Анастасия Голикова
Истории, в которых точно кто-то умрет
Когда же до черного зева арочного проема оставалось всего несколько шагов, к ней навстречу из темноты вышел все также неприятно улыбающийся блондин.
– Уже уходишь, Грета?
В неудавшейся попытке то ли отпрянуть от непонятно как оказавшегося здесь мужчины, то ли просто затормозить Галина не удержала равновесие и плюхнулась на пятую точку.
Келвин рассмеялся. Даже расхохотался. Его смех был громким, басовитым и пробирающим. Он шел прямо из глубины груди, и казалось очень странным, что в таком худом теле прятались настолько могучие легкие. Галина видела человека с похожим голосом в каком-то из многочисленных шоу талантов по телевизору: тот был настоящим оперным певцом.
«Да, подобные голоса есть только у лучших певцов и наисильнейших жрецов, так как при проведении ритуалов важны не только правильные слова, но и особая подача».
Галина Олеговна коротко вскрикнула, испугавшись мыслей в своей голове. Арчер перестал смеяться и выжидательно посмотрел на нее, сидящую перед ним на полу, закрывшую рот руками и выпучившую глаза.
– О, несмотря на в целом ничтожный вид, в твоем пустом взгляде появляется намек на разум, – произнес жрец с издевкой. Он уже не прятал свой глубокий, пробирающий голос за шепотом. От такого невольно бежали мурашки: неудивительно, что Келвин предпочитал скрывать его в начале знакомства. – Ну же, Грета! Что ты уже вспомнила?
Память ощущалась толстым, полным ярких рисунков фолиантом, страницы которого слишком быстро перелистывались. За одни иллюстрации взгляд едва успевал зацепиться, но другие воспроизводились в мельчайших деталях.
Жрецы, оккультисты, алхимики, астрологи, колдуны, ведуны, гадалки, предсказатели, шаманы, целители, еретики, некроманты, святые, ученые, гении, безумцы, чудаки, пророки, убийцы – в разные времена в разных краях по-всякому называли людей, по крупицам собирающих тайные знания об искусствах и науках, что пришли в их мир Извне. Опьяненные полученной силой они объединялись, искали последователей, образовывали культы, религии, становились у власти целых народов и никогда не останавливались в своих исследованиях. В поисках начала, первоосновы, подобной христианскому Господу или Большому Взрыву, такие люди часто приписывали эту роль Древним, пытаясь в своих трудах связать Великих в единый пантеон и с каждым новым «открытием» все дальше уходя от истины. У них попросту не было шанса понять суть вещей, о которых они узнавали по буквам и рисункам, изредка встречая странные предметы или существ, напуганных чуждым миром и оттого агрессивных.
Но были и другие. Сноходцы. Те, кто умел покидать свои собственные сны и находить путь в Мир Грез, через который проходило множество дорог в самые удивительные из реальностей. Странствующим, меняющим тела от мира к миру сноходцам доводилось общаться с существами из плоти и крови, которые владели недоступными земному царству технологиями; вступать в контакт с загадочными разумными газами, обладающим психическими свойствами светом или чем-то даже более удивительным, подчиняющимся совершенно особым законам логики, физики и самого мироздания. Умелый сноходец мог прожить несколько жизней во время послеобеденного сна. Лучший сноходец – принести в свой мир знания, которые он накопил во время странствий.
И Келвин Арчер был угрозой для каждого из них.
Блондин обошел Галину и направился в центр белоснежной площадки, демонстративно посмеиваясь. Женщина, все еще оставаясь на полу, неловко развернулась: она не собиралась упускать мужчину из виду. Навалившийся поток мыслей и образов словно обладал физическим весом, не давая ей встать. Или таковой была воля единственно истинного жреца Древнего?
