Анастасия Хабарова
Постоялец
– Конкуренция – это хорошо, она позволяет расти.
– Да, только мне нужен вектор для этого роста. Ты ведь постоянно с этим работаешь. Вот и думаю, возможно, ты что-то посоветуешь…
– Я подумаю над идеями, но не могу выдать тебе их так сразу.
– Может все-таки пройдемся или посидим где-нибудь, и я расскажу тебе о нашей ситуации подробнее?
Я поняла, что сама загнала себя в тупик. Но мне действительно захотелось ему помочь. Эту клинику он открывал и строил при мне. Я помогала с брендингом, обустройством помещения, разработкой графиков, да много еще с чем. По сути клиника была нашим общим ребенком и да, я имела право переживать за ее судьбу.
От воспоминаний, связывающих меня с клиникой, мое сердце начало топиться. А я тонуть.
Дверь открылась, и я вздрогнула, резко скинув с себя все тяготящие мысли.
Михаил замер на пороге, изучающе рассматривая нас с Гошей, а затем резко подошел ко мне, схватил за руку и повел к выходу:
– Поехали.
– Куда? – на секунду я стала сопротивляться, не понимая, что мне бросают спасательный круг.
– Нужна твоя помощь. По дороге все объясню.
Он на ходу стянул мое пальто с вешалки и вывел меня на улицу, не отпуская руки. Его ладонь была прохладной, тяжелой, грубоватой, но так крепко держала мою хрупкую кисть, что я даже умудрилась успеть задуматься о том, как это – когда он сжимает этими руками все твое тело…
– Так куда едем? – я пристегивала ремень уже на ходу.
– Ты мне скажи, куда у вас сейчас можно поехать.
– В смысле? Ты же сказал, что тебе нужна помощь?
– Да нет, помощь нужна была тебе. И я помог, – усмехнулся он. – Или все нормально, и ты хочешь вернуться?
И до меня дошло, что я действительно держу в руках спасательный круг, готовая уплыть на нем хоть куда подальше от отеля и Гоши.
– Давай сейчас до стадиона, и дальше я покажу дорогу.
Перед нами засыпал город, мерцая окнами, фонарями и фарами. Мы стояли на горе, на окраине улицы частного сектора, где было полумрачно и тихо.
Я любила приезжать сюда, когда нужно было подумать или наоборот отпустить все мысли. Когда-то это место было нашим с Гошей, но после него я ни с кем не хотела его делить. А сегодня решилась.
Я уперлась руками в капот и почувствовала, как краем левой кисти касаюсь его пальцев. По руке пробежала клокочущая волна, накрывая сердце и ускоряя его ритм. Но я не стала убирать руку. Секунды, в которые я ждала его решения, казались смолой, стекающей с крыши – едкие, тягучие, обжигающие. Его пальцы оставались на месте. Жар между нашей кожей перешел в колючее трение, но я хотела продолжать его чувствовать.
«Почему он не убирает руку? Не замечает? Это невозможно не заметить. Ему все равно? Его тоже тянет ко мне? Давай, развернись, обхвати мою талию своими крепкими ладонями, подкинь меня на капот и накрой всем свои телом…»
– Тебе нравится здесь жить? – его шелестящий голос вырвал меня из фантазий.
– Я не знаю, как это – жить где-то еще. Здесь у меня друзья, отец, отель, и я не могу их оставить. Особенно отель. И я не знаю, как можно жить по-другому.
– Почему ты решила управлять отелем?
– О, это не было моим решением. Отель был мечтой и любимом делом мамы. Поэтому как только они с папой купили дом, достроили к нему огромную вторую половину и сделали из нее «Меркурий». Мама управляла, отец следил за бухгалтерией и хозяйственной частью. С четырнадцати лет я стала подрабатывать на ресепшне после школы, с шестнадцати – заниматься закупками расходников для номеров – все эти мыло, шампуни и тапочки. В семнадцать поступила на заочное отделение в местный филиал экономического ВУЗа. А когда мне было девятнадцать, мама… – я набрала полную грудь воздуха, чтобы облегчить тяжесть следующего слова и выдохнула все разом, – умерла.
– И ты взяла ее обязанности на себя?
– Да. Папа продолжил заниматься бухгалтерией и хозяйством – чинил то, что ломается, делал ремонт… А четыре года назад я поняла, что отец сдает позиции, работать с цифрами ему совсем тяжело. Пришлось самой пройти бухгалтерские курсы – благо с экономическим образованием, хоть и заочным, обучаться было проще. Теперь мамино дело жизни стало моей жизнью. И в целом мне нравится наш город – маленький, уютный, спокойный. У нас много хороших людей, как ты, думаю, уже заметил.
– А когда ты познакомилась с Гошей?
