Аманда Луззадер
Русалочка. Всеищущее кольцо

Глава четвертая

На следующий день, когда Бринн была у себя в спальне, она услышала громкий стук в дверь их дома. Бринн не стала выходить, но прислушалась, пытаясь разобрать, кто пришел.

– Привет, Саманта, – сказала ее мама. – Как поживаешь? Давай заходи.

Это была Саманта Сэндс, мама Джейд.

– Угостить тебя чем-нибудь? – спросила Дана.

– Привет, Дана! Нет, ничего не надо, спасибо.

Почему-то голос мамы Джейд звучал нерадостно. Несколько секунд прошли в тишине. Бринн склонила голову набок, чтобы слышать лучше, подумав, что, возможно, они беседуют слишком тихо, но тут ее мама снова заговорила:

– Все в порядке, Саманта? Что-то случилось?

– Дана, я не знаю, как и сказать об этом, – произнесла Саманта. – Но у меня к тебе, мм, неприятное дело. Мы должны поговорить с Бринн.

По спине Бринн пробежал холодок, дошедший до чешуек на самом кончике хвоста. Что она натворила на этот раз? Она с мгновение напрягала память, пока не сообразила, что ничего плохого не сделала. Но почему-то облегчения это не принесло.

Бринн слышала, как мама приглашает Саманту в гостиную. Девочка тихонько подплыла к двери спальни и приоткрыла ее, чтобы слышать разговор взрослых.

Мама Джейд продолжила:

– Вчера вечером мы всей семьей уезжали из дома, а вернувшись, я обнаружила, что моя любимая нитка жемчуга пропала. Ты же ее видела? Нить из десяти жемчужин?

– Конечно, – выдохнула Дана. – Изумительное украшение! Подарок за твою работу в больнице, ведь так?

– Да, речь о ней, – дрожащим голосом подтвердила Саманта. – Для меня она очень ценна. – Она надолго замолчала, словно не могла подобрать слова. – Она крайне дорогая, и вот она исчезла.

Бринн почувствовала ледяные мурашки, разбегающиеся с ее макушки вниз.

– О нет! – воскликнула Дана. – Должно быть, ты страшно взволнована. Но… при чем тут Бринн?

«Ага, – подумала Бринн. – При чем тут я?»

Снова наступила тишина. Бринн подумала, что, возможно, мама Джейд пытается сдержать слезы.

– Ну, Джейд клянется, что не трогала ожерелье, – продолжила она через несколько секунд. – Но она упоминала, что Бринн его видела и очень им заинтересовалась. Мы подумали, что Бринн могла… ну… подумали, что она могла взять его.

Когда Бринн услышала эти слова, внутри нее произошло несколько очень странных вещей. Щеки запылали. В глазах собрались крошечные слезинки. Захотелось спрятаться под кровать. Эти чувства накатили на Бринн, пусть та и знала, что не брала жемчуг. Она почувствовала себя виноватой, хотя ничего плохого не сделала.

– Тут не может быть какого-то недоразумения? – спросила Дана тихим озадаченным голосом. – Я просто представить не могу, что Бринн сделала бы нечто подобное.

– Ну, может, она захотела еще немного полюбоваться им, – сказала Саманта. – Наверное, подумала, что может взять его ненадолго, раз она друг семьи. Могу я с ней поговорить? Возможно, это и правда недоразумение, и Бринн все прояснит. Мы обыскали весь дом и даже пользовались при этом магией, но ничего не нашли.

Дана позвала Бринн в гостиную.

Невзирая на свое смятение, Бринн очень хотела сказать Саманте, что не брала жемчуг. Она повернулась к Талли, который клевал носом на кровати:

– Пожелай мне удачи, Талли.

Талли приподнял голову, но было ясно, что он ничегошеньки не понимает.

Бринн с трудом сглотнула и вдохнула поглубже, прежде чем выплыть в гостиную. Странное это было чувство – стыдиться того, чего не делала. Русалочка прекрасно знала, что никогда бы не украла что-то вот так у матери лучшей подруги, и все равно очень боялась.

