Анастасия Хомина
Аттракцион мусорного ведра
Глава 4
Москва встретила меня удушающей жарой. Лето в этом году бьет рекорды. В июне не было ни одного дождливого дня, и, судя по всему, в июле их тоже не предвидится. Изнывая от духоты, я добежала до ближайшего магазина и купила бутылку минералки. Осушив сразу полбутылки, кинулась к метро и вскоре уже стояла у дверей подъезда нужного мне дома. Я решила подождать, пока кто-нибудь войдет или выйдет. Звонить в квартиру принципиально не стала, надеясь на эффект неожиданности. Каюсь, хотела увидеть выражение лица Светланы, когда она откроет дверь и увидит меня.
Ждать долго не пришлось. Дверь распахнулась, и на улицу выбежали два мальчика с самокатами в руках. Я прошмыгнула внутрь и поднялась на седьмой этаж. Помявшись, позвонила в дверь. Та открылась, предъявив взору женщину лет шестидесяти. Несмотря на возраст, она сохранила величавую осанку. Волосы, выкрашенные в каштановый цвет, волной спадали на плечи, оттеняя яркие карие глаза. Могу поспорить, в молодости у нее не было отбоя от кавалеров.
– Вы к кому? – устало спросила она.
– К Светлане, – помявшись, ответила я ей.
– Хорошо, что хоть кто-то пришел попрощаться, – вздохнула женщина.
Я непонимающе посмотрела на нее.
– В каком смысле попрощаться? – наконец решилась спросить я.
– Как? – ахнула она. – Вы не в курсе?
– Вы о чем?
– Света вчера погибла, – ответила женщина, и на ее глазах выступили слезы.
– Как? – воскликнула я.
Я только сейчас заметила, что на собеседнице было черное закрытое платье в пол. Тонкая ниточка, ведущая меня к правде, оборвалась. Я, конечно, сочувствую женщине, потерявшей сестру, но что мне делать дальше? Как быть? Может, стоит попробовать аккуратно узнать у нее, что за человек была Светлана?
– Проходите. Нечего на пороге стоять, – пригласила женщина. – Вас как зовут?
– Александра.
– А меня Мария, – кивнула она. – Я сестра Светы.
Мы прошли на кухню, где царил грандиозный беспорядок.
– Не обращайте внимания, – махнула Мария рукой в сторону горы немытой посуды. – Я только начала наводить порядок.
– А как Светлана погибла? – тихо спросила я.
– Ее вчера сбила машина и скрылась с места преступления. Свидетелей нет, и полиция сказала, что тяжело будет найти убийцу, – зло ответила она, доставая из холодильника початую бутылку коньяка.
– Шанс все равно есть, – попыталась я успокоить женщину.
– Давайте выпьем за упокой ее души, – отмахнулась та, разливая огненную жидкость по рюмкам на ножке.
Я практически никогда не употребляю столь крепкие напитки. От них мне всегда хочется спать, но отказать Марии я не могла. Это последняя ниточка, ведущая к правде. Поэтому я с готовностью воскликнула:
– Давайте!
Мария достала из холодильника палку копченой колбасы, сыр и хлеб. Она нарезала все толстыми кусками, так и подав на разделочной доске.
– За упокой, – подняла она рюмку и лихо опрокинула в себя ее содержимое.
Я последовала ее примеру и почувствовала, как коньяк обжигает горло. Невыносимо захотелось выплюнуть содержимое обратно вместе с желудком, поэтому я схватила ломоть сыра и моментально его проглотила, даже не удосужившись как следует разжевать.
– Хорошо пошла, – даже не поморщилась женщина.
– Расскажите, каким человеком была Светлана, – попросила я.
Лицо Марии исказила злая гримаса. Я поразилась такой реакции.
– Злым, требовательным и бездушным, – выпалила женщина.
Я слегка опешила. Мне странно было услышать такой ответ от человека, только что потерявшего сестру.
