Анастасия Ридд
Право на невесту

Глава 3

Утром я с трудом поднимаю веки. За окном едва занимается рассвет, а электронные часы на прикроватной тумбе показывают «07.00, Суббота». Боже, да я в такую рань в выходной день никогда в жизни не просыпалась! Разве что на съемку, но это другое – к своей работе, несмотря на пренебрежительное к ней отношение Стаса и мамы, я отношусь очень серьезно.

Сладко потянувшись, поворачиваюсь на бок и, заметив небрежно брошенное на полу платье, вдруг вспоминаю о событиях вчерашнего вечера… и ночи.

Марк. Поцелуй. Стычка на кухне, когда мне показалось, что этот невыносимый человек почти увидел во мне женщину. Почти, конечно, не считается. Потому что, несмотря на мою откровенную провокацию, у него хватило сил уйти, оставив после себя лишь болезненную неудовлетворенность и разъедающую душу тоску.

Интересно, как он провел эту ночь? Он все еще здесь, в моем доме? Или уже уехал?

Любопытство заставляет меня в два счета выбраться из постели и пойти в ванную. Умывшись и почистив зубы, я переодеваюсь в джинсовые шорты и короткий топ, оголяющий живот. Ничего специально не делаю – без макияжа, с собранными в низкий хвост волосами и обычной домашней одежде – выхожу из спальни. Так я хотя бы не сильно разочаруюсь если окажется, что Зимина уже и след простыл. Ведь свою миссию он выполнил – не дал мне как следует развлечься ночью.

В гостиной Марка действительно нет, но до того, как я успеваю расстроится, слышу характерный шум воды, который доносится из гостевой ванной.

Он остался!

Пару секунд растерянно мнусь у двери, представляя обнаженное мужское тело под упругими струями душа, и… едва не задыхаюсь от возбуждения! На воображение я никогда не жаловалась, особенно, когда дело касалось Марка, а сейчас, когда он своим диким поцелуем открыл ящик Пандоры, оно вообще вышло из-под контроля. Облизнув пересохшие губы, вытираю вспотевшие ладони о джинсовые шорты.

Интересно, как он отреагирует, если я войду в ванную? Хватит ли у меня смелости? Вчера я вела себя очень дерзко, но могу ли я сохранить тот настрой при свете дня?

Это же Марк. Марк, которого я столько лет безответно любила… И который вечра дал мне малюсенькую надежду…

Щеки опаляет, будто кипятком. Сердце в груди разгоняется, как один из спорткаров Зимина на автостраде. К черту, Ариана! Сколько раз ты тешила себя бесплодными надеждами, что он обратит на тебя внимание? Сколько раз плакала в подушку, когда он приводил к вам домой других женщин? Мало тебе страданий?

Поток самобичевания прерывают затихший душ за дверью и урчание моего желудка. Я вчера почти ничего не ела, а когда появился Зимин, о еде я думала в самую последнюю очередь. Надо утолить голод… Если не один, то другой. А дальше будет видно.

Срываюсь с места, не желая быть застигнутой Марком на пороге ванной. Мчусь на кухню и достаю из холодильника молоко и яйца. Тесто для приготовления блинчиков я завожу в два счета. Что-что, а блины у меня всегда получаются отменными. Пока нагревается сковорода, наливаю воду в турку. Не уверена, что Марк останется на завтрак, но кофе с утра еще никому не навредил.

Включаю бодрую музыку, пританцовывая у плиты, выпекаю блинчики, засыпаю в кипящую воду ароматный кофе. Но как я ни пытаюсь отвлечься, все мои мысли сводятся к Марку.

Закусываю губу, вспоминая, как целуя меня накануне ее прикусывал Зимин. Как его сильные руки сжимали мое тело. Как его запах дурманил мой мозг.

– Ай! – горячая сковорода возвращает меня в реальность. Подношу к губам обожженный палец. – Черт, черт.