– Солнышко, – сказала Дана, когда Бринн вплыла в комнату, – жемчужное ожерелье миссис Сэндс пропало. Ты ничего об этом не знаешь?

Бринн помотала головой.

– Но ты его видела, правда? – спросила Саманта.

– Ну да, я видела, – признала Бринн, – когда мы играли с Джейд. У вас в гостях. Они очень красивые. Жемчужины, я имею в виду. Но я их не брала.

– Ты уверена? – спросила Саманта, и в ее голосе начала звучать злость. – И даже не трогала?

Бринн снова сглотнула.

– Кажется, трогала, – торопливо выпалила она дрожащим голосом. – Всего секундочку. Но я вернула его в шкатулку. Честно!

– Ты его перепрятала? – не отставала миссис Сэндс. – Так все и было? Наверно, положила куда-то в другое место в доме?

– Нет, я убрала его обратно в шкатулочку, – настаивала Бринн. – Оно было там, когда я уходила.

– Бринн, пожалуйста, скажи правду, – с нажимом произнесла миссис Сэндс. – Это очень важно.

Взгляд Даны перебегал с нее на Бринн, как будто она следила за игрой в настольный теннис.

– Я не вру! – стояла на своем Бринн. – Я взяла его, чтобы посмотреть, но потом положила назад. Честное слово.

– Ничего страшного, что ты его взяла, – убеждала миссис Сэндс. – Оно очень красивое. Я понимаю. Но это ожерелье очень много для меня значит. Оно мне нужно, Бринн. Ты должна вернуть его мне.

– Но у меня его нет! – закричала Бринн.

Дана подняла руку:

– Бринн говорит, что не брала его, Саманта. Думаю, мы должны ей поверить. Не вероятнее ли, что ты сама его переложила? Или кто-то другой? Возможно, его украли. Могло ли оно выпасть из шкатулки?

– Я уже сказала, – теперь голос Саманты был полон гнева, – мы посмотрели везде. Его просто нет в доме. Я в этом уверена. Кто-то должен был его взять, а единственный человек, который был у нас, это Бринн. Она же призналась, что брала его в руки.

Горячие слезы, которые все это время щипали Бринн глаза, теперь хлынули потоком:

– Я положила его обратно, клянусь!

– А как насчет такого варианта, – раздраженно произнесла Саманта. – Может быть – только может быть, – ты взяла его, уходя от нас, и потеряла по дороге. Могло такое произойти? Просто скажи мне, что случилось, чтобы мы знали, где искать. Прошу, не лги, Бринн. Я должна вернуть ожерелье себе!

– Думаю, достаточно, – сказала Дана с встревоженным и грустным лицом. – Я верю Бринн. Если она говорит, что не брала жемчуг, значит, не брала.

Миссис Сэндс рассмеялась:

– Ух ты! Да она тобой вертит, как хочет, не так ли? Ложь – это само по себе достаточно плохо, Дана, но мы говорим о краже очень ценной вещи. Это ожерелье уникально. Оно единственное во всем мире и много значит для меня – не только из-за своей цены. Я надевала его, когда выходила замуж за отца Джейд. И потом, оно очень могущественное. На нем особые чары, наложенные совместным заклятием всех моих коллег по больнице. На его создание ушли годы. Если это ожерелье попадет не в те руки, оно может причинить немало вреда.

– Я понимаю, что ты очень расстроена, Саманта, – ответила Дана, – но уверена, что ожерелье найдется.

Саманта тяжело вздохнула:

– Мне жаль это делать, Дана, но, если Бринн не признается в содеянном, я не смогу больше пустить ее в дом и не разрешу ей дружить с Джейд.

Челюсть Бринн едва не стукнулась об пол.

– О, Саманта, не делай этого, – возразила Дана. – Бринн и Джейд были лучшими подругами практически с рождения. Тебе не кажется, что ты спешишь с выводами? Что это опрометчиво? Нет доказательств, что Бринн что-то взяла.

