Аманда Квик
Двое в лунном свете
Положив пистолет на деревянную скамейку, мисс Глейд взялась за уздечку, стараясь скрыть свой страх. Блотчи послушно сунул голову в узду и закусил мундштук. Похоже, он был рад возможности убраться из конюшни – как сама Конкордия и четыре девочки.
– Спасибо тебе, Блотчи, – прошептала ему на ухо Конкордия, поправляя узду. – Пожалуйста, будь со мной терпелив. Я знаю, что толком не умею ездить верхом, поэтому мне так нужна твоя помощь этой ночью. Мы должны увезти девочек из этого зловещего места. – С этими словами Конкордия вывела коня из денника, прихватив по пути пистолет.
Эдвина и Феба последовали ее примеру – каждая вышла из денника, ведя по уздцы лошадь.
Лошадей оседлали, котомки крепко привязали к седлам.
– Садитесь верхом, – приказала Конкордия.
Девочки по очереди – как они отрепетировали – подвели лошадей к колоде. Эдвина и Теодора сели на кобылу, Феба и Ханна с легкостью забрались на своего жеребца.
Конкордия ждала, пока девочки сядут на лошадей, не спуская глаз со входа в конюшню, а когда подошла ее очередь, распахнула полы плаща, сунула пистолет в один из карманов и забралась на колоду.
– Спасибо тебе за терпение и понимание, Блотчи, – поблагодарила она коня.
Сунув носок ботинка в стремя, Конкордия уселась на широкую спину Блотчи. Жеребец с непривычной для него готовностью шагнул вперед, Конкордия ухватилась за уздечку обеими руками.
– Спокойнее, – взмолилась она. – Прошу тебя.
Внезапно в дверях конюшни вспыхнул фонарь. Посмотрев туда, женщины увидели крупного мужчину. Неровный свет фонаря играл на пистолете, который он держал в руке.
– Так вот куда сбежали эти хорошенькие шлюшки, – сказал он. – И их учительница. Я сразу подумал о том, что вы решили сбежать, когда не нашел вас в ваших комнатах.
Конкордия застыла от ужаса – она узнала голос Боннера, компаньона Римптона.
– Уйдите с дороги, сэр, – призвав на помощь всю свою решимость, властно проговорила Конкордия. – Я должна увезти учениц в безопасное место.
– Заткнись, глупая женщина! – Боннер направил на Конкордию пистолет. – Я не дурак. Если бы вы повскакивали с постелей, услышав крики о пожаре, то на вас были бы только ночные рубашки. Вместо этого вы одеты как для прогулки в парке. Да я отлично понимаю, что тут происходит. Ты пытаешься украсть девчонок, не так ли?
– Мы пытаемся уехать в безопасное место, – холодно повторила Конкордия. – Я отвечаю за своих учениц.
– Да я об заклад готов биться, что ты догадалась о том, что эти малышки кое-чего стоят! Правда? Решила, что сама сумеешь на них заработать, да? – прорычал Боннер.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр.
Конкордия украдкой переложила поводья в левую руку, а правой дотронулась до кармана, в котором лежал пистолет Римптона. Не зная, как правильно вести себя в сложившейся ситуации, женщина пустила Блотчи вперед.
– Да ты полная идиотка, если надеешься улизнуть отсюда, украв то, что принадлежит Ларкину, поняла? – с отвращением бросил Боннер. – Считай себя трупом, вот так!
Свободная рука Конкордии опустилась в карман, ее пальцы обхватили рукоятку пистолета.
– Сэр, вы несете какую-то чушь, – проговорила она. – Я отвечаю за девочек, а потому должна увезти их подальше от пожара. Может быть, вы не заметили, но пламя распространяется очень быстро.
– Заметил я, заметил, – проворчал Боннер. – Я еще кое-что заметил: чем больше я обо всем этом думаю, тем яснее мне становится, что все это – вовсе не несчастный случай. – Только сейчас мерзавец обратил внимание на то, что Блотчи наступает прямо на него. – Стой на месте!
