Анастасия Попова
Стать последней
Как ни странно, этот случай только развеселил Юлю. «Будет о чём Гале рассказать, – подумала она, – Надо помыться». Юля нашла в тумбочке голубой халат из тонкой ткани, похожей на атлас (возможно, это и был атлас, но какой-то очень дешевый). Она накинула его на плечи, обнажив одну грудь, и состроила гримасу, которая по убеждению Юли должна была бы выражать страстность натуры. Потом закрыла грудь и открыла плечи: «Классно», – сказала она, но тут ей пришла в голову мысль, что бы подумал тот мальчик со змеиными глазами, если бы увидел её вот такой. Получилось бы неловко. Но, конечно, ни тот зеленоглазый принц, ни кто-либо другой не мог её видеть, по той простой причине, что она была в квартире одна. И, тем не менее, эта мысль заставила поправить халат. Она ещё раз заглянула в зеркало и заметила в нём чёрную фигуру, сложившую руки в позе «Ну и ну…»
– Ой! – единственное, что сообразила сказать Юля и опустилась на стул.
– Вы о маньяке говорили?
– Кто ты?
– Шесть человек, а может дойти до сорока. – Странное существо в чёрном открыло книгу, – Здесь написано, что последней жертвой станет та, которая согласится стать жертвой.
– И что?
– Согласна ли ты стать последней жертвой зверя?
– Нет, конечно, нет! – Юля с трудом понимала, что происходит, но жертвой ей не хотелось становиться однозначно.
– Ты своим «Да» можешь спасти больше трёх десятков человек.
– А как я могу спасти себя?
– Здесь не написано.
– Я не хочу быть жертвой. У меня есть шанс?
– Есть. Но твой шанс равен жизням огромного количества людей. Среди этих девушек будет твоя лучшая подруга Галя. А ещё Ксения, может быть, Вика…
– Я не хочу никого спасать. Я молодая, красивая, я столько смогу сделать. Это меня надо спасать!
– У тебя есть три дня на размышления. В любой момент тебе достаточно сказать «Да», а я услышу везде.
– Нет.
Самым отвратительным поступком Юля всегда считала самоубийство. Как можно отказаться от жизни вот так по доброй воле, без борьбы? Жизнь – величайшее из благ, даже если ты болен раком, даже если ты брошен всеми, даже если у тебя нет ни компьютера, ни телевизора, ни квартиры… Ведь что-то у тебя всё равно есть и это что-то ценнейшее из всего, что можно пожелать. Вот Ксения и Вика, например, живут во Владивостоке. Вика не супермодель, а Ксения так вообще страшненькая. Но они живут здесь, а не в селе Учёртанарогове и в этом им крупно повезло. Юле же повезло с внешностью. В жизни всегда можно пробиться и получить то, что хочешь. А если не получил, значит, плохо старался. Так всегда думала девушка, и сейчас перспектива отказаться от самого-самого бесценного её приводила в ужас.
«Утро вечера мудренее», – подумала Юля и легла спать.
Ксения ложиться спать не собиралась. Она ходила по комнате и отчаянно жестикулировала:
– Вика, если б ты знала, как я её ненавижу!
– Ксю, забудь.
– Это ты во всём виновата. Если бы не ты, я бы сидела сейчас дома и спокойно смотрела всякую лабуду по телевизору.
– Да ты только из-за неё и пошла.
– Что?
– Чтобы испортить ей вечер. Глупо, Ксюша, столько времени прошло.
– Сколько бы ни прошло. – Она немного успокоилась в жестикуляции и уже менее эмоционально продолжила, – Я никого так не любила. Он был для меня первый во всём: первый поцелуй, первый медляк, первая обида. Да, такая вывернувшая душу на изнанку обида. Если я завтра умру, он останется самым сильным моим чувством. Хотя, я не представляю, что можно чувствовать сильнее, чем тогда.
Ксения легла, но ещё долго ворочалась. Нахлынувшие с новой силой старые воспоминания, надежды и обиды растревожили её, до недавнего времени такое спокойное существование. Ксению когда-то сломала череда неудач в любви, учёбе и на работе и теперь она стала совершенным, ничего не представляющим из себя ничтожеством. Во всяком случае, она сама была в этом уверена. И вспоминать об этих неудачах было больно. И всё-таки она вспоминала.
Она ради него купила пудру и тональный крем, чтобы замазать прыщи, которыми было густо населено её лицо. Лучше Лёхи не существовало никого на свете. Они дружили. Нет, дружат с подружкой, а с Лёхой было всё серьёзнее и интимнее. Он говорил, что не обязательно обладать внешностью девушки с глянцевого журнала, достаточно быть просто нежной и свежей. Лёха однажды нарвал где-то сирени и целый урок ждал её возле школы. Он как-то пригласил её в кафе и заказал так много мороженого, что оно не вместилось в Ксюшу. Остатки пришлось почти насильно запихивать. А ещё один одноклассник назвал её матерным словом и получил от Лёхи порцию пинков.
