Анастасия Попова
Сказки ленивого бора. Сборник
У Тони был огромный живот, точнее, сумка, как у кенгуру, которую она, скорее всего, чем-то набила. Вместо левой груди красовался калькулятор, а вместо правой – блокнот. Даша стала очень маленькой и худенькой. Она сгорбилась и приняла позу, говорящую «не бейте меня». Она была серой – серые глаза, серая кожа, серые волосы, серая одежда… Впрочем, из всего того, что я видела сегодня, Даша была самым приличным существом. И, если трезво рассудить, быть никакой еще не значит быть плохой.
– Что будем варить? – спросила Тоня.
– Только не рис. Я макароны купила, – сказала я.
– О! Рис! Даша, твои макароны?
– Нет.
– Будем варить рис.
– Вы что меня не слышите? Ау! Я тут!
Я вспомнила, что уже за двенадцать и можно смотреть в зеркало. Я скинула одеяло. Тоня вскрикнула, Даша выпучила глаза.
– Сквозняк? – неуверенно произнесла Тоня.
А это была я. Я с прекрасной, чистейшей, тончайшей душой, но без отраженья. Я – пустое место, я без тела. А– а-а!!!!!! Не может быть! Я читала умные книжки, я подбирала бездомных животных, я мечтала придумать лекарство от рака, я защищала маленьких от больших, я подавала нищим, я хотела хорошую работу и нежного мужа. Я такой же человек, как и все, я не могу быть ничем!
В моих, так сказать, висках стала бешено пульсировать, так сказать, кровь: «Это ошибка, тут что-то не так».
Я настолько чиста, что не имею тела, моя душа совершенна, как у архангела, поэтому не может быть облечена в оболочку? Нет. Я знала о своих проступках и минусах. Например, я так же, как коменда, люблю погавкать и покомандовать. У меня вполне могла вырасти пасть…
Меня обманули! Голос обещал, что я увижу людей такими, какие они есть, а они увидят истинную меня. Но люди не могут быть чертями и уродами. Люди слишком противоречивы. Каждый, может быть сегодня подлецом, а завтра героем. Значит… Значит, я всего лишь видела людей такими, какими хотела их видеть! Значит, они меня видят такой, какой хотели бы.
Понять, что никто тебя не любит и никому ты не дорога, страшно… Действительно, однажды решить, что общество слишком порочно для тебя – это вычеркнуть себя из него.
Но никому не хочется быть вычеркнутым. Не хотелось и мне. Мне казалось, что если я найду человека, который меня любит, у меня вновь появится тело. Но кто же это? Подруг и любимого у меня нет, родственники далеко…
Антон! Мальчик-фёст, который починил нам дверную ручку, который принес нам соли, когда она кончилась, которого я постоянно подкалываю, а он, несмотря ни на что, смотрит на меня огромными голубыми глазами и готов сделать для меня все! Он спасет меня!
Я побежала на четвертый этаж, где жил Антон. Я толкнула его дверь и вошла. Я представляла, как его лицо засветится радостью и как ему будет приятно, что это он спас меня от беды. Я была к нему несправедлива, но теперь…
Теперь Антон держал за руку фестку Таню.
– А она? – спросила Таня.
– Она в прошлом, ее больше нет для меня, – сказал Антон и поцеловал Таню.
Перья на ладони
Кристина сидела за партой одна. На переменах она или играла в тетрис, или повторяла домашнее задание. Ее не интересовали одноклассники. Она не интересовала одноклассников. Мама сказала Кристине: «Если хочешь стать колдуньей, ты должна закончить школу с золотой медалью». Кристина хотела стать колдуньей. Она все время училась, а когда выдавалась свободная минутка, пыталась колдовать. Получилось только один раз превратить зеленый палас в бирюзовый, но Кристина сдаваться не собиралась.
