Анастасия Абрамова-Корчагина
Это зомби, детки!
Виталика, охотника, зацепили. Коллегиально решали, стоит ли быстро его уничтожить или надо подождать. Рану, конечно, обработали спиртом, потом прижгли, потом решили ампутировать укушенную конечность – но не успели. Виталик начал дуреть, закатывать глаза и подрыкивать.
– Вот прекрасная возможность проверить нашу идею! – зашептал мне на ухо Лёха.
– Стойте! – закричала я. – Он нужен мне для опытов!
– Для каких, к чертям, опытов? Будешь проверять на нём годность просроченных консервов?
– А вот это уже моё сугубо некромантское дело!
Команда пожала плечами и сдалась – убивать своего не хотелось.
Прошло три дня. В мой закуток, отведённый под эксперимент, заглянул муж и протянул мне горячую чашку.
– Зелёный чай! – восхитилась я. – Откуда такое роскошество?
– У меня свои секреты… – улыбнулся польщённый муж. – Ну, как ты тут?
– Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь, напролёт, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт, – процитировала я.
– И как успехи?
С зеленоватого лица Виталика взирали на нас полу-осмысленные глаза.
– Не обольщайся, поэзия лишь замедляет обращение, но не отменяет, – грустно пояснила я.
– Не переживай – это уже шаг. Подготовим оборудование, запишем стихи, найдём сохранившиеся аудиозаписи – и в прямой эфир!!! Ты молодец!!!
Виталик из своего угла согласно мигнул мутными белками и прорычал:
– Яяяя прышёл к тибе с прыветом….
Глава 5. Поток недо-сознания
Я… Пришёл… К тебе… С приветом…
Кто я? Как я? Я жив?
Рассказать… Что солнце… Встало…
Солнце? Помню? Жарко… Жар… ломит тело… Моё тело? Кто я? Я жив?
Что… оно… Горячим светом…
Глаза… Больно… Она смотрит. Читает и смотрит. Прямо в … ду… душу…
Душа есть? Есть!!!! Еда!!!! Не-е-ет!!! Она опять читает! Слова! Ритм!!! Нет! Она – Ведьма!!! Всё жжёт! Всё болит… Сердце болит. Сердце есть? Я жив? Ещё!!!! Читай!!!!
По листам за-тре-пе-та-ло…
Глава 6. Писательский зуд
– Ты помнишь, как всё начиналось? – хрипло пропел Лёха, поправляя на носу старомодные очки.
– Что начиналось? – уточнила я, отрываясь от бумаг.
– Как что? Этот конец времён… День Z! Сколько воды утекло….
– Лёха, – я пристально посмотрела в шальные глаза друга, спрятанные за донцами линз, – ты нормальный? Ещё и двух месяцев не прошло с того «дня Z», как ты это называешь. А тебя уже поностальгировать потянуло? И сними с лица эту пакость. Где ты их откопал?
Лёха послушно снял очки с толстыми стёклами и в пожелтевшей роговой оправе.
– Да тут нашёл… А, что – мне не идёт?
– Ты в них похож на старого алкаша…
– Ну, снял! И что? Из моей характеристики уйдёт эпитет – это что-то изменит? – пожал плечом приятель.
– О-о-о, приступ самокритики… Ты чего пришёл?
– Ты когда-нибудь думала написать книгу? – оживился Лёха.
– Каждый филолог рано или поздно думает написать книгу. У некоторых это даже получается, – парировала я.
– Давай войдём в число «некоторых»! – воскликнул недомаг.
– Господи? О чём? Зачем?
– О Зомби Апокалипсисе!!! – и приятель развёл руками, словно демиург.
Я искренне рассмеялась:
– Опустим тот факт, что на земле осталось явно больше двух филологов, вопрос в другом – кто это читать-то будет?!
– То есть ты заранее уверена в гибели человечества? – прищурился Лёха.
– Я не готова сейчас отвечать на экзистенциальные вопросы! – отмахнулась я.
– Э, нет! Это вопрос будущего! Ты веришь, что шансов нет? – провоцировал Лёха.
– Ну, скажем так – если кто-то и найдёт лекарство, то это будем не мы с той – наш эксперимент тому доказательство, – вздохнула я, намекая на несчастного Виталика, чьи мозги не выдержали атаки поэзии и взорвались на пятые сутки «зомбивских чтений».
– Вот именно! Давай писать!!!
– Иди на фиг! – указала я приятелю путь.
– Ну, ладно! – уступил он. – Но я вернусь!!!!
Конечно, Лёха вернулся. И конечно, он меня уговорил. Мы сели писать книгу.
«И настал конец времён, зело лютый и скорбный. И показались человечеству обещания Апокалипсиса детскими страшилками по сравнению с жуткой реальностью тех безумных дней…»
– Э-э-э, не слишком велеречиво? – прервала я поток лёхиных словоизлияний.
– Нормуль, – успокоил Лёха. – Пусть думают, что в наше время жили шибко умные люди!
– Это намёк, что шибко умные умирают первыми? – усмехнулась я, и мы продолжили.
«… И было всё столь мерзко и внезапно, что суеверный страх поселился в сердцах выживших, и не знали они, кто друг, а кто враг, и силы покидали их измученные сердца, но разум оставлял быстрее… И дошли люди до непотребств в отчаянии своём – от неоказания помощи братьям и сёстрам до самого страшного, что есть в нецивилизованном мире, – каннибализма!»