Мария вновь разлила коньяк и лихо опрокинула рюмку. Я слегка помялась и, пока женщина отвернулась, чтобы взять полотенце, быстро вылила жидкость в стоящий на подоконнике фикус. Надеюсь, бедному цветку не придет скорая кончина от этого пойла. Коньяк явно был паленый и не имел никакого отношения к благородному напитку.
– Зачем вы так о сестре? – недоуменно спросила я. – Мне кажется, она была неплохим человеком, – помявшись, добавила я.
– Да что ты знаешь о ней? – воскликнула женщина.
– Практически ничего, – пожала я плечами.
Удивительно, но Мария даже не удосужилась спросить, кто я такая, кем прихожусь ее сестре и с какой целью явилась. Она вновь налила коньяк в рюмки и, быстро выпив, наполнила еще раз.
– Я все детство от нее страдала, – поджала губы Мария.
– Может, вы преувеличиваете? – подлила я масла в огонь.
– Нет! – рявкнула женщина.
Ее глаза запылали ненавистью, и она зло уставилась на меня.
– Хочешь знать, как мы жили?
Я неопределенно пожала плечами, но Марии и не требовалось согласие. Щеки женщины раскраснелись, и она, опустошив очередную рюмку, отодвинула бутылку и принялась вываливать на меня информацию.
Мария появилась на свет, когда Светлане исполнилось два года. Их отец Игорь жил на работе и участия в воспитании детей не принимал. Он мог прийти домой раз в неделю и, быстро пообедав, вновь уехать. Трудился он ученым в НИИ и зарабатывал вполне прилично, что позволяло их матери Анне не работать и заниматься детьми. Маша быстро поняла, что сердце матери принадлежит только Свете. Ей всегда было безразлично, чем занимается младшая дочь, все внимание было сосредоточено только на старшей. Возможно, сказалось то, что Светлана была долгожданным ребенком. Аня долго пыталась забеременеть, и у нее это получилось только спустя семь лет. Машу женщина не планировала рожать. Она всегда хотела лишь одного ребенка, но когда узнала, что беременна, все сроки для аборта уже прошли.
Маша росла беспроблемной девочкой. Поняв в раннем возрасте, что матери нет до нее никакого дела, пыталась завоевать ее любовь хорошим поведением, отличными оценками в школе и бескомпромиссной покладистостью.
Светлана была полной противоположностью сестре. Она грубила матери, не считаясь с ее мнением. В дневнике у девочки были сплошные двойки, а поведение выходило за грань дозволенного.
Когда Свете исполнилось тринадцать, она начала курить, могла не прийти ночевать домой и водила дружбу с местными хулиганами. Аня закрывала глаза на выходки старшей дочери и покупала ей очередную обновку. Только так она могла найти компромисс в любом споре с дочерью. Машеньке новую одежду покупали лишь на день рождения. Вся остальная ее одежда, обувь и игрушки принадлежали раньше Свете. Все, от чего та отказывалась, переходило к младшей сестре и часто в очень плохом состоянии. Но Маше не могло даже прийти в голову спорить с родителями. В отличие от старшей дочери, Аня наказывала Машеньку по всей строгости. В ход шел отцовский ремень при любой провинности. Светлана же даже не была знакома с этим предметом.
Сладости и фрукты в семье покупались исключительно для Светы. Маша же получала только то, что не доела сестра. Старшая сестра всячески пыталась задеть младшую, чтобы той влетело по первое число. Если Маша жаловалась маме, что Света ее ударила, она в лучшем случае слышала в ответ: «Ты сама виновата» – а в худшем могла получить по шее за кляузничество. Отцу девочка тоже не могла пожаловаться: в те редкие моменты, когда тот бывал дома, он запирался в своем кабинете, никого не пуская внутрь. Несмотря на такое отношение, Маша искренне любила своих родителей и не могла понять, почему является для них пустым местом. Девочка старалась изо всех сил произвести на них впечатление: отлично училась, занималась в нескольких кружках, участвовала в конкурсах и олимпиадах, занимая победные места. Но ни мать, ни отец не обращали никакого внимания на достижения младшей дочери.
