Анастасия Сычёва
Доказательства вины

Вот Адриану каким-то образом всегда удавалось дать мне почувствовать себя и красивой, и умной. Да и Оттилию никто никогда не назвал бы дурой, а Кейн все равно ее полюбил. А Адриан еще…

Хватит, одернула я себя. Хватит! Адриан остался в Бэллиморе, и тебе нельзя сейчас думать о том, как все было раньше.

Ну да, он-то в Бэллиморе, и леди Мальдано сейчас там же. Кстати, чем же она его привлекла – умом или красотой? Внешне она была вполне привлекательной, а вот о ее умственных способностях я после одной-единственой встречи ничего сказать не могла. Вот Евгения Шеффер, в компании которой я ее тогда видела, вряд ли блещет особенным умом – она скорее хитра и изворотлива. А эта Элис… Демон ее знает.

– Я пропустила что-нибудь серьезное за эту неделю? – обратилась я к остальным, чтобы поскорее прогнать из головы образ кудрявой вампирши. Да и стоило узнать, сколько мне всего придется наверстывать.

– Ничего особенного, – отозвался Сид. – Пока только теорию почти от всех магистров. На травоведении мы вспоминали забытое за каникулы, а некромантия еще даже не началась.

– Кстати, интересно, кого нам все-таки пришлют, – задумчиво протянул Олаф, лениво наблюдая за отражавшимся на стене солнечным лучом. Окно было приоткрыто, створка покачивалась взад-вперед, и солнечное пятно вместе с ней. – Я вообще думал, что нам оставят Моргана, но он у второго курса не ведет.

Кадма отвлеклась от своих мыслей и напомнила:

– Ты же слышал Вортона – это будет магистр Леннокс из темного Совета магов.

– Мне это имя ни о чем не говорит.

– Я о нем слышал, – вдруг сказал Жан, и Олаф отвлекся от пятна. – Лет двести назад он закончил факультет некромантии, но не в нашей академии, а где-то еще. Морган, помнится, как-то его упоминал, но я уже не помню, в связи с чем. В свое время он являлся весьма известной фигурой – кажется, сделал какие-то важные открытия, – был деканом факультета, но архимагом он так и не стал из-за недостаточно большого магического потенциала. Он много лет прожил отшельником в какой-то тьмутаракани – занимался все той же некромантией. И раз именно его сделали нашим преподавателем, видать, с некромантами у темного Совета и впрямь туго – назначили на эту должность человека, который сто лет и людей-то небось близко не видел! Он же наверняка спятил там давно, общаясь с одними трупами!

Олаф озабоченно переглянулся с Марком: перспектива обучаться у сумасшедшего ни одного из них не прельстила. Луиза, которая была светлой, и, соответственно, некромантия ей не грозила, продолжала равнодушно смотреть в окно, подперев рукой голову. Сид же рассудительно заметил:

– Зато в некромантии он уж точно должен разбираться.

– Ага, и сильно нам это поможет, если весь его педагогический опыт остался в далеком прошлом? – проворчал недовольно Марк, но развиться дискуссии не дала слегка запыхавшаяся Виттория, торопливым шагом влетевшая в аудиторию. Зеленый балахон развевался за ее спиной, а сама магистр торопливо поправила растрепавшиеся волосы.

– Прошу прощения за опоздание, – она сформировала в воздухе какое-то плетение, и на доске начало само собой появляться название новой темы. – Кто-нибудь знает, кто это там стоит в коридоре? Да еще с оружием?..

Тут она заметила меня и махнула рукой, как бы снимая вопрос.

– А, студентка Батори… Все понятно. – Голос звучал прохладно, и я мысленно подготовилась к язвительным нападкам, но вместо этого Виттория отвернулась. – Записываем новую тему: «Соединение стихий». Она очень сложная, так что ей мы посвятим не меньше трех недель… Речь пойдет о том, как в одном плетении соединять одновременно две и более стихии. Самое распространенное здесь явление – это лед, который получается при воздействии на воду холодной окружающей среды и, в частности, воздуха. Однако если мы соединим…

Она продолжала говорить, мы записывали ее объяснения, и занятие потекло в привычном ключе.