– С моими выводами все в порядке, – огрызнулась Саманта. – Мы все знаем, что Бринн жульничала на экзамене по магии. Мало того – она еще и втянула Джейд в эту историю с морской ведьмой. Ты же понимаешь, что я знаю, кто был зачинщиком? А теперь она не просто лжет снова, а еще и украла драгоценную вещь! Она плохо влияет на мою дочь, и я больше этого не допущу.

Сердце Бринн отчаянно колотилось в груди. Ее взгляд метался между взрослыми. Узнав, как плохо думает о ней Саманта, Бринн ужасно расстроилась. Ей хотелось закопаться в песок на улице и остаться там навсегда.

– Одно лишь то, что Бринн взглянула на твой жемчуг, не делает ее подозреваемой. Как и то, что она совершала ошибки в прошлом. Ошибки делают все. Бринн усвоила урок в прошлом полугодии и уже столкнулась с его последствиями. По моему убеждению, здесь не о чем больше говорить. Она всегда была доброй подругой Джейд и точно не оказывает на нее плохого влияния. Девочки очень долго дружили. Думаю, это будет несправедливо по отношению к ним обеим.

Миссис Сэндс покачала головой:

– Дана, она морочит тебе голову. Нужно быть с ней построже, пока она не начнет вести себя как следует. А я тем временем поступлю так, как будет лучше для моей дочери, то есть прослежу за тем, чтобы у нее были приличные подруги, которые не заведут ее в трясину, – Саманта бросила злобный взгляд на Бринн: – Держись подальше от Джейд. Не подходи близко к нашему дому. Не езди с ней на скоростном течении. И не заговаривай с ней в школе. Ты меня поняла? Я скажу Джейд то же самое, и, если она не послушается, ее ждут тяжелые последствия.

– Саманта, тебе не кажется, что было бы лучше все обдумать, прежде чем доводить до таких крайностей? Давай сделаем перерыв, подождем до завтра, а там поговорим, – предложила Дана.

– Категорически – нет! – отрезала Саманта.

– Но… – начала было Бринн.

– Не желаю слышать больше ни слова! – заявила миссис Сэндс. – Когда соберешься вернуть мое ожерелье, тогда и поговорим. А до тех пор Бринн Финли не будет иметь ничего общего с семьей Сэндс.

Она поплыла к двери.

Дана положила руку на плечо Бринн. Девочка взглянула на маму, Дана ответила ей ободряющим взглядом, и Бринн смолчала.

– Миссис Сэндс, подождите, – окликнула Дана. – Давайте поговорим спокойно.

– Моя Джейд может завести дружбу со множеством других русалок – таких, которые не врут, не жульничают и не крадут. – Миссис Сэндс яростно хлопнула хвостом, с громким «фррррршшш» выплыла за дверь и удалилась.

– Мам! – воскликнула Бринн. – Я не брала его! Клянусь!

– Знаю, солнышко, – сказала Дана. – Я тебе верю.

– Но она собирается запретить мне общаться с Джейд.

– Давай дадим ей немного времени, – ответила Дана. – Сейчас она была очень зла. Иногда злость затуманивает разум так, что не получается рассуждать здраво. Видно, это ожерелье много значит для Саманты, и, боюсь, она срывается на тебе. Пусть она подумает об этом и, возможно, придет в чувство. Да и потом, ожерелье же рано или поздно найдется.

Бринн надеялась, что мама права. Она жутко себя чувствовала после того, как ее назвали воровкой, лгуньей и жуликом. Наверное, ударь Саманта ее в живот, было бы не так больно. До чего же стыдно и неловко, когда кто-то, кто знает ее всю жизнь, говорит такие ужасные вещи! Бринн даже не понимала, от чего расстраивается сильнее: от того, что не увидит Джейд, или от того, что кто-то верит в такие гадости про нее.

Дана, Адриан и Талли пытались подбодрить ее.

– Эй! У меня отличная идея! – заявил Адриан в тот же вечер. – Пойдемте-ка поедим молюсбургеров!

Бринн покачала головой.

– Молюсбургеры – любимая еда Джейд, – угрюмо проговорила она.

– О, знаю! – сказала Дана. – Сплаваем на прогулку в ламинариевый лес!