Всей семьей они собирались только на Новый год и на день рождения Светы. В такие дни Аня предупреждала младшую дочь заранее: «Только попробуй испортить праздник, сидеть не сможешь неделю».
И это были не пустые угрозы. Когда Машеньке было тринадцать, она влюбилась в своего одноклассника. Мальчик ответил взаимностью и пригласил Машу на свидание. Об этом узнала Света и донесла информацию матери, знатно приукрасив. Аня не стала разбираться, что Маша только гуляла с мальчиком за руку, и у них не было даже первого поцелуя. Она схватила ремень и отстегала младшую дочь так, что девочка две недели не смогла посещать школу. «Хочешь в подоле принести и на нас крикуна повесить? – не сдерживаясь, орала Анна, размахивая ремнем. – Не быть этому. Скажи спасибо, что тебя кормим и одеваем».
«Добрая» родительница отлупила дочь, попав даже по лицу. Светлана только смеялась над синяками сестры и всячески над ней подшучивала. Сама же она начала гулять с мальчишками намного раньше, и одними поцелуями под луной дело не заканчивалось. Аня прекрасно знала об отношениях старшей дочери с парнями и всячески ее поддерживала, зазывая этих кавалеров домой.
Когда Свете исполнилось шестнадцать, она начала встречаться с юношей, который слыл главарем местной банды, и мать только обрадовалась, что ее старшая дочь будет под охраной сильного парня. К тому времени их отец умер, и Аня хотела, чтобы в семье вновь появился мужчина.
Дима был старше Светы на пять лет, поэтому мать уходила из дома, чтобы молодой паре было где уединиться, и приказывала младшей дочери не являться домой до темноты. Через полгода они решили жить вместе, на что Аня дала свое согласие, но с одним условием: они живут с ней. Женщина не хотела расставаться с любимой дочерью и готова была ради этого обслуживать молодого зятя.
Вот только прожили они вместе недолго. Буквально через пару месяцев Дмитрия посадили за незаконный оборот наркотических средств. Светлана была на грани истерики. Дима – единственный человек, которого она любила по-настоящему. Ни к отцу, ни к сестре, ни даже к матери девушка не испытывала этого чувства. Видя, как убивается старшая дочь, Аня принялась организовывать передачи несостоявшемуся зятю и выбивать свидания для Светы, давая неимоверные взятки.
Осудили парня на два года. Света и Аня всячески поддерживали парня и встречали его с зоны с распростертыми объятиями. Он вновь поселился в их квартире. И спустя несколько месяцев опять попал на зону: в этот раз за воровство. Ему дали три года. Светлана, узнав об этом, хотела покончить с собой. Аня всячески успокаивала старшую дочь и говорила, что все будет в порядке. Младшую же она только обвиняла в том, что она никак не поддерживает сестру. После очередного такого обвинения девушка не выдержала, собрала свои вещи и сбежала из дома. Она только окончила школу и получила аттестат с одними пятерками. Устроившись работать уборщицей, девушка сняла комнату и осенью поступила в медицинский институт. Маша мечтала стать врачом.
– Как думаешь, сколько раз мне позвонила сестра, чтобы узнать, как я устроилась? – гневно уставилась она на меня.
– Нисколько? – неуверенно спросила я.
– В точку, – расхохоталась женщина.
– Мать тоже не удосужилась узнать, как вы? – спросила я.
– Мать? – выпалила Маша. – Я все детство хотела добиться ее любви, но она жила только Светой. Когда я сбежала из дома, она позвонила и обвинила меня в том, что я бросила их в тяжелой ситуации. Вот только расти без матери при живой матери не лучше. Я сказала, что не виновата в том, что посадили Дмитрия. Не я заставляла его воровать. А она ответила, что раз я такого мнения, то я больше ей не дочь. Вот только я никогда ею и не была, – грустно закончила женщина.
– И после этого вы больше не общались? – поинтересовалась я.
– Со Светланой нет, а с матерью лишь один раз.