Древние, или Великие, были созданиями, превышающими возможности человеческого восприятия и понимания. Были ли они сгустками космической энергии, обладали ли разумом и эмоциями, имели ли какую-то цель: сноходцы знали достаточно, чтобы не пытаться искать ответы на эти вопросы. Попытки мастеров тайных искусств, никогда не видевших Мира Грез, связаться с Древними часто приводили к разрывам ткани реальностей, появлением на Земле пришельцев Извне и ложно трактовались в качестве ответа на мольбы или даже принимались за нисхождение самого Великого. Попытки некоторых упрямых сноходцев постичь суть Древних заканчивались исчезновением непокорных и всех следов их существования в любом из миров. Единственное, что от них оставалось, – это воспоминания в Мире Грез. Но однажды одному из сноходцев удалось.
Галина Краснова затрясла головой, чтобы отогнать образы, мешающие думать. Она чувствовала, что времени мало, и понимала, что ей нужно вернуться в свою квартиру – в свой сон – куда не сможет проникнуть этот подонок. Там у нее будет время во всем разобраться и решить, что делать дальше. Через несколько минут она вспомнит больше, и воля жреца уже не сможет ее сдерживать. Женщина знала это так же ясно, как свое собственное имя.
Грета Хейккиннен.
Арчер одним движением сбросил пиджак на пол и, развязывая шарф, кинул на женщину насмешливый взгляд. Словно читая ее мысли – «Лишь словно?» – он кивнул на башню у нее за спиной, а затем выразительно покачал головой. На его лице все это время царила мерзкая улыбка.
Обернувшись, Галина-Грета увидела сплошную гладкую стену. Сердце рухнуло куда-то вниз, а по дряблому старому телу одна за одной побежали мелкие волны дрожи. Арка исчезла. Путь к отступлению был отрезан. Женщина разрыдалась, потому что не была готова сразиться с Келвином Арчером. Сейчас она боялась его больше всего на свете.
Вспышка эмоций закончилась так же резко, как и началась, и взявшей себя в руки женщине удалось вновь сосредоточить внимание на жреце: тот к этому времени уже избавился и от рубашки. Галина Краснова уставилась на голый поджарый торс, почти такой же белый, как окружающий мрамор. Она не могла знать намерений мужчины и вдруг испугалась за свою честь. Память, как назло, преподнесла тошнотворные образы с жертвоприношениями, извращенными половыми актами, и какими-то немыслимыми омерзительными существами. Ее вырвало, и… ей полегчало.
Страх быть опороченной Келвином теперь казался смехотворным, а собственная брезгливость перед ритуалами – примитивной. Ведь жертва чаще всего уже готова уйти и жаждет этой чести, граница смерти легко пересекается в обе стороны, а иногда физическое воздействие на тело – единственный способ достигнуть необходимого психического и эмоционального состояния. Перекроенные личность и память восстанавливались, а низведенная жажда к познанию оживала: поставленный барьер стремительно разрушался. В нем больше не было необходимости, ведь она сама возвела его много лет назад. Для защиты от Келвина Арчера.
Громогласный голос жреца разнесся над брошенным городом. Ни в одной стране Мира Грез не говорили на этом языке, и даже там, где была рождена эта проклятая речь, ее почти забыли. Правую руку Келвин резко поднял над головой, выгнув кисть ладонью вверх, словно изо всех сил упираясь в невидимый потолок, чтобы не дать тому упасть. Левой рукой блондин медленно, раз за разом проводил по хорошо очерченной вертикальной борозде на животе. В какой-то момент его длинные ногти до крови расцарапали бледную плоть. Движение многократно повторялось, и с каждым разом пальцы все глубже вонзались в тело, превращая глубокую царапину в страшную рану. Из глаз жреца текли слезы, его лицо искривилось от муки, но хорошо поставленный голос ни разу не дрогнул.
Небо над мужчиной стремительно чернело.