Бринн снова помотала головой и простонала:

– Там мы всегда гуляли с Джейд.

Похоже, никто не мог ничего поделать с тяжелым грузом, который словно навалился Бринн на плечи. Девочка могла думать только об одном существе – о Джейд. О единственной во всем синем море, с кем Бринн хотелось поговорить, и единственной, разговаривать с кем ей было запрещено.

Глава пятая

Казалось, выходные тянулись целую вечность. Бринн не оставляла надежды, что миссис Сэндс передумает, или ожерелье отыщется, или придет Джейд и скажет, что все это была какая-то большая путаница. Бринн все ждала и ждала. Ее не интересовало, как именно все разрешится, – просто хотелось, чтобы произошло хоть что-нибудь, чтобы стало ясно: она не потеряет лучшую подругу.

Так что Бринн испытала облегчение, увидев Джейд утром в понедельник: та явно поджидала ее на остановке течения, как и всегда. Может, все как-то объяснилось?

– Джейд! – воскликнула Бринн, заторопившись к остановке: – Привет!

Она широко улыбнулась и подплыла к подруге.

Но Джейд не улыбнулась в ответ: она неловко поежилась и оглядела остановку, будто проверяя, не следит ли кто за ними.

– Ох, Бринн, – всхлипнула Джейд, – все так ужасно! Мама в бешенстве. Она сказала, мне нельзя играть с тобой, разговаривать и даже видеться! Я и сейчас не должна, но, наверное, мне нужно все объяснить.

– Я не брала ожерелье, – сказала Бринн.

– Я знаю, – заверила Джейд. – Конечно, ты его не брала.

– Хоть какое-то облегчение, – Бринн тяжело и печально вздохнула. – Приятно знать, что лучшая подруга не считает меня воровкой. Хотя ситуацию это не улучшает.

– Совсем не улучшает. Мама уверена, что права. И это очень странно. Мы посмотрели везде. Ожерелье просто испарилось! Я все выходные его искала, даже сегодня утром перед школой. Мама страшно огорчена. Я собираюсь искать дальше, пока оно не найдется.

– Не понимаю, – Бринн сдвинула брови. – Куда оно могло деться?

Джейд лишь печально покачала головой:

– Мы пошли поужинать, а когда вернулись, мама зашла в спальню и увидела, что ожерелье пропало. В последний раз я видела его, когда мы играли в пятнашки. Она заставила меня повторить шаг за шагом, что мы делали, и я сказала, что ты на него смотрела. Прости меня, Бринн!

– Джейд, я еще раз пошла посмотреть на него, когда ты красила ногти, но, честно, я его не брала. Не представляю, где оно может быть. Поверь, если бы я знала, сказала бы.

– Конечно-конечно, – закивала Джейд. – Но мама уверена, что это ты.

– И… что теперь будет? – осторожно спросила Бринн. – Мы с тобой не можем тусоваться после уроков? Не можем ходить куда-нибудь вдвоем?

– Нет, – выдавила Джейд. – Мама позвонила всем учителям. Она не хочет, чтобы мы вместе обедали или даже сидели рядом. И домашку мы вместе делать не можем. Ничего! Она говорит, что если застукает меня с тобой, то запретит ходить на уроки пения и на хор тоже.

– Она не может так поступить, – сказала Бринн. – Ты всегда мечтала стать певицей. Тебе нужны эти уроки, чтобы оттачивать мастерство. А потом, ты же их обожаешь!

– Да, – согласилась Джейд. – Думаю, поэтому она так и сказала. Она знает, что мне придется послушаться и держаться от тебя подальше.

– Я бы ни за что не хотела, чтобы ты бросила занятия, – проговорила Бринн.

Ее сердце отчаянно застучало: она чувствовала себя так, будто разрывается напополам. Ей совершенно не хотелось, чтобы Джейд прекратила учиться пению. Но и переставать видеться и разговаривать с ней не хотелось.

А потом Бринн подумала еще кое о чем и ахнула:

– А как же уроки магии? Мы же собирались работать в паре. Нам нужно тренировать усилитель дружбы.

