Амелия Картер
Кукольный театр
– Да и видят меня не многие. Лишь те, кто жаждет добиться успеха, не взирая на то, какими методами и путями он им достанется. – Она сделала небольшую паузу, а после сказала: – Я, конечно, не могу просто взять и отменить твое желание. Но так и быть. Дам тебе возможность все исправить. Вижу я, что в скором времени тебе поступит предложение. Так вот. Ответ на него и решит твою дальнейшую судьбу.
Окна распахнулись. Снежная метель закружила по залу. Водоворот льда бушевал и царапал мне тело. А залетающий снег не давал мне рассмотреть, что творится вокруг. Не в силах твердо стоять на ногах, я упал на колени и постарался закрыть лицо руками. Но, спустя несколько секунд, все стихло. А подняв голову, я обнаружил себя на полу зрительного зала в полном одиночестве.
***
Дни и недели сменяли друг друга, только вот тянулись они для меня отныне мучительно долго. Каждое утро теперь начиналось с ожидания обещанного мне предложения. А засыпал я в надежде получить его завтра. Все спектакли шли в плановом режиме. Я по-прежнему являлся ведущим артистом балета в нашем театре. Только вот ни удовольствия, ни радости мне это уже не доставляло.
Я выходил на сцену. Безупречно исполнял все партии. Срывал аплодисменты. А за кулисы шел с огромной пустотой внутри. Я чувствовал себя марионеткой, которой откуда-то сверху управляет кукловод. Мне не хватало самовыражения, свободы и жизни в танце, который исполняло мое тело по желанию окружающих меня людей. Но в один дождливый весенний день, я все же получил столь долгожданное предложение.
Открыв электронную почту, я обнаружил там письмо, адресантом которого был столичный театр. В нем говорилось, что они наслышаны обо мне и даже имели удовольствие побывать на спектакле со мной в главной роли. Они писали, что восхищаются моей техникой, подачей материала и тем, как я вживаюсь в своих персонажей. В связи с этим они предлагают мне место в основном составе их балетной труппы. А также рассматривают мою кандидатуру на некоторые ключевые роли в их постановках.
«Вот оно!» – подумал я и заметался по комнате в раздумьях. Какой же следует дать ответ? С одной стороны, если я соглашусь, то вряд ли в столичном театре мне доверят ведущие партии. Там и своих звезд хватает. Но зато, вероятно, если я пожертвую ключевыми ролями, то заклятие спадет, и я перестану быть игрушкой в чужих руках. С ругой же стороны, если я останусь, то упущу возможность быть артистом в самом пристежном театре страны. И возможно, именно на эту жертву мне и нужно пойти, чтобы рассеять чары. Сложно. Без бутылки, боюсь, здесь не разобраться…
Я позвонил своему студенческому приятелю, с которым мы когда-то были дружны. Да и сейчас, впрочем, продолжаем поддерживать связь. Правда в последние годы мы общались с ним преимущественно по праздникам, но других приятелей у меня к этому моменту уже не осталось, а мне позарез нужен был чей-то совет. Гришка довольно быстро отозвался на мое предложение встретится, и уже через час мы сидели в баре, пили пиво и делились последними новостями.
Сначала мы говорили о довольно обыденных вещах, но после пары кружек спиртного, я выложил ему все. И про бал с дьяволицей. И про исполненное желание. И даже про его последствия. Рассказал и про предложение из столичного театра, и что от ответа на него будет зависеть мое будущее. Не уверен, правда, что Гришка поверил во все, что я ему здесь наговорил, но он замолчал и заметно помрачнел.
– О чем задумался? – Поинтересовался я.
– Интересная у тебя, однако, жизнь. – Вздохнув, сказал он. – А я, как дурак, хотел предложить тебе работать в моем авторском театре. Хотел увидеть твои идеи на своей сцене. Я то помню, какие интересные зарисовки спектаклей были у тебя в студенческие годы. Но, видимо, затянул я с этим предложением. У тебя вон какие перспективы на горизонте.
– И ты бы мне позволил все сделать так, как мне того хочется? – Усмехнувшись, поинтересовался я.
– По большей части.
Я рассмеялся, так как никогда не рассматривал подобные театры. Меня всегда влекла большая сцена, так что предложение моего сокурсника показалось мне мелким и не перспективным. Так что я ему честно ответил:
– Ты не обижайся, Гришка, но боюсь, что я – птица уже совершенно иного полета.
– Да какие обиды. Я все понимаю.
Определиться с решением, увы, Гришка мне так и не помог, а потому домой я возвращался с огромным роем мыслей и дум в голове. Но, достигнув кровати, я в ту же секунду провалился в сон…
– Вот ты и сделал свой выбор… — Звучал до боли знакомый голос где-то в моей голове.
– Выбор? Какой? Когда?! — Не понимающе кричал я.
– Ты получил то самое предложение, о котором я тебе говорила.
– Но я ведь еще не дал своего ответа!
– Дал… Дал… Дал… — Разносилось эхом в моей голове. — Если бы ты усмирил тщеславие. Если бы согласился воплощать свои идеи, работать с человека, который был готов позволить тебе творить… То ты бы избавился от моего тебе подарка… А теперь…
Спустя три года
