Анастасия Сычёва
Путешественница во времени. Грани настоящего
Пролог
Древние напольные часы пробили половину двенадцатого ночи, и старинный особняк постепенно погрузился во тьму. Две горничные, негромко переговариваясь и смеясь, прошли через огромный холл, направляясь в свои комнаты. Их смех отдался эхом от стен, и пожилой дворецкий, выключавший свет, неодобрительно покосился в их сторону. Прослужив в этом доме всю жизнь, Роджерс был уверен, что следует сохранять степенность и невозмутимость в месте, где чувствуешь себя так, словно внезапно перенёсся прямиком в девятнадцатый век. Свет тяжёлой бронзовой люстры погас, и во тьме исчезли великолепные мраморные скульптуры, созданные когда-то Бернини, широкая лестница на второй этаж, мраморный пол и картины известных мастеров в галереях второго этажа. Осталось гореть лишь несколько настенных светильников, чей приглушённый свет не позволял разглядеть убранство дома в подробностях, и большая его часть теперь тонула во мраке, придававшем особняку некий зловещий оттенок.
Поднявшись на второй этаж, Роджерс прошёл вглубь дома. Такой обход всего особняка он совершал каждый божий день вот уже пятьдесят с лишним лет, проверяя, всё ли в порядке, и знал его как свои пять пальцев. Вот и сейчас он не обнаружил ничего странного; всё стояло и лежало на своих местах, как и дóлжно. Прислуга уже разошлась по своим комнатам. Напоследок Роджерс направился к просторной комнате в хозяйском крыле на втором этаже. Помедлив немного перед тяжёлой дверью, он наконец открыл её. Разительная смена обстановки каждый раз заставала его врасплох и заставляла тревожно сжиматься сердце – слишком резким оказывался переход из благородной старины в современную больничную палату. Всю дорогую мебель, которая когда-то здесь была, давно перенесли в соседние помещения или вовсе спрятали на чердаке, и некогда хозяйская спальня теперь была заставлена дорогостоящим больничным оборудованием. При виде Роджерса дежуривший у кровати врач, который как раз собирался отлучиться, дружелюбно улыбнулся.
– Пойду сварю себе кофе, – он не удержался и деликатно зевнул, прикрыв рот ладонью. – Мне ещё всю ночь дежурить.
– Как он? – тихо спросил Роджерс, разглядывая лежавшего на больничной койке старика. Его нельзя было назвать дряхлым, но выглядел он усохшим и измождённым. Рядом с кроватью стояла капельница, тянувшаяся к спящему старику и заканчивавшаяся введённой в вену на тонкой, почти прозрачной руке иглой. Аппарат с другой стороны кровати равномерно пищал, отсчитывая пульс.
– Намного лучше, – врач улыбнулся. – Опасность позади. Думаю, завтра он уже будет в состоянии разговаривать.
Роджерс удовлетворённо кивнул. Врач вышел, а он окинул комнату цепким внимательным взглядом, которому позавидовал бы и горный орёл, подмечая, как горничные выполняют свою работу. На столике орехового дерева у окна, украшенном резьбой и завитушками, он заметил слой пыли и поджал губы. Надо будет провести с этими болтушками воспитательную беседу.
Дожидаясь возвращения врача, Роджерс усилием воли подавлял зевки. Пора было ложиться спать, поскольку для него день в особняке начинался в шесть утра, и это только в том случае, если ночью ничего не стрясётся. Внезапно дверь приоткрылась, и на пороге показалась молоденькая медсестра Бекки. Тёмные волосы были гладко зачёсаны, на мир она смотрела через очки в тонкой изящной оправе, и вид у девушки был очень интеллигентный. Смотреть на неё доставляло Роджерсу удовольствие.
– Мисс Ширли? – удивился он. – Я был уверен, что вы уже ушли.
– Я забыла мобильный телефон, мистер Роджерс, – вежливо сообщила девушка, глядя на него снизу вверх огромными карими глазами, напоминавшими ему оленьи. – Я без него как без рук. А Мэтт вышел? Давайте я побуду с ним, – она кивнула на пациента – пока он не вернётся. Вы, кажется, устали.