И вот однажды наколдовала она шариковую ручку. Синюю, обыкновенную, такую можно купить за пять рублей в любом киоске, но Кристина ее не купила, она ее НАКОЛДОВАЛА, создала из ничего. Радость чуть не взорвала сердце девочки. Она стала носиться по огромному золотому замку, в котором жила. «Кого я ищу? Родители на работе и будут поздно, – подумала она и с горечью опустилась на цветастый диван, – а ведь мне даже некому рассказать об этом». Она в первый раз в своей жизни пожалела, что на переменах ни с кем не разговаривала. Кристина поняла, что у человека обязательно должен быть друг, ведь друзья есть у всех. Она стала перебирать в памяти знакомых ребят и девчонок и не нашла ни одного, у кого не было бы друга, за исключением Катьки. Ну, она не в счет. Кто станет дружить с Катькой? Она постоянно ходит в каких-то обносках, у нее дома даже телевизора нет. Да и вообще, какая-то она стремная. Кристина решила, с завтрашнего дня надо срочно искать подругу. Всю ночь она подбирала из своих одноклассниц кандидатуру, подходящую на эту должность.
«Подружусь с Людкой, – решила Кристина, – ее в классе все уважают, она хорошо учится, красивая и у нее есть дома комп».
«Как бы мне влиться в их компанию», – подумала Кристина, с завистью поглядывая на Люду и ее подруг.
– Можно я с тобой сяду, – робко спросила стремная Катя.
– Вон там место свободное, – недоброжелательно ответила Кристина.
– Знаешь, я ничего не понимаю в черчении… Не поможешь?
– Почитай учебник, там все написано. А я сейчас загружена, у меня нет времени.
В маленьких серых глазках Кати появилась влага. Кристина сделала вид, что не заметила. Девочки, за которыми она следила, вышли. Кристина знала куда. Об этом месте было известно всем ученикам их школы – курилка, небольшой закуток возле черного входа, который всегда был закрыт. Девочки оживленно болтали и громко смеялись. Кристина подошла и встала с ними. Все замолчали. На нее недоверчиво уставилась дюжина глаз. Кристина не успела придумать, как начать разговор, по правде говоря, она думала, что начнут разговор они.
– Классная куртка, – сказала она Люде, – где покупала?
– На рынке, – ответила Люда, – пошлите в класс, а то на урок опоздаем.
«Почему они не хотят со мной разговаривать? Наверное, они считают меня такой правильной девочкой-припевочкой. Надо что-то с этим срочно делать, – Кристина стала лихорадочно щёлкать ручкой, – придумала! Начну курить. Да, они в основном общаются в курилке, будет проще влиться в компанию».
Кристина знала, где достать сигареты. Зажмурилась. «Ну давай, давай, получилось же с ручкой…»
После уроков все пошли в столовую, и только Кристина побежала в курилку. Она с воодушевлением распаковала пачку. Через пожелтевшие листья пробивались пучки солнца, играя на ее золотой курточке. Она вдохнула дым и почувствовала себя очень взрослой. Сердце билось в предвкушении… Прошел час. В пачке осталась одна штука. Никто не появился. Наверное, они ее заметили и не стали сюда заходить. Ее избегают! Побежали слезы.
– Дай закурить, – сказала убогая Катя. Краем глаза Кристина заметила ее давно.
– На, – она сунула в руки Кате пачку и пошла домой.
Ничего не хотелось делать. Да и зачем что-то делать человеку, который никому не нужен. Разболелась голова. Открыла окно. На улице было холодно.
«Хорошо будет, если я простужусь и умру», – подумала Кристина. На подоконник прилетел голубь. Белый, с мохнатыми лапками, очень красивый голубь. Таких красивых голубей Кристина не видела никогда. Голубь деловито вошел в окно и залез на тетрадку. Он стал поворачивать голову и то одним глазом, то другим разглядывать Кристину.
– Ты колдунья? – наконец спросил он.
– Нет, я стану настоящей колдуньей лет через десять, а пока я учусь.
– Наверное, твоя бабушка колдунья?
– Да, но она умерла.
– А мама?
– Она отказалась от своих чар.
– Значит, мне вечно придется носить проклятье…
– Какое?
– Закрой глаза.
Кристина зажмурилась.
– Открывай.
Перед ней стоял мальчик с кудрявыми светлыми волосами и огромными глазами бирюзового цвета.
– Ух ты!
– Это тебе ух ты, а я обречен всю жизнь быть голубем, и только час в сутки человеком. А еще у меня никогда не будет дома…
– Я не смогу тебя расколдовать… Я не знаю, сколько мне надо времени, что бы научиться: месяц, год, десять лет… Не знаю. Кстати, в родовых проклятьях всегда есть «пунктик». Ну, типа, проклятье принцессы исчезнет, если ее поцелует принц.