Грета с трудом поднялась на ватные ноги. Она еще не вспомнила, а возможно, и никогда не знала всех произносимых жрецом слов, но перевела «ключ» и «путь», часто повторяемые хвалы и мольбы. Всем нутром Грета ощущала неповторимый ритм ритуала призыва. А потом мужчина произнес имя, от одного звука которого его ноги подкосились, а тело содрогнулось. Женщина же и вовсе рухнула ничком на мрамор, а ее сердце замерло, неуверенно затрепыхавшись лишь через несколько полных боли секунд.
Такова была мощь истинного имени Вечно Голодного Зверя, Живущего Меж Мирами.
Судорожно хватающая ртом воздух Грета Хейккиннен поняла, что настоящей причиной ее страха все это время был Древний. Что она никогда не боялась жреца и до последнего считала, что обезумевшему ублюдку нужно дать бой. Вспомнила, как ее долго уговаривали согласиться с этим глупым, не сработавшим планом. С дурацкими, бесполезными прятками. Не она первая перестала доверять Арчеру, но именно ей много раз повторяли, что не стоит его недооценивать.
Наступила режущая слух тишина. Прекративший разрывать небеса древней речью жрец стоял неподвижно и тяжело дышал. Вдруг его правая рука рванула вниз и с омерзительным хлюпающим звуком вошла в брюшную полость по самое запястье. Келвин согнулся и упал на колени в лужу собственной крови. Несколько невероятно долгих мгновений его скрюченное взмокшее тело издавало вскрики и стоны, а потом он вынул из себя кулак, сжимающий Ключ, и поднял его над головой. Похожий на анх плоский предмет из красного кристалла застывшей крови блестел, словно от солнечных лучей, хотя небо давно заволокли черные тучи. Самоповреждение было воспринято благосклонно, а приглашение услышано.
Женщина вскочила. Действовать надо было немедленно. Рванув к стоящему на коленях мужчине, она отметила возвращение своего привычного для Мира Грез облика. Келвин поднял заплаканное лицо, блеснули голубые глаза, и ее просто отшвырнуло! Несколько раз перекатившись по полу, Грета сразу вскочила – двадцатилетнему телу подобное было нипочем, – но жрец уже замахнулся Ключом, как кинжалом, и вонзил его в белый мрамор с золотыми прожилками, сокрытый под растекающейся черно-бордовой лужей.
– Нет! – только и успела вскрикнуть Грета.
Словно в замедленной съемке она видела, как твердый камень натянулся под давлением Ключа будто резиновый, а потом граница реальностей лопнула со звуком, напоминающим и бой набата, и удар грома. Ключ исчез. Ритуал был завершен.
Келвин тихо рассмеялся и, приложив невероятные усилия, встал. Вот таким – согнутым, красным, мокрым, дрожащим, зажимающим огромную рану на животе, – он все равно чувствовал себя победителем, все равно одаривал ее гадкой улыбкой.
– Всегда готова действовать… – прохрипел жрец. – Хотя твоя истинная личность не вернулась даже настолько, чтобы помнить, на каких этапах еще возможно вмешаться в ритуал. Я восхищен твоей страстью к борьбе и рад, что именно тебе выпала честь стать первой из вашего тесного кружка, кого мне удалось найти… Ты надолго насытишь Его, – Арчер снова засмеялся, но смех быстро превратился в приступ кашля.
В воздухе сильно пахло озоном. Едва уловимые шепотки, звучащие словно лишь в голове, становились то тише, то громче; легкие иллюзорные тени скользили по белому мрамору, будоража фантазию своими очертаниями: так размывались границы миров.
– И это даже немного печалит, – продолжил жрец, кое-как выровняв дыхание. – Я предпочел бы побыстрее разделаться и с твоими друзьями.
За чужими словами потянулись образы, за образами – идеи и суждения, а за ними – гнев.
– Как ты смеешь? Ты, предавший себе подобных, – тихо начала та, чьей последней личиной стала небогатая приземленная россиянка. – Ты притворялся наставником, советником. Подталкивал людей исследовать сны, тайны, а затем раз за разом пересекать границы миров. Делая нас более ценными, хранящими больше знаний, впечатлений и отпечатков многих реальностей, времен и событий. Просто выращивал, как свиней на убой… Неужели ты не понимаешь, что не можешь знать Его истинных желаний и мотивов? Неужели ты настолько безумен, что не предполагаешь, что твои действия могут привести к катастрофе?
Балкон, башня, небо – все заколыхалось крупными и мелкими волнами, будто каждая плоскость была лишь рисунком на флаге, что вот-вот сорвется ветром.
Женщина повысила голос, стараясь скрыть растущий страх:
– Мы верили, что Вечно Голодный Зверь сожрет своего раба, когда тот не сможет приносить ему ценную добычу! Как ты смог выжить?! Неужто несчастных юнцов, едва изучивших Мир Грез, хватало твоему хозяину, чтобы он не избавился от тебя?! Как ты нашел мой сон?! Тот предмет… верно? Тот, что, повинуясь правилам моего примитивного и бытового сна, стал телефоном. Ты отыскал меня с его помощью? Что это за артефакт? Отвечай, раб Зверя!
Раздражающая улыбка на окровавленных губах расширилась:
– Раб? Ты разочаровываешь меня, Грета Хейккиннен, Ведьма Истока Кристальной Реки. Нуждается ли человек в раболепстве муравьев? Разумеется, нет. А я… Я всего лишь пытаюсь привлечь к себе немного внимания. Зверь щедр на дары и знания, а на его могучей спине можно добраться до мест, что не снились ни одному из людеее-аааоооооох!
Поддавшись настрою собственной высокомерной речи, Келвин начал горделиво выпрямляться, но, закричав, вновь согнулся. Проскальзывающие между пальцами алые капли на несколько секунд слились в миниатюрный водопад, низвергающийся в бордовое озерцо.
Женщина злорадно усмехнулась. Как бы ей хотелось, чтобы сукин сын страдал вечно. Или хотя бы истек кровью прямо здесь и сейчас. Но Ведьме Истока Кристальной Реки было хорошо известно, что с телом жреца в их реальности все в порядке. А эта оболочка вернется в норму во время следующего путешествия. Пришельцы не могли умереть в Мире Грез, они лишь просыпались.
Женщина резко кинулась к краю балкона, готовая спрыгнуть вниз. Память и знания возвращались быстро, но намного медленнее, чем хотелось бы.
Она не успела. Врата раскрылись прямо перед ней.
Грета упала на спину, перевернулась на живот и в панике отползла назад, пока не нашла в себе сил встать. Она никогда бы не заставила себя обернуться, чтобы своими глазами увидеть Великого: к такому невозможно подготовить разум. Всем естеством ощущая приближение Живущего Меж Мирами, растущий безумный страх, течения межпространственных материй и волн межвременной тьмы, в которых плавал Вечно Голодный Зверь, Грета Хейккиннен сжала кулаки и до боли закусила губу. Под тяжестью навалившихся чувств ей приходилось буквально заставлять себя осознавать и воспринимать что-то еще. Например, Келвина, в исступленном экстазе глядящего ей за спину.
Но прозванная Ведьмой Истока Кристальной Реки больше не чувствовала себя беспомощной: она вспомнила самое главное. Слова.
Когда-то и в мире людей слово обладало весом, силой творить и разрушить. Но одни слова забывались, другие коверкались, а третьи входили в повседневность, теряя хоть какую-то власть. Ныне в том мире само понятие власти слова имеет лишь метафорический смысл. Но это вовсе не значит, что подобных слов не осталось. Просто самые могущественные носители тайных знаний однажды решили спрятаться от того из них, кто пошел на страшную сделку. А новые… новые не успевали узнавать достаточно. Но здесь и сейчас с этим можно было покончить.
Выставив руку вперед, Ведьма Истока Кристальной Реки стала произносить заклинание и схватила Арчера за запястье, несмотря на то, что между ними было не меньше трех десятков шагов. Рывками она начала тянуть его к себе.
Не в силах отнять вторую руку от изувеченного живота, шипя от боли, Келвин, скрюченный почти пополам, медленно приближался к ней, не собираясь делать и шага без сопротивления. Хотя внешне хранители тайных искусств не соприкасались, Грета Хейккиннен чувствовала под своими пальцами чужое запястье, мокрое от пота и крови, и едва не нарушила вскриком вязь древних слов, когда на ее предплечье выступили пять глубоких царапин-полумесяцев: Арчер запустил в нее свои длинные острые ногти.
Притягиваемый ей он тоже пытался подобрать правильные слова, от некоторых из них виски Греты словно пронзали раскаленные гвозди, но Келвин явно был не в том состоянии, чтобы давать отпор. Истощенному ритуалом и духовно, и физически, ему не хватало ни сил, ни сосредоточенности, ни воли. Его дыхание то и дело сбивалось, а плетение заклинания ломалось от непроизвольных стонов. Жрец паниковал, прекрасно понимая, что могущественное существо не будет сдерживать свои аппетиты ради какого-то «муравья». Все, что он действительно мог, – это царапать чужую руку в жалких попытках освободиться.
Тьма достигла ног женщины. Не приносящая ничего, кроме холода, отчаяния и сосущего ощущения пустоты, не имеющая постоянной формы она то закручивалась в щупальца, то взбиралась по ее телу десятками человеческих рук, то стекала вниз шипастыми волокнистыми стеблями. Теперь конец был неизбежен.
Галина Олеговна Краснова, рожденная семьсот сорок восемь лет назад под именем Грета Хейккиннен, прозванная Ведьмой Истока Кристальной Реки, не тешила себя верой, будто внутри Зверя может ждать что-то еще, будто ее человеческая суть объединится с его внепространственным естеством и сможет постичь тайны нового удивительно бытия. И не надеялась она, что огромная пасть Живущего Меж Мирами являлась лишь вратами к чему-то новому, к обратной стороне известной им Вселенной. Она не могла вообразить, что именно ждало ее в скором времени, но ужас, который читался на лице Келвина, когда тот таращился ей за спину, был лучшим доказательством самой страшной из возможных участей. Жрец уже изодрал ее предплечье до костей, но так и не смог заставить ее ошибиться хоть в одном слове заклинания и не смог вырваться.
Черные шипы-щупальца потянулись к Арчеру откуда-то из-за ее спины. И пусть они больше напоминали неспешно плывущих морских змей, чем совершающих смертельный бросок гадюк, до вытянутой руки жреца им было меньше метра.
Ведьма Истока Кристальной Реки вдруг поняла, что победила. Что своей жертвой она спасла не только двадцать шесть других сноходцев, но и всех новых, кому еще только суждено родиться. Что творцы и мечтатели, многие из которых в реальности даже не помнили бы рокового знакомства с Келвином Арчером, теперь будут в безопасности.
Последним, что женщина увидела перед тем, как все окутала тьма, был рот жреца, искривившийся в ненавистной улыбке.
Последним, что Галина Краснова услышала, был смешок. Краткий, громкий и унизительный – как пощечина.
Последним, о чем Ведьма Истока Кристальной Реки успела подумать, прежде чем соприкоснуться с Вечно Голодным Зверем, было то, что она упустила шанс проснуться. Ведь с возвращением памяти и мастерства одного ее желания было бы достаточно для пробуждения. Но Ведьма даже не подумала об этом: Келвин Арчер умело провоцировал ее, играл с чужим желанием избавить от него миры и ни на секунду не дал усомниться, что расправа над ним возможна и уже близка.
Последним, что Грета Хейккиннен почувствовала, было то, как горячая, скользкая от пота и крови рука жреца исчезла.
Где-то в пригороде Бостона в очень старом, но добротно отремонтированном особняке, просторные комнаты которого закрывались тяжелыми портьерами от лучей полуденного солнца, богатый мужчина, о котором почти ничего нельзя было найти в медийном пространстве, проснулся.