Отказываться от предложения Роджерс не стал.
– Конечно, – кивнул он. – Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Дворецкий скрылся из виду, и девушка продолжила свой путь. В комнате, где лежал старик, она осмотрела оборудование, а потом перевела взгляд на спящего. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, она достала из кармана халата шприц и ампулу с обычной водой для инъекций. Провела над ней рукой, прошептала несколько слов, и с её пальцев сорвалась тёмно-серая струйка дыма. Легко проникнув сквозь стекло ампулы, дым устремился в воду и пропал, словно растворившись в ней. Медсестра наполнила шприц, подошла к капельнице и недрогнувшей рукой ввела в неё содержимое шприца. Примерно полминуты ничего не происходило, а затем старик на кровати вдруг глубоко вздохнул во сне – в последний раз. Отсчитывавший пульс аппарат истерически запищал, на мониторе высветился ноль, а кривая, отображавшая удары сердца, теперь стала совсем прямой. Удовлетворённо кивнув, девушка убрала в карман шприц и ампулу и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.
Спустившись на первый этаж, она была вынуждена резко остановиться и отпрянуть к стене, чтобы не врезаться в возвращавшегося с кухни врача. В руке тот держал чашку с кофе. Мужчина остановился буквально в десяти сантиметрах от неё и недоумённо покрутил головой, словно почувствовав постороннее присутствие. Дважды он устремлял взгляд прямо на неё, но так и не увидел застывшую буквально в двух шагах от него девушку. Пожав плечами, он, наконец, ушёл.
Медсестра прибавила шаг. На улицу она вышла тем же путём, что и вошла – через чёрный ход. Теперь ей стоило поскорее убраться отсюда. Взятая напрокат машина – тёмная, незаметная – была припаркована у ограды. Охранник в сером костюме в будке у ворот даже не поднял головы при её приближении, как и врач в доме, и она просто прошла мимо и бесшумно выскользнула в калитку. Заведя мотор, она отъехала по пустому шоссе, пока особняк не скрылся из виду, и только потом позволила себе слегка расслабиться. Съехав к обочине, она достала из кармана белого халата телефон и одновременно провела рукой перед своим лицом. В ту же секунду личина хорошенькой Бекки Ширли задрожала и расплылась, а вместо неё на водительском сиденье вдруг появилась совершенно другая женщина. Очень светлые, почти платиновые волосы были небрежно заколоты на затылке, а льдисто-голубые глаза смотрели совершенно хладнокровно. Никакого раскаяния от содеянного женщина не испытывала.
– Всё сделано, – коротко отчиталась она, когда ей ответили. – Он мёртв.
– Великолепно, – удовлетворённо отозвался голос в трубке. – Умница. Теперь отправляйся в Оствик, ты мне там понадобишься. Встретимся через два часа.
Фальшивая медсестра вся скривилась из-за того, что ею так открыто помыкали, но возражать не посмела. Поняв, что разговор завершён, она только вдавила педаль газа в пол – единственный доступный ей на данный момент способ выплеснуть свой гнев.
Тем временем человек, с которым она только что говорила, улыбнулся и с удовольствием отпил виски из широкого стакана. Настроение было превосходным. Приятно звякнули друг о друга льдинки.
– Пора начинать.
Глава 1
Противный жужжащий звук ворвался в моё сознание, и я сонно захлопала глазами, пытаясь понять, что происходит. Затем Рольф Каспарек[1] начал в полный голос распевать про необитаемый остров и жертв кораблекрушения, и я разочарованно вздохнула. Вот и будильник зазвонил, пора вставать…
Однако, минутку… Только в этот момент я сообразила, что за окном совсем темно – утренний свет и не думал пробиваться через штору – а на будильнике у меня, собственно, стояла совсем другая песня. В довершение картины, наручные часы, лежавшие поверх телефона на прикроватной тумбочке, в неверном свете дисплея нахально показывали пять утра. Прищурившись – глаза, не привыкшие к свету, неприятно резало – я взяла телефон и обнаружила, что будильник и не думал звонить, а вот абонент под названием «Патрик» – ещё как.
