Амест Петунц
Хачатур и Наири
Пора тебе женится.
Хачатур не ожидал такого:
– Прошу вас, меня не торопите.
Обещаю, я обязательно женюсь
И вы ее полюбите, как родную.
Тут матушка сказала свое слово:
– Ты знаешь, сын мой,
Вчера мы были в гостях,
Нам приглянулась девушка одна.
Она из хорошего княжеского рода,
Умна, мила, прекрасна,
Чего тебе для счастья надо.
Мы с отцом хотели бы видеть
Её, избранницей твоей.
Тут огорчению Хача нет предела
И он родителям взмолился:
– Прошу вас, мои родные,
Мне совсем не хочется на ней женится.
– Но ты её ещё не видел! –
Сказала Татевик в ответ.
– Матушка, всё дело в том,
Что я влюблён в другую.
Она мне на свете всех милее!
И не хочу я её сравнивать ни с кем. -
Так Хачатур родителям сказал,
Которые пришли в удивление.
– Как это так, мой сын? –
Сказал строго Тигран.
– И мы ничего об этом не знаем.
Кто она? Откуда? –
Спросила княгиня Татевик.
– Я сам еще ничего не знаю, –
Виновато сказал Хачатур.
Он понимал, что нарушил планы,
Но не мог позволить,
Чтобы родители решили за него,
В то время, когда он по другой страдает.
Жениться сейчас – значит быть
Несчастным и жену несчастной сделать.
Нет, на такое он не мог пойти,
Пусть лучше отругают.
Придя в себя немного,
Татевик сказала:
– Даю тебе сроку три дня
Узнать о ней всё, что можешь.
Отец сказал Хачатуру:
– Уж очень хочется посмотреть,
Кто же занял твое сердце.
Хачатур сказал выйдя из-за стола:
– Я обещаю вас не разочаровать.
Избранница моя, придется Вам по нраву.
И он ушел, ему надо успеть….
Всего лишь три дня…
За это время Хачауру,
Нужно рассказать о себе,
Его любимой Наири.
Он верил, что будет она ему
И женой, и его княгиней.
Получит он сердца вожделение,
А сейчас, он мчался в лес,
Чтобы начать разговор с Наири.
Времени ждать у Хачатура нет,
А вдруг родители его женят на другой.
Ему этого очень не хотелось.
А Наири в этот день была в лесу,
Она своим ученикам приготовила
Прекрасные подарки.
Нужно их порадовать
За прекрасный вчерашний вечер.
Наири всех хвалила, а малышей
Гладила по головке.
– Какие умницы, какие молодцы!
Вам в этом мире нету равных,
Ведь несравненный только тот,
Кто себя делу посвящает,
Кто пользу в этом мире совершает.
Детишки радовались таким словам
И не было для них ничего дороже,
Чем, ласковые слова от Наири.
Потом все вместе водили хороводы,
А после, покушав немного,
Принялись рисовать природу.
Хачатур лошадь привязал.
– Успел я все же, не опоздал.
Мне очень надо поговорить. -
Он смело на поляну вышел.
Детвора вся затихла.
Наири гневно на Хачика взглянула.
Он улыбнувшись сказал ей:
– Здравствуй!
– Привет! – ответила она,
Отвернувшись, важным тоном, -
Зачем пришёл? Чего тебе надо?
– Можно мне побыть с вами немного, –
Говорил Хачик тихо
И не спрашивая, присел на пенёк.
– Что это всё даст тебе? –
Продолжала Наири допрос.
– Я обожаю игру и песни,
Мне нравится, что ты их этому учишь,
Может и я смогу принести пользу,
Пусть немного, но это лучше, чем ничего. –
Хачатур ей с улыбкой говорил.
Он наслаждался встречей
И мысль была одна в голове,
Чтобы пришёл, как можно позже,
Столь не желанный ему вечер.
Глаза его светились светом
И сердце пылало от восторга.
Он сегодня рядом с нею,
Ему большего для счастья не надо.
– А что ты умеешь? Что можешь? –
Наклонив голову Наири спросила.
– Много я, конечно, не умею,
Но в кое чем я что-то понимаю.
Я могу их научить плести
Прочные рыбацкие сети.
Могу научить их ездить на коне.
Я попробую петь вам песни
И немного сыграю на дудуке.
Могу рассказать вам о том,
Как строятся дома, о том,
Как приручить собак.
Научить могу стрелять из лука
И истории разные могу передать
Из того, что сам знаю.
Могу научить, как сделать
Из дерева лошадку.
И как гнездо для птичек соорудить.
Могу показать, как воют волки,
Они это делают от тоски.
Еще я умею на голове стоять,
Я это делаю, чтоб рассмешить детей.
Многому, конечно, я не научился.
Но ты представь, что я тоже
Маленький ребенок.
Не откажи мне в желании,
Поучится чему-то у тебя.
– Зачем тебе учится,
Здесь нового для тебя не будет.
Ты можешь побыть с нами,
Но только до конца этого дня,
Моя учеба не для тебя.
От этих слов ком застрял в горле.
Хачатур не знал, что сказать,
Но все же проглотив ком,
Он твердо отвечал:
– Хорошо, как скажешь.
И отвернувшись от неё
Он стал с детьми играть,
В надежде, что его оставят на поляне,
А пока ему все расскажут дети.
Пусть будут они у него в друзьях
И Хачатур мой радовался тому,
Что не отрывает Наири от него глаз.
Им двигало желание понравится,
Как долго ждал он такого шанса
И наконец-то этот день настал.
Хачатур мой радовался, как дитя,
Он понимал, сегодня решится его судьба.
Он должен произвести впечатление
И ей от Хачика никуда не деться.
Он будет её повсюду искать
И обязательно докажет,
Что его любовь к ней вечна.
И завтра – это их совместная судьба.
А Наири смотрела гневно.
Ей было совсем не по душе,
Что кто-то в жизнь её вмешался.
Она хотела в этот день рисовать,
А дети не спрашиваясь то пели, то плясали.
Виною всему все этот незнакомец
И не понятно, что ему здесь надо.
Не понимала Наири,
Виной всему, конечно, сердце,
Умеющее пылать и любить.
Пока ей это чувство незнакомо,
Но время любви уже не за горами.
Ей выйти за Хачика замуж суждено.
Вот день к концу подходит,
Пора расходится по домам.
Хачатур с Наири рядом идет,
А та разговаривает лишь с детьми
И смотрит хмуро на него.
Он от этого, конечно же, страдает.
Улыбки ласковой Хач желает.
Одна лишь мысль его утешает:
–Ты все равно будешь моей, -
Он это уже обещал сам себе,
Что любой ценой, но женится на ней.
А пока Наири всем видом показала,
Что не желает встречи с ним.
Хачик тяжело вздыхал
И мысленно себе говорил:
– Сегодня только второй день встречи,
Завтра будет намного лучше.
А Наири к конюшне отправлялась.
Ей каждый вечер очень надо,
Погладить любимого коня.
Вдруг мысль ее осенила,
Он же не знает, где живет, кто она.
– Останусь там, покуда не уйдет,
Чтобы не узнал моего он дома, -
Ей почему-то захотелось улыбнутся.
Дети разбежались, кто куда.
– Быть может, я провожу тебя, –
Начал было Хач.
– Ну, что вы, сударь,
Дойду уж как-нибудь сама, –
Наири в ответ сказала.
Шла она, как можно быстро,
А Хач незаметно за нею пошёл.
Вот дошла она до конюшни.
Скрылась, он понял,
Она не хочет, чтобы он знал, где её дом.
Но Хач мой в решениях упрям,
А он решил женится.
Он ждал, но так и не дождался.
Уже темно, в конюшню Хач зашёл,
Но Наири там не нашёл.
Она надев платок, уже ускакала
От него домой с другого хода.
Зато узнал Хачик о том,
Что принадлежала конюшня князю,
К которому в гости ездил он и отец.
Поздно. Он решил домой вернутся.
Завтра больше узнает,
А в тот вечер его дома ждала мама.
Её волновало, что сын её влюблен.
Татевик, сидя за столом, сына кормила.
При этом задавала вопросы
И Хачик рассказал, все как есть.
Татевик мило улыбалась,
Сказав: – Мой сын, так
Наири и есть та самая княжеская дочь,
От которой мы с отцом в восторге.
Хачатур мой, удивился:
– Матушка, неужели это правда?
Обняв мать еще сказал:
– Я думал вы меня не поймете,
Ведь сроку у меня три дня,
А я ей еще не мил.
Мне очень важно ваше благословление.
Я обязательно женюсь на ней.
Но, впрочем, не буду утомлять.
Хачатур мой не оставлял и дня,
Чтобы не встретится с Наири.
В общем, она его, конечно, полюбила.
Любовь его ей сердце покорила.
Для неё он научился писать стихи,
И петь, и танцевать.
Хач заставил её смеяться.
Так тихо-тихо, стала она его ждать.
Ей был не радостен день,
Когда его нет рядом,
Когда не видела глаз Хачатура,
Которые светились светом
От бесконечной к ней любви.
Так сблизила их лесная поляна
И веселый смех детворы.
Но, впрочем, скоро свадьба
И праздновать будут все.
Два княжества соединятся
Для создания новой семьи
И построят новый дворец.
Будут песни, пляски.
Не хватит слов, чтоб радость описать,
– Радуйтесь! Сегодня свадьба, –
Громко кричали рыбаки.
Они Хачатура очень любили
И слышали о красоте Наири.
Два княжества праздновали свадьбу,
Рождалась истории новая страница.
И о её конце лишь только знал Господь.
А пока, что веселье, свадьба,
Никто не думал о плохом.
Всем казалось будущее безмятежно,
Но у Наири и Хачатура
Будет в жизни не все так гладко.
Зато суждено в истории им остаться,
Как самая красивая пара.
Но расскажу вам всё по порядку.
После свадьбы ещё крепче
Полюбили они друг друга,
Мои Хачатур и Наири.
Они встречали вместе
Рассвет и закат, при этом
Каждый успевал, сделать свои дела.
Хачатур к ней на коне мчался,
Наири же для него ловила зайчат.
Нет, особых перемен не произошло.
Но все же в этом мире появилась
Ещё одна прекрасная пара.
На свете стало счастливее
На два добрых человека.
Жизнь, как подушку, разделили
Они вместе, одной головой размышляли.
И всем казалось, что у Любви
Нет никаких преград,
В прочем, так оно и есть.
А через год сын родился,
Которого назвали Маис,
А через еще два года,
Родился еще один сын,
Которого назвали Тиграном.
Но тогда в древние времена,
Кроме князей у армян
Были ещё армянские цари.
Избирался общий царь раз в тридцать лет.
Если, конечно, беда раньше
В царский дом не придет.
Избирали самого умного,
Кто обладал качеством
Воина тоже, так
Постепенно приходила
В страну, волеизлияние народа.
И каждый армянский царь
Старался имя себе прославить,
Как можно больше он тогда,
Старался для своего народа сделать,
Чтобы другого царя
Выбрали тоже с его рода.
И вся царская семья
Помогала царю во всем,
Хотя и сама царица
Играла немаловажную роль.
Должна она была быть
Такой, чтобы её любил весь народ,
А это было не так уж просто.
В те времена, все князья
Царю платили дань.
А царь умудренный
Переменами и войнами,
Хранил в казне лишь
Часть своих богатств.
Все остальное хранилось в тайниках,
Построенных по приказу царей,
Там была основная часть сокровищ.
Так уберегали себя цари от
Перемен, войн и измен.
Каждый понимал,
Всякое в жизни бывает
И уберечь, конечно, надо
Достояние армянского народа.
И вот настало время выбора царя.
Князья собрались на совет.
Там, конечно был и Тигран,
И князь Маис, договорившись
Они решили представить
Двух своих детей – Наири и Хачатура,
Которые об этом ничего не знали.
И там на совете, их выбрали
Армянскими царем и царицей.
Слава о них уже давно шла.
Этому очень радовались
Обоих и отец, и мать.
В тот вечер они праздновали
Свою победу. Быть избранником
Сорока трёх княжеств нелегко.
Родители не зря старались
И дедушки радовались за внуков,
Может им повезет, и они
Продолжат царский род.
Больше всех радости была полна,
Верная служанка Наири,
Которая уже пять лет у неё служила.
Когда пришла Анаит, то
Наири было всего пятнадцать лет.
Ей очень радостно было,
Что Наири достался такой титул,
Считая, что лучше её госпожи
Не сыскать во всем белом свете.
Она ей верно и преданно служила
И если будет надо жизнь отдаст,
Такой была служанка Анаит.
И она будет Наири помогать
Растить прекрасных сыновей,
Любя их так, как будто они свои.
Прошло пятнадцать лет
С тех пор, как их избрали
Царем и царицей. Войн нет.
Хачатур переговоры вести умел.
Народ работал, богател,
Все нужное себе создавая.
Казалось настала пора лучших дней,
Но здесь не все так, как хотелось.
А на другом конце света,
Другая царица на троне восседала.
Услышав вести про армян,
В ней искра алчности зажглась.
Хотела было пойти войной,
Но, нет, коварная мысль её осенила.
Позвав писца к себе,
Письмо армянскому царю,
Велела написать царица Клеопатра:
"Мой друг, хочу тебя я
Пригласить к себе в гости.
Многое знаю о тебе понаслышке,
Но всё же познакомится поближе
С тобой, Хачатур, я желаю.
Я отправляю тебе дары,
В надежде, что ты
Посетишь мой скромный дом
И этим мы подружим наши народы.
Каждому из нас, есть,
Чему поучится друг у друга.
С уважением Клеопатра".
Таково было письмо,
Посланное Хачатуру Клеопатрой.
Конечно, же тот мечтал о
Мире и о дружбе.
Такое послание не смог отклонить
Ведь Египет сильное царство
И поэтому назначил дату отъезда.
Египет, в то далекое время
Был одним из могущественных государств,
Считаться с которым, было просто нельзя.
И Хачатур, как царь, все это понимал.
Он просто не мог не поехать,
Его призывали к дружбе, к миру.
Но всё же было на пути поездки,
Одно большое препятствие
С прекрасным именем, Наири.
– Меня терзают плохие чувства,
Я не согласна с твоим решением, –
Она ломала себе руки,
Пытаясь не передавать волнение.
– Ну, милая, что с тобою?
Это всего лишь политическая поездка. -
Пытался её успокоить Хачатур.
– Ах, Хачик, сердце моё не спокойно,
Как будто кто-то его вырывает,
Прошу, откажись от поездки. -
Наири в глаза ему глядела,
А он не знал, как быть.
– Но это же не война,
Всего лишь поездка в мирное время.
Но Наири не отступала:
– Тогда возьми меня с собой!
Если это всего лишь дружба.
Мне легче так будет,
Нежели я останусь тут одна.
Дни тогда превратятся в вечность для меня.
– Хорошо, я возьму тебя с собой, -
И ласково её обняв, он сказал:
– И ты поймешь, что
Мучаешь себя напрасно.
Она испустила дух облегчения,
Сказав: – А, дети?
Давай и их возьмем с собой.
Он же ответил тихо: – Как скажешь родная,
Лишь бы тебе от этого было хорошо,
Лишь бы ты себя не изводила.
Она почувствовав себя лучше,
Мужа нежно обняла
И они слились в поцелуе.
Легла она спать, а он до утра
Смотрел, как огонь догорает
В построенном им камине.
Волнение передалось ему.
Наири никогда не была такой,
Что же её угнетает?
А может действительно не ехать.
Утром усталость взяла своё,
Улетучились все сомнения
По поводу предстоящей поездки.
Отдыхать времени нет,
Ещё надо сказать и отцу, и матери,
О том, что едет он со всей своей семьей,
Собрать дары и свои вещи.
Ну, вот. Все приготовления окончены
И царская семья в путь
Очень дальний собралась.
Везли с собой они дары
Для египетской царицы Клеопатры.
Проделав долгий путь
Они, наконец, прибыли во дворец.
Дворец Хачатура и Наири
Сильно впечатлил.
Ни где они не видели столько убранств.
Отделка дворца очень прекрасна.
Египетские придворные
К своей царице их повели.
Та встретила их прохладно.
Почему- то чувствовалось
В её разговоре нечто зловещее.
Клеопатра повела их за стол,
Который восхитил бы самого
Утонченного гурмана.
Клеопатра не уставала,
Нахваливать своих поваров.
Она то и дело предлагала
Наири то цыпленка, то кролика.
Та скромно от мяса отказывалась,
Предпочитая есть овощи и фрукты.
Клеопатра ведь не знала,
Что Наири из мяса ест кролика или зайца,
Но только пойманного своими руками.
В общем, Клеопатра в этом
Нанесенную обиду увидала
И была очень оскорблена,
Нахмурив брови, думала так:
–Мне никто не смеет отказать.
Видимо армянская царица
Очень-очень упряма,
А вежливая, между прочим,
Хотя какое до всего этого
Мне дело, у меня свои тут интересы.
После трапезы Клеопатра
Всех повела в тронный зал,
И там безо всякого стеснения
Повела волнующий её разговор:
– Я слышала, что вы армяне богаты?
Хачик улыбнулся, Наири отвечала:
– Да это так, но только Верой и Душой.
– Я слышала, что в последнее время
Вы стали богаче втрое, –
Все спрашивала Клеопатра.
– Да, у нас родилось три сына
И у народа тоже появились дети.
Разве это не лучшее богатство,
Видеть их улыбки? –
Наири снова отвечала.
А Хачик был рад, знать
Насколько мудра его жена.
Весь этот нескромный разговор
Слышал собравшийся египетский двор.
– Я вижу вы не хотите мне сказать
Всю правду, а мне нужны сокровища ваши.
Тут Клеопатра встала и подошла
К моим прекрасным героям.
Обойдя вокруг них громко сказала:
– Вы не сможете отвертеться.
Вы в плену у меня и если
Будет надо, вас будут пытать,
Пока вы не расскажете, где
Лежат уже принадлежащие мне
Армянские сокровища.
Стража! Увести всех их!
Свиту сегодня же казнить,
А царскую семью оставлю до рассвета.
Пусть подумают, как со мною
Говорить, не они, а я царица.
Если утром вы мне не скажете
Где тайники, я велю вас всех пытать, –
Сказав всё это, она дважды
Хлопнула в свои ладоши.
Стража гостей увела.
Всю царскую семью бросили в темницу.
– Как горько горечь испытать, –
Тихо Хачик сказал, –
Я думаю, стоит ей все отдать,
Я сильно переживаю за вас.
Наири так же тихо сказала:
– Я не могу позволить, чтобы
Ты предателем стал.
У нас сокровищ нет никаких.
Все, то, что мы имеем,
Это достояние нашего народа.
Дай мне сейчас клятву,
О том, что без моего согласия,
Ты не скажешь ничего,
Иначе я не смогу прожить и дня. -
И тут она сказала громко:
– Обещай, заклинаю во имя наших детей!
– Она убьет всех нас, – Хачатур отвечал жене.
– Это теперь неизбежно –
Вернуться живыми не суждено.
Смерть наша не за горами,
Долго ждать не придется.
Но всё же лучше мертвым быть,
Чем в предателя превратиться, –
Наири Хачику отвечала.
А он лишь голову наклонил,
Не знал, что делать и что лучше.
Ведь семью свою больше
Всего на свете любил
И никогда не мыслил,
Причинить им хоть малейшую боль.
Но им не дали меж собою говорить.
Стражник в разные каморки их увел,
Оставив каждого с самим собой.
Детям казалось, что придет рассвет
И все плохое уйдет.
А Наири все это время
Не переставала плакать.
Один лишь Хачатур
Был, как сталь холоден,
Но зато какой огонь кипел
У него внутри, с него спало
Желание мира и захотелось воевать.
Вот сейчас бы ему коня и меч.
Он показал бы, что значит
Прикидываться другом.
Он превратил бы эту царицу,
Нещадно – в вассала
И пусть это было бы другим в научение.
Но он в темнице и не может
Сделать ничего, даже обычная
Попытка побега пресечена.
Здесь его дети и его жена.
Он оказавшись здесь,
Стал для своей семьи бессилен.
Помочь не сможет он ничем
И только легкое подергивание скул,
Показывало какой огонь
Кипит у Хачатура внутри.
В то же время плакала Наири,
Не видя никакого выхода
Из этой египетской тюрьмы.
Переживала вовсе не за себя,
А за детей и мужа.
А дети разговором были заняты.
Говорили они о том, как папа их
Всех обязательно победит,
А они, его дети ему в этом помогут
И они поедут домой.
Как будут рассказывать друзьям,
О, том, что их отец на свете
Самый-самый лучший
И с этим придется согласиться всем.
Дети даже не понимали,
Что выхода просто нет.
Они о свободе мечтали,
Хотя было уже старшему
Восемнадцать, а младшему
Шестнадцать полных лет.
И они до рассвета друг друга
Развлекали, не давая впасть в уныние.
Тюрьма ведь все омрачает,
В ней быть жизнерадостным
Довольно сложно.
Так всей семьей дожили
До рассвета, а он шёл очень долго.
Тяжелее всего было Наири.
Она ведь плакала навзрыд,
Понимая гибель рядом.
Как тяжело будет их мамам,
Которые не найдут утешения,
Узнав об их кончине.
Но, что поделать, выхода нет.
Лучше умереть, чем стать предателем
И ей казалось, это решение верным.
Но все же боль расставаний
Изводила душу, переживала
Моя прекрасная Наири,
Как все это воспримут дети.
Они же ещё совсем юны.
Чувство беспредельного
За детей беспокойства,
Не передать никакими словами.
Наири рассвета даже страшилась,
Боялась в глазах детей
Увидеть не заслуженный укор.
Своей обязанностью она считала,
Уберечь их от любых бед,
Но все же не сумела, и Наири
Себя за всё корила:
Могла ведь отговорить Хачатура,
А вместо этого с ним поехала,
Причем взяв с собой двоих детей,
Нет ей никакого оправдания.
И плакала Наири, не сомкнув очей.
Во всем есть и её вина,
Она это честно признавала,
Понимая, что умереть легко
Просто им не удастся.
Возможно, будут пытки.
Но Наири была на всё готова,
Лишь бы не страдали дети.
Ах, если бы она могла,
Как мать облегчила бы им смерть,
Чтобы юнцам не пришлось страдать.
Она готова пострадать за них.
Слёзы проливала моя Наири
И просила Бога, дать им
Смерть полегче,
Чтобы страданий не знали дети.
А там уж Господь рассудит,
Но всё же Бог дает нам
Принять самим на всё решение.
Всему свой урочный час приходит
И за каждое действие мы в ответе.
Утром стражники пришли
К Хачатуру и к Клеопатре его повели.
Той ответ очень нужен,
Где же сокровища хранятся,
А драгоценностей ей явно
Не хватало. Тронный зал
Весь в золоте сиял,
Трон усыпан камнями, повсюду
Утварь и чеканка мастеров умелых,
Ковры удивляют мастерством
И чувствуется в воздухе
Аромат прекрасных цветов.
Так и просится немой вопрос:
–Ну, зачем тебе всего вот столько?
Клеопатре на него не ответить,
Потому что ответа она не знает.
Бед, тревог у неё нет.
Одни лишь ненужные капризы,
Которым счета просто нет.
Да и их количество ни к чему.
Даже один малейший каприз –
Показатель сущности человека.
А Клеопатра добродетелью не блестела.
Ей не было ни до кого дела,
Лишь вокруг всех восхищать собой,
Точнее, чтобы ей льстили,
Превознося её персону
До высоты самого Бога.
Она не знала жалости и сострадания,
Она не знала также и Любви.
Одно её требование простое:
Чтобы все её капризы исполнялись.
Жила она, не понимая добра,
Жила рабой у алчности и лести,
Жила рабой плотских утех, вкушая яства
И порой, ради признания своей красоты,
Намазывала себя перламутром.
Телом и губами говорила:
–Смотрите, какое я Божество!
И думала, что наслаждается жизнью.
В то утро состоялся разговор
У Клеопатры с Хачатуром.
Хачик, глотая слюну,
Скрывал своё волнение.
Конечно, он сильно переживал,
Ведь от исхода этого разговора
Зависела всей семьи судьба.
Хачик мягко улыбнулся.
– Вы сегодня прекрасны.
Не дав закончить, Клеопатра сказала:
– Я знаю всё это уже очень давно.
Хочу тебе напомнить,
Ты должен мне сказать, где
Армянские сокровища спрятаны,
Иначе пытки ждут тебя.
Тут Хачик мой понял,
Эту алчность не преодолеть
Разговором о мире, красоте и дружбе.
Он голову молча опустил:
– Я не скажу!
И решительно поджал губы.
Гнев блистал в глазах Клеопатры.
Ей посмели отказать,
Но все же видя твердость,
Она решила пойти на хитрость:
– Неужели тебе жизнь не дорога? –
Начала Клеопатра тихо.
– Нет, не держусь я за неё, –
Сказал Хачик ей в ответ.
– А жизнь твоей жены и детей?
От этих слов он закрыл глаза,
Услышал, то, чего боялся.
Приподняв немного голову
Он Клеопатре отвечал:
– Они не причем, место тайника
Знаю я один, только я.
Сказал он это так,
Чтобы хоть как -то отвести,
Предстоящую мучительную смерть
Любимой своей семьи.
Клеопатра хоть гневно, но засмеялась.
Она была, как в лихорадке.
Конечно, она все поняла.
Понимала и то, что дети и жена
Скорей всего, действительно,
Ничего о сокровищах не знают.
Тут мысль другая осенила её:
А почему бы его не соблазнить.
Клеопатра подошла к Хачатуру близко:
– Я могу быть ласковой и нежной, -
И ласково по щеке пальцем провела.
– Мне никто, кроме моей жены не нужен.
В ней есть все, что мне надо
Для маленького счастья в этой жизни,-
И отвернул голову от неё.
Клеопатра подала голову назад.
В своей красоте она не сомневалась,
Но только, что произошла
Неслыханная для неё дерзость,
