Ана Хуан Разрушительная любовь

Ава

Я несколько дней не могла решить, где снимать Алекса: в студии или на улице.

Я серьезно относилась ко всем фотосессиям, но эта воспринималась иначе. Более интимно. Более… судьбоносно, словно от нее зависела дальнейшая жизнь, и не только потому, что я могла добавить ее в свое портфолио.

На два часа Алекс Волков окажется в моем полном распоряжении, и я не упущу ни секунды.

Я все-таки решила снимать его в студии. Забронировала место в университетском корпусе для фотографов и с волнением ждала его появления.

Я нервничала сильнее, чем следовало, но, вероятно, причиной был увиденный накануне ночью крайне непристойный сон. Про меня, Алекса и позиции, которым позавидовал бы любой акробат.

Я краснела даже от воспоминания.

Пытаясь прогнать неуместные эротические образы, я крутила в руках камеру и пялилась в окно, где на деревьях расцвели оттенки осени и листья лениво вертелись на легком ветру. Красный, желтый, оранжевый – пожар в воздухе. Знак перехода от жарких безмятежных летних дней к ледяной, промозглой красоте зимы.

Был сентябрь, но совсем иная зима ворвалась в студию в облаке восхитительной пряности и холодной сдержанности.

Стройную, мощную фигуру Алекса подчеркивал полностью черный наряд – черное пальто, черные брюки, черные ботинки, черные кожаные перчатки. Резкий контраст с бледной красотой его лица.

Пальцы сильнее сжали фотоаппарат. Моя творческая душа трепетала, отчаянно желая ухватить тайну и отобразить ее на бумаге.

Я пришла к выводу, что самые тихие и сдержанные люди часто становятся лучшими моделями для портретов, поскольку от них требуется не говорить, ачувствовать. Тот, кто сдерживает эмоции каждый день, чувствует и любит сильнее прочих, а лучшие фотографы умеют ловить каждую каплю эмоций и формировать из них нечто интуитивно понятное. Универсальное.

Мы с Алексом не поздоровались. Ни словами, ни даже кивком.

Но молчание вибрировало в воздухе, пока он снимал куртку и перчатки. Не слишком сексуальные действия, но в этом мужчине сексуальным казалосьвсе.Как сильные, уверенные пальцы без промедлений и остановок расстегивали каждую пуговицу; как двигались под рубашкой руки и плечи, когда он вешал пальто на крючок; как он направился ко мне, словно пантера к жертве, с горящими от напряжения глазами.

Бархатистые крылья бабочек коснулись моего сердца, и я вцепилась в камеру, приказывая себе не трястись и не отступать. В животе собралось влажное тепло, и каждый миллиметр тела превратился в оголенный нерв, гиперчувствительный и зудящий от возбуждения.

Он ко мне даже не прикасался, а я уже возбудилась до дрожи. Думала, такое бывает только в книгах и фильмах о любви.

Зеленые глаза вспыхнули, словно он точно знал о моей реакции. Как затвердели соски под толстым свитером, как влажно стало у меня между ног. Как я хотела его поглотить, проникнуть в каждую трещинку его души, чтобы он больше никогда не был одинок.

– Где мне расположиться? – Я впервые в жизни услышала в его голосе смущение, превратившее обычно четкие, авторитарные интонации в нечто более мрачное. Порочное.

Где ему расположиться?Везде. Надо мной. Подо мной. Внутри меня.

Я облизала внезапно пересохшие губы. Алекс бросил на них взгляд, и все мое тело запульсировало.

Нет. Я не школьница на свидании. Я профессионал. И я на работе.

Снимаю портретную фотосессию, ровно такую же, как бесконечное количество предыдущих.

Разумеется, раньше мне никогда не хотелось швырнуть модель на пол и скакать на ней до второго пришествия, но это мелочи.

– Эмм, давай сюда, – прохрипела я и указала жестом на стул, установленный на белом фоне.

Я выбрала самую простую обстановку. Ничто не должно было отвлекать от Алекса – впрочем, это и невозможно. Его присутствие словно стирало все вокруг, пока не оставался исключительно он один.

Он грациозно опустился на стул, я проверила настройки и сделала несколько пробных снимков. Даже без позирования фотографии смотрелись великолепно – его прекрасные черты и пронзительные глаза словно были созданы для камеры.