Только этого не хватало. Лучше бы это будильник звонил, ей-богу!
– Да! – обречённо ответила я, покорившись судьбе.
– Доброе утро! – бодро поздоровался голос на том конце провода, и я задалась вопросом, ложился ли его обладатель этой ночью вообще спать. – Джейн, прямо сейчас выезжай на юг, в направлении аэропорта Гатвик. Доедешь до Кроули и свернёшь на восток, поняла? Твоя цель – деревня Оствик.
– Отлично, – с готовностью согласилась я, пропуская вторую часть указаний мимо ушей и устраиваясь поудобнее на подушке. Глаза слипались, и мне совсем не было интересно, ради чего Патрик разбудил меня в такую рань. Хорошо, что ещё пару часов можно будет поспать…
– Джейн! – повысила голос трубка, а затем искренне изумилась. – Ты что, всё ещё спишь?!
В этот момент до меня медленно начало доходить, что это не розыгрыш и не дурной сон, и глава «Искателей» в самом деле намерен поднять меня в пять утра ради вылазки куда-то к чёрту на рога за город. От этой мысли сонливость слетела как-то сама собой.
– Патрик, что происходит? Ты на часы вообще смотрел? – позабыв о субординации, недовольно осведомилась я.
– О, проснулась! – обрадовалась трубка, нисколько не обидевшись на мой резкий тон. – Прекрасно, можно больше не терять время. Джейн, ты поняла, куда надо ехать, или мне ещё раз повторить?
Нет, мне, конечно, было известно, что для Патрика не существовало разделения на хобби, частную жизнь и работу, и исследованиями «Искателей» он мог заниматься в любое время дня и ночи, не считаясь с мнением и удобством тех несчастных, с кем ему приходилось работать. Но сегодняшний случай был перебором даже для него самого. А поскольку Патрик всё же представлялся мне здравомыслящим человеком, хоть временами и увлечённым, я села, свесив ноги, и нашарила у кровати домашние туфли. Может, и впрямь произошло что-то серьёзное? Конечно, сложно назвать серьёзным событием обнаружение очередного древнего текста, но, учитывая, с текстами какого рода «Искатели» обычно имели дело, ожидать можно было что угодно…
– Повтори-и-ить, – на последнем слове я не выдержала и зевнула, а затем подошла к письменному столу, включила лампу, разыскав ручку и лист бумаги, в глубине души надеясь, что от внеплановой экскурсии в деревню мне всё же удастся отмазаться. Спутанные волосы свешивались поверх мобильника и лезли в рот, и я раздражённо отмахнулась от них свободной рукой. – Патрик, что-то случилось? Помнится, ты раньше никогда не посылал меня за город. Может, поступим, как обычно? Ребята всё сфотографируют, запротоколируют, а я потом посмотрю?
Но сбить его с толку было не так-то просто.
– Если бы всё было так легко, я бы тебя не будил, – назидательным тоном произнёс Патрик, и я отчётливо представила себе, как он в тот момент выглядел – строго нахмурившийся немолодой уже сухощавый мужчина в очках с толстыми стёклами. – Нужно, чтобы ты сама взглянула и составила своё мнение. Мои… источники сообщили, что это не совсем типичный случай.
– Не совсем типичный случай для сверхъестественного сообщества или для нас? – ехидно осведомилась я, не желая вдаваться в подробности, какие источники он имел в виду. Но Патрик пропустил мои слова мимо ушей.
– В общем, собирайся и выезжай. Алекса и остальных я уже разбудил, они тоже отправляются. И проснись уже! Возможно, мы столкнулись с чем-то совершенно новым!
– Жажда знаний тебя когда-нибудь погубит, – пробурчала я, смиряясь с неизбежным. Любой средневековой ведьме было проще отвязаться от толпы инквизиторов, чем нам с ребятами от Патрика, когда в воздухе повеяло новым, доселе неизвестным сверхъестественным открытием.