– В облаках витаешь, как всегда, – у меня за спиной раздается голос Марка. – Или еще не проснулась?

Оборачиваюсь и застываю, жадно разглядываю мужчину. На нем, предсказуемо, вчерашняя одежда, волосы все еще влажные после душа, щетина на щеках стала заметнее – он такой сексуальный, такой родной, что от желания протянуть руку и прикоснуться к нему у меня начинают зудеть ладони.

– И тебе доброе утро, – бросаю подчеркнуто равнодушно, а сама безуспешно пытаюсь унять бешено бьющееся сердце. – Завтракать будешь?

– А ты умеешь готовить? – Зимин скептически приподнимает брови.

– Очень смешно, Марк. Кофе или чай?

– Кофе, – он усаживается на стул. – Чем еще пахнет?

– Блины, – заявляю деловито. – Есть лосось, икра, сыр, джем. С чем тебе?

– Лосось.

– В холодильнике. И мне рикотту захвати, пожалуйста.

Марк криво усмехается, но все же подходит к холодильнику. Подозреваю, что ни одна из его любовниц не заставляли его хлопотать по хозяйству по утрам.

Усевшись на высокий барный стул, Марк подпирает ладонью подбородок и с каким-то нечитаемым выражением на лице следит за тем, как я раскладываю на тарелки блины.

Тело мгновенно покрывается мурашками, а дыхание становится рваным и тяжелым. Вот как он это делает? К пристальным взглядам мне не привыкать, но только взгляды Марка меня так нервируют.

Дрожащими руками я переливаю свежесваренный кофе из турки в кружку, из которой всегда пьет Марк, когда оказывается в нашем доме, и ставлю ее перед ним.

– Чего дрожишь? – мягко уточняет он. – Спасибо за кофе.

– Пожалуйста, – отвечаю коротко, не поднимая на него глаз. Боюсь, если наши взгляды встретятся, то я рискую наговорить лишнего.

– Хочешь поговорить о том, что было? – неожиданно спрашивает Марк.

– А что было? – отзываюсь я непринужденно, хотя у самой внутри все сжимается от волнения. – Подумаешь, поцелуй. Мы взрослые люди. Моему брату об этом знать необязательно.

Непроницаемое лицо Зимина на мгновение искажается раздраженной гримасой, но он быстро берет в себя в руки.

– Очень прагматично, Ариана, – говорит мрачно.

– А что ты ожидал? Что я побегу жаловаться на твой «присмотр» Стасу?

– Я этого не ожидал, – отзывается он, делая глоток кофе. – Да, черт возьми, я вообще об этом не думал. Вчера все просто вышло из-под контроля. За это я прошу прощения.

– Никогда не думал, что ослабить свой контроль может быть приятно? – спрашиваю я тихо.

– Не надо меня провоцировать, мелкая, – предупреждает Марк. – Ни к чему хорошему это нас не приведет.

– А к чему приведет? – спрашиваю я.

– К плохому, – отрезает он. – Поэтому пообещай мне быть хорошей девочкой, перестань таскаться по притонам, где тебя может облапать какой-нибудь мудак, и мы будем жить спокойно и счастливо.

– Как скучно, Марк, – от обиды во рту становится горько, но я заставляю себя лучезарно улыбнуться. – Ничего подобного я тебе обещать не могу.

– Допрыгаешься, и Стас посадит тебя под замок.

– С чего вдруг? – огрызаюсь я. – Вы оба, кажется, забыли сколько мне лет. Могу пить, курить, встречаться с мальчиками. Даже замуж выйти могу. И ничье позволение мне не потребуется.

– Ну, рискни, – нахмурив брови, бросает Марк.

– Может быть и рискну.

Он раздраженно вздыхает. Пьет кофе, молча ест блины.

– А потом наступило утро… – не слишком весело бормочу я, не притронувшись к своему завтраку. Аппетит пропал. Вливаю в себя только кофе. – Провожать тебя не буду. Ты знаешь где выход.