Я поддалась своей бессовестной страсти и провела следующий час, выманивая его из раковины, пробуя разные позы и уговаривая его расслабиться.

Сомневаюсь, что Алекс понимал значение этого слова.

Снимки выходили красивые, но им не хватало эмоций. Без эмоций красивая фотография – лишь фотография.

Я попыталась раскрыть его с помощью болтовни обо всем подряд, от погоды до последних новостей о Джоше, но он оставался напряженным и настороженным.

Я попробовала другую тактику:

– Расскажи о своем самом счастливом воспоминании.

Алекс поджал губы.

– Я вроде как пришел на фотосессию, а не на психотерапию.

– Если бы ты пришел на психотерапию, я бы потребовала с тебя пятьсот долларов за час, – парировала я.

– Ты переоцениваешь себя в качестве терапевта.

– Если не можешь меня себе позволить, так и скажи, – я сделала еще несколько снимков.Наконец. Признаки жизни.

– Дорогая, я могу заполучить тебя по щелчку пальцев, и мне не придется платить ни единого пенни.

Я опустила фотоаппарат и сердито на него посмотрела.

– И как это понимать?

Губы Алекса изогнулись в легкой ухмылке.

– Ты меня хочешь. Все эмоции написаны на твоем лице.

Я сжала бедра, буквально сгорая от стыда – казалось, я вот-вот превращусь в кучку пепла.

– Ну и кто теперь себя переоценивает? – выдавила я. Раньше Алекс никогда не говорил со мной так откровенно. Обычно он пресекал любые намеки на наше взаимное притяжение, а теперь вдруг заявил, что я его хочу.

И был прав, но все же.

Алекс наклонился вперед, сложив ладони. С элегантной небрежностью, но настороженно. Дожидаясь, когда я попадусь в ловушку.

– Скажи, что это неправда.

Я вновь облизала губы, и его взгляд метнулся к моему рту. Крошечное, но безошибочное движение, придавшее мне уверенности и побудившее сказать слова, на которые иначе я бы никогда не осмелилась.

– Правда. – Я едва сдержала улыбку, увидев удивление в его глазах. Он не ожидал откровенности. – Но ты тоже меня хочешь. Другой вопрос, не побоишься ли ты это признать?

Густые темные брови Алекса поползли вниз.

– Я ничего не боюсь.

Ложь.Месяц назад я бы ему поверила, но теперь нет. Каждый чего-то боится; это делает нас людьми. А Алекс Волков – при всем его самоконтроле, всей его власти – оставался человеком, и это восхищало, пугало и разрывало сердце на части.

– Ты не ответил на вопрос, – я подошла к нему, повесив камеру на шею. Он не двинулся ни на миллиметр, даже когда я провела пальцами по его подбородку. – Признай, ты тоже меня хочешь.

Сама не знаю, откуда во мне взялась такая дерзость. Я всегда ждала первого шага от мужчин – отчасти из страха оказаться отверженной, отчасти из-за застенчивости.

Но я чувствовала: если я буду ждать Алекса, возможно, мне придется ждать вечность.

Настало время брать ситуацию в свои руки.

– Если бы я тебя хотел, уже взял бы, – с убийственной мягкостью сказал Алекс.

– А может, ты просто боишься.

Я играла с огнем, но это лучше, чем мерзнуть в одиночестве.

Я замерла, когда Алекс провел пальцами по моей шее и по плечу. Его губы изогнулись в ухмылке.

– Нервничаешь? Я думал, ты этого хочешь, – поддразнил он. Его рука опустилась ниже, к изгибу моей груди. Ледяные озера в глазах растаяли, выпуская огненный вихрь, обжигающий с макушки до пят.

У меня закружилась голова. Соски превратились в твердые бусины, все тело пульсировало. Почему-то мне былоплохоиз-за отсутствия его прикосновений в тех местах, где я больше всего этого хотела; нетерпение обострило чувства, и кожа покрылась мурашками от фантомных ласк.

– Я такого не говорила, – выдохнула я. Господи, как стыдно. О чем я только думала? Я же не роковая женщина и не… кто там похож на роковую женщину.

Четко мыслить не получалось.

