Амвросий Оптинский Преподобный
Творения
Молитва Иисусова
Молитва Иисусова, по научению святых отцов, прилична, когда человек идет, или сидит, или лежит, пьет, ест, беседует или занимается каким рукоделием, кто может при всем этом произносить молитву Иисусову со смирением, тот не должен оставлять оной, за оставление же укорять себя и каяться со смирением, но не смущаться, потому что смущение, какое бы оно ни было, есть признак тайной гордости и доказывает неопытность и неискусство человека в прохождении своего дела (2, ч. 2, с. 83).
…К молитве простирайся елико можешь, поминая сказанное тебе при пострижении, как тебе давали четки: «Вот тебе, сестра, меч духовный. Глаголи выну во уме, во устех, в мысли, в сердце: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную». Держись и ты этого предписания, и как будет тебе возможно, так и произноси молитву, иногда умную, иногда устную, а на свободе и сердечную, если Бог поможет. А при немощах и неисправностях кайся и смиряйся, но не смущайся (2, ч. 3, с. 121).
Пишешь ты, что в молитве Иисусовой есть у тебя какое-то запинание на словах «помилуй мя грешную», это показывает, что прежде эта молитва совершалась тобою без должного смирения, без которого неприятна Богу и молитва наша. Поэтому принудь себя ударять на слово грешную с должным понятием (2, ч. 2, с. 87).
Молитву в келье читать устами: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную». Или: «Боже, очисти мя грешную». А в церкви: «Господи помилуй». И слушай больше, что читают. А если не слышишь, то всю молитву читай: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную» (1, ч. 2, с. 70–71).
…Я тебе не советовал проходить умную молитву, а творить сию молитву по твоей мере устно, как пишет святой апостол Павел: непрестанно принося Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его (см. Евр.13:15); умом же призывать Божию помощь лишь тогда, когда найдут скверные помыслы и устно сотворить молитву бывает неудобно по причине близкого присутствия других или идет церковная служба (2, ч. 3, с. 47).
Жалуешься, что молва мешает тебе упражняться в молитве Иисусовой. Что делать! Живя в общежитии, нельзя совершенно избавиться от молвы и попечения. Также пишешь, что ты устную молитву не в силах всегда творить, а за умную молитву приняться опасаешься, как бы не впасть в прелесть. Святой Григорий Синаит в «Добротолюбии» в 7-й и последней главе «О прелести» пишет так: «Мы не должны бояться или воздыхать, Бога призывая. Если же некоторые совратились, повредившись в уме, то знай, что они пострадали это от самочиния и гордости. Ибо в послушании с вопрошением и смиренномудрием ищущий Бога никогда не потерпит вреда благодатию Христа, всем человеком спастися хотящего. Если же и случается с таким искушение, то это бывает для испытания и увенчания и сопровождается скорою помощью от Бога, попускающего сие, ими же весть судьбами. Ибо кто право и безукоризненно обращается со всеми, удаляясь от человекоугодия и высокоумия, тому, хотя бы и бесчисленные против него поднял искушения весь бесовский полк, это не повредит, как говорят отцы. Которые же самонадеянно и самовольно действуют, эти и вреду удобно подвергаются… Три добродетели должно точно соблюдать… воздержание, молчание и самоуничижение, то есть смирение». Всю главу эту прочти сама со вниманием. И прежде сердечной молитвы постарайся иметь молитву умную, держа внимание в персех[51] и заключая ум в самых словах молитвы. Такая молитва проще и удобнее, и если в этой молитве будет успех, то, по свидетельству некоторых, она переходит и в сердечную. А больной человек – какую может молитву держать и сколько может, столько и должен проходить со смирением. Пишешь, что ты о безуспешности своей объяснила своим духовникам и получила ответ, что высоко берешься. Отчасти это справедливо, так как это сопровождается примесью некоторого смущения. Перед духовниками своими можешь приносить только покаяние в таких выражениях, какие им доступны, а советоваться со всеми неудобно, особенно в таком деле, о каком ты пишешь (2, ч. 3, с. 114–115).
Пишешь, что во время молитвы у тебя бывают плотские движения и скверные хульные помыслы. Должно быть, ты во время молитвы держишь внимание ума внутри очень низко. Сердце человека находится под левым соском, ежели молящийся человек держит внимание ума ниже, тогда и бывает движение плоти. Держи больше устную молитву, тогда и избавишься от подобных движений; от устной молитвы никто не впадал в прелесть, а умную, сердечную молитву без наставления проходить опасно.
Такая молитва требует наставления, безгневия, молчания и смиренного самоукорения во всяком неприятном случае. Поэтому безопасней всегда держаться молитвы устной, так как мы скудны в терпении, смирении и безгневии, потому и требуется молитва, особенно во время смущения и за себя, и за оскорбивших: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных» (11, с. 538–539).
Когда бывает бесчувствие, тогда наиболее нужно упражняться в молитве устной (3, с. 220).
Пишешь, что ты проходишь молитву Иисусову устную и умную, а о сердечной молитве не имеешь и понятия. Сердечная молитва требует наставника. Впрочем, кто сначала проходит правильно устную молитву, заключая ум в слова молитвы «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного или грешную», а потом будет проходить правильно и умную молитву, со смирением держа внимание ума в персях, то по времени и без наставника у некоторых умная молитва сама переходит в сердечную. Впрочем, у кого не переходит, должны довольствоваться устной и умной. Несколько лет назад приезжала в Оптину одна молитвенница, которая занимается молитвой Иисусовой более 30 лет. Она говорила о себе: «Я не знаю, где у меня сердце, но бывает, когда творю молитву Иисусову, нахожусь в таком состоянии, что все кости моя рекут: «Господи, кто подобен Тебе»». Впрочем, можешь прочесть пространно писанное о сердечной молитве Иисусовой во 2-й части «Добротолюбия» у Каллиста и Игнатия и затем 43-ю главу о прилоге и изменении, также в 4-й части «Добротолюбия» кратко сказано о молитве Иисусовой Каллиста, Патриарха Константинопольского. Что-нибудь поймешь, когда будешь самым делом дополнять, особенно когда позаботишься о приобретении смирения, без которого не только молитва, но и другие делания тщетны (2, ч. 3, с. 126).
Устную молитву как бы кто ни проходил, не было примеров, чтобы впадал в прелесть вражескую. А умную и сердечную молитву проходящие неправильно нередко впадают в прелесть вражескую. И потому прежде всего должно держаться крепче устной молитвы, а потом умной, со смирением, а затем уже, кому удобно и кому благоволит Господь, переходить к сердечной, по указанию святых отцов, опытом прошедших все это (2, ч. 3, с. 127).
Описанным тобой немощам душевным и телесным подвергся ты потому, что по неопытности употреблял не тот образ молитвы, возносясь умом к Престолу Святой Троицы и созерцая непостижимое Божество по человеческому представлению, в образе и подобиях, отчего, по слову святогоГригория Синаита и святого Симеона Нового Богослова, неопытные впадают в прелесть. Образ молитвы с видением и возношением ума на небо могут употреблять только бесстрастные, долгим временем и подвигом, паче же смирением и помощью Божией очистившие себя от примеси страстей, а для новоначальных и немощных это весьма опасно и доводит до прелести вражией, при которой подвергаются неподобным немощам и увлечениям, как объясняет это святой апостол: И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства (Рим.1:28) (2, ч. 3, с. 141).
В письме… пишешь что-то о высоком, о внутреннем поучении, об умной молитве, что молитва у тебя сама собой действует и вовремя! Что-то это не похоже на настоящее делание и предвещает более опасность, нежели успех духовный. Духовная наша мера с тобой еще очень мала… (2, ч. 3, с. 46).
Касательно умной и сердечной молитвы, к которой ты так расположена, скажу, что враг наш душевный не восстает так ни против какой добродетели, как против молитвы, в особенности умной и сердечной, всеми способами подвизает[52] человека на гнев и на немирствие против других, которые по своему неразумию, а вместе по наущению вражию мешают нам проходить внимательную жизнь. Блаженный Илия Екдик пишет: «Егда помолишься, якоже подобает, ожидай онех, яко не подобает»,[53] т. е. гневного возмущения (2, ч. 3, с. 42).
Думаю, что живущим в монастырях удобнее и полезнее приспособлять молитву Иисусову к порядкам того монастыря, держась, сколько возможно, благоразумного молчания, а в нужде – краткословия. Покойные наши старцы говорили, что хорошо, если кто может, слушая и чтение церковное, держать при этом и молитву Иисусову, тогда и внимания больше бывает. В келейном же чтении, как и сама ты читала, если молитва Иисусова хорошо действует, то можно правило оставлять (2, ч. 3, с. 120).
Пишешь, что тебе попалась в руки рукопись, где указывается простой способ, как проходить молитву Иисусову устную, умную и сердечную, какого-то Орловской губернии крестьянина, наученного этому каким-то неизвестным старцем. Пишешь, что рукопись или записка этого крестьянина заканчивается 1859 годом. Незадолго перед этим временем мы слышали от покойного нашего старца, батюшки отца Макария, что к нему приходил один мирянин, имевший такую высокую степень духовной молитвы, что батюшка отец Макарий недоумел, что и отвечать ему, когда мирянин ради получения совета рассказывал старцу нашему разные состояния молитвы, и батюшка отец Макарий мог ему только сказать: «Держитесь смирения, держитесь смирения». И после с удивлением об этом нам говорил (2, ч. 3, с. 119–120).
Описанное тобой искушение происходит от дьявольской зависти. В «Добротолюбии», в главах Марка Подвижника о мнящихся от дел оправдатися, в главе 88-й сказано: «Когда увидит диавол, что ум от сердца помолился, тогда великие и беззаконные искушения наносит». Просто сказать, враг за сердечную молитву восстал на тебя и хочет отвратить от оной, но ты не покоряйся ему. Искушение это, милостью и помощью Божией, пройдет, только ты против вражеских помыслов не представляй доказательств, потому что, по слову Лествичника, враги злохитры и могут со своей стороны представить тебе много возражений, а просто продолжай молиться, стараясь не внимать вражеским помыслам и презирать их, повторяя Сладчайшее имя Господа нашего Иисуса Христа. Святой Лествичник пишет: «Именем Иисусовым бей ратники. Нет бо сильнее оружия ни на земле, ни на небе». Не врагам противопоставляй, а сама про себя думай, что Святейший Сын Божий во время Своей земной жизни с грешниками ел и пил, и не отрекся вечерять в доме Симона прокаженного, и дозволил заявленной в городе блуднице прикасаться и лобызать[54] пречистые Свои ноги. Ежели свет солнечный, проходя нечистые места, иссушает многое и не повреждается, кольми паче великое милосердие Божие сильно потребить все нечистые грехи каждой христианской души кающейся. В ад только пойдут те, которые от гордости не захотят принести покаяние. Ежели Манассия, столько соделавший беззаконий и развративший многое множество людей, получил прощение, то да дерзают все грешные кающиеся, и тем более, что Манассия, окованный железными узами и брошенный в медный вол, как бы невольно каясь, будучи неспособным преклонить телесных колен, преклонил только колено сердца. Словом, кратко сказать, ничего не отвечай врагам, а только молись и молись, призывая на помощь и милость Сладчайшее имя Господа нашего Иисуса Христа, пришедшего в мир грешных спасти. А бестолковые толки вражеские, делать нечего, потерпи и понеси, через это стяжавается опытность духовная. Знай и твердо помни и веруй, что Всеблагий Промыслитель Господь никому выше меры и выше сил не попущает искушения, а если кому и попущаются искушения, то в меру, и в то же время посылается свыше помощь от Господа, Которого нужно призывать во всякое время. Ты в болезни получила некоторую свободу от монастырских занятий и понудилась часто произносить Сладчайшее имя Господа нашего Иисуса Христа. Вот враг вооружился и восстал против тебя. Впрочем, знай и помни, что если, милостью и помощью Божией, враг и прекратит брань, то прекратит только на время, чтобы с большей силой опять напасть нечаянно, как сказано об этом в 3-й части «Добротолюбия» во 2-й главе святого Исаии Отшельника: «Если, противостоя врагу, увидишь, что полчище его, ослабев, обращается в бегство от тебя, да не обрадуется тем сердце твое; потому что эти враги устроили для тебя злохитрый ков позади себя. И там-то они готовят тебе брань злейшую первой. Выступая против тебя, они оставили за городом в засаде значительную часть полчища своего, приказав им не двигаться. И вот, когда ты воспротивился им и выступил против них, они побежали от лица твоего, будто бессильные; но если сердце твое вознесется тем, что ты прогнал их и ты таким обра зом оставишь город, тогда поднимутся и те, кои остались позади в засаде, остановятся и эти бегущие впереди тебя и охватят бедную душу со всех сторон, так что ей не останется уже никакого убежища. Город есть молитва; противостояние врагам есть противоречие помыслам во Христе Иисусе, а выступление против них есть гнев». Вот видишь, оплошность с нашей стороны состоит в возношении и оставлении молитвы. «А если, – по слову Лествичника, – ум заключит себя в твердыне смирения, то только топоты и игры татей сих слышишь и искушен же ни от единого быть не можешь». У преподобного Исайи выше сказано о противоречии, но немощным и новоначальным, по совету других отцов, удобнее молиться на помыслы, как можно реже противореча им или совсем не внимая им.
Взялась, сестра, за дело, то не малодушествуй, а будь мужественна, вооружая себя верой и упованием, и будешь ощущать явственно помощь Божию, делом разумевая сказанное у апостола: наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего (Еф.6:12).
Неправду говорят враги, что ты прежде много молилась и не была услышана. Была услышана, но оставила должное хранение и понадеялась на себя, а может быть, кого-нибудь и осудила, от таких причин и возобновилось прежнее искушение. А если будем поступать по ветхозаветной заповеди «делать и хранить», то силен Господь сохранить нас (2, ч. 3, с. 136–138).
[Один брат спросил другого: «Кто тебя обучил молитве Иисусовой?» А тот отвечает: «Бесы». «Да как же так?» «Да так: они беспокоят меня помыслами греховными, а я все творил да творил молитву, так и привык» (1, ч. 1, с. 106).].
[Один брат жаловался старцу, что во время молитвы множество бывает разнообразных помыслов. Старец на это сказал: «Ехал мужик по базару, вокруг него толпа народу, говор, шум, а он все на свою лошадку: Но-но! Но-но! Так помаленьку, помаленьку и проехал весь базар. Так и ты, что бы ни говорили помыслы, все свое дело делай – молись!» (1, ч. 1, с. 106).]
Молчание
Царствие Божие… не в словах, а в силе; нужно меньше толковать, больше молчать, никого не осуждать, и всем – мое почтение (5, с. 92).
Лучше предвидеть и молчать, чем говорить и потом раскаиваться (1, ч. 2, с. 45).
Сама ты написала, что скорбишь о своем излишнем глаголании и ревнуешь о благоразумном молчании, а с компаньонкой и поневоле должна будешь лишнее говорить. Конечно, нужно взять только кого попроще, чтобы могла послужить твоему слабому благородию. Впрочем, я хорошо не знаю М.Г.
…Поэтому сама смотри, как лучше и полезнее. Есть старинная пословица: «Ум хорошо, а два лучше, а три хоть брось». Но это человеческое замечание. Господь же глаголет в Святом Евангелии: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их (Мф.18:20). Посмотри на свое чувство внутреннее повнимательнее: как будет покойнее и ближе к твоему устроению, так и сотвори. Один мудреный юродивый толкует: «Гусь да гагара – неладная пара». Впрочем, у нас на скотном дворе умер столетний старец Пахомий, который и среди множества людей умел сохранять глубокое молчание. Случалось, что некоторые станут приставать к нему с разными вопросами, он встанет и пропоет им: «Ангел вопияше Благодатней» и опять сядет молча, почесывая в голове или роясь в своей сумке, как будто бы что-то отыскивает. Если, бывало, кому что-либо скажет, то помни и не забывай. На многих сбывались слова его (2, ч. 3, с. 48).
Умное молчание дороже всего. Если положить все правила благоразумия на одну весовую чашу, а на другую чашу положить благоразумное молчание, то молчание одно перевесит (5, с. 86).
Молчание хорошо, да благовременное и благоразумное, за которым не следует раскаяние (12, с. 575).
Монашество
…О монашестве должно разуметь, что оно есть таинство, покрывающее прежние грехи, подобно крещению. Крещаемый прежде крещения не может чувствовать того, что после получает, т. е. силу внутреннюю исполнять заповеди Божии (2, ч. 1, с. 43).
Монашество само по себе имеет великую важность духовную и приносит большую пользу душевную тем, кто приступает к оному с искренним расположе нием и проходит оное с простотой и незлобием, в смирении (2, ч. 1, с. 31).
Чадце мое неблагодарное и неразумное! Да весть[55] малодушие твое, что никто из человек не имеет права дозволять кому бы то ни было оставить воспринятый им путь благочестивой жизни. Потому что воспринявшие монашество и оставившие оное уподобляются Иуде-предателю, который ни у кого не просил на это дозволения, а самоизвольно предал, и сам терпит горькую участь свою во аде. У кого есть еще сколько-нибудь смысла, тот не должен решаться подражать такому жалкому и злополучному человеку, а лучше пусть потерпит временные неудобства и временную малую скорбь, чтобы получить вечную милость Божию великую (2, ч. 3, с. 80–81).
…Главное дело нашего исправления и спасения зависит от нас самих, а со стороны в этом бывает только вспомоществование, хотя и немалое, потому что в каждом деле и в каждом искусстве потребно показание.[56] А без показания простолюдин лаптя не сплетет, девушка чулка не свяжет. Кольми паче монастырская и монашеская жизнь требует показания, и указания, и наставления, а со стороны учащихся требует несомненного приятия и повиновения, по евангельскому слову: Все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте (Мф.23:3). Эти евангельские слова ясно показывают, что не следует разбирать жития и дела наставников, а только наставления их принимать, если они согласны со словом Божиим и не противны оному. А за дела свои каждый сам отвечает перед Богом: и наставник, и повинующийся (2, ч. 1, с. 51).
[ «Отчего это, батюшка, – спросила одна особа, – игуменье дано право распоряжаться монахинями, как крепостными?» // Старец ответил: «Более, чем крепостными. Крепостные могли хоть за глаза поворчать на своих господ и побранить их, а у монахинь и это право отнято: монахиня сама добровольно отдает себя в крепостное право» (1, ч. 1, с. 100).]
…Ты единственный путь монашеский разветвляешь на многие стези, так ты мне и написала в письме своем… в котором говоришь: «Я не знаю и недоумеваю, каким я иду путем: путем ли молитвенным, но не вижу его, путем ли послушания и отсечения своей воли, – и это незаметно, путем ли безмолвия и уединения, – но сестра и келейница мне мешают». И еще каких-то пути два или более насчитала, забывая, что путь монашеский один, а все остальное – его принадлежности для монаха, как апостол говорит: Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских (Еф.6:11). А если кто захотел довольствоваться одним только оружием, тем или другим, оставляя прочие, такой уподобился бы человеку, который вместо правильного хождения прыгает то на одной, то на другой ноге, а когда устанет, ложится совсем и пыхтит и, видя, что неудобно такое прыгание, придумывает, нельзя ли ползти на руках и волочить ноги. Само собой разумеется, и такое ползание неудобно, а только без толку утомляет. Тогда такой чудотворец взывает: «Недоумеваю, как после этого ходить?» На что ему просто отвечают: «Ходи обеими ногами, делай обеими руками, смотри обоими глазами, слушай обоими ушами и не придумывай прыгать на одной ноге или ходить на руках – то и не будешь без толку утомляться и избежишь нерассудных недоумений» (2, ч. 2, с. 76–77).
Монашеский постриг
…Прочти жития Симеона Юродивого… и преподобного Алипия Столпника… и обрати внимание, что там говорится о пострижении. Хорошо позаботиться о внутреннем монашестве, но все-таки оно без внешнего не бывает, хотя внешнее без внутреннего и бывает. Все Таинства Православной Церкви совершаются из сочетания внешнего с внутренним, так как человек состоит не из одной души, но и из тела. Хорошо внутренно приготовить себя к сему и не спешить, пока устроишься. Но так может рассуждать здоровый, больному же надо позаботиться, чтобы не упустить времени, и если сам не позаботится, то никто навязывать ему не будет. Монашество принимается по собственному желанию, даже когда бывает представление от начальства, то сперва спросят и подписку возьмут, но потом в церкви опять спрашивают: «Вольною ли ты волею пришел еси» и т. д. Очень высоко будет дожидаться, пока Сама Царица Небесная тебе предложит, что хочет постричь тебя, а следует, повторяю, тебе самой об этом по думать и позаботиться (2, ч. 2, с. 74).
…По принятии мантии скорбные искушения более попущаются на человека, чтобы навык брани духовной и сотворился, и стал искуснее. Тут уже не должно по-новоначальному рассуждать, зачем то или другое, а просто терпи, смиряйся и опять терпи, подставляя правую ланиту в духовном смысле, т. е. не оправдываясь, а принимая поношение и уничижение, во-первых, за грехи, во-вторых, ради того, что добровольно избрала ты спасительный путь, который называется тернистым, и тесным, и трудным; особенно принявшему мантию неприлично входить в чужие дела и подавать человеческие советы, кому где жить или куда переходить, или еще непристойнее – поступать двуличием – в глаза принимать ласково, а заочно говорить противное. …Душевредного должно удаляться, не давая воли языку и гневу, самооправданию, которые лишают человека пользы душевной… (2, ч. 2, с. 101).
…Пишешь, что ты недостойна! Хорошо смиряться с толком, и если сознаешь свое недостоинство, то в других случаях и следует, сообразно с этим, вести себя и держаться смиренного образа мыслей и действования. Но по причине недостоинства своего не должно отказываться от принятия монашеского образа. Святой Иоанн Лествичник пишет: «Никто не должен… называть себя недостойным монашеского обета… Где много гнилости, там нужно и сильное врачевание… Ибо здоровые не требуют врача и не поступают в больницу». Если не желаешь принять пострижение, то зачем поступала в монастырь? Впрочем, вольному воля, а спасенному рай. Но если и в болезни будешь отказываться от монашества, то рассуждение твое весьма ошибочно, и внушение это явно с шуией стороны (2, ч. 2, с. 75).
Поздравляю тебя с пострижением в рясофор – это первая степень монашеского образа. Сердечно желаю тебе пожить отселе по-монашески, в терпении, и смирении, и в страхе Божием, и хранении совести, как требуют заповеди Божии, начиная с искреннего покаяния пред Богом и духовным отцом. Начало же из начал – терпение находящих скорбей – терпеть укоризны не только от старших, но и от младших, сознавая свои вины, за которые и нужно потерпеть со смирением и благодарением, чтобы загладил Господь и простил согрешения наши (2, ч. 3, с. 37–38).
…Слышу о тебе, начальственная мать, что ты не перестаешь унывать с тех пор, как начала горевать, получив весть о пострижении. Знай, что горе – как море. Чем более человек в него входит, тем более погружается. Подумай сама, какой безопаснее воин, вооруженный или не вооруженный, и какой крепче монах, постриженный или не постриженный. Искуситель имеет обычай все извращать и в настоящее время стал всех обольщать какою-то мнимой свободой. А безвременная свобода, по слову святого Исаака Сирина, приводит к горькому рабству. Враг не хочет, чтобы мы повиновались Богу и по воле Божией служителям Божиим, а добивается через мрачные и тонкие внушения того, чтобы хоть не явно и не ясно, а повиноваться ему (2, ч. 2, с. 167–168).
Милостью и помощью Божией сподобишься, сестра, воспринять начало монашеского образа… к обновлению внутреннего человека от ветхости возмутительных страстей, лишающих душу мира и отягощающих тело, – да отныне поживем безмятежное житие в простоте и правоте, возвергая (возлагая) печаль свою на Господа Всеблагого и Всемогущего… (13, с. 412).
Ты удивляешься себе, как ты решилась принять пострижение в (схиму)… Как бы ни было, а дело уже сделано, переделывать нельзя; остается исполнять по силе и возможности данные обеты, в чем же окажемся неисправными, в том да приносим искреннее и смиренное покаяние. Смущаться же ни в каком случае не должно, кольми паче не жалеть и не раскаиваться в том, что принято такое пострижение. Это великий дар Божий, а даром …пренебрегать не должно: а лучше благодарить и стараться быть достойным того, что нам даровано по великой милости Божией (2, ч. 2, с. 90–91).