Мария смогла реализовать свою мечту и стала врачом. Однажды, вернувшись после тяжелой смены, женщина застала звонок домашнего телефона. Даже не разувшись, она взяла трубку и присела на стул в прихожей.
– Алло.
– Доченька? – раздался слабый голос мамы.
Первым порывом Маши было бросить телефон. Она не разговаривала с матерью двадцать лет и думала, что больше никогда не услышит ни ее голос, ни Светин. Она совершенно не жалела, что так получилось. Вырвавшись из дома, она наконец-то смогла почувствовать себя свободным человеком, которому не надо никому и ничего доказывать. Поэтому звонок вернул ее во времена детства и резанул ножом по сердцу.
– Не бросай, пожалуйста, трубку, – попросила Аня.
– Ты не звонила мне двадцать лет, – упрекнула ее дочь. – Зачем я тебе понадобилась?
– Я умираю. Возможно, уже сегодня меня не станет. С каждым днем мне становится все хуже, – пробормотала женщина глухим голосом.
– А где же Светлана? – хмыкнула Маша.
– Мы редко видимся, – грустно отозвалась женщина. – У нее своя семья и заботы.
– Мне жаль, – иронично выпалила Мария. – Что тебе от меня нужно?
– Машенька, доченька моя, прости меня за все плохое, что я тебе сделала, – заплакала Аня.
– А что ты хорошего для меня сделала? – хмыкнула Маша. – У тебя всю жизнь была лишь одна дочь – Светлана, поэтому Бог тебе судья. Не звони мне больше.
Маша бросила трубку и разрыдалась. Только сейчас она осознала, что так и не простила мать за свое детство, и сделать этого не сможет, как бы ни старалась.
– Больше мы не разговаривали, – вздохнула Мария.
– Вы жалеете об этом?
– Нет, – устало прикрыла глаза женщина. – Аня действительно никогда не была моей матерью и так и не смогла ею стать.
– Почему же Светлана бросила свою мать, которая так много для нее сделала? – спросила я.
– Не знаю, – безразлично пожала женщина плечами. – Я не знаю, как сложилась их жизнь с Дмитрием. Знаю лишь, что они долго прожили вместе, но так и не расписались. Даже где он сейчас, мне неведомо.
– Маша, а у Светланы были близкие подруги? – тяжело вздохнув, спросила я.
– Подруги? Она никогда не умела дружить. Все должны были ей подчиняться. А это не каждому понравится, – хмыкнула Маша и задумалась. – Хотя, вы знаете, она дружила с нашей соседкой по лестничной клетке Людой, но общались ли они после того, как я уехала из дома, не знаю, – развела она руками.
– Как мне ее найти? – осторожно поинтересовалась я.
– Я знаю только тот адрес, где она жила с нами по соседству, – пожала Мария плечами и назвала адрес.
– А это чья квартира? – обвела я взглядом пространство.
– Теперь моя. После смерти Светы по закону я наследница. Хоть какая-то польза от Светки, – улыбнулась женщина.
Мне стало противно. Так радоваться при незнакомом человеке. Пожалуй, здесь мне больше ничего не светит узнать. Мария не общалась со Светланой и не знает ничего об ее жизни. Теперь вся надежда только на подругу детства. Когда я уже стояла в коридоре и держалась за ручку входной двери, мне неожиданно пришел в голову вопрос.
– А как вы так быстро узнали о смерти Светланы, если не поддерживали с ней связь? – посмотрела я в глаза женщине.
На секунду мне показалось, что в них промелькнул страх. Или это все же было недоумение от неожиданного вопроса?
– Мне позвонили из полиции. У Светы при себе были документы, и полицейские установили родственников, – спокойно ответила Мария.
– Почему же они не позвонили Дмитрию? – поразилась я.
– Я тоже об этом спросила, – кивнула женщина. – Отсюда и узнала, что они не были расписаны и, естественно, о нем нет никаких упоминаний в базе. Поэтому и квартира по праву только моя, – зло добавила она.
– Ясно, – брезгливо поморщилась я. – До свидания.
– А зачем вы приходили к Свете? – неожиданно спросила Мария.