– Через несколько месяцев после маминой смерти. Мой отец, знаешь… не особо эмоциональный и теплый человек. И когда мама ушла, мне некем было заполнить… потребность в любви, можно сказать. Думаю, поэтому я так легко доверилась Гоше и наши отношения развивались так стремительно. Мы поженились-то всего через год. Знаешь, если меня спросить, что бы я посоветовала себе восемнадцатилетней, я бы сказала одно: не торопись выходить замуж! – я засмеялась.
– И вы прожили вместе… – вкрадчиво протянул Михаил, ответно улыбнувшись на мой смешок.
– Почти семь лет.
– Долго.
– Когда делаешь что-то на автомате, время уже перестает иметь значение, – вздохнула я. Перед глазами пробегали одинаковые дни, вечера и изредка вариативные выходные прошлой жизни.
– И что произошло?
– Оо, нет, мистер. Дальше вам вход закрыт, – я оторвала от капота ладонь и уперлась ей в плечо Михаила.
Он засмеялся, поднял левую руку и накрыл ей мою ладонь. Затем медленно стянул ее со своего плеча и опустил, не отпуская меня. Будто невидимые потоки упругого воздуха стали толкать меня в спину, направляя к нему. Жар от руки разгорался все сильнее, по секундам захватывая все новые участки тела.
Он, улыбаясь уголками губ, поднял глаза на меня. Внизу живота начались волнения. Колкие, пьянящие волнения. Голова начала давать сбой и поплыла. Поплыла вся я.
– Как скажешь, – он растер мою ладонь своими руками и заботливо положил ее на мое бедро.
«Нет, верни! Верни меня в свои руки! Хотя ладно, не надо. Давай дальше, ну же, схвати меня всю, поцелуй, впейся пальцами в мою спину!»
Он отвернулся и направил взгляд плыть по городским огням.
«Черт, что ты делаешь, Женька. Где-то среди этих огней, скорей всего, находится его жена. Законная жена, которую он ищет с таким остервенением. Какая спина, какие поцелуи, о чем ты вообще? Хочешь стать той, кого сама ненавидишь?»
К горлу подкатил огромный тяжелый ком. Волнения внизу живота ушли. Ушел жар. Воздух вокруг снова стал невесомым и пустым. Горячие кадры перед глазами сменились на сцену из солнечного, плавящегося дня, когда я увидела Гошу в его машине. Из того дня, после которого у меня больше нет подруг.
* * *
– Еще раз спасибо, что спас от Гоши, – мы остановились около отеля, и я повернулась к Михаилу так, что мы оказались совсем близко. Борты моего пальто касались его куртки.
– Тебе спасибо за приятный вечер и шикарный вид.
Была уже полночь, и мы говорили полушепотом, чтобы не будить спящих с открытыми окнами гостей.
– Какие планы на завтра? – мне так не хотелось прощаться, что я была готова задерживать его любыми глупыми вопросами.
– Пока даже не знаю. Возможно, продолжу следить за этим Антоном, так как сегодняшний день не дал никаких результатов. Хочешь присоединиться?
– А ты… – я сама не заметила, как резко осмелела, – не против?
Мои глаза игриво бегали от его глаз до губ и обратно. Мозг забыл обо всем. Казалось, мы просто два свободных человека, которые пришли со второго свидания и не решаются поцеловать друг друга, хотя понимают, что это неизбежно.
– Думаю, я буду рад.
Мы замерли. Я не знаю, сколько длилось это мгновение – пару секунд или четверть минуты. Мы были вне времени, вне событий, вне разума. Уж я то точно.
Мы просто смотрели друг на друга. Он с легкой улыбкой, я периодически смущаясь под его растапливающим взглядом и опуская глаза то на его бороду, то на грудь.
Стало невыносимо. Будто к груди подкатили огромный воздушный шар и начали надувать прямо внутри меня – от него ребра все сильнее распирало, теснило, воспламеняло. Губы совсем высохли и уже кричали от желания быть пойманными.
В какой-то момент я почувствовала, как мое тело качнулось в его сторону и грудь уперлась в его торс. Он не сопротивлялся. По тыльной стороне кисти пробежали кончики его пальцев, отправляя волну возбуждения прямо к центру удовольствия.
Тишину разорвал звонкий сигнал входящего сообщения, я вздрогнула, а Михаил резким движением сделал полшага назад и посмотрел на телефон.
В следующую секунду я почувствовала отчаяние, стыд и дичайшую печаль.
– Сообщение от Алены, – голос Михаила звучал неуверенно и слегка испуганно. Было заметно, что он не просто удивлен, а обескуражен. – Как дела, у меня все отлично, на несколько дней решила уехать в тихую гостиницу в глухих горах, связи здесь практически нет, сегодня летала на параплане, через два дня еду домой, как там Соня, – отчеканил он. – И фото с парапланом.
– И… это нормально? – я все еще пыталась восстановить дыхание и попутно делать вид, что мгновение назад ничего особенного не происходило.