Алекс провел пальцем по моей груди, и я застонала.Застонала. От прикосновения, которое длилось меньше двух секунд.

Я хотела умереть.

Его зрачки расширились, и зеленые глаза превратились в черные затмения, окруженные нефритовым огнем. Он убрал руку, и прохладный воздух поспешил на смену теплому прикосновению.

– Заканчивай фотосессию, Ава.

Грубость в его голосе царапнула кожу.

– Что? – меня слишком шокировала внезапная перемена настроения.

– Фотосессия. Закончи ее, – процедил он. – Если не хочешь начать то, что не готова закончить.

– Я…

Фотосессия. Точно.

На дрожащих ногах я сделала несколько шагов назад и попыталась сосредоточиться. Алекс сидел с прямой спиной и бесстрастным лицом, пока я суетилась вокруг, пытаясь запечатлеть каждый изгиб.

Тишину нарушал лишь низкий гул обогревателя.

– Ладно. Мы закончили, – объявила я через двадцать минут мучительной тишины. – Спасибо…

Алекс встал, схватил пальто и молча вышел.

– …что согласился, – закончила я, и слова эхом разлетелись по пустой комнате.

Я тяжело выдохнула. Алекс был самым переменчивым человеком из всех, кого я знала. В одну минуту – нежный и заботливый, а в другую – внезапно закрытый и отдаленный.

Я пролистала фотографии.

Ого. Вау.После нашего… взаимодействия эмоции Алекса хлынули с экрана, и да, в основном это было раздражение, но его раздражение выглядело лучше иного удовлетворения. Тени на острых линиях бровей, взгляд, сжатая челюсть… Возможно, это были мои лучшие снимки.

Я остановилась на одном из последних, и у меня замерло сердце.

Я была так увлечена процессом, что не обратила внимания, но теперь мне стало ясно как день. Когда Алекс посмотрел на меня, на его лице отобразилось сильнейшее желание – взгляд прожигал камеру, проникая мне прямо в душу. Но лишь на одной-единственной фотографии – видимо, секундная промашка.

Слетевшая маска, пусть и на несколько мгновений.

Но иногда достаточно нескольких секунд, чтобы изменить чью-то жизнь. И когда я выключила фотоаппарат и принялась дрожащими руками собирать оборудование, меня не отпускало чувство, что моя жизнь изменилась навсегда.

Алекс

– Все закончится через несколько месяцев.

Я откинулся на спинку стула и вращал в руках стакан с виски, наблюдая за пляшущими в воздухе пылинками.

– Хммм, – дядя потер подбородок, пристально глядя на меня с экрана. Я переоборудовал гостевую комнату в кабинет, поскольку предпочитал работать из дома в дни, когда не требовалось ехать в офис. Меньше утомительного общения. – Звучит не слишком воодушевленно для человека, который работал над этим с десяти лет.

– Воодушевлению придают слишком много значения. Я просто хочу закончить.

Несмотря на мои слова, внутри что-то екнуло, потому что дядя был прав. Мнеследовалоиспытывать воодушевление. Месть была так близка, что я мог ощутить ее вкус, но вместо сладкого облегчения я чувствовал лишь горечь и тошноту.

Что будет после мести?

Любая другая цель бледнела по сравнению с силой, которая двигала мной все эти годы. Благодаря ей я сохранял целостность, хотя внутри был разбит на кусочки. Она вытащила меня, кровоточащего и бессознательного, из моря вины и ужаса. Я создал шахматную доску и мучительно выставлял все фигуры, одну за другой, год за годом, пока не пришло время съесть короля.

Я мало чего боялся, но я боялся жизни после утраты цели.

– Кстати, о законченном… – я поставил стакан на стол. – Ты вроде подписал бумаги для сделки с «Граппманн».

Иван улыбнулся.

– Мои поздравления. Ты на шаг ближе к мировому господству.

Я. Потому что «Арчер Груп» всегда была моей.

Я основал ее на свои деньги, и все эти годы компания процветала под моим руководством. Переехав в США, мой отец основал успешную строительную компанию, и он мечтал когда-нибудь передать ее нам. Компания распалась после его смерти – я был слишком мал, чтобы это предотвратить, – но я приумножил его наследство и создал нечто новое. Большее.

Родители мечтали, чтобы я вырос счастливым и успешным. До счастья мне пока далеко, зато я активно работаю над успехом.

Обсудив с дядей еженедельные вопросы, я открыл ноутбук и залез в секретную папку, где хранились документы по финансам моего врага, его сделкам – легальным и нелегальным – и предстоящим контрактам. Я ослаблял его империю много лет, достаточно медленно, чтобы он принял это за долгую полосу неудач. Теперь оставалось добыть последние данные и разнести его в прах.

Я смотрел на экран, и в голове мелькали цифры – я продумывал финал игры. Перспектива воодушевляла не так сильно, как обычно.

Но я хотя бы получил удовольствие от падения Лиама Брукса. Несколько звонков, и он уволен и занесен в черный список всех крупных компаний на северо-востоке Штатов. Несколько слов, сказанных шепотом в подходящие уши, и он исключен из высшего общества Вашингтона. Честно говоря, я просто ускорил его неминуемое падение – по информации, которую раскопали мои люди, после выпуска Лиам пристрастился к наркотикам и несколько раз был пойман за вождением в нетрезвом виде. Было лишь вопросом времени, когда он облажается на работе или повздорит с неподходящими людьми.

Лиаму все приносили на блюдечке с голубой каемочкой, а он отказался от этого ради сиюминутного кайфа.Простите, что не рыдаю в три ручья.

Кроме того, он изменил Аве, а значит, ему явно недоставало здравого смысла.

На телефон пришло уведомление из социальной сети. Я терпеть не мог социальные сети, но это величайший в мире кладезь информации. Удивительно, сколько личной информации люди выкладывают в интернет, практически не заботясь о том, кто может это увидеть.

Я нажал на уведомление, пытаясь его убрать, и случайно открыл приложение, где проигрывалась дрянного качества запись спора двух людей. Я хотел выключить ее, но замер. Пригляделся.

Вот дерьмо!

Видео еще не закончилось, когда я вышел из кабинета и помчался к дому Мадлен.

Ава

Я по-разному представляла вечер пятницы, но точно не ожидала, что окажусь в крытом бассейне у блондинки, которая смотрела на меня, словно я украла ее любимую сумку «Прада».

– Простите, мы знакомы?

Пытаясь сохранять вежливость, я сделала несколько шагов назад. Девушка казалась знакомой, но я не могла понять, где видела ее раньше.

– Вряд ли, – ее улыбка могла разрезать стекло. Объективно, она была одной из самых красивых женщин, что я видела. Золотые волосы, небесно-голубые глаза, идеальная фигура – именно так я представляла Афродиту. Но в выражении ее лица была какая-то жесткость, убивающая всю привлекательность. – Мадлен Хосс, из семьи нефтехимиков Хосс. Это мой дом.

– А. Я Ава. Чен, – добавила я, увидев ее пристальный взгляд. – Из, эмм, семьи Чен из Мэриленда. Чем я… могу помочь?

Я надеялась, это прозвучало не слишком грубо, особенно если учесть, что мы находились в ее доме, но я вообще не хотела идти на ту вечеринку. Стелла, которая дружила с сестрой Мадлен, уговорила меня выбраться из дома после нескольких дней погружения в учебу, работу и подготовку заявки на стажировку для молодых фотографов. Джулс и Бриджит пойти не смогли, и мы отправились вдвоем.

– Хотела как следует тебя рассмотреть, – промурлыкала Мадлен. – Раз Алекс уделил тебе столько внимания на балу.

Бал. Ну конечно. Алекс разговаривал с этой девушкой, пока я танцевала с Колтоном. Я старалась не смотреть, но не удержалась: все время пялилась и сравнивала себя с ней.

К негодованию Джулс, я отменила эксперимент с ревностью, но должна признать: я использовала Колтона, чтобы заставить Алекса ревновать на балу. Глупая и грязная идея, но Колтон появился в тот момент, когда я увидела Алекса с Мадлен, и меня саму охватила жуткая ревность. Судя по реакции Алекса на наш танец, план сработал – и судя по взгляду Мадлен, даже слишком хорошо.

– Не знала, что ты знакома с Алексом, – соврала я. Желудок сжался, и вовсе не из-за ядовитого тона Мадлен.

Бассейн Хоссов напоминал роскошную современную римскую баню, с белым мрамором и колоннадой. Сам бассейн сверкал бирюзой под стеклянным куполом, за которым виднелось великолепное ночное небо, а на дне я заметила разноцветную мозаику в форме русалки. Но запах хлорки и вид воды…

К горлу подступила тошнота.

Хоссы жили в огромном особняке в Бетесде, и мы со Стеллой провели вечер, переходя из комнаты в комнату и наслаждаясь разной музыкой и развлечениями. Когда Стелла ушла за напитками, я забрела в соседнее помещение и наткнулась на свой худший водный кошмар. Мадлен загнала меня в угол прежде, чем я успела уйти, – и вот.

– О, яоченьблизко знакома с Алексом, – сказала Мадлен, и я поняла: она одна из его «определенных женщин». Внутри все перевернулось. Они по-прежнему вместе? Это с ней он собирался на свидание, когда я устроила внезапный киновечер?

Меня начала грызть ревность, почти пересилив тошноту от хлорки.

– Только я не понимаю, чем его заинтересовалаты, – она окинула меня взглядом. – Сомневаюсь, что ты сможешь удовлетворить его предпочтения в спальне.

Я невольно поддалась дрянному любопытству.Какие предпочтения?

– Ты удивишься, – бросила я, надеясь получить больше информации.

В голове снова возник эротический сон про Алекса, и сердце забилось сильнее.

Мадлен ухмыльнулась.

– Да ладно. Ты похожа на девушку, которой нужны лишь нежные поцелуи и ласки. Но, как ты, наверное, знаешь, – ухмылка стала угрожающей, – Алекс таким не занимается. Он широко известен в определенных кругах женского населения Вашингтона. Никаких поцелуев, никаких контактов лицом к лицу во время секса. – Опустив голову, она прошептала мне на ухо: – Но он возьмет тебя сзади. Будет душить и трахать, пока не увидишь звезды. Называть самыми грязными именами и обращаться как со шлюхой. – Она выпрямилась, победоносно глядя на мое покрасневшее лицо. – Некоторым девушкам это нравится. А ты… – она смерила меня взглядом и рассмеялась. – Возвращайся на свои благотворительные распродажи. Он тебе не по зубам.

Мое тело затрепетало – от гнева из-за ее дерзких слов и от невероятного возбуждения из-за описанной ею картины.

Мы привлекали внимание. Вокруг нас собрались другие гости, жаждущие драмы. Некоторые даже достали телефоны и записывали. Видимо, из-за Мадлен – я была недостаточно популярна для подобного интереса.

– А может, – ответила я, копируя ядовито-приторные интонации блондинки, – ему просто не нравится смотреть во время секса натебя. Потому что со мной такой проблемы не возникало.

Ложь. Но ей знать не обязательно.

Я всегда старалась не опускаться до подобного уровня, но при необходимости могла сыграть грязно.

Улыбка Мадлен исчезла.

– Ты надоешь ему за неделю. От избытка сахара у мужчин вроде Алекса может разболеться живот.

– А от избытка злобы они могут просто с тобой распрощаться. – Я подняла брови. – Впрочем, ты уже сама поняла, верно?

Сама не знаю, откуда взялась моя дерзость, я не скандальный человек, но Мадлен заставила меня выпустить когти.

Я всегда презирала женские конфликты из-за парней, но она напала первой. Я не позволю просто так втоптать меня в грязь.

Кремовая кожа Мадлен порозовела от гнева.

– Ты назвала меня злобной?

Уходи, подсказывал мне здравый смысл. И я почти послушалась, но потом представила Мадлен вместе с Алексом, и слова сами хлынули изо рта:

– Да, и? Что ты мне сделаешь?

Инфантильно. Ужасно инфантильно. Но я уже все сказала, и…

Разум отключился, когда мое тело упало назад и со всплеском погрузилось в бассейн.

Она толкнула меня. В бассейн.

В бассейн.

Божебожебоже.

Гротескный хохот эхом разлетелся по бассейну, но он звучал глухо по сравнению с ревом в моих ушах. От шока и паники у меня оцепенело все тело, и я могла лишь смотреть на кривую ухмылку Мадлен, пока лицо не погрузилось под воду.

Я умру.

Алекс

– Где она? – Я сжимал Мадлен за горло, борясь с желанием сдавить сильнее и стереть с ее лица самодовольную ухмылку.