– Из-за вас девочки рискуют жизнью, – сказала Конкордия уверенным тоном. – Если они действительно представляют ценность для какого-то Ларкина, о котором вы упомянули, то он наверняка не будет в восторге от того, что вы подвергаете их жизни опасности.
– Если ты немедленно не остановишь эту чертову клячу, я тебя пристрелю! – пригрозил Боннер.
Внезапно Блотчи шарахнулся в сторону. Конкордия не могла понять, чем это вызвано – то ли она неопытной рукой случайно потянула поводья не в ту сторону, то ли конь, испуганный приближающимся пожаром, решил проявить норов. Впрочем, какова бы ни была причина странного поведения Блотчи, Конкордии пришлось вынуть из кармана руку, в которой она держала пистолет, чтобы успокоить коня, похлопав его по шее, и удержать равновесие. В ответ на это движение, почувствовав, как натянулись поводья, Блотчи сделал круг на месте, задрав голову.
– Держи эту чертову клячу! – заорал Боннер, торопливо отступая назад.
Только сейчас Конкордия поняла, что Боннер, видимо, умел обращаться с лошадьми еще хуже, чем она. Он явно был горожанином, в городе родился и вырос. А в городе держать конюшню могли лишь очень богатые люди. Всем остальным приходилось ходить пешком, а если путь был неблизок, то нанимать кеб или ездить на омнибусе. Правда, на негодяе была дорогая одежда, но грубый говор выдавал его с потрохами. Боннер – явно дитя улицы, а не высшего света. Сомнительно, что он хоть раз в жизни ездил верхом.
– Поосторожнее с вашим пистолетом, сэр, – прикрикнула Конкордия, пытаясь удержать поводья. – Если вздумаете палить в конюшне, лошади смертельно испугаются, и уж тогда их не остановить – вышибут двери и передавят всех, кто попадется им на пути.
Боннер быстро оглядел каждую из трех лошадей. Только в это мгновение мерзавец понял, что между ними и выходом из конюшни лишь одна преграда – он сам. Поставив фонарь на пол, он неохотно отступил назад.
– Следи за тем, чтобы удержать этих чертовых кляч!
– Мы делаем все, что можем, сэр, но, боюсь, из-за вас животные нервничают. – Конкордия натянула поводья, заставив Блотчи еще раз крутануться на месте.
Когда конь повернулся к мерзавцу крупом, женщина умудрилась сунуть руку в карман и вытащить пистолет.
Но не успела Конкордия выпрямиться и прицелиться в Боннера, как возле двери возникла темная фигура. Человек беззвучно подкрался к Боннеру сзади и нанес ему два резких удара.
Негодяй сильно дернулся, словно его пронзили электрическим разрядом. А потом упал на землю.
Наступила мертвая тишина. Конкордия и девочки оторопело смотрели на незнакомца. Тот направился к Конкордии.
– Вы, должно быть, учительница, – сказал он.
Только в это мгновение Конкордия поняла, что по-прежнему сжимает в руке пистолет.
– Кто вы? – спросила она. – Что вам нужно?
Незнакомец даже не замедлил шага. Когда он оказался в свете фонаря, Конкордия увидела, что вся одежда на нем черного цвета. Неровный свет фонаря быстро пробежал по его темным волосам и холодным суровым чертам. Однако Конкордия не успела рассмотреть незнакомца получше – он опять ушел в тень.
– Предлагаю потолковать по душам, когда все мы будем в безопасности, – сказал он. – Вы не возражаете?
Этот человек только что свалил лондонского здоровяка с ног простым ударом, и это могло свидетельствовать о том, что он не на стороне таинственного Ларкина. Конкордия вспомнила старую истину: «Враг моего врага – мой друг». Стало быть, этой ночью она сможет воспользоваться помощью друга.
– Нет, сэр, разумеется, не возражаю, – сказала она, убирая пистолет в карман.
– Рад слышать. – Незнакомец оглядел учениц Конкордии. – Эти молодые леди хорошо ездят верхом?
– Да, все они прекрасно держатся в седле, – не без гордости промолвила Конкордия.
Незнакомец схватил уздечку Блотчи и успокоил жеребца.
