Ана Гратесс
Крошка Мю
На нее дыхнуло ароматом цветов и чего-то морского, чуть перечного, но свежего запаха. С появлением потоков ароматических веществ у персонажки случился небольшой припадок – память, крепко спящая внутряках, зашевелилась, открывая восприятию неимоверные картины.
Среди них оказался и образ Мю-сты, который однажды резко и резво обеспечил крошке дикий материал для научных исследований. А Мю и забыла, что когда-то занималась изысканиями! Какое досадное упущение.
Те формулы, чье достояние крошка хотела совместить, было ничем иным, как подсознательным потоком чего-то давно знакомого, но сошедшего с умственного среза.
Мю вновь принялась сочленять алгебру, вертя символьные оползни с цифирными значками. И о чудо! Персонажкке удалось вызвать во внешнем мире прореху величиной с осиное гнездышко. Крошка тут же метнулась в пространственную дыру и Мю поглотила тьма.
Часть два
Мю-ста пробирался по солнцепеку не с кислой миной, отнюдь, а с преисполненным удачей сердцем. Он верил, что достигнет цели, нужно было только умудриться не поджариться на золотистом песке, только и всего!
Его чувственная сторона размешивала некий голубовато-серебристый коктейль, в котором ясно угадывалось влияние лунного диска. Персонаж в задумчивости шагал вперед, размышляя о Луне, но все его думы оказывались пространны, ибо «сквозь пальцы» играло теперь слишком большую роль. Без этого не прийти к окончанию пути!
Дисковое нашествие серебра не заставило себя ждать. Тут как тут появился размалеванная Высота, в лице космического Странника, который был никем иным, как Мю-крест. Глаза нового персонажа внимали лику освоившегося новичка, а у того в лице мерцали громады звезд вместе с размашистыми туманностями.
Теперь Мю-крест глядел на собрата с добрым настроением. Он начал приветственную речь:
– Правильный диск ты выбрал для созерцательной практики. Оглянись вокруг себя! Ты теперь не в солнечных песках, а серебре прохладной степи.
Гаданный персонаж посмотрел на пейзажи и подивился сей стремительной перемене.
– То-то же, старый путник, розовокожие сущи правильное направление тебе подсказали. А теперь мне пора двигаться дальше, ибо ничто живое не может находится в состоянии недвижимости. Если ты стоишь на месте – то это только кажимость, не более того.
И разнесся Мю-крест по сторонам света, оседая на плечах поблескивающей на холодном свету сеточкой.
Мю-ста продолжил путь, но тут его взяла странная лихорадка, которая в обыкновенном нахождении близ Дома с ним не случалась. Его бросало то в жар, то в холод. Над ним выписывали круголя мушки и ушки, в чьих маленьких телах блестели металлические сережки. Среди абстракции нашел себя персонаж.
Среди сонного короба обнаружила себя крошка Мю. Ее нацеленный на лад сознательный аппарат подвергся выжиганию на бирюзе. Морское чудное оказалось вшитой материей на лице у Мю.
Ее многочисленные тела ощущали влияние достопочтенного Я, а вместе с тем и художественной радости. Через творчество надлежало узнать саму себя персонажке. И сё было прекрасной возможностью узреть красоту всевозможности, что есть так называемая Пустота.
Квадратная голова на столешнице из темного песка четко вещала о сути Преображения, через которое нужно пройти всем существам. Красота вещи или красота материальной природы истинно раскладывает пальцы на веера и совершает двигательные функции, чья сила и мощь надвигает будущность на прошлое, смешивая их в блистающее настоящее.
Две градации Мю снова встретились, но уже под предлогом соединения. Под буквой любви сочеталась их общая песня и как же это было красиво! Древа сознания, цветы ума, планетарные туманности космической души и абстракция чувств – все это наложилось тончайшей вуалью на головы молодоженов.
Крошечное недоразумение вылилось в натуральное пиршество живительных красок! Теперь Мю стало семейством, а потом поглотилось единой индивидуальностью. Но не долго сё трепетало в энергетической сетке, вскоре оно сгорело и Мю снова пришло в состояние всевозможности.
Шли года, световые оползни надвигались подобно океаническим волнам, смывая за собой остатки роскоши, обнажая таким образом четкость незамутненного восприятия.
Звездчатость переходила из небытия в бытие. Пылью золотом и серебром заходилось Мю, занимаясь воспроизводством своего драгоценного потомства. Степенно и медленно двигалась красота во раскрытые полости великолепия.
Друидальные подмостки остаточных энергий, шедши от прошлых цивилизаций, весело копошились у носа Корабля. А что это был за Корабль? Подарок Млечного Пути на свадьбу! На этой венценосной громаде можно было совершать мгновенные путешествия из одного точки в сразу три или даже в четыре! Мысль – краска всевозможности, запомните!
Те самые остаточные энергии, что выискивали близ мерцающего в ночи Космоса корабельного нефа, были ничем иным как промозглыми падальщиками, которых за ненадобностью выбросили с вертящегося волчка жизни.
Привычки, убеждения, весь тот мусор, чье бдение больше не нужно – все это летело прямиком в космические мусорницы. И нужно было быть полным глупцом, чтобы самому вляпываться в подобные загрязненные места. Мысль – за ней все следует. А посему о плохом и гадком думать не следует.
Несколько раз Мю путешествовало на Корабле и какой восторг брал эту милую душу! Никогда художественное пэ не было таким красочным, как теперь. Это стало возможно поскольку, постольку сё допустило сознание наблюдателя. Вера – истинная мощь. Можно было бы и без Корабля пускаться в шествие на несколько целей сразу, стоит только убедить сознание в этой возможности!
Открывались блистающей абстракцией великолепные пейзажи, на которых можно было спокойно жить, но Мю было непреклонно в своей «миссии» по Млечному Пути, что заключалась в описывании кручений-верчений мирового Колеса.
Важно плыла махина, бессовестно опоясывая собой умудренные к тому умы. Плотная энергия сама по себе не могла выходить за границы познания, потому как ей нужен был наблюдатель:
Без этого чего бы то ни было быть не могло.
Энергию должен кто-то направлять, проявляя ее в видимом космосе.
Ах, эта дивная всевозможность! На губах у Мю любовная улыбка играет, дети всех мастей берут краски вместе с сочетаниями букв в свои руки и мажут, красят достопочтенные стены с живительными холстами.
Улыбка превращается в солнечное свечение и без того подогревая Великое к своему раскрытию. Веселье нарастает подобно снежному вихрю или крошке от старого бублика.
Сущность Мю быстро схватила что к чему, а творческие кручения на один миг прекратились. Всего на один миг, но каков был эффект! Мысль распалась на розовый лед и сахарный тростник. Веселье полилось через край, самому себе сделав инъекцию нежности или, по-другому, персиковой неги.