Потом она на месяц уехала в лагерь «Океан». Нудная была смена, и вожатый попался нервный. Отдохнуть не получилось: наоборот постоянные выяснения отношений на пустом месте вымотали. На последнем огоньке она так и сказала: «А мне не понравилось. Эта самая неудачная смена в моей жизни. Вроде и отряд нормальный и погода хорошая, а как-то скучно. Я рада, что наконец-то уезжаю, меня парень дома ждёт». А парень не ждал. Ксюша с сумками тащилась домой, по дороге она заметила целующуюся пару. Лица знакомые. Она не сразу сообразила, что произошло.
– Лёха, привет.
– Ты вернулась? – мальчик покраснел и стал теребить в руках какую-то бумажку.
– Как бы да.
– А я вот тут… Как съездила?
– Нормально.
– А-а-а.
– Ну, пока.
– Пока.
«А говорил, что внешность не главное. Врал. Я бы на его месте тоже выбрала бы её». Ксении стало больно от этой мысли, но его, человека, который внёс в её жизнь столько света и счастья, винить не получалось. А она то, эта Катька, знала, что он для Ксении и посмела… «Повинен смерти», – как сказал бы Иван Васильевич, который менял профессию, из одноимённого фильма. Она мстила почти случайной сопернице долго и жестоко за растоптанные первые чувства, за разбитые розовые очки, за появившийся комплекс. Ксения не смогла ни с одним из своих будущих, редких по количеству и неважнецких по качеству мужчин построить маломальски приличные отношения. Все её немногочисленные романы начинались в нетрезвом виде в пастели и заканчивались через неделю словами: «Да пошла ты» или «Да пошёл ты».
27 мая (Ксения отметила этот день чёрным в календаре) она поняла, что любви нет, и больше не будет. Сердце потеряло способность пылать, атрофировалось и стало пригодно только для перегона крови по организму. Она сидела за столом в маленькой комнате общежития номер три ДВГУ. На верхней полке двухъярусной кровати лежал Вадик, а из его дранных носков торчали пальцы. На другой кровати разместилась пара любовников: крашенная рыжая Света и сосед Вадика Серёга. Под кроватью Вадика похрапывал Костя, его давно заколебала вся эта кутерьма, но он ничего не мог сделать. Парни для того, чтобы провести девушек в общежитие, подкупили вахту пивом, а Вадик всю ночь бухтел, что у Ксении есть своя квартира, можно было бы застрять у неё, тогда не пришлось бы тратить сто рублей. А она не хотела, чтобы родители и сестра видели её грехопаденье. Да и какой нормальной девушке придёт в голову привести домой это нечёсаное чучело, приехавшее из деревни то ли Екатериновки, то ли Елизаветовки. «Как всё пошло и грязно, – прошептала Ксения и собрала в большой мусорный пакет всё то, что осталось от вчерашнего веселья. – Даже я этого не заслужила. В конце, концов, то, что пришли другие времена и мужиков нормальных не осталось не означает, что можно опускаться до уровня… До вот этого уровня». Она встала и ушла. От Вадика и от мужчины в принципе. 27 мая Ксения стала монахиней. Она посадила то, что осталось от неё, как от женщины, в уютную келью безразличия к мужчинам.
В комнате было душно, Вика не могла уснуть. Сестра сопела, закутавшись не в глубокий здоровый сон, а в тяжёлые давящие мысли. Неприятная атмосфера… Вика ушла в зал. Как долго она там находилась почти в состоянии медитации, сказать сложно, но вывел её из этого состояния звонок:
– Алё.
– Вика, – каким-то странным голосом произнесла Юля.
– Что-то случилось? Ты так поздно звонишь?
– Извини, я звонила Гале, но её нет. А мне надо с кем-то поговорить.
– Очень приятно, – сказала Вика. Она немного ревновала Юлю к Гале, так как познакомилась с ней первой и поэтому считала, что имеет право претендовать на место главной подруги.
– Если бы ты узнала, что скорей всего через три дня умрёшь, что бы ты сделала?
– Я бы накупила самого вкусного мороженного, самого дорогого мартини, закадрила бы самого симпатичного парня, высказала бы преподу по математике всё, что о нём думаю… – Что, кошмар приснился?
– Я серьёзно. Для меня это сейчас очень важно. Что бы ты сделала?
– Я тоже серьёзно. Если суждено умереть завтра, надо насладиться вдоволь последними минутами.
– Разве тебе не было бы жалко молодости, красоты… Я не знаю… Своей самой яркой мечты тебе не было бы жалко?
– У меня сейчас самая яркая мечта – закрыть сессию.
– Да нет, Вика… Ты пытаешься отшутиться. Ты боишься смерти?