– Это первая хорошая новость за последнее время; все остальные новости этой ночи ну просто катастрофические. – С этими словами незнакомец отвязал котомку, которую Конкордия так тщательно прикрепила сзади к седлу.
– Это мое! – прикрикнула она. – Я не могу бросить свои вещи!
– В таком случае предлагаю вам самой держать котомку, – вымолвил мужчина.
Схватив свою сумку одной рукой, другой Конкордия вцепилась в уздечку.
Но тут сильные пальцы сжали ее лодыжку. Конкордия, опешив, посмотрела вниз.
– Что вы делаете, сэр? – возмутилась женщина.
Однако она и без слов тут же поняла, что незнакомец вовсе не давал волю рукам. Он просто вынул ее ногу из стремени, сунул в него носок собственного сапога и ловко запрыгнул на коня позади Конкордии. Мужчина высвободил поводья из ее рук и подвел Блотчи ближе к остальным коням.
– Прошу вас, леди, дайте мне поводья, – обратился незнакомец к девочкам. – Дым за дверью все плотнее. Разумеется, нам он послужит хорошим прикрытием, но, боюсь, во мгле мы можем потерять друг друга.
Эдвина и Феба безоговорочно передали ему поводья.
– Очень хорошо, – кивнул он. – Тогда поехали. – Незнакомец сделал движение коленями, и жеребец быстро двинулся вперед.
Увидев, каким, оказывается, проворным может быть Блотчи, Конкордия до того удивилась, что едва не выронила котомку, которую до сих пор судорожно прижимала к себе.
– Мои ученицы – отличные всадницы, – сдавленным голосом произнесла она. – Но сама я, к сожалению, толком не умею ездить верхом.
– Что ж, в таком случае предлагаю вам держаться в седле покрепче, – промолвил мужчина. – Вы и без того доставили мне немало хлопот этой ночью. И если вы упадете, я не обещаю, что смогу остановиться и подобрать вас.
Что-то подсказало Конкордии, что незнакомец ничуть не преувеличивал. Она что было сил вцепилась в луку седла, моля Бога о том, чтобы он сохранил ей жизнь.
Под прикрытием плотной пелены дыма, под пугающий треск пламени и крики людей, борющихся с огнем, они галопом выехали из конюшни и проскакали к южным воротам.
Конкордия подумала, что две картинки из этой ужасной ночи она запомнит на всю оставшуюся жизнь: устрашающий рев огня, пожирающего замок, а еще – силу и мощь мужчины, который крепко прижимал ее к себе, увозя прочь от опасности.
Глава 3
Когда маленькая группа беглецов добралась до невысокого склона холма на противоположном берегу реки, незнакомец остановился.
Не привыкший к столь долгой и утомительной езде Блотчи, да и две другие лошади были рады остановке.
Они стояли, опустив головы и тяжело дыша, отчего бока их так и ходили ходуном, а воздух шумно вырывался через ноздри.
Конкордия оглянулась назад, туда, где по-прежнему бушевало пламя. Таинственный лунный свет придавал местности какие-то неземные очертания. Языки пламени казались в ночной мгле кроваво-золотыми. Даже на расстоянии воздух был наполнен горьковатым запахом дыма.
– Смотрите! – громко проговорила Феба. – Пожар достиг старого крыла. Как хорошо, что мы не стали прятаться в одной из комнат этой секции замка.
– Скоро весь замок превратится в пепел, – тихим от удивления голосом произнесла Теодора.
Конкордия почувствовала, как напряглось тело незнакомца, когда он обернулся, чтобы тоже посмотреть на пугающее зрелище.
– Полагаю, пожар – дело ваших рук, леди? – спросил незнакомец.
Его голос звучал задумчиво, словно он оценивал и анализировал невероятно интересное открытие, которое каким-то непостижимым образом прежде ускользало от его внимания.
– Феба и мисс Глейд приготовили огнеопасную смесь по специальной формуле, – сказала Ханна в ответ. – Эдвина, Теодора и я пришивали фитили. Фитили следовало сделать очень длинными, чтобы никто не заметил, что мы протянули их вдоль стены за мебелью.