Мои подозрения подтвердились. Судя по всему, уже всем магистрам стало известно, кто я, и не только Лэшел не был готов закрыть глаза на то, что в академии учится Этари. Только вот Виттория, похоже, решила не заострять внимание на моем появлении или делать какие-нибудь провоцирующие намеки, а просто вести себя так, словно меня здесь нет. Тем лучше для меня – игнорирование намного лучше показной неприязни и нападок. Остальные студенты, даже если это и заметят, вряд ли смогут сделать правильные выводы. И если мне очень повезет, все прочие преподаватели, ненавидящие Этари и недолюбливающие вампиров, поведут себя в том же духе. Настороженное отношение магистров – не такая большая цена за то, что такому количеству окружающих открылось, кто я на самом деле… Теперь, не приведи Локи, если кто-нибудь узнает, как обстоят дела на самом деле и насколько непрочным стало мое положение, мне и в самом деле может не поздоровиться.

Глава 5

Оставшиеся несколько дней моей первой учебной недели протекли однообразно и спокойно. Утро начиналось тренировкой с Люцием, которая заканчивались еще до общего подъема, и потому никто из студентов о них ничего не знал. Магистры же, вероятнее всего, были осведомлены – по крайней мере, Вортон точно, – но никаких запретов не последовало, и высший вампир совершенно безнаказанно гонял меня по всему внутреннему двору боевого факультета в течение полутора часов каждый день. За завтраком следовали занятия с перерывом в середине дня на обед, а вечером мы с Бьянкой занимались либо в нашей комнате, либо, если погода была хорошей, выбирались на улицу. Преподаватели меня заметно сторонились, Лэшел почти открыто демонстрировал свою неприязнь, и один только Вортон вел себя точно так же, как раньше. В моих отношениях со студентами ничего не изменилось: ни вражды, ни особой дружбы у меня ни с кем не было, и единственным близким мне человеком оставалась Бьянка. Мое постоянное появление с Люцием первые дни вызывало перешептывания за спиной и осторожные расспросы, а также пару вызывающих замечаний со стороны каких-то светлых студентов третьего года обучения с прорицательского факультета, но, к счастью, ни к каким серьезным последствиям это не привело. Еще несколько целителей – я узнала в них однокурсников Кейна – как-то раз подошли с вопросом, что случилось с их бывшим одногруппником. Услышав, что Кейн стал вампиром, вся компания неприязненно скривилась и ушла. А потом учеба полностью вернулась в привычное русло, молодые маги наконец-то сообразили, что каникулы кончились, а магистры намерены требовать с них по полной программе, и интерес к моей особе заметно угас. Ну, ходит какая-то темная студентка с телохранителем, ну и что? Ладно бы вела себя как-то кичливо, рассказывала всем и каждому о своем женихе или задирала окружающих, пользуясь своим привилегированным положением… А то ходит молча, ведет себя так же, как в прошлом году, общается с одной только светлой прорицательницей, своей соседкой по комнате! Даже ее странного друга-целителя, с которым у нее была какая-то странная платоническая дружба, и того нет! Сплетничать не о чем!

От Адриана не было никаких вестей. Ну, сама бы я с ним связаться не смогла: покидая Бэллимор, я совершенно не подумала о каких-либо средствах связи и не взяла с собой разговорных амулетов. Но ведь сам архивампир, если бы сменил гнев на милость, мог бы открыть портал в академию! Но этого все никак не происходило, хотя я продолжала ждать.

Первого занятия по некромантии мы все ожидали с некоторой опаской, ибо после рассказа Сида мысль о том, что нам придется учиться у помешанного мага, напугала всех. К нужной аудитории мы пришли с небольшим запасом времени, поскольку не знали, как новый преподаватель относится к опозданиям, и зашли внутрь. Точнее, попытались зайти, поскольку Марк и Жан, вошедшие первыми, внезапно застыли прямо в дверях, и на пороге образовался небольшой затор. Первым, что бросилось в помещении мне в глаза, был стол у дальней стены, накрытый широким отрезом темной ткани, и, судя по очертаниям, под ней лежал человек, судя по отсутствию ауры – мертвый. Кадма отчетливо икнула, а Олаф пробормотал:

– Твою мать…

Больше никто ничего не добавил, и в напряженной тишине мы принялись рассаживаться по местам, причем на этот раз никто не сел в конце аудитории, желая оказаться подальше от преподавателя – перспектива соседствовать с трупом показалась одногруппникам еще менее предпочтительной. То, что на столе лежал именно труп, у меня сомнений не вызывало: вокруг тела на столе находились четыре активированных амулета, создававших над накрытым тканью силуэтом магическое поле, и в структуре плетений можно было распознать охлаждающее заклинание, препятствовавшее разложению, которое нам показывала на занятии Виттория всего несколько дней назад.