– Подожди, – он набрал вызов и приложил телефон к уху. Я услышала голос робота: «абонент недоступен». – Извини, я пойду. Спокойной ночи.
Он меня уже не видел, не ждал ответа, просто зашел в отель и отправился в свой номер.
Я осталась среди ночной тишины со своими противоречивыми и не щадящими меня мыслями.
«Наверное, нужно было сразу сказать ему, что я скорей всего знаю, где она… И это совсем не в глухих горах.»
* * *
– Доброе утро, – Михаил спустился буквально через пару минут после моего сообщения. – Что ты хотела сказать?
– Я знаю, что Алена написала, что она в горах… Но, что если это не так, и я знаю, где она может быть на самом деле? По крайней мере, точно знаю, где она была после того, как съехала от нас.
Его брови дернулись от напряжения, но он молча ждал продолжения. Я открыла инстаграм и показала ему тот самый кадр:
– Снимали из частного сектора на горе. Я знаю этот район и легко смогу найти этот дом.
– Почему ты не сказала об этом сразу?
Я не знала, что ответить. Он был такой холодный и раздраженный, что мне вообще хотелось исчезнуть.
– Можем поехать прямо сейчас? Или скажи мне, куда ехать?
– Я смогу сориентироваться лишь будучи на местности. Чтобы поехать с тобой, нужно дождаться отца, он скоро освободится.
– Хорошо, напиши, как будешь готова, – бросил он, уже разворачиваясь к лестнице.
Не смотря на то, что на улице не было и облака, день обещал быть пасмурным. По крайней мере внутри я чувствовала себя именно так.
Всю дорогу до места Михаил молчал. Мне безумно хотелось понять, о чем он думает после вчерашнего сообщения жены, но вновь сталкиваться с его резкостью и холодом не хотелось.
На горе пришлось покрутиться по паре улиц, прежде чем нашлась та, с которой Алена сделала фото. Дальше – выйти из машины и пройтись вдоль домов, примеряя панораму на тот самый кадр.
– Похоже, это здесь. Вот напротив рыжий дом с черепичной крышей, вот ель, за ней качели… Да, это определенно то место, – еще раз убедилась я.
Михаил накрыл глаза козырьком из ладони и стал пристально осматривать дом. Трехэтажный особняк с панорамными окнами, уличным бассейном и альпийскими горками выглядел внушительно. И одиноко. Ни машин, ни людей, ни звуков.
Михаил подошел к воротам и нажал на кнопку звонка. Еще раз. Еще. Никто не ответил, не вышел, не выглянул в окно.
Он достал телефон, набрал вызов и приложил к уху. Пара секунд, и убрал телефон в карман. Очевидно, Алена снова была вне сети.
– Ты уверена, что это тот дом?
– Да. Но, может, она была у кого-то в гостях или вообще арендовала его лишь на пару дней и уже уехала…
– Спросим соседей, кто здесь живет.
Михаил прошелся по нескольким домам, но и в них никого не оказалось.
– Что теперь? – спросила я, когда он вернулся к машине.
– Наверное, приеду сюда к вечеру, понаблюдаю, еще раз пройду по соседям – вечером же должен хоть кто-то оказаться дома.
Когда мы подъехали к отелю, я ожидала, что Михаил снова молча выйдет и поднимется к себе в номер. Но он отстегнул ремень и продолжил сидеть в кресле.
Спустя несколько секунд он повернулся ко мне и взял мою руку:
– Извини, – он начал перебирать мои пальцы и поглаживать их. Меня будто запустили в невесомость. От его вновь ставшего мягким голоса, от нежных прикосновений, от неожиданности. – Она просто выбивает меня из колеи. Отказывает в разводе, уезжает, пропадает, играет в какие-то дикие игры. А мне этого не нужно, я просто хочу все это скорее закончить.
Невесомость будто резко выключилась, и меня разбило о землю.
«Отказывает в разводе?»
Впервые я услышала его настоящие мысли и переживания.
– Она все еще моя жена, мать моей дочери, и я не могу просто забить на всю эту ситуацию. Я несу ответственность за нее. Но это все уже настолько выводит меня из себя… Поэтому извини, что так веду себя. Что резок, груб.
Я пыталась найти слова, но они разбегались, как тараканы при включении света. Просто хватала воздух губами и продолжала гореть под его руками.
«Что происходит? Что сейчас происходит? Почему ты продолжаешь держать мою руку? Почему говоришь все это? Мы чужие люди. Или уже нет?» – все эти вопросы хотелось задать вслух, но они только больно бились о мою голову изнутри.
– Не знаю, почему ты все еще мне помогаешь, но твоя поддержка, компания, общение значительно снижают градус моих переживаний и моментами даже делают мое пребывание здесь приятным. Спасибо тебе, – я заметила, что он перестал играть моими пальцами и просто сжал ладонь в своих руках.