– У меня есть такой «пунктик». Проклятье исчезнет, когда меня отвергнет человек, которого я полюблю.
– Проще простого. Полюби девчонку и веди себя как дурак!
– Я полюблю только ту девочку, которая должна меня отвергнуть. Но я не могу полюбить!
– Ну, так бы сразу и сказал! Давай, я кого-нибудь загадаю и приворожу тебя к ней.
– Когда?
Кристина задумалась. «Нет, я, конечно, могу его приворожить к кому-нибудь хоть сегодня, но… Надо будет попросить его, чтобы прошелся со мной возле школы, народ подумает, что у меня есть парень…»
– Тебе сколько лет?
– Тринадцать.
– Такой маленький, а выглядишь старше…
– Ну конечно, маленький, тебе самой-то сколько?
– Тоже тринадцать, но девчонки по уму всегда на два года старше.
Мальчику-голубю не понравилось, что сказала Кристина.
– Так когда ты сможешь меня приворожить?
– Через неделю, если будешь себя хорошо вести.
Мальчик превратился в птицу.
– Подожди, как зовут тебя?
– Данила.
– А меня Кристина. Прилетай завтра, только в шесть, а то у нас много уроков. Ладно?
– Ладно.
«Круто! Что б такое придумать? Завтра надену то сиреневое платье, которое мне подарили на днюху, и попрошу Голубя пройтись со мной возле 16-го дома. По-любому, кто-нибудь из одноклассников увидит!»
– Ха-ха-ха, ты чем губы намазала? Ты что, на маскарад собираешься?
Кристина пораньше сбежала с уроков, чтобы накраситься, как это делают другие девчонки, и одеть что-то гиперэффектное. Эффект действительно оказался гипер. Данила не понял ничего…
– Теперь твоя очередь, – она взяла со стола помаду и мазнула его.
Он на минуту остановился, широко раскрыв ставшие величиной с полмира от изумленья глаза, потом выхватил помаду и стал мазать ее…
Когда прошел час, Данила улетел. Из сердца Кристины пыталась вырваться радость, но не могла, разбрызгав капли света по всей комнате, замку, миру! Она сидела на полу и глупо смеялась. У нее не осталось сил смыть красные полосы с лица.
В десять пришли родители. По традиции все сели за стол, по традиции стали молча опустошать тарелки, по традиции каждый думал о своем и решал свои нехитрые задачи. Но сегодня Кристина думала не о новом заклинании, не о примере по алгебре и даже не о персонаже из бразильского сериала. Она думала о кудрявом мальчике с бирюзовыми глазами. Для нее этот ужин был нетрадиционным.
– Кристина, почему ты не пишешь, – спросила Ирина Ивановна.
Кристина подавила раздражение, которое хлынуло в кровь, ведь ее так нагло вытащили из мира грез:
– Ручки нет.
– Кто-нибудь, дайте Кристине ручку.
Катя стала рыться в своем рванном портфеле.
– На.
– Спасибо, – недовольно сказала Кристина.
– Записывайте, на дом сочинение на тему «Мой лучший друг».
Кристина подняла руку:
– А если я не хочу писать сочинение на эту тему?
– Почему?
– Просто не хочу и все.
– Тогда напиши сочинение на тему «Не хочу я писать сочинение на тему «Мой лучший друг» потому что…», ладно.
– А можно, я тоже напишу сочинение на эту тему, – сказала Катя.
Он сидел на подоконнике, свесив ноги. Он не боялся упасть.
– Ты какая-то загруженная, что с тобой случилось?
– Задали сочиненье написать на тупую тему.
– Какую?
– «Мой лучший друг» или «Я не хочу писать сочиненье на тему «Мой лучший друг потому что…»» Не знаю, что и делать…
– У тебя нет друзей?
– А зачем они нужны?
– Ну, если у тебя есть друг, он одолжит тебе денег, с ним можно будет куда-нибудь сходить, да, вообще, что б не скучно было…
– А у меня всегда есть деньги, я всегда хожу одна и никогда не скучаю.
– Значит, тебе не нужен друг. Так и напиши.
– А ты прав.