Поднимаюсь со стула, убираю грязную посуду в посудомойку.

– Ариана, – одно единственное слово, сказанное низким голосом. Как свист хлыста в воздухе. Я замираю.

– Что?

– Не делай того, о чем впоследствии можешь пожалеть.

– Если бы мне нужен был твой совет, я бы спросила.

Расправив плечи, гордо удаляюсь из кухни. Надо отвлечься. Позвонить Кейт. Пройтись по магазинам. Может быть, навестить фитнес-клуб, чтобы сбросить напряжение. Но сначала – душ. Горячий. Или холодный. Чтобы в зародыше умертвить любые ростки надежды в отношении меня и Марка

Прохладный душ определенно идет мне на пользу, но даже ему не удается смыть с меня знакомый терпкий аромат парфюма с экзотическими нотками сандала.

Упругие струи воды продолжают бить по телу, а я не могу заставить себя выйти из укрытия ванной – чувствую, что рискую натворить глупости.

Всегда так было: стоит только Марку Зимину показаться на пороге, как мой разум затуманивается, а голова отказывается адекватно соображать. Каждый раз в его компании я чувствую себя так, словно нахожусь под воздействием сильнодействующих пилюль с дурманящим воздействием на мозг. Как итог – говорю и делаю глупости о которых потом горько сожалею…

Прибавив горячую воду, провожу кончиками пальцев по губам, скольжу вниз по мокрой шее к ложбинке груди… До крови закусываю губу, представляя себе зеленый взгляд, полный решимости, и мужественное лицо с печатью страсти. Взрываюсь. Тело ведет себя как чужое, кожа покрывается мурашками, с губ срывается протяжный стон. Это какое-то наваждение!

Марк остался на кухне, а я в ванной. Нас разделяют девятки метров, минимум две закрытые двери и целый этаж, а я все равно ощущаю его волнующее присутствие в доме. Слишком остро, слишком горячо, слишком… Слишком Марк.

– Нет! – раздраженно трясу головой, пытаясь справиться с захлёстывающими меня эмоциями. – Пошел ты к черту, Зимин! Тебе нет места в моей голове и моем сердце.

В сердцах бью по смесителю и выключаю воду. Отодвигаю стеклянную дверцу и тянусь за полотенцем, но ноги подо мной вдруг разъезжаются, и я с грохотом и испуганным криком падаю на мокрый мрамор, едва успевая ухватиться пальцами за ручку душевой, чтобы не расшибить себе голову. Приземляюсь на правое бедро, жмурясь от острой боли. Из глаз брызгают слезы, рот жадно хватает влажный воздух – это болевой шок и сейчас сложно делать какие-то выводы, но мне кажется, я себе что-то сломала. Проверить, правда, не решаюсь – спазмы волнами расходятся по телу, и я боюсь даже пошевелиться.

– Ариана! – доносится взволнованный голос Марка из-за двери. – Что там у тебя за шум?

– Ничего! – отвечаю сквозь зубы.

– Что ты там бурчишь? – взрывается он, а через мгновение распахивается дверь и в ванную во всем своем утреннем великолепии врывается мужчина.

Подцепив пальцем полотенце, которое валяется рядом, успеваю набросить ткань на свое тело за секунду до того, как Марк до упора отодвигает стеклянную дверцу и опускается перед душевой, в которой я лежу согнувшись, на корточки.

– Эй, что случилось? – его голос, раздраженный и надменный считанные секунды назад, теперь тихий и обеспокоенный. Длинные теплые пальцы бережно убирают с моего лица налипшие пряди волос, а сосредоточенный взгляд шарит по телу в попытке оценить ущерб.

– Упала? – спрашивает он мягко.

– Поскользнулась, – стыдливо морщась, произношу я.

Ну, почему с ним всегда все так? Из кухни я ушла воинствующей амазонкой, страшно гордясь собой, а теперь лежу перед Марком на полу, как неуклюжий подросток, которым всегда ощущаю себя в его присутствии…

– Встать можешь? – мускулистая рука осторожно касается моего плеча.

Несмотря на болезненные спазмы, все еще сотрясающие тело, моя кожа под ладонью Марка натягивается и покрывается мурашками удовольствия. Говорю же, наваждение.

– Ари! Встать можешь? – повторяет мужчина. – Давай помогу.

Отчаянно мотаю головой.

– Нет, нет, Марк, – испуганно отвечаю я. – Я упала, а не калека. Дай мне две минуты, я приду в себя и встану. А ты уходи. У тебя наверняка куча дел.

– Ну-ну, – иронично тянет он, вскидывая брови. – Беспомощная обнаженная девушка лежит на полу в душевой и не в состоянии подняться, а ты предлагаешь мне слинять?

– Ничего я тебе не предлагаю! – огрызаюсь я.

– Так давай я тебе предложу… – он запинается, что совершенно ему не свойственно. – Свою помощь.

С решимостью продемонстрировать Зимину свою состоятельность (или глупость), превозмогаю боль и делаю демонстративную попытку подняться. И тут же жгучий спазм простреливает ногу от бедра до кончиков пальцев, и я, громко вскрикивая, снова оседаю на мокрый пол.

Марк пространно ругается сквозь зубы, но у меня в этот момент стоит такой звон в ушах, что расслышать мне удается лишь слово «Упрямая».

Зажмуриваюсь, чтобы не дать слезам боли и унижения брызнуть из глаз, и тут же ощущаю, как горячие мужские руки заключают меня в крепкие объятия и, подхватив под ягодицы, выдергивают из душевой и несут вон из ванной в направлении кровати.

Отчаянно поправляю пальцами полотенце, которое на честном слове держится на моем теле. Тяжело дышу – от боли, конечно, а не от того, что концентрированный аромат Марка бьет по рецепторам вкуса и обоняния, вызывая легкое головокружение.

Черт возьми, только я могла оказаться в подобной ситуации!

– Больно бедро, – хнычу я, когда Марк бережно опускает меня на смятую после ночи постель.

– Потерпи, я взгляну, – в его голосе ни единой нотки раздражения или насмешки, только нежность и забота.

– Зимин, ты решил сыграть в доктора? – всхлипываю я, все еще умудряясь шутить. – Сними маску, тебе не идет. А если серьезно, вызови настоящего.

– К твоему сведению, я проходил специальные курсы по оказанию первой помощи, – нравоучительно цедит мужчина, не оценив моего юмора. – Без этого никого не пускают на гоночную трассу.

Сосредоточенно нахмурив брови, Зимин протягивает руку и задирает полотенце, обнажая пострадавшее бедро.

Я вспыхиваю – от смущения и пронзившего тело горячего возбуждения. Да и Марк, как бы ни старался делать вид, что его не волнует вид моего почти полностью обнаженного тела, пробегается внимательным взглядом по ногам и бедрам.

– Где болит? – спрашивает Марк севшим голосом.

– Тут, – я тычу пальцем в правое бедро, плавно переходящее в ягодицу, и вздыхаю: – Синяк, наверное, будет огромный, а у меня через пару дней съемка запланирована на пляже…

– Ты себе чуть шею не свернула, а думаешь о таких глупостях! – резко осуждает меня Зимин, и вдруг касается кончиками пальцев выпирающей косточки на моем бедре.

– Ай! – вскрикиваю я.

– Тебе надо одеться, – командует Марк.

– Да, конечно, – иронизирую я. – Вот сейчас спрыгну с постели и побегу.

Марк стискивает челюсти так, что на скулах выступают желваки.

– Зайди в гардеробную и достань в среднем ящике футболку и шорты белого цвета с широкой резинкой, – прошу я внезапно севшим голосом.