– Если тебя эта мысль утешит, то гонорар за работу будет стандартный, плюс премия за выезд, – несколько свысока и, я бы даже сказала, брезгливо добавил Патрик, презирая саму мысль о том, что можно работать ради презренного металла, а не из любви к науке.
– С этого надо было начинать, – мстительно заявила я, окончательно просыпаясь. Пожалуй, ради повышенного гонорара можно и прокатиться.
Патрик только что-то высокомерно фыркнул, потом продиктовал адрес, и мы распрощались.
Пожалуй, было не совсем понятно, чего ради Патрик так настаивал на моём присутствии в этой деревне, а не в офисе «Искателей» на Пэлл-Мэлл. Никаким экспертом я не являлась, и какое такое «своё мнение» я должна составить, тоже оставалось загадкой. Моё дело было простым – переводить древние тексты на английский язык, и этим я прекрасно занималась у себя дома в компании словарей и справочников. Для подобных же «выездных» случаев у Патрика была своя оперативная группа, с которой я обычно встречалась только в его офисе – группа молодых ребят, примерно моих ровесников, которых не очень пугал тот факт, что мир сверхъестественного – не выдумка писателей, а суровая реальность. Интересно, они все привыкли к подобным звонкам посреди ночи, или сегодняшний случай – исключение, и Патрик уже несколько раз за утро выслушал всё, что они о нём думают?..
На кухне я первым делом поставила чайник на плиту, сунула пару хлебцев в тостер, а затем вышла в коридор и прислушалась. В комнате Теи было тихо, что неудивительно – все нормальные люди в это время ещё спят. Стараясь не шуметь, я включила телевизор на кухонной стойке, сделав звук потише, чтобы послушать прогноз погоды, но вместо него попала на заканчивавшийся выпуск новостей. Сиявшая утренней улыбкой ведущая что-то бодро вещала, и я задалась философским вопросом, как ей удаётся выглядеть в такую рань настолько свежей и жизнерадостной. Ведь для того, чтобы сесть в пять утра перед камерой, встать ей пришлось самое позднее часа в два. Или она родственная душа Патрика, которая предпочитает по ночам вовсе не ложиться? Потом засвистел чайник, и от философских мыслей пришлось отвлечься, пока я быстро накрывала на стол. Кстати, стоит ли сделать ещё сэндвичей с собой или понадеяться на то, что надолго мы в этом Оствике не задержимся?..
– К другим новостям. Известный миллионер и филантроп Уильям Майклсон скончался вчера вечером в своём поместье в Суррее от сердечного приступа. Врачи утверждают, что за последние месяцы это был уже третий приступ. На момент смерти Майклсону было девяносто два года. Всё своё состояние миллионер завещал благотворительному комитету «Король Генрих», председателем которого он был в течение более чем тридцати лет. Прощание и поминальная служба пройдут в…
Ведущая продолжала вещать, пока по телевизору показывали сменяющие друг друга кадры, на которых главным действующим лицом был мужчина почтенного возраста, не выглядевший особо старым. Кадры были вполне традиционные – вот миллионер на торжественном открытии какого-то учреждения, а рядом с ним – мэр Лондона, вот с ним беседует королева, вот он рядом с премьер-министром, вот он в тяжёлом кресле у камина в своём поместье… Архивные кадры сменили другие – люди в чёрном со скорбными лицами всё в том же поместье. Интересно, у этого миллионера остались родственники? И как они отнеслись к тому, что все его миллионы благополучно уплыли мимо них в благотворительное общество?
Да когда уже будет этот прогноз погоды?
И хотя Патрик не оставил чётких указаний относительно того, во сколько надо быть в этой деревне, я предпочла особо не рассиживаться и быстро собралась в путь. Вещей с собой взяла мало, поскольку не имела никакого представления о том, что именно мне предстояло увидеть, и оставив на кухне записку для сестры с объяснением, куда я пропала, вышла из дома.