Данила превратился в птицу и улетел.
Через несколько дней был разбор полетов:
«Моя лучшая подруга Люда. Она очень умная. С ней приятно общаться. Люда всегда помогает, когда мне нужна ее помощь. Мы подружились еще в детском саду. Я даже помню, как она подошла ко мне впервые. Она была в розовом платье с большим бантиком. Она сказала:
– Скоро позовут на завтрак.
– Я не хочу есть, – ответила я.
– Воспитатели заставят, – сказала Люда.
Я была в группе новенькая и испугалась, мне даже захотелось сбежать из садика, но Люда взяла меня за руку и повела знакомиться с другими детьми…»
«Телячьи нежности», – подумала Кристина. Ей казалось, что она написала лучшее сочинение, сочинение полное глубокого психологического анализа, по сравнению с ним работы других одноклассников покажутся Ирине Ивановне детским лепетом.
А учительница тем временем объясняла свою оценку 4/4.
– Хорошее, искреннее сочинение. Сразу видно, что Наташа любит свою подругу. Она очень умело подобрала такие слова, что мы, читатели, смогли прочувствовать ее отношение к этому человеку. Мне понравилось, просто местами были некоторые нарушения логики.
«Да, я не хочу писать сочинение на тему «Мой лучший друг». Год назад мы жили в Чите. У меня там осталась лучшая подруга. Ее звали Юля, она любила делать прически своему коту и занималась в художке. Мы с ней ходили в гости к одному дядьке без рук и помогали ему по дому….»
«Не плохо, во всяком случае, не так, как у других», – подумала Кристина.
«А потом мы уехали. Мне родоки сказали, что мы скоро вернемся, и я не взяла ни адреса, ни телефона. Юля осталась там, а сейчас у меня друзей нет».
– Катя, я поставила тебе три. Во-первых, «дядька», «художка» и «родоки» – нелитературные слова. В сочинениях использовать их нельзя, а во-вторых, тема не раскрыта вообще, ведь ты пишешь сочинение на тему «Почему я не хочу писать сочинение на тему «Мой лучший друг»», а описываешь свою подругу и вашу дружбу. Да и чисто по-человечески мне не импонирует, что ты так легко отреклась от подруги.
– Я не отреклась от нее. У меня нет ее адреса.
– Но в твоем сердце она должна быть!
– А что толку?
– Переходим к другому сочинению:
«Я не хочу писать сочинение на тему «Мой друг», потому что не считаю, что у каждого человека должен быть друг. Ведь мы не пишем сочинения на тему «Мой любимый компьютер», потому что он есть тоже не у каждого, хотя те, у кого он есть, наверное, могли бы об этом написать.
Почему я не считаю, что у всех должны быть друзья? Потому что есть люди, которые могут без них обходится. Я спросила одного знакомого, зачем нужен друг, он ответил…»
«Не знаю, что я получила за грамотность, но за содержание точно пять», – с гордостью подумала Кристина.
«Кроме того, друзья это: потраченное впустую время, постоянные ссоры (возьмите, хотя бы Люду с Наташей), вещи и деньги, которые приходится одалживать. Другими словами, на мой взгляд, стереотип, сложившийся в обществе о том, что каждому необходим друг, пора ломать».
– Кристина, у меня твое сочинение вызвало шок, – сказала Ирина Ивановна, – в принципе, оно написано хорошо, но в нем столько цинизма и сухости… Кажется, его писал человек, в котором нет ничего святого.
– Ирина Ивановна, вам больше нравятся эти слащавые глупости других, где по большей части описывается, как они вместе проводят время. Я уверена, что большинство просто село и написало первое, что пришло в голову, а я думала и думала почти всю ночь.
– Кристина, ты думала об этом всю ночь, а ребята не один десяток ночей. У тебя безупречное сочинение, но я не могу тебе поставить пятерку. Давай сделаем так, если захочешь, можешь переписать его к любому числу до конца четверти, а я освобожу тебя от одного из сочинений по произведениям.
– Я все равно его переписывать не буду…
– Данила, пойдем, прогуляемся.
– Пойдем.
Они шли рядом по холодному парку, ветер проникал сквозь куртку. Они молчали. Она с боку изучала его тонкие черты и крохотные веснушки. Он был чуть ниже ее, казалось, что он младше. А в этом смешном сером пальтишке он вообще выглядел по-кукольному. Он равнодушно пинал небольшой камень. Он сутулился.