КАМОВНП
– О, новое лицо! Не смущайтесь и следуйте за мной. Вы рано. Скажите, откуда вы о нас узнали?
– Эммм… на одном сайте. Я там кое-что покупаю. Некоторые снотворные препараты….
– Ни слова более! Ах, чудеса технологий! Раньше о собраниях приходилось сообщать шифрами в газетах и «звонками сумасшедших» на радио… Пришли. Вот, держите. Напишите, как к вам обращаться, и приклейте к одежде, а потом занимайте любое место.
Криво накарябав на бейдже-стикере «Билл» – первое пришедшее на ум имя, – новоприбывший устроился на одном из стоящих кружком дешевых пластиковых стульев и неуверенно кивнул сидящей через место девчушке без наклейки на блузке. Кроме них, в подвале был еще мужик, который стоял в углу и бился головой о стену.
Народ постепенно подтягивался. Толстяк с протезом кисти обрадовался «потенциальному клиенту» и всучил Биллу визитку частной клиники, потому что «анонимность анонимностью, а никогда не знаешь, где найдешь своего лучшего пациента». Элегантная старуха по имени Роза села рядом с Биллом и тут же защебетала с девушкой о всяких женских вещах и о том, что многое бы отдала за кожу Честера – типа, который встретил Билла на пороге заброшенного дома и проводил к месту сбора.
«Он творит с ней что-то совершенно непотребное. Ты видела татуировку? – возмущалась старуха. Никаких наколок на неприкрытой миниатюрным коктейльным платьем коже Билл не заметил. – Её место под стеклом в моей галерее, – не унималась Роза, – ты согласна?»
Но бледной девчушке явно не хотелось продолжать беседу, и она придумала ловкий способ уйти от ответа, проткнув себе язык пилочкой для ногтей.
Чем больше людей приходило, тем неуютнее становилось новичку, а когда в подвале собралось девять мужчин и две женщины, всё началось.
– Очередное собрание Клуба Анонимных Маньяков, Оказавшихся В Неловком Положении, объявляется открытым! Для тех, кто запамятовал, я Честер, – мужчина указал пальцем на свой бейдж и многозначительно кивнул.
– Привет, Честер! – отозвался нестройный хор.
– Сегодня у нас пополнение. Подбодрим же Билла аплодисментами, ведь, чтобы поделиться своими проблемами, нужна недюжинная смелость!
Все захлопали, многие добродушно заулыбались новенькому. Это было приятно, хотя Билл предпочел бы, чтобы Вик с разрезанным ртом и Тони с треугольными железными зубами этого не делали.
– Я предлагаю, – продолжил Честер, – дать первое слово Младшему, – он поманил в круг типа из угла. – У тебя случилась какая-то неприятность, да?
– Да, – плаксиво ответил лысый уродец с набухающими на лбу шишками. – Пару месяцев назад я подкараулил сопляка. Все проходило, как обычно: он висел на крюке в моей комнате, очнулся, начал кричать, я стал показывать свои инструменты, и тут он резко затих. Я подумал, что он потерял сознание, потыкал его паяльником, но он был мертв. Просто взял и умер! Представляете? А я уже не мог сдерживаться, мне надо было кого-то расчленить и… и… – Младший начал бить себя кулаками по лицу, но его тут же схватили за руки.
– Что ты сделал? – подался вперед Честер.
– Искал хоть кого-нибудь, был неосторожен, вышел из леса, – Младший завыл. – Я вернулся, как только услышал зов мамочки, но она все равно на меня сердится! Говорит, что я плохой мальчик, что отец предпочел бы второй раз на электрическом стуле поджариться, чем увидеть, что из меня вы-вы-ро… – дальнейшая речь потонула в рыданиях.
Многие вставали со своих мест, чтобы обнять Младшего, а потом все принялись давать ему советы. Однорукий ЭрДжей, например, признался, что работает только с людьми, чьи медицинские карты видел, и уверен, что у его подопытных не случится внезапной остановки сердца. Но самыми полезными, без сомнения, оказались слова близнецов Рэда и Грэя, которые не понаслышке знали, что такое жить в большой семье, имеющей общее хобби.