Он шумно выдыхает и двигается в сторону гардеробной. Не в его правилах подчиняться женским приказам и уж тем более, моим. Я ведь не женщина, а так… Младшая сестра лучшего друга.

Через мгновение раздается звук выдвигаемых ящиков, недовольное бормотание и нечто похожее на животный рык.

– Марк, ты заблудился в двадцати квадратах? – кричу я, ощущая неуместный приступ веселости. – Или никак не можешь выбрать белье?

– У тебя тут не гардеробная, а магазин! – отзывается он раздраженно. – Ничего найти невозможно. Платье какое?

– Что? – удивленно переспрашиваю я, не понимая, что он имеет в виду. – Причем тут платье?

– Ты в нижнем белье собираешься ехать в клинику? – раздраженно бросает Зимин.

– В какую клинику, Марк? Я никуда не поеду. Это просто ушиб. У мамы есть отличная мазь для таких случаев, – я осторожно касаюсь поврежденного бедра. Больно. – По поводу доктора я сказала просто так…

– Снимок надо сделать, – говорит он безапелляционно, появляясь из гардеробной с ворохом одежды. – Если собираешься протестовать – лучше помолчи, побереги свои и мои нервы.

Целый рой мыслей врывается в мою голову, сметая все на своем пути. Марк снова разговаривает со мной как с маленькой девочкой, напрочь забывая, что я уже не ребенок. Но если откровенно, то в его присутствии я именно так и начинаю себя чувствовать. Хочется перечить каждому его слову, хочется сопротивляться, но вместе с тем хочется чувствовать его рядом. Как этой ночью…

Я еще никогда не ощущала ничего подобного. Зимин еще никогда не смотрел на меня так, как вчера. С чувственной оценкой. С трепетом. С желанием. В какой-то момент мне показалось, что все это время он сдерживал себя, свои чувства и эмоции в отношении меня из-за брата. Черт возьми! Мне нельзя об этом думать, иначе я рискую провалиться в мир иллюзий и утонуть в своих же мечтах.

– Извини, – вдруг хрипло произносит Марк, протягивая мне нижнее белье и легкое платье. – Давай прокатимся к врачу, сделаем снимок. Надо убедиться, что все в порядке, и ты ничего серьезно не повредила.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга. В его взгляде отражается беспокойство, но вместе с тем я замечаю что-то еще. Интерес или…

– Хорошо, – соглашаюсь я, чем вызываю на его лице улыбку.

– Вот и замечательно, – хлопает в ладоши мужчина. – Одевайся, а я подожду тебя за дверью. Позови, как будешь готова.

– Спасибо, – киваю я, робко улыбаясь Зимину.

Смотрю вслед удаляющейся фигуре Марка и думаю о том, есть ли шанс, что Марк когда-нибудь увидит во мне женщину.

Глава 4

Кое как справившись с одеждой, я зову Марка. Он явно караулил под дверью – сразу же появляется на пороге спальни и, бросив на меня оценивающий взгляд, подходит ближе. Молча обхватывает руками мою талию и, чуть сжав, поднимает меня на ноги.

– Наступить можешь? – спрашивает Зимин, пытливо вглядываясь мне в глаза.

Вместо ответа я осторожно опускаю ногу на пятку и тут же вскрикиваю от боли, пронзающей бедро. На глазах выступают слезы, и я даже закусываю губу, чтобы позорно не заплакать. Это ж надо было так неудачно упасть! И перед Марком выставила себя неуклюжей дурочкой, и работу явно придется отложить на неопределенный период. Потому что ходить самостоятельно я точно не смогу какое-то время, а когда смогу – мой агент Сильвио меня просто убьет.

– Обхвати мою шею руками, – командует Марк.

– Что? – растерянно повторяю я.

– Что слышала! – рычит он, но сквозь его ярость явно сквозит беспокойство.

Он волнуется из-за меня! Впрочем, что же тут удивительного? Стас велел присматривать, а я под его носом себе ногу сломала. Хорошо, хоть не голову.

Послушно кладу ладони на крепкую мужскую шею и осторожно прижимаюсь всем телом к стальной груди, а уже через мгновение оказываюсь на руках Марка. От неожиданности я тихо ахаю, но быстро прихожу в себя и позволяю себе расслабиться. В объятиях мужчины моей мечты мне так тепло, так уютно, так комфортно. Будто бы находится в его руках – самая естественная для меня вещь. Я чувствую себя защищенной и, несмотря на травму и садняющую боль в ноге, необъяснимо счастливой.

Зимин со мной на руках выходит из спальни и медленно спускается на первый этаж.

– Ари, я сейчас поставлю тебя на землю, открою дверь машины. Держись за меня, хорошо? – он осторожно ставит меня на ногу, продолжая поддерживать за талию.

– Непривычно тебе тратить столько времени на женщину, да, Зимин? Обычно тебе хватает часов, – усмехаюсь, – двух или трех? Да и плоскость для тебя не самая привычная…

Не знаю, что за стерва во мне говорит, но упустить шанс уколоть Марка я оказываюсь не в состоянии. По правде говоря, слова срываются с губ раньше, чем я успеваю их как следует обдумать. По потемневшим зеленым глазам и тяжелому вздоху, понимаю, что я сваляла дурака. Марк ведь действительно переживает и делает все, чтобы мне помочь, а я веду себя как глупый ребенок. И как после такого поведения убеждать его в том, что я выросла?

– Ариана! – рявкает Зимин. – Давай в машину.

Марк помогает мне усесться на кожаном сидении своего автомобиля, а затем его ладонь касается моего бедра, едва прикрытого тонкой тканью платья. По моему телу тут же пробегает электрический разряд, когда я чувствую его легкие поглаживания.

– Чувствительность есть? – откашлявшись, спрашивает Марк.

О, господи! Еще какая…

Наши взгляды сталкиваются. Лицо Марка постепенно приближается к моему, и в какой-то момент начинает казаться, что Зимин меня поцелует. Я непроизвольно облизываю пересохшие губы в томительном ожидании, но в считанных сантиметрах от моего лица, мужчина отворачивается. Пока я прихожу в себя, быстро моргая, Марк перекидывает через мое плечо ремень безопасности и отстраняется.

Боюсь, что разочарование на моем лице чересчур явно, потому что Зимин вдруг беззаботно усмехается и небрежно щелкает меня по носу.

– Один – один, Ариана, – беспечно говорит он, как бы намекая, что моя жажда поцелуя не осталась для него секретом. – В следующий раз думай, что говоришь.

– Мерзавец! Ненавижу! – бубню себе под нос, нахмурившись.

Ответом мне служит звук захлопнувшейся двери и раскатистый смех Марка.

До клиники мы добираемся в тишине. Пожалуй, впервые в жизни мне не хочется с ним разговаривать, даже несмотря на то, что провокации изначально шли с моей стороны. Я, конечно, не ангел, но и Марку нужно было думать, прежде чем целовать меня вчера!

– Приехали, – остановив машину на парковочном месте, Марк глушит мотор. – Я договорился с врачом, чтоб тебя посмотрели без очереди.

– Когда? – удивленно вскидываю брови.

– Пока ты переодевалась. Лейла моя хорошая знакомая, – поясняет Зимин, а я в этот момент чувствую болезненный укол ревности. Сколько у него таких “лейл”? Наверное, в каждом отделении по всей Италии, и в Москве тоже парочка найдется.

Несмотря на мой слабый протест, Марк снова берет меня на руки и легко, словно я почти ничего не вешу, идет вместе со мной к входу в травматологическое отделение. Лейла встречает нас у регистратуры. Блондинка с пышной грудью обтянутой белым халатом, с пухлыми губами и карими глазами за стеклами модных очков – как я и ожидала, она выглядит как манекенщица, а не как заурядный доктор. Ну, и чему тут удивляться? Других в записной книжке Зимина просто не водится.

Заметив нас, Лейла расплывается в обворожительной улыбке, разумеется, обращенной не ко мне, а к Марку. Не надо далеко ходить, чтобы понять, – этих двоих связывают не просто дружеские взаимоотношения. Неприятная горечь разливается во рту, неприятная тяжесть ложится на сердце. Мне хочется сбежать отсюда, потому что меня бесит идиотский флирт со стороны Лейлы, но только я в буквальном смысле не могу этого сделать.

– Здравствуй, Лейла! Рад видеть тебя, – лицо Марка расплывается в улыбке, способной совратить даже монашку.

– Марк, добрый день! Давно мы не виделись, – отвечает женщина, не сводя с Зимина сияющих восторгом глаз. – Как твои дела?

– Может, светские беседы вы на потом отложите? – нетерпеливо выдаю я, демонстративно кладя голову Марку на грудь. – Тут, кажется, травмпункт, а у меня как раз травма! И, кстати, меня Ариана зовут.

Лейла резко меняется в лице, ее глаза настороженно перебегают с меня на Марка и обратно, словно мысленно она пытается просчитать, являюсь ли я ее соперницей за его драгоценное внимание. Являюсь. Точка. Уж кто-то, а эта медицинская Барби Зимина точно не получит!

– Марк, я сейчас распоряжусь, чтобы привезли кресло каталку, – говорит Лейла, включив профессионалку.

– Не надо, показывай, где твой кабинет – Ариану я донесу.

Нашей веселой компанией мы идем по длинному коридору, пока Лейла не останавливается возле белой двери с табличкой, на которой написано ее имя.

– Оставляй Ариану на кушетке, а сам подожди за дверью, – сдержанно говорит женщина.

– Я хочу остаться, – недовольно комментирует Зимин.

– А я не хочу, чтобы ты оставался, – говорю я. – Уходи, Марк!

Когда за ним закрывается дверь, мы с Лейлой переглядываемся и, неожиданно, друг другу улыбаемся. Такая вот извращенная женская солидарность получилась.

– Рассказывайте, что случилось, – говорит она.

Я в общих словах описываю Лейле случай в ванной и она принимается за осмотр. Через пару минут мне становится понятно, что Лейла, в самом деле, оказывается квалифицированным специалистом. Она проводит целую серию тестов, делает рентген и выносит свой вердикт. Растяжение и сильный ушиб. Радует, что хотя бы все кости целы.

– Вот здесь для вас рекомендации, – она передаёт мне в руки лист со списком кремов и болеутоляющих, после чего открывает дверь своего кабинета. – Марк, мы закончили. На цокольном этаже зайдите в аптеку – там есть необходимые мази и фиксирующие повязки, чтобы снизить нагрузку на мышцы.

– Лейла, благодарю. Очень выручила, – с теплотой в голосе говорит Зимин, одаривая ее улыбкой. В свой адрес я улыбки даже не жду – получаю лишь хмурый взгляд исподлобья и сдержанный кивок головы.

Дорога обратно занимает не так много времени, но напряжённая обстановка и гнетущее молчание, повисшее между нами, создают дискомфорт, и от этого хочется поскорее добраться до дома.

– Ариана, что стряслось? – мама встречает нас на улице, обеспокоенно глядя на то, как я, поддерживаемая Марком, хромаю к дому.

– Неудачно упала, – отвечаю расстроенно, передавая маме пакет с лекарствами. – Марк, посади меня на качели. Хочу подышать свежим воздухом. Спасибо тебе за всё.

Как бы невзначай провожу ладонью по его колючей щеке и откидываюсь на качели, прикрывая глаза.

Хватит с меня на сегодня.