– Выпрямись, – Кристина ударила его по спине, – будешь так ходить, горб вырастет.
– Это твой парень? – подбежала непонятно каким образом оказавшаяся здесь Катя.
– Просто друг.
– У тебя нет друзей.
– Не твое дело.
– Как тебя зовут? – спросил Данила.
– Катя, – девочка скорчила милейшую рожицу, на ее озорное личико упали длинные черные пряди. В эту минуту Катя была очень хорошенькой. От просыпающегося женского чутья внутри Кристины это не укрылось.
– Данила, нам срочно надо бежать, осталось около десяти минут!
– Где ты живешь?
– Там, – Катя указала на небольшой барак.
Кристина дернула Данилу за рукав.
– У нас осталось чуть больше пяти минут, – шепнула ему Кристина, а вслух добавила, – Катя, мы пойдем, нам пора.
Они отошли. «Вот чёрт, – подумала Кристина, – с кем не хотела столкнуться, так это с ней. Она никому об этом не расскажет, зато на него глаз положит».
– Кристя, а знаешь, что я подумал… А приворожи меня к ней. Зачем кого-то искать?
– Ты что, это же самая отстойная девчонка во всей школе. Я сама решу, к кому тебя приворожить!
Данила улетел больше пяти часов назад. Спустилась ночь. Крохотные звездочки усыпали все небо. Кристина посмотрела на тонкий месяц и спросила сама себя: «А, собственно, почему я должна приворожить его к кому-то, ведь я тоже девушка и вполне симпатичная! Ему-то все равно, а мне будет приятно!»
Девочка вскочила с постели: «Завтра суббота, поеду с утра на электричке в Екатериненские пещеры, там полно летучих мышей, поймаю одну, посажу на муравейник в горшочке с дырочками. А где найти муравейник? По-моему, в саду есть. От мыши останутся две косточки: крючок и, кажется, вертушка, вертушку выкину, а крючком поманю его и дело в шляпе».
«Данила, я поехала готовить материал для приворота», – она открыла окно и приклеила записку жвачкой к подоконнику.
Заветная косточка сжималась потеющими ладонями. Она дрожащими руками поманила крючком три раза его к себе.
Его ресницы взмахнули, а светлые бирюзовые глаза потемнели, ведь это не секрет, что светлые глаза всегда темнеют, когда в сердце стучится любовь…
Он изменился, еле заметно, но все же… На щеках появился румянец, на лице – выражение неловкости. «Сработало», – решила Кристина.
В этот безветренный вечер он по привычке залетел в гости. Она ждала его. На ней было старенькое хэбешное платье и рваные тапочки. Волосы она собрала в пучок, но они успели растрепаться. У ней были такие хрупкие плечи, такие яркие губки, такие чайные глаза… Он понял, что Кристина очень красивая и что… она девочка. Сегодня разговор как-то не складывался, Данила улетел на пять минут раньше.
– Когда ты приворожишь меня? – спросил однажды он.
– А я уже.
– Как? К кому, почему ты мне не сказала?
– Что бы вернее было. А к кому, сам узнаешь, когда увидишь ее.
– Я, кажется, догадываюсь!
Кристина покраснела. Какое неловкое признанье в любви…
– Знаешь, я не уверен, что она меня пошлет.
– Если так, то у тебя не правильное проклятье.
– Или у тебя неправильный приворот!
Кристина покраснела еще раз и попыталась перевести разговор:
– Данила, нам задали написать сочинение по Маяковскому, а я его не перевариваю. Что делать?
– Так и напиши.
– Ты что? Училка обидится!
Тут Кристина вспомнила, что ей можно еще раз написать сочинение про друга и решила, что можно написать о Даниле.
Он сидел на подоконнике, болтая ногами. Было скучно. Легкая морось исключила возможность прогуляться. К родителям пришли гости, а телевизор находился в их комнате.
– Давай поиграем в игру? Я пишу на листочке ответ на вопрос кто, заворачиваю. Ты не смотришь и пишешь ответ на вопрос с кем, заворачиваешь. Я пишу где, ты пишешь, что делают. Я пишу первую реплику, ты вторую.