Я никогда не поднимал на женщин руку вне спальни, – а в спальне только с их согласия, – но сейчас еле сдерживался.

Увидев на записи, как Мадлен сталкивает Аву в бассейн, знакомый мне по предыдущим визитам в особняк Хоссов, я со всех ног помчался сюда. Но когда я приехал, вечеринка уже закончилась, осталось лишь несколько гуляк. Мадлен хихикала с подружками на кухне, но оказалось достаточно одного моего взгляда, чтобы она извинилась и вышла в коридор.

– Может, немного усилишь хватку? – промурлыкала она. – Ты же хочешь.

– Я не собираюсь играть с тобой в игры, – мое терпение висело на волоске. – Отвечай на вопрос, или «Хосс Индастрис» конец.

– Ты не настолько влиятелен.

– Дорогая, не стоит меня недооценивать, – я не шутил. – Мы несколько раз потрахались, но это еще не значит, что я выложу перед тобой все карты. И если ты не хочешь объяснять дорогому папочке, почему у него за спиной стоят инспекторы, а акции его драгоценной компании летят вниз, отвечай на мой вопрос. Немедленно.

Губы Мадлен сжались в тонкую линию.

– Подруга вытащила ее из бассейна, и они ушли, – насупившись, сообщила она. – Откуда мне было знать, что она не умеет плавать?

Я сжал пальцы сильнее, и мои губы изогнулись в ухмылке, когда я увидел в ее глазах пламя страсти.

– Молись, чтобы с ней все оказалось нормально, или падение империи Хоссов станет меньшей из твоих забот, – мягко сказал я. – Больше никогда не контактируй и не приближайся ни ко мне, ни к ней. Поняла?

Мадлен оборонительно подняла подбородок.

– Ты. Поняла?

Я вдавил большой палец в ее мягкую шею – недостаточно, чтобы ранить, но достаточно, чтобы заставить ее вздрогнуть.

– Да, – выдохнула она с негодованием.

– Хорошо.

Я отпустил ее и отправился прочь спокойным шагом, хотя больше всего мне хотелось стремглав побежать к Аве домой и проверить, как она. На звонки и сообщения она не отвечала, и хотя я понимал причину, я все равно нервничал.

– Она действительно того стоит? – крикнула вслед Мадлен.

Я не стал утруждаться ответом.

Да.

Добравшись до машины, я надавил на газ и чуть не налетел на компанию пьяных парней. Я сильнее вцепился в руль, представив, каково пришлось Аве, когда она упала в бассейн, – и каково ей сейчас.

Внутри кипела смесь тревоги и гнева. Плевать на то, что я говорил Мадлен. Теперь на спинах ее семьи – огромная мишень, и я не успокоюсь, пока от «Хосс Индастрис» не останется лишь краткая запись в корпоративной истории.

Я остановился перед домом Авы в тот момент, когда уходила Стелла. Заглушил мотор и добрался до двери за несколько длинных шагов.

– Как она? – спросил я.

Вид у Стеллы был взволнованный.

– Учитывая обстоятельства, могло быть хуже. Я пошла за напитками, а она направилась к бассейну, – она прикусила нижнюю губу. – В общем, я нашла ее, когда та девушка столкнула ее в бассейн. Я успела вытащить ее прежде, чем она отключилась, но она в глубоком шоке. Джулс еще не вернулась, и я хотела остаться с ней, но она сказала, что собирается спать, и настояла на моем уходе, – Стелла нахмурилась. – Зайди проведай ее. На всякий случай.

Серьезная просьба от Стеллы – она относилась ко мне хуже остальных подруг Авы. Значит, дело плохо.

– Я обо всем позабочусь, – я проскользнул мимо нее в гостиную.

– Как ты так быстро узнал о случившемся? – крикнула Стелла мне вслед.

– По интернету, – откликнулся я. И отметил про себя, что нужно позвонить моему технику и попросить его стереть из интернета все следы того видео. Я доверял этому человеку взломы компьютеров конкурентов и поиски офшорных счетов. За пять лет совместной работы не было ни единой утечки и ни одной проваленной задачи. Взамен я платил ему столько денег, что при желании он мог купить частный остров у побережья Фиджи.