Анабель Ви
Хроники острова Юракон. Книга 2. Новые пути
Хроники Юракона
Книга вторая
Новые пути
Год 1071
Танголины
Как только последних поселенцев связали и увели в лесную чащу, Диркз пробрался в мастерскую разоренного селения. С ним увязалось несколько мазов.
– Где же оно? Где? Ага-а! Глядите, глядите сюда! – с победным криком диллоф подбежал к столу и схватил лежащий на нем самострел. – Вот оно – необыкновенное оружие куадаранцев! С ним мы станем непобедимы!
– Да, да! – заверещали довольные мазы. – Как оно? Больно колет? Режет?
Диркз с раздражением взглянул на суетливых ящеров. Потом перевел взгляд на самострел, который держал в лапах. И вправду, а как работает эта штука?
– Это оружие – особое! – с умным видом заключил диллоф. – Его надо сейчас же отнести Аширу. Он все знает, он скажет!
Вместе Танголины поспешили к выходу. Тем временем их сородичи вовсю обследовали куадаранскую деревню.
Вся восточная часть Зельбарба была охвачена паникой: юркие ящеры наводняли эти земли, подобно саранче, грабили деревни, убивали или утаскивали в плен людей. Стоило же показаться отряду куадаранских воинов, как рептилии тут же удирали в леса, где чувствовали себя неуязвимыми.
В связи с создавшейся ситуацией Эль-Фату пришлось отправить часть своего войска на постоянную охрану восточных границ региона. Но это едва ли убавило хлопот. Ящеры лишь стали осмотрительнее и нападали только на мирных жителей.
А чуть позже Танголины смекнули, что воинов, посланных оберегать местные деревни, не так уж много, и продолжили разбой, не боясь атаковать и вооруженные отряды.
Так продолжалось до тех пор, пока Ашир не услышал о новом оружии, изобретенном людьми. Теперь оно, по словам некоторых пленных, делалось почти во всех крупных мастерских.
Ашир поразмыслил и пришел к выводу, что такое оружие сделает Танголин гораздо сильнее. Тогда он впервые решил пойти на Зельбарб в открытую. Собрав войско в несколько сотен ящеров, он отправился на запад, разоряя еще сохранившиеся поселения.
Не прошло и недели, как Танголины фактически захватили половину региона, включая довольно крупный населенный пункт в центральной части этой территории. Именно там Диркзу и попалась оружейная мастерская, где в числе прочего изготавливали самострелы.
Однако ящеры все еще боялись. Боялись людей и их жестокости, боялись открытых степей, но больше всего боялись близости Темных: вдруг те узнают о появлении Танголин рядом с Ярутуллой и решат снова поработить их? Поэтому, после разграбления поселения, Ашир решил как можно скорее вернуться в леса и там уже насладиться добычей.
Этими помыслами был занят вождь, когда его верный советник и пронырливый слуга, диллоф Диркз, выбежал из-за угла полуразрушенной хижины, держа в лапах странный предмет.
– Это оно, Ашир! Оно! Великое оружие! Я нашел его! – в упоении закричал Танголин.
Ашир молча принял из лап Диркза деревянный самострел. Его желтые глаза с зеленоватой радужкой внимательно осмотрели диковинку со всех сторон.
– Я думал, оно будет сделано из металла. Прочного и острого. В чем его секрет? – спросил тирон, обращаясь главным образом сам к себе.
– Наверное, тут какой-то очень большой секрет! – тут же нашел, что вставить, Диркз.
– Не стоит долго думать! – решил вождь Танголин. – Дерево это прочное. Им можно бить, его можно кидать, а еще душить врага натянутой веревкой!
– Аширу лучше знать! – преданно заявил диллоф.
– Собери все такое оружие на эту площадь! – приказал Ашир. – И прикажи воинам пошевеливаться! Пусть тащат сюда все полезное, что смогут найти. Мы поделим добычу, а потом покинем это место! – и тирон с неприязнью посмотрел на палящее солнце.
Диркз помчался обратно в мастерскую. Он только переступил порог, как что-то со свистом пролетело прямо у него над головой и врезалось в дверной косяк.