Джейд помотала головой:

– Прости, я не могу. Мама уже поговорила с мисс Мейерс, чтобы та не давала нам работать в паре. Она всех учителей предупредила.

– Но ты – моя лучшая подруга! – воскликнула Бринн.

– А ты – моя! – ответила Джейд.

– Что же нам делать?

– Не знаю. Не знаю, можем ли мы тут что-то сделать. Но сейчас мне лучше идти. Прости, Бринн. Не хочу, чтобы она застукала, как я с тобой болтаю. От этого только станет хуже. Мне очень жаль!

Джейд заплыла в скоростное течение, и ее унесло стремительным потоком. Перед тем как раствориться в синей дымке океана, она печально помахала Бринн на прощание. Бринн помахала в ответ, оставшись на остановке в одиночестве.

В ее мозгу заклубились всевозможные тревоги. С кем она будет сидеть за обедом? Кто будет ее напарником на уроке магии? Что теперь делать по выходным? С кем распевать песни «Джея Барракуды и китов-убийц»? Что она будет делать без лучшей подруги, которая была в ее жизни с детства?

Бринн обнаружила, что тяжело дышит, – ей стало нехорошо. Ведь полугодие началось так замечательно! А теперь Бринн и вовсе не хочется идти в школу, и заниматься румагией, и вообще ничего не хочется. Она не могла представить себе жизни без Джейд. Но, так или иначе, поделать с этим она ничего не могла, так что шмыгнула носом, закинула рюкзак на плечи и заплыла в течение. В каком-то отупении она отыскала себе свободное место.

Пассажир, сидевший рядом, ткнул ее локтем:

– Эй, а где твоя близняшка?

Это был Уильям Бич. Бринн не понимала, почему он вечно является в худшие минуты ее жизни.

– Что? Что ты сказал? – переспросила она, моргая, словно пробужденная от беспокойного сна.

– Где твоя близняшка, Джейд? – повторил Уилл. – Разве вы не ездите всегда вдвоем? Кажется, вы вообще все вдвоем делаете. Наверное, вы с ней срослись, как сиамские близнецы?

«По сути, мы действительно все делали вместе, – подумала Бринн. – И правда срослись». У нее задрожал подбородок. «Не плачь», – сказала она сама себе, но глаза, похоже, решили игнорировать приказы и наполнились слезами.

– Э-э, ты в порядке? – спросил Уилл.

«Не плачь», – мысленно повторяла Бринн.

– Джейд что, заболела или типа того? – поинтересовался мальчик, а потом в своей обычной ехидной манере добавил: – Или у нее аллергия на тебя?

Будь Бринн в лучшем состоянии, она бы посмеялась над остроумием Уилла, особенно будь с ней Джейд – с подругой всегда легче, если тебя кто-то дразнит. Но сейчас ей не удалось сдержать слезы, и девочка громко разревелась.

– Ее… мама… запретила… Джейд… со мной… видеться, – выдавила Бринн между всхлипами. – Мы больше не лучшие подруги.

Бринн было стыдно так себя вести перед Уиллом и многочисленными пассажирами течения, но она ничего не могла с собой поделать.

Уилл со смущенным видом потер лицо. Оглянулся на соседей, словно кто-то из них мог прийти ему на помощь, – ничего такого не произошло. Мальчик пожевал нижнюю губу и заерзал на месте:

– Э-э, я не понимаю.

– Жемчуг! – со всхлипом выпалила Бринн, и тут ее прорвало окончательно: – Мы играли в пятнашки, и я увидела шкатулку с драгоценностями, и жемчужины были невозможно красивыми, и они усиливают магию в десять раз, и я взяла их в руки, пока Джейд докрашивала ногти, но я их не брала – в смысле, жемчужины, а не ногти Джейд, – я никогда бы такого не сделала, но мама Джейд думает, что это я, и теперь она не разрешает нам видеться и даже заниматься дружеской румагией!

Несмотря на то что Бринн плакала и всхлипывала, Уилл прекрасно расслышал все, что она сказала. То есть разобрал отдельные слова, но никак не мог взять в толк, что они означают в совокупности. Он снова потер лицо и, запинаясь, произнес:

– Э, ладно. Значит, так… Мм, не плачь. Все будет хорошо.