…Советую тебе… принять тайно схиму. Смотри, опять не отказывайся: схима есть второе крещение, очищающее и прощающее грехи. Если встанешь, что, однако, ненадежно, то будем тебя уважать, а ты смиряться. Ты хоть и бодришься, но болезнь свое показывает и доказывает, поэтому не усумнись прямо принять тайную схиму, которая прикроется явной мантией (2, ч. 3, с. 69).
Советую тебе отвергнуть и презреть помысл, смущающий тебя, что ты прямо приняла схиму. Посылаю тебе книгу преподобного Феодора Студита. В завещании преподобного… ты сама можешь видеть, что древле[57] святые отцы обыкновенно постригали прямо в схиму, а уже позднейшие отцы начали сперва постригать в мантию (2, ч. 3, с. 70).
Несмотря на то, что ты серьезно больна, никак не соглашаешься принять тайное пострижение, как делают это другие серьезно больные из опасения, чтобы не перейти в вечность без пострижения, прожив довольно лет в монастыре, а желаешь получить мантию видимую, т. е. длинную, церковную. Не знаю, дождешься ли ты этого. Из жития Киево-Печерского преподобного Моисея Угрина видно, что он тайно пострижен в темнице проходящим иеромонахом. Разве ты выше этого преподобного? Советую тебе молиться этому угоднику Божию, чтобы он предстательством своим у Господа помог тебе избавиться от немощей душевных, ради которых посылаются и болезни телесные. Знай, что желать видимой мантии больному человеку есть явное тщеславие. Впрочем, я не убеждаю тебя к тайному пострижению, так как это дело совершается и должно совершаться по добровольному желанию разумеющих оное. Ибо образ монашеский есть образ покаяния и смирения, а не повод к тщеславию, высокомерию. На мытарствах и за простое тщеславие будут очень истязывать, кольми паче за тщеславное вышение[58] длинной мантией. Хорошо тому, у кого большое смирение, а не тому, у кого длинная мантия. Мантия длинная и короткая, обе не имеют рукавов, чем означается то, чтобы носящий их не делал ничего по ветхому человеку, тлеющему в похотех прелестных, от чего всех нас да избавит Всеблагий Господь милосердием Своим (2, ч. 3, с. 72).
И простое стрижение овец бывает полезно и необходимо. Весной остригут овцу, а к осени вырастает на ней новая шерсть и более твердая. Постригут монаха в мантию. К осени, т. е. к старости, расположение души его уже бывает более твердое и благонадежное к получению милости Божией вечной и нескончаемой. Разумеется, если эта духовная овца не будет подражать козам, без толку лазить по плетням и колокольням и шататься по распутиям. Все знают, что козел, когда не пустят его вперед стада, то идет позади стада один, не желая смириться (а за такое несмирение не бывает от него ни шерсти, ни молока) и идти наравне с другими, оправдывая собой слово Писания: Я не таков, как прочие люди (Лк.18:11). Не хочет внять словам псалмопевца: Вот, что хорошо и что приятно, – это жить братьям вместе (Пс.132:1) (2, ч. 2, с. 167).
Письмо твое получил, в котором объясняешь безотрадное твое положение по причине постригающихся прежде тебя, по твоему мнению, и менее достойных. С одной стороны, жаль тебя, что ты так скорбишь, а с другой стороны, я считаю это дело и промыслительным для тебя, чтобы ты после снисходительно думала о имеющих находиться в подобном положении и по опыту знала, как горько такое положение, и здраво об этом судила и рассуждала. Верховным апостолам попущено было искушение: Петру отречение от Христа, а Павлу гонение на христиан, чтобы после милостивы были к согрешающим. Напрасно и несправедливо ты думаешь, что дела делаются только через одних людей, без участия Промысла Божия. Кроме властей земных на земле есть еще и Царь Небесный, Дух Святый, всем управляющий, к пользе нашей полезное устрояющий, неполезное отстраняющий. Держись за эту мысль, и ты успокоишься, молясь за тех, на кого скорбишь и кого презираешь (2, ч. 3, с. 85).