Если в этой ранней поездке и было что-то хорошее, так это то, что в шесть утра по лондонским улицам ехалось очень легко и быстро. Двигаясь из района Брентфорд, где жили мы с Теей, я легко пересекла центр города. Свернув на юг, я через полчаса миновала упомянутый Патриком Гатвик и теперь ехала по направлению к Кроули. Трасса была почти пустой – в такую рань из города никто не ехал. К тому моменту, как я добралась до небольшого городка, уже рассвело, и я успела созвониться с остальными несчастными, которых Патрик отправил в Оствик, и договориться о встрече.
Около половины восьмого я, с ветерком прокатившись по сельской местности, добралась до небольшой деревушки, которую даже как-то странно было видеть в такой близости от Лондона. Далее, следуя указаниям Патрика, я не поехала в сам Оствик, а свернула на просёлочную дорогу и медленно, внимательно глядя в лобовое стекло, чтобы не въехать в какую-нибудь канаву, из которой потом своими силами никак не выберусь, поехала куда-то в сторону от деревни. Место, названное Патриком, на картах никак не обозначалось, так что на навигатор можно было не рассчитывать. Пришлось осторожно пробираться по узкой тропе, опираясь только на весьма туманные ориентиры, оставленные руководителем «Искателей». Впрочем, заблудиться тут было бы сложно – хоть Оствик и остался где-то вдалеке, равнинная местность просматривалась далеко. Типичный английский пейзаж – молодая весенняя зелёная трава и хмурое серое небо. Дождь был готов начаться в любой момент. А вот неделю назад была Пасха, и было уже по-летнему тепло, солнышко светило, и лондонцы охотно устраивали пикники в парках…
К нужному месту я выехала неожиданно. То есть не совсем так – две машины, среди которых я разглядела серебристую «Хонду» Шарлотты, я заметила издалека, только вот ничего «сверхъестественного» поблизости по-прежнему не наблюдалось. Автомобили стояли на небольшом возвышении, сразу за которым начиналась низина. Второй – роскошный «Ягуар» – я видела впервые, и он определённо не мог принадлежать никому из моих друзей. При моём появлении дверь «Хонды» открылась, оттуда вылезла Шарлотта и, отчаянно жестикулируя, знаками показала мне, куда поставить машину.
– Привет, – поздоровалась она, зябко кутаясь в щегольскую красную кожаную курточку, когда я вышла. Открытые лодыжки неприятно обдало холодным ветром, и я пожалела, что не оделась потеплее. – Алекс звонил десять минут назад, они скоро приедут.
– Ты не опоздала? – совершенно искренне поразилась я. Сколько я её знала, Шарлотта всегда на любые встречи являлась с пятнадцатиминутным опозданием, и с этим никто ничего не мог поделать – ни её друзья, ни родные, ни школьные учителя, ни сменившие их преподаватели в университете, ни, наконец, начальство в лице Патрика.
– Мне Алекс сказал, что мы встречаемся в семь пятнадцать. Я приехала в половину восьмого. Судя по всему, он специально это сказал, чтобы я не опоздала. Скотина…
– А это кто? У нас конкуренты? – поинтересовалась я, кивая на «Ягуар». Здесь, в этом захолустье, он смотрелся совершенно инородным элементом, как бриллиантовое кольцо на уборщице.
Шарлотта неопределённо пожала плечами и сунула нос в шарф.
– Понятия не имею. Когда я приехала, машина уже стояла. Вот только кто поедет сюда в такую рань? Вон они, кстати, ходят.
Она махнула рукой в сторону низины, и я, проследив за её жестом, и впрямь заметила вдалеке две расплывчатые фигуры, бродившие вокруг каких-то камней. Разглядеть их подробнее я не могла, но и интереса они не вызвали. В конце концов, для переговоров с посторонними у нас был Алекс. Вот пускай он и разбирается с ними, когда приедет…
Сбоку хлюпнула носом Шарлотта, и я повернулась к ней. Та переступала ногами в сапожках на высоком каблуке в попытках согреться. Каблуки и узкая шерстяная юбка до колен вместе с лёгкой курточкой совершенно не вязались с окружающей обстановкой. Это было странно – на подобные выезды Патрик отправлял Шарлотту регулярно, и она уже должна была понять, как стоит одеваться.