– И еще их следовало сделать из ткани, которая не должна была разгореться слишком быстро или чересчур медленно, – добавила Теодора.
– Мы провели несколько экспериментов, – вставила Эдвина.
– Мисс Глейд спрятала взрывные устройства и фитили в тех комнатах, где лондонцы, по нашему предположению, должны были курить сигары и пить портвейн после обеда, – проговорила в заключение Феба.
Она помолчала, задумчиво посмотрев на далекий пожар.
– Вот только мы и предположить не могли, что наши усилия приведут к столь сильному возгоранию.
– Да уж, ваши слова впечатляют, – сухо промолвил незнакомец. – Стало быть, только меня следует винить в этом просчете. В деревне уже давно ходили слухи о том, что в замке существует очень своеобразная школа для девочек, но я считал, что это не более чем сплетни, цель которых – скрыть то, что там действительно происходит. – Он отдал поводья Эдвине и Фебе.
Конкордия чувствовала прикосновение незнакомца к своей спине – все более интимное, если можно так выразиться. Первая опасность осталась позади. Настало время оценить ситуацию и вновь взять ее под контроль.
– Мы перед вами в неоплатном долгу, сэр, но я настаиваю на том, чтобы вы назвали нам свое имя и сообщили, кто вы, – сказала Конкордия.
– Меня зовут Эмброуз Уэллс, – представился незнакомец.
– Одного имени недостаточно, мистер Уэллс, – тихо вымолвила Конкордия.
– Я тот человек, – сказал Уэллс, – тщательно разработанные планы которого оказались полностью порушенными из-за вас и ваших учениц.
– Прошу вас объясниться, сэр, – настаивала Конкордия.
– Буду вам весьма признателен, если сначала вы назовете ваше имя и имена юных леди, – попросил Уэллс. – Надеюсь, я заслуживаю этого после того, что мы только что прошли вместе.
Конкордия почувствовала, как начинают гореть ее щеки после этого изысканного указания на ее грубость. «Эмброуз Уэллс оказал нам неоценимую услугу, – напомнила себе молодая женщина. – И самое малое, что можно сделать в этой ситуации, – это вести себя с ним предельно вежливо и быть приветливой.»
– Да, разумеется, – спокойно ответила она. – Меня зовут Конкордия Глейд. Меня наняли для того, чтобы я учила этих юных леди – Эдвину и Теодору Купер, Ханну Радберн и Фебу Лейленд.
– Леди. – Эмброуз галантно поклонился в знак благодарности.
Девушки что-то вежливо пробормотали в ответ. Конкордия подумала, что даже в критической обстановке люди не забывают о хороших манерах.
– Итак, теперь я могу спросить, – сделав ударение на слове «теперь», поинтересовалась она, – какими судьбами вы так вовремя оказались в нужном месте?
Уэллс слегка натянул поводья, заставив Блотчи повернуть голову в сторону от тянущегося с реки дыма, и пустил коня вперед.
– Ответить на ваш вопрос довольно сложно, мисс Глейд, – после некоторого раздумья произнес он. – Думаю, нам надо повременить с серьезным разговором до более подходящего времени. Ваши ученицы стойко держатся, но я подозреваю, что на сегодня им достаточно приключений. Так что давайте подумаем, где нам устроиться на ночлег.
– Вы что же, в гостинице собираетесь ночевать? – спросила Конкордия.
– Да, – коротко ответил Эмброуз.
Конкордия нахмурилась:
– Прошу вас не обижаться, сэр, но, согласно моему плану, мы должны были ехать до самого рассвета, чтобы оказаться как можно дальше от замка. Мы предполагали держаться подальше от большой дороги. Мы намеревались устроить привал в каком-нибудь укромном уголке – возможно, в сени деревьев, где можно было бы перекусить тем, что мы прихватили с собой из замка.
– Серьезно? – скептически приподняв брови, бросил Эмброуз. – Что-то не кажется мне этот план подходящим. Лично я предпочитаю есть в харчевне, а спать в гостиничной кровати.
Постепенно становилось ясно: Эмброуз Уэллс не из тех, кто привык слушать чужие советы и следовать в указанном кем-то направлении.