Я на мгновение растерялась.
– На работе попросили узнать, почему Света не вышла и не отвечает на звонки, – поспешно выпалила я.
– Понятно, – хмыкнула Маша.
Я быстро распрощалась с ней и вышла на улицу. После общения с этой женщиной мне захотелось помыться. Липкое чувство брезгливости покрывало все тело. Достав из сумки влажные салфетки, я вытерла руки и ощутила, что проголодалась.
Через дорогу стоял фургончик с уличной едой. Я подлетела к нему и заказала кофе и французский хот-дог. Коньяк, которым угостила меня Маша, выветрился и оставил после себя неприятные ощущения в желудке. Насытившись, я бросилась в метро и поехала по адресу, который дала Маша.
Блочная многоэтажка смотрелась убого. Когда-то здесь располагались неплохие квартиры, которые выдавали отличившимся сотрудникам заводов и НИИ. Сейчас краска облупилась, и здание потеряло былой лоск. Я поднялась на третий этаж и постучала в дверь. На стук выглянула девушка чуть старше двадцати лет. К ее ногам жался толстощекий бутуз лет двух.
– Вы из поликлиники? – спросила девушка, вытирая руки кухонным полотенцем.
– Нет. Я ищу Люду, – ответила я, понимая, что моя собеседница никак не может ею быть.
– Здесь нет таких, – удивилась она.
– А кому раньше принадлежала эта квартира?
– Точно, – хлопнула себя по лбу девушка и рассмеялась. – Извините, сын заболел, и у меня голова перестала соображать. Людмила Кирилловна – это прежняя владелица квартиры.
– Как мне ее найти? – поинтересовалась я.
– Не знаю, – безразлично пожала она плечами.
– Может, она оставила вам свой новый адрес, на случай если кто-то будет ее искать? – спросила я с надеждой.
– Нет, – покачала головой девушка. – Только номер телефона.
Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.
– Можете мне его дать? – попросила я.
– А вы ей кто? – насторожилась она.
– Родственники попросили передать ей посылку. Я приехала, а здесь вы, – лихо соврала я.
– И где посылка? – нахмурилась девушка, глядя на мои пустые руки.
– Так в машине оставила, – рассмеялась я, чтобы сбросить нервное напряжение. – Мало ли никого нет дома, а она тяжелая.
– И то верно, – расслабилась девушка. – Подождите минутку.
Она принялась искать номер в мобильном телефоне. Буквально через минуту я была обладательницей нужной информации, но на мои звонки никто не отвечал. Сделав еще несколько попыток, я решила поехать домой и, дозвонившись до Людмилы, договориться с ней о встрече.
Электричка в Александровку была полупустая, поэтому я, удобно устроившись, прикрыла глаза и облокотилась головой об окно вагона.
Светлана знала правду о нас с Ксюшей, и она мертва. Неужели с ее смертью я так и не узнаю истину? С одной стороны, это ничего не поменяет, но с другой, возможно, где-то есть моя мать. Вот только вряд ли я смогу ощутить какие-то родственные чувства к совершенно незнакомому человеку. К тому же меня гложет вопрос: почему ни меня, ни Ксюшу не пытались найти? Светлана явно что-то знала об этом. Я совру, если скажу, что меня не терзает любопытство. Вот только как мне теперь добраться до сути? Ее сестра не знает, куда исчез Дмитрий. Возможно, он смог бы открыть мне глаза на истинное положение дел. Он должен быть в курсе жизни Светланы. Надеюсь, я смогу дозвониться до Люды. Если женщины продолжали дружить, она наверняка должна знать о том, куда делся благоверный Светы. А может Светлана ей рассказывала что-то обо мне?
От всех этих мыслей у меня разболелась голова, и мне нестерпимо захотелось сладкого. Вчера мы не стали есть торт, надеюсь, дети оставили мне кусочек. Это сейчас будет лучшим лекарством для меня.