– Как-то ты не подготовилась к поездке, – заметила я, но она только отмахнулась:
– У меня в двенадцать встреча с моим байкером, и зная Патрика, я сильно сомневаюсь, что мне удастся попасть домой до этого времени.
– И как байкер? – рассеянно спросила я. Кавалеры у Шарлотты менялись с завидной регулярностью, так что было совершенно бессмысленно их запоминать, как и спрашивать имя нового. Подруга в очередной раз подтвердила эту мысль, когда довольно равнодушно отозвалась:
– Нормально. Не думаю, что мы с ним долго пробудем вместе: он настроен на серьёзные отношения, семью… Я пыталась объяснить ему, что семья и быт уничтожают любовь и всё хорошее, что есть в отношениях, но кажется, я его не переубедила.
Я молча покосилась на неё, не спеша делиться своим мнением. У Шарлотты были своеобразные взгляды на мир, которые были понятны далеко не всем.
Она была старше меня на один год. Нас познакомил Патрик четыре года назад, когда впервые взял меня на работу, а Шарлотта уже несколько месяцев работала фотографом в «Обществе Искателей». Вскоре выяснилось, что наше с ней пристрастие к тяжёлой музыке было общим, и потому мы быстро подружились. Она была натура творческая – занималась танцами, писала в свободное время стихи, неплохо рисовала. Эта творческая жилка вместе с некоторой романтичностью характера во многом сформировали её мировоззрение и поведение, казавшееся многим эксцентричным и вызывающим. Саму себя Шарлотта называла фаталисткой, верила в судьбу, в свои двадцать пять считала себя безнадёжно старой и многое повидавшей, всегда открыто высказывала своё мнение, презирала мужчин и отчаянно искала новых впечатлений и ощущений. Именно поэтому, как мне кажется, она и оставалась в «Обществе» – мир сверхъестественного точно должен был казаться ей притягательным и загадочным. Благодаря этой же тяге к новым ощущениям и чему-то трагичному, она встречалась исключительно с какими-то тёмными, не вызывающими никакого доверия личностями. Нередко это бывали такие же творческие натуры, как и она сама. Последним её кавалером и вовсе был какой-то женатый мужик, уже имевший две семьи и не скрывавший этого. Шарлотта почему-то провстречалась с ним целый год, за который они раз пять расставались и сходились снова, пока не разругались окончательно. Моя сестра её терпеть не могла, считая грубой и пошлой. Я сама полагала, что Шарлотта выбрала себе некую роль, в которую она так вжилась и которую так самозабвенно играла, что в итоге сама начала в неё верить. При всём этом она была великолепно начитанной, весьма самокритичной, наблюдательной, часто смотрела на вещи более трезво, чем многие из моих знакомых, и обладала превосходным чувством юмора.
Лично мне с ней было интересно.
– Ох, ну наконец-то! – проворчала тем временем она, и я, вынырнув из собственных мыслей, обнаружила, что в нашу сторону пробирался третий автомобиль – старый «Пежо» синего цвета.
– Вас только за смертью посылать! – громко возмутилась она, едва обе передние двери открылись. – Мы здесь уже задубели, пока вас ждали! И ещё говорят, что женщины всегда опаздывают!
Новоприбывшие не обратили на её праведный гнев никакого внимания. Собственно, на нас с Шарлоттой Алекс и Мартин не смотрели вовсе: их взгляды были прикованы к небрежно припаркованному «Ягуару», и лица обоих, как по команде, стали одухотворёнными и строгими, как у католических паломников, впервые попавших в Собор Святого Петра в Ватикане.
– Это же F-Type SVR, правильно?
– Он же разгоняется до шестидесяти двух миль в час за четыре секунды!
– За какие четыре, за три с половиной!
– А максимальная скорость у него какая? Миль двести в час?
– А может, и все двести десять!
– Кхм-кхм! – громко прокашлялась Шарлотта. Восхищённые парни её даже не услышали, и та недовольно крикнула. – Может, мы уже займёмся делом?!