– Давай.
Они, хитро улыбаясь, стали что-то калякать.
– Ну что, читаем: Бранка из сериала «Во имя любви» с облезлой кошкой в готическом замке воруют объедки «Когда я была молодая, я сутками голодала» «Мы не воры, у нас клептомания!»
– Реально получилось! Теперь ты первая.
Кристина, давясь смехом, что-то написала. Данила задумался. Вдруг его лицо стало серьезным… Когда он закончил, он дал ей:
– Читай?
– Почему я? Хотя… Александр Пушкин с маленькой ведьмой на болоте в избушке на курьих ножках привораживали друг друга съешь жабу, и я тебя полюблю КОГДА БУДЕШЬ МЕНЯ ПОСЫЛАТЬ, СДЕЛАЙ ЭТО ПОМЯГЧЕ… Глюк какой-то и совсем не смешно, – Кристина все поняла.
– Я, пожалуй, пойду, – Данила понял, что она поняла.
– Подожди. Я. .. я это… типа… не стану тебя посылать.
– Но мое проклятье…
– Ты был прав, у меня неправильный приворот.
– Я рад.
За столом царило напряженное молчание.
– Я слышала, ты дружишь с голубем? – вдруг спросила мама, – Не дружи с голубем. Они отнимают магическую силу.
– Во-первых, он не голубь, а мальчик, которого превратили в голубя, во-вторых, я с ним не дружу, а общаюсь, в-третьих, он хороший и не станет забирать у меня силу.
– Во-первых, неважно, как он стал голубем. Во-вторых, не цепляйся к словам, в-третьих, он не намеренно у тебя крадет силу, просто у них природа такая. Нет, конечно, если для тебя эта дружба важней…
– Мы не друзья и вообще не лезьте в мою жизнь! – наверное, в первый раз в своей жизни повысила голос на мать Кристина и побежала к себе в комнату.
«Она сказала, что он высосет мою силу. А вдруг и вправду. Зачем ей врать, он действительно… Она ведь потеряла когда-то свою силу, – страшная-страшная мысль поразила мозг Кристины, – Больше нельзя общаться с Данилой». Она взяла красный фломастер и одним резким движением вывела: «Забудь дорогу сюда». Она вытащила из стаканчика уже почти белую хуба-бубу и стала ее лихорадочно жевать. Она налепила листочек на окно и залезла под кровать (она не смогла бы не открыть окно, зная, что он ее видит). Через полчаса появился он. Минут двадцать он долбился клювом, хлопал крыльями и громко пищал, а потом улетел. Камень с души.. Нет, гиря на сердце…
Как обычно вся вторая смена столпилась у школы, ожидая, когда откроют двери.
– Эй, девчонки, вы окружены, – сказал самый шубутной мальчишка из их класса, у него в руках было игрушечное ружье.
– В тринадцать они еще такие дети, – Люда манерно закатила глаза.
– Это пневматическое ружье, им можно человека убить! Всем лежать, – мальчишка выстрелил в небо.
В ту же минуту на асфальт упала белая птица с огромной раной на груди. На минуту все замолчали.
– Урод, ты убил моего голубя! – Кристина набросилась на одноклассника.
– Я нечаянно…
– Ненавижу тебя, лучше бы ты выстрелил себе в глаз!
Кристина взяла в руки когда-то такое теплое тело и тихо заплакала. К рукам прилипли белые перья. Детям стало неловко, и они поспешили отойти, подошла лишь Катя.
– Не плачь, на небесах ему лучше…
– Да что ты понимаешь? Он был моим единственным другом.
– Ему сейчас хорошо, просто уходит проклятье. Он мне рассказал!
– Тебе не понять, у тебя нет, и никогда не будет друзей!
– Это у тебя не будет друзей, тебе вообще никто не нужен! Ты, кажется, хотела заобщаться с Людой? А это так просто было сделать. Смотри!
Катя встала на крыльцо и стала что-то искать в своем потрепанном ранце. Она достала ту самую пачку, которую когда-то ей отдала Кристина. Катя вытащила сигарету и чиркнула спичкой. Все выпучили полные удивления глаза. В этой школе никто никогда не курил на крыльце.