– Что ж, по крайней мере, это настоящая некромантия, – философски отозвался Сид, явно стараясь не коситься в сторону мертвеца каждые три секунды.

– А что, в-вы д-думаете, т-труп настоящий? – заикаясь, спросила Кадма. В отличие от Сида она не сводила со стола испуганных блестящих глаз.

Я как-то совсем забыла, что из-за моей жизни, насыщенной в последние годы увлекательными событиями и встречами, вид мертвецов не вызывает во мне уже почти никаких чувств и уж тем более – суеверного страха. А среди нас были как ребята из благополучных семей, так и те, кому довелось попутешествовать и столкнуться с неприятной стороной жизни. Например, Марк смотрит совершенно спокойно, Жан нас, по-моему, вообще не слушает, да и Сид не кажется слишком взволнованным. А Луизы и Ника здесь вообще нет – вместо некромантии они ходят на целительство.

– Может, снимешь тряпку и проверишь? – ехидно предложил ей Олаф. М-да, от него только такого предложения и стоило ожидать.

– Раз такой смелый, снимай сам! – прошипела раздраженно Кадма.

Олаф задумчиво посмотрел на стол, а затем неожиданно поднялся и неторопливо направился в конец аудитории. Остальные одногруппники отвлеклись от своих дел и теперь наблюдали за ним с интересом, однако отговорить никто и не пытался. Олаф же, подойдя к телу, помедлил, обвел нас вопросительным взглядом – все по-прежнему молчали, и даже Кадма не спешила с заявлением, что она только пошутила, – а затем решительно дотронулся до черного куска ткани. Когда его рука прошла сквозь магическую сеть, я на миг замерла, подсознательно ожидая дальнейших событий – или рука застрянет, или сработает что-то вроде охранного заклятия, – но ничего такого не произошло, и Олаф откинул тряпку с головы трупа, но сам встал, загородив нам весь обзор, и видеть, что скрывалось под тканью, мы не могли. Затем он, видимо, решил, что оставлять все как есть будет не слишком правильно, и вернул покрывало на место с невозмутимым видом, словно не увидел там ничего особенного, и уже хотел вернуться на место, но внезапно в аудитории раздался новый голос, который насмешливо произнес:

– Ну что же вы, молодой человек. – Олаф подлетел на месте, наступил на полу длинного фиолетового балахона и едва не свалился на пол, а мы все стремительно обернулись к дверям. На пороге стоял незнакомый нам пожилой магистр в черном балахоне и с посохом в руке, и в том, кто это был, сомнений не возникло ни у кого. – Раз уж взялись демонстрировать свое бесстрашие, так и демонстрировали бы до конца.

– Извините, – сконфуженно буркнул однокурсник.

Некромант благосклонно кивнул, и Олаф вернулся на свое место, а сам магистр направился к преподавательскому столу. Шел он, опираясь на посох, и при этом заметно прихрамывал. У стола он попал в луч света, и у нас появилась возможность получше рассмотреть его. Немолод, волосы и борода были уже совсем седые, лицо в морщинах, но все же не так стар, как магистр Элридж, читавший нам в прошлом году лекции по истории магии. Высокий, заметно выше меня, худощавый, и создавалось впечатление, что посох был необходим ему в качестве поддержки не из-за старческой немощи, а скорее, из-за какой-то травмы. Остановившись у стола, он обвел нас всех внимательным взглядом, и я окончательно утвердилась во мнении, что до старческого слабоумия магистру было далеко – взгляд внезапно оказался цепким, изучающим и, казалось, не упускающим ни одной мелочи. Мне показалось, что на мне он задержался чуть-чуть дольше, чем на остальных, и в голове мелькнула недовольная мысль – ну вот, уже и нового преподавателя поставили в известность, кто я…

– Я магистр Леннокс, – представился он, закончив осмотр. – Временно исполняю обязанности декана факультета некромантии и в этом году веду у вашего курса занятия. Поскольку прибыл накануне, не успел ознакомиться с записями вашего предыдущего преподавателя, так что спрошу вас – чем вы занимались в прошлом году?

– Проклятиями, – сообщил Жан со своего места. Леннокс помолчал, словно ожидал продолжения, не дождался и недоверчиво уточнил:

– Что, и все?

Мы вразнобой покивали. На лице некроманта отразилось такое искреннее насмешливое недоумение, будто он услышал какую-то настоящую бессмыслицу, что Сид поспешил добавить:

– Мы прошли почти все разновидности проклятий вплоть до шестого уровня, а также в конце года говорили о теории поднятия мертвых. Мы выучили схемы, используемые для поднятия мертвых, а еще символы защиты, применяемые при этих ритуалах… – Помнится, в прошлом году Танатос как-то сказал Сиду, что из него получился бы хороший боевой некромант, и с тех пор молодой человек свое основное внимание уделял именно этому предмету.

– Вздор, – рассеянно перебил его Леннокс, обрывая Сида на полуслове. Тот обиженно замолк, мы с удивлением посмотрели на некроманта, а тот вскользь заметил: – Схем и пентаграмм, используемых для поднятия умертвий, больше сотни, а защитных символов и того больше, и просто заучивать их наизусть – глупость. Зачем заучивать, когда можно просто уяснить принцип и вывести любую формулу или схему самостоятельно?.. И все эти занятия теорией – тоже ерунда. На кой демон вам теория, если вы не собираетесь писать научные трактаты по некромантии? – Тут он как будто очнулся от своих мыслей и поглядел на нас с подозрением. – Или вы собираетесь?..

Несколько человек отрицательно покачали головами, а Сид осторожно спросил:

– Простите, магистр, но как же схем может быть несколько сотен, если даже в некромантских учебниках написано, что их всего около пятидесяти?

Олаф иронично приподнял бровь – ему самому и в голову не приходило, что можно еще почитать учебники других факультетов, а Леннокс лишь пожал плечами.

– Мало ли что пишут в учебниках. Поверьте тому, кто посвятил некромантии всю жизнь: их огромное количество. Ладно, переходим непосредственно к занятию. – Прихрамывая и стуча посохом, он направился к столу с трупом и свободной рукой откинул полотно. Кадма рядом со мной ощутимо вздрогнула, но ничего особенного под тканью не обнаружилось – просто мертвый мужчина средних лет. Время смерти установить трудно: следов разложения пока не видно, но, с другой стороны, охлаждающие чары могли заметно затормозить этот процесс. Судя по прорехе на одежде и расплывшемуся вокруг кровавому пятну, погиб он от удара ножом в сердце.

– К сожалению, так сильно с телом нам повезло всего один раз, – посетовал некромант, деловито откладывая черную тряпку в сторону и критически оглядывая «рабочий материал». – Городские власти наотрез отказываются предоставлять приличные трупы для некромантских факультетов – мол, это неэтично, родственники против, их надо прилично похоронить… Вот и приходится довольствоваться тем, что есть: бродягами, преступниками…

– Не хотел бы я, чтобы из меня после смерти сделали зомби, – чуть слышно пробормотал Жан, но Леннокс его внезапно услышал. Однако не рассердился, а равнодушно пожал плечами.

– Сомневаюсь, что этот вопрос будет вас беспокоить. Конечно, при условии, что вас действительно забрала Хель, а вы не остались на этой земле каким-нибудь неупокоенным привидением… Так, поднимайтесь все из-за столов и идите сюда. По программе первое занятие должно быть целиком теоретическим, но я считаю, что вам будет лучше сразу все увидеть своими глазами.

Мы послушно встали и нестройной гурьбой приблизились. Судя по взглядам, которыми обменивались одногруппники, в глубине души они были гораздо больше согласны с городскими властями, чем с Ленноксом, и, собравшись полукругом у стола, почти все попытались встать подальше, так что в первых рядах остались только мы с Сидом. Некромант вроде бы ничего не заметил.