– Помолчи, женщина, – не оборачиваясь, пробормотал Алекс, и Мартин поддержал его одобрительным мычанием. – Ты ничего не понимаешь в настоящей жизни…
– Джейн, у тебя есть гвоздь? – поинтересовалась подруга. – Сейчас я ему на его драгоценном «Пежо» что-нибудь нарисую…
И хотя на фоне «Ягуара» старый «Пежо» казался не слишком драгоценным, Алекс её всё же услышал и с неохотой вернулся из нирваны.
– Так, а что вы всё ещё здесь стоите? – искренне удивился он и хлопнул по плечу своего спутника – худенького юношу в очках, возвращая его в реальный мир. – Могли бы к нашему приезду уже разведать обстановку, посмотреть, что здесь да как… Кстати, привет, Джейн!
– Привет, Алекс.
– Нет, ты слышала? – обратилась Шарлотта ко мне, и я увидела, что она не злится по-настоящему, а просто развлекается. – Мы теперь ещё и виноваты! И вообще…
За это время Алекс с видимой неохотой оторвался от созерцания «Ягуара», вытащив из салона картонную подставку с четырьмя стаканами и пакет, от которого немедленно поплыл умопомрачительный запах. Шарлотта осеклась на полуслове и с интересом принюхалась. Алекс с некоторой опаской протянул ей стаканы, всем своим видом демонстрируя, что при первом знаке опасности бросится наутёк.
– Кофе? – уточнила Шарлотта, изучая стаканы, а затем потянулись к пакету. – Пончики? Вы поэтому задержались? Вы прощены.
Мартин тихо хмыкнул. Стаканы и пакет быстро пошли по кругу. Горячий кофе в такой холод показался настоящим спасением. Алекс ещё пытался сострить на тему, что пончики нам с Шарлоттой не полагались – мол, мы девушки и должны следить за фигурой – но тут уже ему пришлось отбиваться от нас обеих. Торопливо признав, что он был не прав, он предложил сменить тему, и тут Мартин решил отвлечь наше внимание, спросив, кто ещё сюда приехал. Позабыв о шутливой ссоре, мы дружно посмотрели сперва на «Ягуар», а затем заглянули в низину, где по-прежнему виднелись две фигуры.
– «Пришельцы»? – предположила я.
Алекс покачал головой. Сейчас, сконцентрировавшись на работе, он внезапно преобразился – праздное безделье куда-то пропало, он сосредоточился, а его глаза прищурились. На дорогущее авто и на людей внизу он теперь смотрел холодно-оценивающе.
– Сомневаюсь. Это место расположено слишком далеко от людских глаз, чтобы кто-то мог так быстро собраться и приехать. Патрик нас прислал сюда после сообщения своих загадочных «источников». Случайные прохожие не появились бы здесь так быстро.
– Могут возникнуть проблемы? – вскинулся Мартин, торопливо поправляя очки.
– Вряд ли. Но ждать, когда они отсюда уедут, большого смысла нет…
– Пойдёмте, что ли? – предложила окончательно замёрзшая Шарлотта, доставая из машины кофр с фотоаппаратом и техническими причиндалами. – У меня в двенадцать свидание, и я не хочу его пропустить.
Её слова отвлекли Алекса, и в следующую секунду он каким-то волшебным образом снова стал похож на «своего» рубаху-парня.
– Да? – немедленно заинтересовался он. – И как там поживает Роб?
– Понятия не имею, мы с ним давным-давно расстались!
– А свидание тогда с кем?
– С Томом!
– А!.. – глубокомысленно изрёк Алекс. Мы втроём уже стояли у склона, за которым начиналась низина, и дожидались Мартина, достававшего из багажника своё оборудование – колбы, чехлы с пинцетами, щёточками и кисточками и прочую мелочь. – Ну, Роб, Том – разница невелика…
Шарлотта фыркнула, но спорить не стала. Сам того не подозревая, Алекс очень чётко сформулировал её позицию насчёт того, что все мужчины абсолютно одинаковы.
Через несколько секунд к нам уже подошёл Мартин. Перехватив поудобнее сумки с необходимыми вещами, мы начали спускаться вниз.