– Нет. По-моему, это просто переход из одного состояния в другое. Если мы празднуем рождение, почему бы нам не праздновать смерь?
– Просто переход из одного состояния в другое… – передразнила Юля и положила трубку.
«Странная она сегодня…» – решила Вика.
Начинался последний день жизни Юли. В дверь зазвонили. На пороге стояла Галя с тремя резными тюльпанами. Она попыталась огорошить Юлю известием о надвигающихся прививках от энцефалита. Галя с детства боялась боли. Однажды, когда ей делали манту, она упала в обморок, и ей показалось странным, что подруга не разделяет ее чувств относительно этого известия…
– Что-то случилось? – спросила Галя.
Юля долго молчала, пытаясь перебороть слёзы, но истерика захлестнула её:
– Я не могу тебе сказать. Я не могу… Я не могу не подставить тебя. Галя, ты моя лучшая подруга, но…
– Ты чего? У тебя температура?
– Если б ты знала, насколько я перед тобой виновата, но я не хочу… не могу… не стану… Просто каждый живёт для себя, сам спасает свою шкуру. И я тоже, понимаешь…
– У тебя проблемы?
– И у тебя тоже…
– У меня проблем нет. Не знаю, что ты там натворила, но расстраиваться не стоит. Даже если тебя проглотили, есть два выхода. А вообще, мне пора. С днём Рожденья тебя.
За Галей захлопнулась стальная дверь. Комнату наполнили клубы дыма. Появился страшный демон с тёмной книгой судеб:
– Здравствуй, драгоценная, твой срок истёк.
– Эти три дня мне казалось, что всё вселенское страданье сосредоточилось в одном месте. И это место я, – она ещё пыталась надавить на жалость, хотя понимала, что ей шанс не оставили.
– Точка, где сосредоточится вся боль мира, взорвёт его.
– Почему?
– Потому что боль и радость – это то, с помощью чего Господь управляет космосом… Чувства, можно сказать, мощнейшее оружие в его руках. Как … Слабый, конечно пример, как деньги… Чтобы получить некоторое количество рублей человек день работает. Тот, кто ему платит, обладает властью над ним. Тот, кто очень богат, имеет огромную власть, не так ли?
– Так.
– А теперь представь, что чувства – это валюта, а некто проводит с ней определённые операции, чтобы заставить нас делать то, что он хочет…
– Эврика! Всё не так плохо!
Может, он и мне послал столько негатива, чтобы я одумалась, взялась за учёбу, перестала шляться по ночным клубам, нашла нормального парня… – в её словах светилось столько надежды, что даже несуществующее сердце демона дрогнуло.
– Может быть…
Юля встала на колени и обняла несуществующие ноги под чёрной накидкой:
Я должна жить! Пусть этот извращенец делает со мной, что хочет, но оставит мне жизнь.
Ты отказываешься? – зачем-то спросил демон, хотя всё и так было понятно, – Пишу: «Причина отказа: хочет жить». Странно, когда Люцифер отбирал нас в слуги, в графе причина, по которой я собираюсь занять эту должность, не достаточно было написать «хочу», хотя эта была единственная причина. Ну ладно, тебе решать. Если повезёт, будешь хоронить Галю.
«I will alive», – доносился из радиоприёмника сильный женский голос. Юля вспомнила русский эквивалент: «Но невозможно всё забыть и не возможно всё простить, и без тебя я буду жить». Да, кажется так. Когда-то эта песня помогла пережить самую страшную ссору и сейчас кинула улыбку на заплаканное лицо: «Я тоже буду жить! Демон сказал, что Бог управляет нами с помощью наших чувств. Ну, что ж, я послушаю тебя, Бог, хотя и не верю в тебя. Сегодня я буду сидеть дома, а завтра не прогуляю ни одной пары. На следующей неделе, не пойду только на вышку, а со следующего семестра вообще стану отличницей». Юля заулыбалась. Она нашла выход.
К вечеру набежали подруги и друзья. Они стали уговаривать Юлю пойти в клуб:
Ты чего? Такую дату нельзя не отметить! Совершеннолетие бывает раз в жизни.
«И смерть тоже, – подумала Юля, – С другой стороны, там я буду, по крайней мере, с народом, а здесь меня защитить некому».
Водка – это круто, особенно, если её много. Красивые люди – это круто, особенно, если их весь зал. Громкая музыка – это круто, особенно, если она до утра. Юля придумала, как обмануть рок: умереть она должна сегодня, но если стрелки часов будут показывать больше двенадцати, это уже будет завтра, а значит, надо всего лишь застрять в этом чудном месте хотя бы до часу ночи. В этом чудном месте можно было бы остаться даже до конца жизни: цветное мелькание модных топиков и рубашек, пьяные счастливые лица, радостная беззаботная атмосфера… Завтра со всем этим придётся попрощаться, ведь завтра она станет приличной девочкой, а сегодня одна задача – выжить.