– Похоже, вы не способны в полной мере оценить масштаб грозящей нам опасности, мистер Уэллс, – сказала Конкордия. – Боюсь, что, едва придя в себя, оба лондонца бросятся нас искать.
– Вот что я вам скажу, мисс Глейд. Отчего-то мне кажется, что эти негодяи не смогут искать кого-то ни сейчас, ни в будущем, – проговорил Эмброуз.
От его холодного уверенного тона по спине Конкордии поползли мурашки.
– А вы… вы в этом уверены? – запинаясь, спросила она.
– Да, мисс Глейд, вполне уверен. Один из них мертв. А другой, придя в сознание, еще долго будет испытывать головокружение и страдать от отсутствия координации. – Эмброуз слегка потянул поводья, Блотчи ускорил шаг. – Полагаю, это именно вы свалили с ног здоровяка, которого я нашел возле старого сарая?
Конкордия с трудом сглотнула.
– Так вы… видели его?
– Да.
– И он был… – Она не договорила.
– Да, – ответил Эмброуз на незаданный вопрос.
Мисс Глейд судорожно вцепилась в свою сумку.
– Я никогда в жизни не делала ничего подобного, – в отчаянии прошептала она.
– Вы сделали то, что должны были сделать, мисс Глейд.
Стало быть, второй из нанесенных ею ударов оказался смертельным – она убила Римптона. По телу Конкордии пробежала дрожь, ее затошнило.
И тут Конкордию поразила еще одна мысль.
– Значит, теперь меня начнут разыскивать за убийство, – прошептала она.
– Успокойтесь, мисс Глейд, – вымолвил Эмброуз. – Когда местные власти возьмутся за расследование того, что произошло в замке – если они вообще за него возьмутся, – смерть этого негодяя спишут на несчастный случай. Наверняка они придут к выводу, что он погиб, пытаясь бороться с огнем.
– Почему вы так в этом уверены?
– Мисс Глейд, уверяю вас, никому и в голову никогда не придет, что слабая женщина, которая зарабатывает на жизнь преподаванием и воспитанием юных леди, способна угрожать закоренелому преступнику пистолетом.
– А тот человек, которого вы ранили? – тревожилась Конкордия. – Разве он не расскажет всем, что случилось?
– Придя в сознание, он не будет помнить ничего до того самого мгновения, когда я ударил его и он упал, – сказал Эмброуз.
Мисс Глейд по-прежнему крепко сжимала свою сумку.
– Почему-то мне кажется, сэр, что вы знаете обо всем, что произошло в замке этой ночью, – промолвила она.
– Как и вы, мисс Глейд, – отозвался Уэллс. – Нам остается только довериться друг другу – иного выхода у нас нет.
Глава 4
В начале первого ночи Эмброуз и Конкордия наконец-то остались одни в опустевшем обеденном зале гостиницы. Ради запоздалых гостей хозяин подбросил дров в гаснущий очаг, и теперь веселое пламя отбрасывало красноватые блики на поношенную, истертую многими поколениями постояльцев, мебель.
Сонная жена хозяина накормила измученных долгой дорогой девочек холодным мясом и картофельным пирогом, а потом их отвели наверх, в комнаты. После этого владельцы заведения во второй раз заперли изнутри все замки и отправились в свою спальню.
Плеснув хозяйского хереса в стакан, Эмброуз протянул его Конкордии.
Она нахмурилась:
– Да я не…
– Выпейте, – тихо приказал Уэллс. – Вино поможет вам уснуть.
– Вы так считаете? – Взяв у Эмброуза стакан, Конкордия сделала глоток вина. – Спасибо.
Уэллс кивнул, подумав, что спутница все еще с опаской относится к нему. Что ж, винить ее за это нельзя. У него тоже было к этой женщине немало вопросов, касающихся ее роли в ночном происшествии в замке Олдвик.
Подойдя к очагу, Эмброуз положил одну руку на каминную полку и задумчиво посмотрел на Конкордию.