Глава 5
Не успела я переступить порог дома, как мне в лоб впечаталось что-то слизкое и мерзкое. Заверещав от неожиданности, я отскочила в сторону и сбила с ног Перпетую Арнольдовну. Мы упали на пол. Старушка каким-то чудом очутилась сверху, и ее лицо оказалось почти передо мной. Оно было все в фиолетово-синих кровоподтеках и царапинах.
– Кто вас избил?! – нервно воскликнула я, вскакивая и поднимая Перпетую Арнольдовну на ноги.
– Ха, – азартно воскликнула она, чем повергла меня в шок, – а я говорила, что смотрится реалистично, – повернулась она к детям.
Я непонимающе воззрилась на них и заорала:
– Что с вами случилось?
Лица детей были не лучше, чем у Перпетуи Арнольдовны. От вида ужасающих царапин у меня застыла в жилах кровь, и я пошатнулась. Чувствуя, что ноги отказываются меня держать, я начала медленно оседать на пол.
– Мама, спокойно, – кинулся ко мне Тимка.
Я посмотрела на ужасающую рану у него на шее, которая тянулась от уха до кадыка, и потеряла сознание. Будто сквозь туман я услышала плач сына и мгновенно пришла в себя.
– Мамочка, я не хотел, чтобы так получилось, – рыдал Тима, обнимая меня за шею.
– Саша, мы не нарочно, – вторила ему Юлька. – Это ведь не по-настоящему.
Голова раскалывалась. С трудом приподнявшись на локтях, я взглянула на плачущих детей. От слез их лица превратились в разноцветное месиво. Я непонимающе нахмурилась, чувствуя, как каждое движение отдает острой болью в районе затылка, и строго спросила заплетающимся языком:
– Что здесь происходит?
Дети наперебой начали что-то объяснять, широко размахивая руками, но от пульсирующей боли в голове я не могла понять ни слова.
– Стоп! – с трудом рявкнула я. – Один кто-нибудь пусть объяснит.
Оказалось, что у Перпетуи Арнольдовны есть подруга, которая работает гримером в театре. Решив поразить детей чем-нибудь интересным и необычным, Перпетуя позвонила приятельнице и попросила приехать, захватив с собой саквояж с гримом. Подруга не подвела, приехала к нам домой и превратила эту компанию в побитых хулиганов. Обрадованные таким преображением, они принялись носиться по дому, играя в захват территории. До того момента, пока не вернулась я.
– Я чуть разрыв сердца не получила, – вызверилась я, ощущая, как внутри лопнула натянутая струна беспокойства.
– Саша, мы не хотели, чтобы так получилось, – вставила слово Перпетуя Арнольдовна.
Я зверем уставилась на старушку. Под моим взглядом она стушевалась, но буквально через мгновение ее лицо озарила лукавая улыбка.
– Правда, смотрится реалистично?
Я, не оценив ее радости, скептично взглянула на нее, собираясь высказать все, что я думаю об ее идеях, но вдруг поняла, что это бессмысленно. В конце концов, она взрослый человек и должна отдавать себе отчет в том, что творит и во что втягивает детей. Хотя, по правде сказать, ни во что дурное она их до сих пор не втянула, а, наоборот, увлекала их необычными занятиями, пока Ксюша работала, а я занималась своими делами.
– Правда, – вздохнула я, вставая с пола. Голова закружилась, и меня повело в сторону. Тимка заботливо придержал меня под руку, не дав упасть.
– Мама, ты в порядке? – донесся до меня сквозь шум в ушах голос сына.
Я ощупала шишку на голове размером с приличную картофелину.
– Да, – отмахнулась я, делая вид, что все в порядке.
– Тебе надо прилечь, – забеспокоился сын. – Я провожу тебя в комнату.
Я не стала сопротивляться. Тимка заботливо уложил меня в кровать и накрыл пледом.
– Что тебе принести? – озабоченно спросила Юлька.
Они с Перпетуей Арнольдовной мялись у дверей.
– Ничего. Сейчас полежу и надо идти готовить ужин, – вяло отозвалась я.
– Лежи, – приказала старушка. – Я сама приготовлю.
– Вы уверены? – спросила я.
– Ты сомневаешься? – удивилась она. – Как-то же я прожила столько лет и от голода не умерла. Да и Макс с Феодулией, как видишь, живые и здоровые. Максим так вообще о-го-го как вымахал.
Что правда, то правда. При росте под два метра он весит около ста килограммов, и в его теле с трудом можно отыскать хоть грамм жира. Вот только вряд ли это заслуга Перпетуи Арнольдовны. Когда выдается свободное время, Макс с удовольствием летит в спортзал и качает мышцы.
– Ладно, – сдалась я.
Надеюсь, она не устроит пожар на кухне. Честное слово, если я не поседею к тому времени, когда гости уедут, – это будет счастье. Я сама не заметила, как задремала. Проснулась от шума, доносившегося с первого этажа. Вернулись Макс и Феодулия Марковна. Ксюта еще утром предупредила меня, что будет дома ближе к полуночи. Я сладко потянулась и ощутила, что очень голодна. Засунув ноги в тапки, я спустилась на шум и чуть не задохнулась от запаха, исходившего из кухни.
– Чем тут воняет? – поинтересовалась я, поморщившись.
– Бабушка решила приготовить свой фирменный мясной пирог, – пояснил Макс.
– Стесняюсь спросить, из чего? – прищурилась я.
– Секрет фирмы, – развел он руками.
– Такое чувство, что она готовит из протухших потрохов, – скривилась я.
– Что бы это ни было, но по вкусу весьма неплохо, – улыбнулся Макс.
– Чего не скажешь о запахе, – хмыкнула я.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Максим.
– Нормально, – пожала я плечами, удивленная внезапной заботой.
– Бабушка рассказала, как они тебя напугали, – пояснил он. – Велела никому близко не подходить к твоей комнате и не беспокоить тебя.
– Сами калечим – сами и лечим, – хихикнула я.
– Такая уж у меня бабушка, – развел руками Максим. – Ты не думай, она жутко ответственная, чего не скажешь с первого взгляда. Поэтому за детей можешь не беспокоиться.
За эти дни мы перекинулись с ним всего парой слов. То меня не было дома, то его, или кто-то из нас был занят. Поэтому я только хмыкнула в ответ и не стала с ним спорить, а впервые за несколько дней поинтересовалась:
– У тебя какие-то проблемы на работе?
– Поставщики воду мутят, – резко помрачнел Максим.
– Могу я чем-нибудь тебе помочь? – забеспокоилась я. Мне странно было видеть на ребячливом и жизнерадостном лице Макса дикую усталость и раздраженность.
– Ты и так мне уже помогла, – нежно улыбнулся он. – Спасибо, что приютила.
– Обращайся, – выпалила я и прикусила язык.
Сколько раз я себе говорила: Саша, сначала думай, а потом говори. Для начала не мешало бы пережить ближайший месяц, а там уже делать выводы и опять звать в гости. Но нет: язык у меня точно без костей.
– Ты бы видела свое лицо, – расхохотался Макс.
Я смутилась и покраснела. Мне не хотелось, чтобы он решил, что они мне в тягость. Оно, конечно, в какой-то степени так и есть, но Макс мой друг, а друзья на то и нужны, чтобы на них можно было положиться.
– Идите ужинать! – заорала Перпетуя Арнольдовна, и я облегченно выдохнула.
Мы с Максом переглянулись и отправились на кухню. Надеюсь, что я выживу после этой еды.
На столе красовались форма с заливным пирогом и графин с компотом. Все выглядело настолько аппетитно, что я с трудом сглотнула образовавшуюся во рту слюну. Перпетуя Арнольдовна отрезала огромный кусок пирога и шмякнула его мне на тарелку. Я придирчиво оглядела начинку, но не увидела ничего подозрительного. Будем надеяться, что это съедобно.
– А где Феодулия Марковна? – спросила я, вспомнив, что слышала ее голос, когда проснулась.
– Сказала, что у нее болит голова, и отправилась спать, – ответил Макс с набитым ртом.
– Так рано? – удивилась я.