– Умертвия делятся на две большие группы: помощники и воины, и уже эти группы подразделяются на множество подклассов. Зомби-воины, на мой взгляд, гораздо интереснее, да и вам, боевым магам, они должны быть ближе по духу, но начать все же следовало бы с зомби-помощников. Кто-нибудь может сказать, в чем главное преимущество и главный недостаток слуги-зомби перед слугой-человеком?

Никто не удивился, когда поднял руку Сид.

– Слуга-зомби не устает, но зато выполняет механически только те команды, которые дал ему хозяин. Своего разума у него нет.

– Очень хорошо, – согласно наклонил голову Леннокс. – Раз вы в прошлом году начали учить схемы, то должны помнить, какие символы используются при поднятии самого обычного зомби. Молодой человек! – обратился он к Олафу. Жан и Марк, стоявшие рядом, синхронно сделали шаг назад, оставляя одногруппника на линии огня одного. – Раз уж вы начали сегодняшнее знакомство с трупом, вам его и продолжать. Что нам понадобится для поднятия обычного зомби?

– Ну… – тот на секунду задумался, а потом неуверенно начал перечислять: – Стандартная пентаграмма, чтобы оживить тело… Плетение подчинения… Плетение, чтобы остановить разложение тела… Само заклинание для поднятия… Все?..

Пока он говорил, Леннокс одобрительно кивал, и после каждого предложения Олафа в воздухе возникали схемы, которые он называл. Когда маг замолк, некромант еще несколько секунд помолчал, как бы ожидая продолжения, да и по лицу Сида было понятно, что Олаф назвал неполный список. Но на этом Олаф выдохся, и Леннокс жестом предложил ему выйти вперед, а затем вдруг протянул невесть откуда взявшийся у него в руке кусок мела.

– Приступайте.

На лице Олафа появилось решительное выражение, он наклонился и принялся на полу вокруг стола с трупом чертить нужные знаки – благо Леннокс их не убрал, и они так и висели, светясь, в воздухе. Сид все порывался что-то сказать, но Леннокс жестом велел ему молчать. Дорисовав, Олаф отряхнул выпачканные белым пальцы, распрямился и оглядел свое творение. Некоторые символы вышли кривоватыми, но серьезных ошибок я не заметила. Олаф пришел к тому же выводу и начал читать заклинание – поскольку он часто запинался, оно у него вышло просто набором бессмысленных слов. Тем не менее оно сработало, ибо магический всплеск в воздухе все же ощутился, а секунду спустя труп, до этого момента мирно лежавший на столе, вдруг дернул рукой. Кадма охнула и шарахнулась назад, но больше никто не сдвинулся с места, а труп в довершение картины открыл глаза – совершенно бессмысленные и лишенные какого-либо выражения. Олаф, вообще не ожидавший, что у него что-то получится, теперь растерянно рассматривал творение своих рук. На лице Сида все больше проступало беспокойство. Леннокс прислонился к стоявшему за его спиной столу и ничего не говорил, а у меня вдруг возникло ощущение, что он чего-то ждет…

Мелькнувшая мысль потонула в пронзительном визге Кадмы и криках остальных: в тот момент, пока я отвлеклась на магистра, оживший мертвец стремительно сел и сомкнул бледные с синюшными пятнами пальцы на горле Олафа. Тот инстинктивно схватился за них в попытке разжать, но хватка у зомби оказалась стальная. Марк и Жан, стоявшие ближе всех, позабыли о брезгливости и почти одновременно повисли на руках трупа, но на того это не оказало никакого впечатления, и он спокойно продолжал душить боевика, не обращая внимания на дополнительный груз. Лицо Олафа побагровело, он захрипел, Кадма продолжала визжать, но сквозь ее вопли в аудитории можно было разобрать отдельные предложения.

– Тяни сильнее!

– Не могу!.. Демон, как он может… быть настолько…

– …Мать, мать, мать!

– Эржебета, ты что стоишь?!

– Помогите!!!

– Жан, Марк, отойдите, чтобы я вас не задел!

– Сид, подожди, здесь нужно заклинание подчинения, а не боевая магия!

Последнее крикнула уже я, но было поздно. Мелькнула яркая вспышка, когда Сид метнул какое-то плетение, потом раздался хлопок, и Жана, не успевшего убраться с дороги, просто отшвырнуло в сторону, а мертвец даже ничего не заметил. Не думая, что делаю, и даже не вспомнив плетения, которые мы изучали на занятиях некромантией, я сформировала плетение, использованное когда-то в одном из моих снов Арлионом, и швырнула его в зомби. Магическая структура «впиталась» сразу же, и я приказала первое, что пришло мне на ум:

– Отпусти его!

Руки мужчины послушно разжались и с тихим стуком упали на столешницу, полузадушенный Олаф бесформенной кучей опустился на пол. Кадма наконец-то замолчала, Марк с отвращением отпустил руку умертвия и шагнул назад. Я вышла вперед, наклонилась к бесчувственному Олафу и начала плести целительские заклинания. В аудитории воцарилась относительная тишина. Зомби сидел и больше не шевелился, и именно в этот момент я вспомнила о магистре. Обернувшись на секунду, изумленно увидела, что тот как ни в чем не бывало сидел на стуле, отставив посох в сторону, и смотрел на нас. Оглядев зомби, который теперь сидел на столе, равнодушно уставившись куда-то вдаль, он удовлетворенно кивнул и совершенно спокойно спросил, словно просто продолжал занятие:

– Какая была главная ошибка, которую допустил студент?

– Не поставил защитное поле, – ответил Сид, покосившись на Олафа, который под воздействием моих плетений пошевелился и открыл мутные глаза. – Но…

– А зачем нужно это защитное поле? – перебил его Леннокс все тем же лекторским тоном.

– Потому что заклинание подчинения действует не сразу, а спустя какое-то время. Если не принять мер, зомби нападет на того, кто находится ближе всех к нему, и чаще всего это оказывается именно его создатель, – Сид говорил быстро, и в его голосе начало прорываться подавляемое раздражение.

– Верно. Студентка Батори, – тут Леннокс потерял интерес к Сиду и пристально взглянул на меня, его голос стал вкрадчивым, а от его проникающего под кожу взгляда мне стало не по себе, – какое плетение вы использовали, чтобы остановить умертвие? Насколько я помню, его нет в учебной программе.

Ну не скажешь же ему, что это плетение изобрел самый кровавый архимаг в истории!

– Я не помню точно, магистр. Кажется, в какой-то книге оно мне однажды попадалось, – говоря это, я постаралась сделать как можно более невинный вид и для пущей убедительности похлопала глазами.

– Как называлась эта книга, вы, конечно же, не помните? – насмешливо осведомился Леннокс, и я поняла, что он мне не поверил.

– Не помню.

– Магистр, зачем это вообще было нужно? – резко спросил Сид, не выдержав. – Это же опасно для жизни! А если бы он погиб?..

– У нас бы появился дополнительный материал для обучения, – нисколько не смутившись, заявил Леннокс, взял посох и с трудом поднялся на ноги.

– Но магистр!.. – это уже вмешалась пораженная до глубины души Кадма.

– Во-первых, – холодно произнес Леннокс, даже не взглянув в ее сторону, и подошел ближе, сильно хромая, – теперь и вы все, и ваш однокурсник на всю жизнь запомните важность установки защитного поля. Студент, вы же запомните? – наклонившись к Олафу, заботливо спросил он. Тот ошалело кивнул, явно с трудом понимая, чего от него хотят, и машинально коснулся шеи, на которой вспухли длинные багровые полосы, а некромант разогнулся и продолжил, обращаясь уже к нам: – И, во-вторых, я не понимаю, с каких пор для группы боевых магов стал проблемой один-единственный зомби. Почему из всех вас только двое вспомнили, что вы учитесь на боевом факультете, и догадались применить магию?

На этот вопрос никто из нас внятно ответить на смог. Не знаю, что подумали остальные, а я, в общем-то, была согласна с Ленноксом, что уж с одним умертвием на втором году обучения мы должны были своими силами разобраться…

– Все свободны. Студентка, с вашего позволения, я заберу зомби под свой контроль.

Я только кивнула и почувствовала, как моя власть над умертвием, которая ощущалась как прочная магическая нить, исчезла. Некромант пробормотал какое-то заклинание, сформировал в воздухе магическое плетение, и зомби рухнул обратно на поверхность стола, как марионетка, которой перерезали ниточки – кажется, теперь это был обычный труп. Марк тем временем помог Олафу подняться, и мы поспешили убраться из аудитории, пока Леннокс не придумал еще какое-нибудь испытание.