– Ничего… не… будет… хорошо! – простонала Бринн между рыданиями. – Мы… больше… не можем… дружить!

– Все наладится, – Уилл неловко потрепал Бринн по спине, сам не вполне веря своим словам. – Ее мама передумает. – Всю историю от начала до конца мальчик так и не уловил, но старался, как мог. – Или еще что-нибудь случится, – добавил он, пожав плечами. – Может, тебе просто доказать ей, что ты ничего плохого не сделала…

– И как же мне это доказать? – спросила Бринн.

Она моментально перестала плакать, слегка сконфуженная тем, что Уилл оказался таким полезным (или, по крайней мере, старался).

– Вот этого я не знаю, – сказал Уилл.

Бринн снова заголосила.

Чувствуя неловкость, Уилл опять огляделся вокруг – на этот раз уже с отчаянием, – словно ища кого-то, кто бы вмешался и что-нибудь сделал. Прочие пассажиры упрямо его игнорировали. Предоставленный самому себе, Уилл прикрыл глаза и вдохнул поглубже.

– Ладно, – сказал он. – Слушай, Бринн. Я тебе помогу, окей? Не знаю как. Но, может, я могу побыть твоим замещающим другом, пока ты не вернешь Джейд. Мы что-нибудь придумаем. Только перестань реветь, лады?

– Не получается, – Бринн хлюпнула носом и вытерла лицо. – Так грустно мне еще никогда не было. Ты не знаешь, каково это – терять лучшего друга.

Уилл угрюмо уставился на свой хвост:

– Что ж, это верно. Для начала я даже не знаю, каково это – иметь лучшего друга.

Бринн вздрогнула. Значит, то, что говорила о нем Джейд, оказалось правдой. У него нет друзей.

– Мне хуже, – сказала она, хотя на все сто процентов уверена в этом не была. – У меня была лучшая подруга, а теперь я ее потеряла и никогда не верну! Это самое худшее на свете!

– Ладно-ладно, – Уилл закатил глаза. – Тебе хуже. Мои поздравления и соболезнования. Мне правда тебя жаль, честно, но если вопить, как младенец, всю дорогу до школы – это делу не сильно поможет. Если перестанешь плакать, я смогу начать придумывать план, как тебе помочь, чтобы вы с Джейд опять стали подругами.

– Лучшими подругами! – поправила Бринн.

– Да-да, лучшими, – согласился Уилл. – Просто дай мне время подумать, лады? Что там пропало? Украшение? Какой-то жемчуг? Магический?

– Это нить жемчуга, – громко шмыгнув носом, объяснила Бринн. – Ну, знаешь, бусы. Женские. Десять небольших жемчужинок. Они очень красивые, дорогие и еще зачарованные. Мама Джейд очень расстроена – просто сама не своя.

– И она думает, что это ты их стянула? – спросил Уилл.

– Да.

– А ты этого не делала.

– Нет!

– И не знаешь, где эти бусы.

Бринн потрясла головой.

Уильям задумчиво поскреб подбородок:

– Придется нам найти способ убедить маму Джейд, что ты не брала этот обалденный жемчуг, – убедить, что ты не из тех, кто на такое способен.

Разбитое сердце Бринн от этого не склеилось, и девочка продолжала судорожно вздыхать и икать, как это происходит с юными русалочками после серьезных рыдательных эпизодов их жизни. Но приходилось признать, что от Уилла есть помощь. Он поворачивал дело так, будто надежда еще не пропала. Пусть даже жемчужные бусы не нашлись, возможно, существовал способ убедить миссис Сэндс, что Бринн их не брала и что она не оказывает плохого влияния на Джейд.

– Большое спасибо, Уилл, – произнесла Бринн, шмыгая носом и вздыхая.

– Не бери в голову. Ты уже закончила со слезами?

– Ага. То есть мне так кажется.

– Хорошо, – сказал Уилл. – Значит, теперь я смогу нормально подумать.