Максим неопределенно пожал плечами и с удвоенным рвением принялся поглощать содержимое тарелки. Желудок предательски заурчал, и я отправила первый кусочек пирога в рот. По вкусу это был пирог с курицей и овощами. Интересно, почему он так воняет? Стараясь не нюхать его, я с удовольствием съела свою порцию и запила ее ягодным компотом. Неуверенно посмотрела в сторону добавки, но решила не объедаться на ночь глядя. Макс и дети такими мыслями не страдали и уминали уже по второму куску. Перпетуя Арнольдовна не отставала.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я за все сразу: и за вкусный ужин, и за возможность отдохнуть.
– На здоровье, детка, – подмигнула она мне, отсалютовав стаканом с компотом.
– Расскажите, из чего пирог? – заискивающе спросила я.
– А поможешь посуду помыть? – лукаво прищурилась старушка.
Ненавижу мыть посуду. Впрочем, как и делать уборку, стирать и гладить. Единственное, что мне действительно по душе, так это приготовление пищи. Но любопытство было столь велико, что я, не раздумывая, согласилась.
Когда последняя тарелка была чисто вымыта, Перпетуя Арнольдовна приложила палец к губам и заискивающе прошептала:
– Только никому не говори, – подмигнула она мне. – Это будет наш с тобой секрет. Тем более я уверена, что в будущем вы с Максом поженитесь.
– Чего? – вылупилась я на старушку.
– Сейчас я сделаю то, что должна: передам свой фирменный рецепт по наследству, – таинственно прошептала она.
– Не-не-не, – я отчаянно замахала руками, – я на такие жертвы пока что не готова.
– Успокойся, – рассмеялась Перпетуя Арнольдовна и ласково шлепнула меня полотенцем по ноге. – Я пошутила.
Я облегченно выдохнула и уставилась на нее.
– Ты готова услышать мой секрет? – прошептала старушка.
– Да, – почему-то тоже шепотом ответила я, будто мы обсуждали какой-то заговор.
– Вместо мяса я кладу желудок коровы, – заговорщицки прошептала она.
Я, не моргая, уставилась на Перпетую Арнольдовну. Съеденный ужин тот же час попросился наружу. Сделав глотательное движение, я сомкнула плотно губы и подняла вверх большой палец в знак одобрения. Старушка радостно заулыбалась и вышла из комнаты. Я выпила два стакана воды, чтобы усмирить желудок. Честное слово, лучше бы я не спрашивала, что ела.
Поднявшись в свою комнату, я снова набрала номер Люды. На третью попытку отозвался мужской голос.
– Слушаю вас.
– Здравствуйте. Можно услышать Людмилу?
– Людочка сейчас в санатории.
– С ней можно как-нибудь связаться? – полюбопытствовала я.
– К сожалению нет. Жена хотела отдохнуть от суеты и оставила мобильный телефон дома, – ответил мужчина.
– Как жаль, – я действительно расстроилась. – Подскажите, а когда она вернется?
– Через неделю, – устало отозвался собеседник.
– Пожалуйста, передайте ей, чтобы она мне перезвонила. Это очень важно, – отчаянно попросила я.
– Хорошо. Я сохраню ваш контакт и обязательно все передам, – заверил меня мужчина.
Отключившись, я присела на кровать и откинула голову на подушку. У меня такое ощущение, что я в шаге от разгадки. Неужели придется ждать неделю, чтобы узнать правду? Может, стоит посетить Людмилу в санатории? Я набрала ее номер еще раз и вновь услышала голос мужчины.
– Здравствуйте еще раз. Подскажите, пожалуйста, в каком санатории отдыхает Люда?
– «Весенний ветер», – недовольно отозвался собеседник.
– Это где? – нахмурилась я.
– В Греции, – огорошил меня мужчина и отсоединился.
Как бы там ни было, придется ждать, когда Людмила вернется на родину. Неделя не такой уж и большой срок. Я посмотрела на стопку новых книг, к которым так и не притронулась. Что ж, мне будет, чем заняться.