– …А про сравнение с батей даже в голову не бери. В конце концов, твоя мамка за него замуж вышла, поэтому то, чем он ее покорил, навсегда останется для нее самым лучшим, – закончил Рэд пространную и очень мотивирующую речь, во время которой Билл незаметно мял и пытался порвать в кармане полученную визитку.
Младший шумно высморкался:
– Спасибо, друзья. Полегчало.
– Мы тогда продолжим? – спросил Грэй. – У нас весьма неординарная ситуация.
Близнецы переглянулись.
– Компашка студентиков у нас дома. Классика. И Карл, один из них… короче… Он почти сбежал через кухню, но потом споткнулся о свою подружку в коридоре и… подвинул ее труп к стене, поднял стул, поправил картину и… начал мыть посуду. Было видно, что он хочет уйти, но просто не может остановиться. Мы ржали до колик, а мамке он очень понравился. «Помощник, – сказала, – будет». Это случилось год назад. А теперь… теперь он женится на нашей сестре!
– Это ненормально! – завопил Рэд, брызжа слюной, будто не он так складно и разумно учил жизни Младшего минуту назад. – Что за наследственность у детей будет с его энтой болячкой: ОРК или ОКР, как там? В нашей семье отродясь всяких больных на голову не было! – вопил он. Вдруг близнец успокоился также внезапно, как и взбеленился: – Кроме, двоюродного дяди. Чудак был. Он всё про теорию струн загонял, но за всю жизнь так ни на чем и не сыграл.
– Зато он мог раз тридцать в тело ножик всадить и ни одного важного органа не задеть, – вступился за дядю Грэй. – А Карл… Он до сих пор блюет, если кишки увидит.
– Знаете, я пойду, – не выдержал Билл.
В подвале стало очень тихо: только генератор трещал, подпитывая скудное освещение заброшенного дома.
– Если всё в себе держать, может стать хуже, – заметил Честер.
– Нет. Вы не поняли. Мне кажется, я ошибся мероприятием. Видите ли, я, ну, знакомлюсь с девушками, опаиваю их и привожу к себе. Там я делаю всякое, много фотографирую, а на утро не отрицаю, что у нас был секс, но делаю вид, что тоже всё смутно помню. Больше я с ними не встречаюсь.
– Простите, уважаемый, – подал голос беззубый старикашка с ожерельем из высушенных человеческих голов, – не могли бы вы пояснить? Вы их расчленяете во время фотосессии или уже утром?
– Я не расчленяю. – У Билла пересохло во рту. Он стыдливо добавил: – И вообще не убиваю.
– Как не убиваете? – изумилась пожилая Роза. – Даже чуть-чуть?
Близнецы сидели с открытыми ртами, бледная девчушка выглядела полностью потрясенной, Честер почесывал затылок, открыв рисунок дракона на боку кожаного платья телесного цвета, а вечно улыбающийся Вик задумчиво переводил взгляд с Билла на мачете в пятнах не-ржавчины, что держал на коленях.
Новоприбывший вдруг осознал, насколько фатальной для него может стать клубная путаница. Уронив стул, он бросился бежать через ступени, темные комнаты, запущенный сад… Билл гнал во весь дух и, проносясь мимо очередной машины члена КАМОВНП-а, проклинал себя за то, что ради скрытности припарковался так далеко.
Трясущимися руками несчастный открывал свой форд, когда на плечо ему легла чья-то кисть. Он в ужасе обернулся и увидел улыбающегося Честера. Тот был безоружен.
– Я дам вам брошюру. Вот. Здесь вы найдете, куда податься, и последние актуальные контакты. Не ошибитесь снова! Ищите клуб для себя где-то на четвёртой-шестой страницах, ближе к стеснительным эксгибиционистам и слепнущим вуайеристам. Всего хорошего!