– Что это такое? – всплеснула руками Ирина Ивановна, которая всегда подходила к школе в это время. Она стала отчитывать Катю, а та, не реагируя ни на что, продолжала вдыхать дым, растлевающий молодые души. Ирина Ивановна выхватила сигарету и затоптала ее. Открыли двери, дети, потрясенные смелым поступком девочки, стали несмело вливаться в школу. Люда легко дернула Катю за рукав:
– Круто, – ее глаза до краю наполнило восхищение.
А Кристина испачкала всю свою золотую куртку еще теплой кровью. «Это был единственный человек, которого я любила, Господи, как ты жесток!» Она посмотрела на руки: «Белые перья на ладонях. Лучшего друга больше нет! Кстати, хорошо придумано. Да, отличное начало для сочинения. Это будет красивое сочинение. То было слишком сухое. Возможно, Ирина Ивановна подумала, что я черствый человек, теперь она увидит, что это не так. И про Маяковского ничего писать не надо будет… – Кристина представила, как завтра, смущаясь, рассказывает Даниле о том, что писала о нем сочинение, как он краснеет, – Стоп! Он больше не постучится в окно и никогда не покраснеет. И никогда ничего не скажет. Жизнь остановилась. Лучшего друга больше нет. Только перья на ладонях»…
Синее око
Мой друг жил в маленьком старом покошенном домике. Это было существо добрейшей души. Он никогда мне не отказывал, если я о чем-то его просила, и никогда не злился, если я глупо подшучивала над ним. А когда я стояла очень близко, нервная мышца предательски подрагивала на его щеке. Циклоп каждое утро приносил мне молоко. Со временем я так страстно полюбила молоко, что перестала представлять свою жизнь без него.
Наши утра всегда начинались с кружечки горячего кофе и светских бесед типа:
– Циклоп, что ты собираешься сегодня делать?
– Забор красить.
– Какой краской?
– Синей.
– А мне не покрасишь?
– Угу, – по лицу Циклопа расплывалась в такие моменты блаженная улыбка.
И, когда я, уставшая и замученная, возвращалась в такие вечера с пар, мой забор был покрашен ровно и аккуратно, свой же Циклоп домазывал как попало. Я прыгала ему на плечи и целовала в рог.
– Я тебя обожаю, спасибо!
Циклоп от неожиданности наступал в ведро с краской.
– Тебе нравится, да… – его морщинистый лоб и впалые щеки приобретали цвет советского флага.
Жили мы, жили, вроде бы было все в порядке, но однажды Циклопу захотелось посмотреть университет. Он тогда подошел ко мне, бледный с горящим глазом, и, теребя грязный носовой платок, стал объяснять, что старая усталая ведьма из соседнего бора сказала ему, что не будет у него в жизни счастья, если он не наведается в университет.
– Ты что, упал, у нас же пропускной режим! – отнекивалась я.
– А я спрячусь у тебя в кармане.
Я оглядела это чудовище двухметрового роста и представила себе этот кармашек.
– Не веришь? – спросил Циклоп.
– Не верю, – ответила я.
Кряхтя и краснея всем телом, включая синий глаз, циклоп стал сжимать себя обеими руками, и, в конце концов, скатал из себя колобок величиной с кулак.
Я положила Циклопа в карман огромных штанов.
Когда я поставила его на стол, однокурсники стали смеяться.
– Зачем тебе этот уродец? – спрашивали меня, а мне было неловко, потому что он все слышал.
Я попыталась извиниться, но он сказал, что не обиделся и сел на заднюю парту. Я всю пару не оборачивалась, но мне сказали, что он сидел и эти полтора часа, не отрываясь, смотрел на меня.
Циклоп ходил со мной в университет до пятницы, пока одна преподша (такая страшненькая старая дева с маленькими зелеными глазами) не сказала, что Циклопам в университете не место.
Я любила его как лес, как небо, как свои волосы. Но… в моей жизни появился Аполлон. Когда я шла по тонкой тропинке к озеру Нежности, дорогу мне преградил белый конь с красивыми изящными крыльями. Я подняла взор и уперлась в черные, как душа самой злой Ведьмы, глаза. Светлые крупные кудри падали на высокий гладкий лоб. Конь встал на дыбы. Я вскрикнула. Всадник успокоил его и легко спрыгнул:
