счеты, а что было? – Спенсер показал мне решетку с нанизанными на нее черно-белыми кольцами. – И так со всеми предметами. Лягушка превращается в головастика, книги становятся пергаментом, гнилое яблоко оборачивается в росток, а мостовые перекладываются во взлетные полосы! Боже! – мой собрат по несчастью в ужасе закрыл лицо руками.