– Что это!? – с испугом и тут же вспыхнувшей в нем злобой воскликнул диллоф.
– Это – новое оружие куадаранцев! – с гордостью произнес писклявый голос.
– Ты чуть не убил меня, ничтожный ящер! – от ужаса и гнева ядовитая слюна собралась в пасти Диркза. Он в один прыжок настиг обладателя голоса – им оказался полукровка Руттус.
– Я только решил посмотреть, как оно работает! – заверещал тот в испуге.
– Что!? Работает? Оружие людей? А как? – тут же заинтересовался Диркз.
– Сюда вставляется стрела, потом эта веревка натягивается и тут нажимается спуск, – охотно объяснил Руттус. – Это и вправду грозное оружие! Оно стреляет быстрее и точнее, чем самый лучший лук!
– Дай мне! Я попробую, – заявил Диркз. Он выхватил из лап Руттуса самострел, взял стрелу и неуклюже приладил ее. Пальцы не слушались диллофа, но еще хуже получилось у него удержать оружие, чтобы прицелиться. В итоге стрела, пущенная Танголином, просвистела вниз и врезалась в пол перед входом.
– Сложно! Мои лапы не держат это как надо! Оружие сделано для людей! Ашира обманули! Нам эта штука не поможет! – Диркз был сильно разочарован. Но вскоре другая мысль пришла ящеру в голову. – Ничего! Атаковать я могу и ядом! – заключил диллоф.
Он подбежал к стене мастерской и сорвал с крючка висящий на нем большой мешок. Глаза ящера жадно горели, когда он начал хватать лежащие вокруг предметы и быстро забрасывать их внутрь. Не глядя больше на Руттуса, Диркз покинул строение.
Через полчаса диллоф набил два больших мешка всякой всячиной, найденной им в поселении. Его собратья занимались тем же, чем и он – тащили все вещи из домов куадаранцев и складывали в одну большую кучу на главной площади. Там за действом наблюдал Ашир. Вождь заметно нервничал – боялся прибытия куадаранских воинов, а еще пуще – Темных.
Но Диркз не последовал примеру остальных Танголин. Наоборот, он обогнул главную площадь и, взвалив на спину нелегкую ношу, вприпрыжку бросился наутек. Путь его пролегал на юго-восток.
Прошел день, прежде чем Ашир и его приближенные заметили исчезновение Диркза. Но они не слишком встревожились: диллоф мог наткнуться на людей и удрать или же просто решил приударить за какой-нибудь самкой и поспешил к ней в леса.
Последнее предположение оказалось наиболее близким к правде, но только самка эта жила совсем не в Шепчущей Заводи и не в Зельбарбе. Уже почти год Диркз убегал из своего племени, чтобы за три дня проделать длинный путь через центральную часть острова и попасть в горы Алении. Именно там жила его единственная и обожаемая, но совершенно неприступная Танголина – диллофа Канарис.
***
Первые лучи солнца коснулись земли, пробежали по зеленой поляне, напоенной ароматом цветов, и, как бы невзначай, юркнули в небольшой проход пещеры, осветив лицо безмятежно спящей девушки.
Наэлли открыла глаза и улыбнулась наступившему утру.
– Здравствуй, новый день! Добро пожаловать в наше скромное жилище! Пусть яркий свет озарит любое дело, которое я совершу сегодня!
Произнеся эту незамысловатую молитву, эльфийка вылезла из-под тяжелых шкур, осторожно поднялась и вышла из пещеры.
С удовольствием окунув ноги в зеленеющую траву на лужайке перед жилищем, она еще раз поприветствовала просыпающийся мир. Потом не спеша углубилась в заросли, покрывающие почти всю долину гор Алении.
Сначала ее путь пролегал по склону, поросшему ветвистыми деревьями, кроны которых образовывали плотную крышу над головой, то и дело цепляя ветвями идущую вперед девушку. В этой укромной роще царил полумрак и даже в самый разгар лета тянуло сыростью из-за обильного потока подземных вод. Местами вода выходила на поверхность, образуя многочисленные ручейки.
У Наэлли был свой, излюбленный родник. Он бил из-под земли мощной струей и свободно скатывался по отвесному горному склону, образовывая небольшое озеро в низине.
Подойдя к ручью, эльфийка присела и окунула в него свои руки, соприкоснувшись с холодом и силой текущей воды. Наэлли быстро умылась, но тут же ощутила желание пройти дальше и искупаться в прогретых за лето водах озера.
Раньше бы Наэлли немедля вскочила и весело помчалась навстречу ласкающим тело водам, но теперь все изменилось. Она аккуратно встала и положила руки на свой живот: уже через несколько недель на свет должен был появиться ее ребенок.
Поэтому эльфийка лишь глубоко вдохнула свежий утренний воздух и с гордостью, почти степенно, продолжила спуск.
В конце лета погода стояла самая жаркая, но впереди ожидался сезон дождей, кое-где на острове сменявшийся морозами.
Наэлли уже провела одну зиму в этих местах и знала, что после родов ей вместе с ребенком придется прятаться в пещере, кутаясь в теплые шкуры и поедая запасенные фрукты и орехи. В основном же питаться мясом, принесенным с охоты Канарис.
Но пока Наэлли не хотела думать о предстоящих трудностях. Ей необходимы были солнце, пение птиц и спелые плоды, которые уже то и дело падали с деревьев под собственной тяжестью.
«Не любя свое тело, не лаская свою душу добрыми словами, невозможно в полной мере полюбить окружающий мир и его обитателей», – вспоминала мудрость своего народа эльфийка, с наслаждением окунаясь в прозрачные воды озера. Зайдя по грудь, Наэлли опустила голову и взглянула на свое отражение в водной глади. За прошедшие месяцы черты ее лица совсем не изменились, оставаясь такими же девичьими и даже задорными. Взгляд застыл будто в ожидании чуда, а веснушки на носу придавали лицу почти детское выражение. Только волосы отчего-то стали тяжелее и темнее, приобретя насыщенный медный оттенок.
Эти новые для Наэлли волосы казались ей признаком взросления, что очень радовало девушку. Она с искренним восхищением улыбнулась своему отражению и тотчас пустилась вплавь.
Из-за близлежащих кустов за ней наблюдала Канарис. Диллофа сильно привязалась к эльфийке и чувствовала потребность во всем оберегать ее.
Эта потребность родилась в Канарис в тот момент, когда она увидела разъяренных ящеров, готовых наброситься на Наэлли в Главном Гнезде. С тех пор чувства Танголины к девушке только окрепли, тем более что в этих далеких от войны краях два разумных существа сильно зависели друг от друга.
Прошлую зиму Канарис и Наэлли провели в этой же долине, наспех очистив и укрепив их нынешний дом – небольшую пещеру на горном склоне.
Диллофа периодически выходила на охоту и приносила пойманных лесных животных, которых свежевала и готовила на костре, а шкуры сушила и отдавала эльфийке.
Всю работу приходилось делать снаружи, на морозе, так как Наэлли готова была скорее замерзнуть насмерть, чем видеть, как Канарис раздирает на части плоть убитых зверей.
Хотя долина и предохраняла от ветра, зимой холод здесь стоял такой, что даже эльфийка в итоге поступилась своими принципами и стала кутаться в шкуры убитых животных, а потом не побрезговала и поджаренным на костре мясом.
Когда морозы отступили и долину напоили весенние дожди, у двух отшельниц началась настоящая работа. Но вскоре Наэлли не смогла полноценно участвовать в обустройстве нового дома из-за беременности, которая поначалу сильно взволновала Канарис.
Танголины высиживали свое потомство из яиц, и для диллофы рождение ребенка из чрева матери было в диковинку. Поэтому Канарис старалась максимально оградить Наэлли от любых хлопот и всячески угождать будущей матери.
Но больше всего сблизили двух необычных подруг долгие беседы, ради которых Канарис пожертвовала жизнью среди себе подобных.
Пожалуй, рассказывать обо всем на свете было единственной обязанностью Наэлли. Но до чего же необходимо это оказалось для нее самой! Собрав все свои воспоминания, красноречие и вдохновение воедино, эльфийка поведала диллофе обо всем, что знала сама: начиная с истории острова Юракона и живущих на нем народов и заканчивая рассуждениями о существовании другого мира, куда переходят души умерших, и куда ушел однажды прекраснейший и мудрейший народ Ангелоподобных, чья кровь продолжала течь в самой Наэлли.
Канарис оказалась внимательной слушательницей, и со свойственным ей любопытством не только впитывала все истории и рассказы эльфийки, но и засыпала ту вопросами. Иногда и сама Наэлли ловила себя на том, что не может чего-то разъяснить диллофе, и тогда девушка переосмысливала свое отношение к тем или иным вещам.
Передавая Канарис свои знания, Наэлли менялась вместе с Танголиной.
Однажды тихим вечером они снова пережили судьбоносный момент, связавший их жизни воедино.
– Это Руттус разболтал всем о присутствии человека в Гнезде, – поморщилась воспоминаниям Канарис, царапая когтем по стене пещеры. – Ашир воспитывал в нас ненависть к куадаранцам. Он считал, что прежде всего стоит победить их, а потом свести счеты с Темными. Эльфов тирон попросту не брал в расчет – они были в его понимании рабами, рабочей силой Алькорка.
– Я не хочу кого-либо винить в случившемся, – покачала головой Наэлли. – Руттус неполноценен, как ты сама говорила, а остальные Танголины были ослеплены яростью. Твой народ так молод, Канарис! Его легко обмануть и привести на путь злобы и мстительности.
– Но только это мы и знали, пока жили в Алькорке. Только этому нас и учил Ашир!
– Ашир в моем понимании – сирота. Ему нелегко пришлось. Он вырос, видя, как Танголин готовят на роль убийц, а его самого считают самым опасным и грозным оружием. Но он оказался достаточно умен, что освободиться и сплотить вокруг себя остальных. Мне искренне жаль его! Он один был вынужден управлять скопищем совершенно неразумных, примитивных ящеров! Это то же самое, что быть полноценным среди умалишенных и при этом понимать, что они – единственная твоя надежда на будущее!
– Да. Ашир долго вынашивал свои планы и пропитался ненавистью к своим хозяевам и врагам, – задумчиво произнесла диллофа. – Но при этом он отчаянно зависим от своего народа! Он боится потерять нас и снова остаться в одиночестве на этой земле.
– Ты правильно рассуждаешь, – кивнула Наэлли. – Но путь, который он избрал, не принесет ожидаемых результатов. Ашир вознамерился подчинить себе все народы Юракона, но его знаний слишком мало, чтобы сразить куадаранцев или Темных, а теперь в игру вступили и мои сородичи. Ашир погубит себя и свое племя, вступив в эту войну.
– Но что же ему остается делать? – спросила Канарис.
– Ему, с его-то отношением к жизни!? – воскликнула эльфийка. – Он обречен, Канарис, обречен на поражение. Он сам ведет себя к этому. Уже не все Танголины беспрекословно подчиняются ему, и ты – первый пример! Племя разумных рептилий недолго будет единым: скоро каждый вылупившийся птенец будет осмыслять жизнь своим умом и делать то, что посчитает нужным, а не то, что ему прикажут. И если не появится среди вас кого-то, кто расскажет Танголинам о законах мироздания, о любви и гармонии, они разделятся на группы и большинство погибнет от рук куадаранцев или эльфов. Вот верный конец вашего племени! И Ашир только способствует этому.
– Так что же делать!? – воскликнула Канарис. – Я, как ты говоришь, отлична от других, но если все Танголины погибнут в стычках или одичают, что же остается мне? Это я останусь одна в своем роде, а не Ашир.
– Не думаю, подруга, – улыбнулась Наэлли. – Если бы нам удалось привлечь к себе побольше таких, как ты, в этих далеких от войн плодородных краях взросло бы новое племя Танголин: цивилизованных ящеров, нацеленных на развитие, а не на разрушение. Я уверена в этом, Канарис. Именно поэтому я и отправилась к вам в Алькорк. Ради этого я пожертвовала своим правом на эльфийский престол, пожертвовала спокойной жизнью и… пожертвовала любимым человеком… Ради чего, скажи, мне жить, как не ради создания чего-то нового, что окупило бы все эти жертвы? Ради чего, как не ради привнесения в этот мир чего-то созидательного, творческого, благородного?
– Ради своего детеныша, Наэлли! – воскликнула диллофа. – И это – прежде всего! Ты должна заботиться о нем, вырастить его!
Наэлли задумчиво уставилась на свой растущий живот.
– Это дитя – единственный отпрыск Неруки. И первый получеловек-полуэльф. Наследник эльфийского трона по материнской линии и сын наместника патриарха. Но как я выращу его, Канарис? И кем он вырастет, ни разу не побывав среди своих сородичей? Ведь кто знает, увижу ли я когда-нибудь свою семью?
– Неважно, – решительно заявила Танголина. – Ты сама учила меня не слишком беспокоиться о будущем! Живи настоящим. Впитывай впечатления этого дня! И, как мать шестерых Танголин, которых я даже не видела, но все же оставила им свою кровь, я заявляю тебе, эльфийка – живи своим детенышем, если собственная жизнь кажется тебе никчемной! Когда я путалась в мыслях, когда мне было плохо посреди каменных руин Алькорка, я вспоминала, что я прихожусь матерью кому-то, и это делало меня сильнее! А ты можешь даже вырастить свое дитя, научить его мыслить, говорить, действовать. Так действуй сама!
И Наэлли жила. Наэлли действовала. Она не тревожилась о том, каким родится первый потомок двух разных народов. Она не тревожилась о том, какая судьба ждет ее дитя в будущем и сможет ли она осуществить свои замыслы и создать новое, более мудрое и безопасное для окружающих племя Танголин.
Эльфийка вышла из воды, подставляя тело лучам утреннего солнца. Она надела юбку из шкур и короткую жилетку-безрукавку, которую смастерила для нее Канарис – зимой диллофа и сама ходила в такой.
– Завтрак! – прокричала Танголина из-за кустов и поспешила наверх к лужайке, где уже заранее приготовила незамысловатое кушанье.
– Только не мясо! – повела рукой поднявшаяся по склону Наэлли.
– Не мясо! Не только мясо! Я собрала фрукты – надо запасать на зиму. А еще у меня есть богатая добыча!
Диллофа в предвкушении вскочила и скрылась в пещере. Через минуту она вывела оттуда упирающуюся всеми четырьмя ногами самку нан-пу. Это стадное животное было самым распространенным обитателем саванн Аллаки, но не отличалось высоким ростом, по комплекции скорее напоминая свинью.
– Это – самка с детенышами! Они уже бегают, но еще не очень быстро и везде следуют за матерью. А она отбилась от стада, и я ее заарканила! Теперь у нас будет молоко, Наэлли!
– Ты предлагаешь нам создать свое стадо нан-пу, Канарис? – удивилась девушка. Для нее такая идея казалась странной, ведь эльфы отродясь не занимались скотоводством.
– Я многое знаю о выпасе и разведении гранов, – кивнула Канарис. – А из нашей долины эти животные не сбегут, особенно если я сумею достроить изгородь на выходе. И еще я попытаюсь свести ее с нашим граном – чем-то они похожи, может, удастся вывести новую породу – с более жесткой шкурой и более неприхотливую к пище!
– Но как ты предлагаешь доить эту самку? Я никогда не занималась ничем подобным, а твои когти могут ранить ее! Тем более, у нас нет никакого сосуда, даже просто посудины, чтобы собирать молоко, – рассудила Наэлли.
– Ха! Ты учила меня полагаться на высшие силы из того мира – вот я и верю, что они пришлют нам помощь! Кроме того, тебе необходимо молоко, да и мясо тоже! Ты же родишь наполовину человека, а значит – воина! – продолжала Канарис, размахивая лапами, чем порядком пугала связанную самку нан-пу.
– Не все куадаранцы воины, – отметила Наэлли.
– Ладно, мясо можешь не есть, – уступила диллофа. – Но молоко должна пить обязательно! Даже нашим самкам перед высиживанием давали много молока. Я сама обпилась его, когда пришло время моей первой кладки!
– Но ведь у меня будет свое молоко, Канарис! – засмеялась эльфийка.
– Тем более! Тебе надо подкреплять силы! Поэтому эту самку я оставляю здесь вместе с детенышами. Они вырастут и породят себе подобных, особенно если удастся свести с ними нашего грана!
– Делай что хочешь! – сдалась Наэлли. – Надеюсь, у тебя получится. Я никогда ничем подобным не занималась, и ты знаешь, что эльфы всегда были против ограничения свободы кого бы то ни было, даже диких животных.
– Это пока вы были лесными духами и не питались даже фруктами! А теперь вы живые, как люди, и вам стоит кое-чему поучиться у этого народа, как мы, ящеры, учимся у вас…
Тут неожиданные вопли прервали Канарис.
– Это Диркз! – сразу поняла диллофа. – Только он может так кричать. Жди меня здесь.
Диллофа стремительно вскочила и умчалась в чащу, бросив веревку от нан-пу Наэлли. Девушка осторожно подошла к животному и заглянула самке в глаза.
– Ты – такая же, как и я! Плененная Канарис и заточенная в эту долину. А еще у тебя есть потомство и у меня скоро появится ребенок. Видишь, как много у нас общего? Не бойся, жизнь здесь прекрасна, несмотря на все ограничения. Тебе понравится!
Эльфийские чары Наэлли мгновенно подействовали на животное. Самка успокоилась и позволила увести себя в пещеру, где ее ждали четверо малышей, и вправду родившихся совсем недавно. Они тут же бросились к матери и стали клянчить у нее молоко. Девушка оставила звериную семью и решила сама подкрепиться, отведав фруктов, собранных Канарис.
А диллофа уже бежала между отвесных скал по узкой тропе, ведущей к выходу из долины. Ей казалось, что она невольно возвращается к своему прошлому, к тому, что перестало быть привычным и давно забыто. Отчасти это была правда. Чем дольше жила Канарис с Наэлли, чем больше вела с ней бесед, тем реже посещали ее мысли о войне, убийстве, крови, и даже сырое мясо перестало казаться вкусным. Танголина менялась. Она понимала, что теперь при всем желании не сможет жить так, как раньше. Не сможет вернуться к своему племени. А теперь прошлое сделало шаг навстречу ей, заверещало радостным, но диким криком.
– Ты здесь! Я нашел тебя! Я принес тебе и эльфийке дары! Слушай, Канарис, слушай! Мы захватили половину Зельбарба. У нас есть куча рабов! Люди бегут, люди трусят! И мы, мы нашли новое оружие! – взахлеб рассказывал Диркз, прыгая от восторга. Два туго набитых мешка валялись позади него.
– Успокойся! Ты хоть смотрел назад, пока бежал сюда – никто не увязался следом? – прошипела недовольно Канарис.
– Какая ты подозрительная! – фыркнул Диркз. – Никто не знает, где ты – все грабят Зельбарб! Я тоже был там, я разодрал горло пятерым куадаранцам, один из них был в броне! Он хотел зарубить меня топором, но я плюнул ему в лицо! Какие они жалкие, когда вопят от боли! Вот, я принес это тебе! – вспомнил Диркз о своей ноше, которую несколько дней тащил через весь остров.
– Что это? – недоверчиво спросила Канарис.
– В мешках? Вещи! Вещи, которые так любят делать люди. Думаю, твоей эльфийке понравится! – заявил диллоф.
– С каких это пор ты начал думать? – съязвила Канарис, осматривая принесенное Диркзом добро. Тот не нашелся, что ответить, и продолжал в нетерпении подпрыгивать, глядя, как диллофа перебирает посуду, инструменты и прочие предметы быта куадаранцев.
– Что же, это нам очень пригодится, – сказала, наконец, Канарис. – Приноси подобные вещи так часто, как только сможешь. А теперь иди, пока Ашир не стал разыскивать тебя! И смотри внимательнее, чтобы никто не увязался за тобой следом в следующий раз!
– Аш-ш-р-р! Я приду, скоро приду! Принесу еще больше! Там на дне – новое оружие людей! Оно необычное! Я приду, Канарис, приду сюда же! – кричал Диркз, убегая все дальше.
– Беги-беги, да побыстрее! – проворчала негромко диллофа, взваливая на себя два набитых всякой всячиной тюка. Ей понадобилось около получаса, чтобы добраться до пещеры, хотя обычно дорога занимала не более десяти минут.
– Что это у тебя? – спросила Наэлли, которая уже доела фрукты и теперь играла с детенышами нан-пу.
– Подарки от Диркза, – прохрипела Канарис под своей ношей. – Танголины разграбили много куадаранских деревень, и этому умнику пришла в голову мысль, что кое-что нам может пригодиться.
– Интересно посмотреть, что Диркз посчитал для нас необходимым! – засмеялась Наэлли.
Эльфийка отпустила детеныша нан-пу, осторожно поднялась и подошла к мешкам, скинутым диллофой на землю.
– Что тут у нас? – пробормотала девушка, доставая разные предметы. – Ага, деревянная посуда. Очень кстати! Теперь не будем питаться, как дикие животные, и набирать воду в свернутые листья!
– И будет во что собирать молоко! – вставила довольная Канарис.
– А ведь ты права, подруга, – заметила Наэлли. – Стоило только пожелать, и все необходимое прямо-таки свалилось нам на голову! Смотри-ка – покрывало! Оборванные занавески, стоптанные галоши, фигурка нан-пу! О, целых пять деревянных статуэток корнарков!
– Будет чем играть твоему ребенку! – сказала Канарис.
– Да, – вздохнула Наэлли, – Диркз не промахнулся. Что тут еще? Гребень для волос – вот полезная штука! Горшок с цветами! Это, наверное, знак внимания тебе, Канарис, – хихикнула Наэлли. – Порванная одежда, что же, сойдет. Топор! Незаменимая вещь. Можно начать заготовку дров на зиму.
– Но я совершенно не умею им пользоваться! – воскликнула Канарис.
– В этом нет ничего сложного. Я покажу тебе, хотя сама ни разу и не работала им, – успокоила диллофу Наэлли. Теперь настал черед второго мешка.
– Веревка, какие-то инструменты, разбитый горшок, шкуры! – перечисляла эльфийка, поражаясь каждой находке. – А это что такое? – удивилась она, достав со дна самострел.
– Это прославленное оружие куадаранцев, – критически глядя на самострел, произнесла Канарис. – Из-за этой диковинки Ашир и начал войну в Зельбарбе… И чем же так опасна эта деревянная штуковина?
– Хм, тут нет ничего мудреного, – заметила Наэлли. – Но Ашир промахнулся, Канарис, – это оружие вряд ли будет пригодно для Танголин!
И эльфийка подошла к валуну, стоящему на окраине лужайки, положила на него самострел, достала единственную стрелу, принесенную Диркзом, кое-как приладила ее и, тщательно прицелившись, спустила курок. Стрела со свистом пролетела шагов двадцать и врезалась в ствол дерева.
Канарис задумчиво поглядела сперва на самострел, потом на стрелу.
– Оружие и вправду опасное… – сказала диллофа. – Нашим туго придется, если куадаранцы пойдут на них, вооружившись ЭТИМ вместо простых луков. Танголины будут падать замертво…
– Не горюй прежде времени, Канарис! Против любого оружия найдется надежная защита. К тому же Ашир наверняка придумает, как обучить своих воинов им пользоваться, – заверила диллофу Наэлли.
– Я ни за что не вернусь туда, ни за что! – заявила вдруг Танголина.
– А никто и не гонит тебя, – просто сказала эльфийка и улыбнулась. Канарис взглянула девушке в лицо, и ее узкие хищные глаза наполнились влагой. Диллофа не боялась плакать. Она благоговела перед своими слезами, ибо каждая из них подтверждала: Танголина свободна от власти Ашира и его кровожадных идей.
Эльфы
Косые лучи солнца проникали в окно Малого зала Цитадели. Именно в этом зале несколько лет назад был заключен союз между эльфами и куадаранцами.
Теперь за столом сидели советники эльфийской королевы: белые эльфы Рикато, Торно, Зауна и Эмбел, ведающий Керотан, алые эльфийки Шарна и Ашади. Фея Ияия, по обыкновению, порхала по всему залу, наполняя его гармонией и покоем.
Прошло несколько минут, и в помещение вошла Эльвикери в воздушном струящемся платье.
Придворные выпрямились и выжидательно застыли, глядя на королеву.
– Приветствую! – громко произнесла она. – Наконец-то мы собрались в одном месте, чтобы прояснить прискорбную ситуацию, в которой оказался наш народ! Слава духам, что за последние годы именно Орд стал твердыней эльфов! Что бы было, если бы мы остались в лесах Нии?
– Мы безмерно благодарны Вашему Величеству за предусмотрительный переход в леса Ордано, – примирительным тоном произнес Керотан.
В последнее время Ангелоподобная стала более эмоциональной и импульсивной в словах. Изменения с Эльвикери начали происходить после возвращения из Алькорка: она начала громче говорить, больше спорить и довольно открыто проявлять свои чувства. Вот и сейчас королева, так и не сев на отведенный ей стул с высокой спинкой, уставилась на мага с нескрываемой усмешкой.
– Благодарю за комплимент, Керотан! Переселение и вправду спасло нас. Но не спасло леса, которые испокон веков принадлежали только, я подчеркиваю, только эльфам! Если бы люди захотели вырубить часть из них на свои строения, я бы согласилась, если бы Темные поселились в них, я бы приняла это за открытый вызов. Но когда эти мерзкие ящеры попросту выгнали моих верноподданных! Когда они заняли столицу и стали распоряжаться ею, как своей безраздельной собственностью! Когда они выставили эти позорные для нас знаки, что эта земля отныне принадлежит им – что мне остается делать?! Я посылала на них войска, и что же? Две атаки отбито, Рикато, две! – вскричала королева, глядя на главнокомандующего. Эльф смущенно потупился. – Эти Танголины не боятся нашей магии, а в лесах чувствуют себя не хуже нас самих: в зарослях от них не спрятаться, даже их маскировка превосходит нашу! Но это не оправдание! Не оправдание нашей неспособности защитить собственные земли! Поэтому я собрала вас здесь, чтобы решить, как в итоге справиться с напастью в виде кровожадных ящеров в лесах Нии. Кто готов высказаться? Кто предложит новый план по освобождению наших лесов?
В зале повисла тишина. Многие советники потупились, Рикато сидел, сжав челюсти. Возмущение Эльвикери было оправданным, но ее открытая критика сильно выбивала эльфа из колеи.
Наконец Торно посмотрел в глаза Эльвикери и медленно поднялся. Королева при этом резко села, махнув ему рукой.
– Ваше Величество и все собравшиеся, – начал он. – Наше положение плачевно, и я так же, как королева, считаю нашим наиглавнейшим долгом освободить леса Нии от Танголин. Но поскольку мы перепробовали многое и столкнулись в итоге с трудностями, в этот раз я предлагаю для начала всесторонне рассмотреть ситуацию, в том числе и глазами самих ящеров.
Торно кашлянул и еще раз взглянул на королеву. Та чуть заметно наклонила голову.
– Согнанные со своих насиженных земель в Алькорке, они бежали в центральную часть острова и оказались окружены врагами со всех сторон, – продолжил эльф. – Глупый ход, я бы сказал, но чего еще ожидать от неопытных во всех отношениях ящеров? Итак, несмотря на опасное положение, Танголины решили атаковать всех своих недругов одним махом. За полгода они разорили половину Зельбарба, захватили леса Нии и заполонили Шепчущую Заводь. Они ненавидят нас, ненавидят куадаранцев, но самыми опасными своими врагами считают, несомненно, своих создателей – Темных! По моему предположению, следующей целью Танголин будет Ярутулла. Они как раз расчистили место для своих войск, отхватив территории у нас и людей, тем самым подобравшись к самым границам захваченных Дрэком земель. Я считаю положение Танголин крайне уязвимым, но и выгодным для нас. Как только Ашир двинет свои силы на Ярутуллу, наши войска должны будут подойти с тыла и не только очистить леса Нии от ящеров, но и натравить их на Темных. Если к нам присоединятся куадаранцы, мы с легкостью отвоюем родные земли, а потом добьем остатки перегрызшихся между собой ящеров и Темных.