Отблески огня играли на ее блестящих волосах, уложенных в кольца, сверкали на золотой оправе очков. Вероятно, ей около 25 лет, подумал он. Черты лица Конкордии были лишены классической правильности, традиционно ассоциирующейся с женской красотой, однако это не делало молодую женщину менее привлекательной. Особенно хороши были ее серо-зеленые глаза, взгляд которых выдавал в ней куда более зрелую и опытную женщину, чем мисс Глейд казалась вначале.
Узкий лиф ее платья подчеркивал округлость маленькой крепкой груди; изгиб талии был очень изящен, правда, сама талия не была такой тонкой, как предписывала мода. Благодаря совместному путешествию верхом на одном коне Эмброуз теперь твердо знал, что у его спутницы очаровательная круглая попка.
Он никогда не был поклонником дамской моды. Да, возможно, пропорции Конкордии не во всем соответствовали журналам мод, но и такой она была ему вполне по вкусу.
Женщина держалась с достоинством и природной грацией. А ум и явная внутренняя сила говорили о здоровом, несгибаемом духе, который не изобразить на лице с помощью косметических средств. Даже сейчас, когда Конкордия явно утомлена, в ней бурлила энергия и решимость, которые вызывали восхищение Эмброуза.
Впрочем, заметил про себя Уэллс, это вовсе не восхищение, а желание. Именно желание возбуждала в нем эта женщина. Не вовремя, надо признать, но что проку отрицать факты.
Эмброуз понимал, что его реакция на близость Конкордии отчасти физическая, которую к тому же подогревала опасность и двухчасовая скачка вдвоем на одной лошади. К тому же эта мисс Глейд до сих пор была для него загадкой. Уэллсу безумно хотелось взглянуть, что скрывается под ее сдержанной внешней оболочкой, и получить наконец ответы на все свои вопросы.
Впрочем, эти доводы никак не объясняли того очарования, которое он почувствовал при знакомстве с Конкордией.
Эмброуз наблюдал за тем, как она попивает херес. Стакан слегка подрагивал в ее руке. Напряжение, опасность, страх все еще владели ею. Впрочем, Уэллс подозревал, что худшее еще впереди. Труднее всего ей будет, когда она осознает, что убила человека ударом по голове.
Такие душещипательные открытия обычно приходят по ночам – это Эмброуз Уэллс знал по собственному опыту. Темные часы – для темных мыслей. Если Конкордия будет чувствовать себя так же, как он, то скорее всего время от времени – спустя дни, недели, месяцы и даже годы после трагедии – будет просыпаться ночью в холодном поту, с ужасом вспоминая произошедшее.
И тот факт, что на преступление Конкордия решилась лишь ради спасения собственных воспитанниц, не поможет ей избавиться от ночных кошмаров. По опыту Эмброуз знал: насилие сродни опасной форме алхимии. Владевший ею обладал большой силой, но платил за это высокую цену.
– Если хотите, мы можем отложить разговор на утро, когда вы отдохнете, – предложил Эмброуз, дивясь собственным словам.
Вовсе он не собирался откладывать разговор. И ответы на свои вопросы хотел получить немедленно, а не завтра. Все сегодня идет наперекосяк! Его тщательно разработанные планы в буквальном смысле слова растворились в дыму. Необходимо как можно скорее разработать новый план. Но не может же он требовать от нее еще каких-то действий этой ночью!
– Нет, – решительно проговорила Конкордия, поставив на стол стакан с хересом. – Думаю, нам обоим лучше ответить на все вопросы прямо сейчас. Для начала я бы хотела узнать, как и почему вы оказались вечером в замке. С какой целью приехали туда.
– В течение двадцати четырех часов из заброшенного фермерского коттеджа я наблюдал за тем, что происходит в замке, кто приезжает туда и уезжает оттуда, – заговорил Эмброуз. – Меня интересовал один человек. Мой информатор сообщил, что он непременно приедет – в крайнем случае завтра или послезавтра. Однако, учитывая события последних часов, я сильно сомневаюсь в том, что он там появится.
– Кто этот человек?
– Александр Ларкин, – ответил Уэллс, не сводя с Конкордии пристального взгляда: он хотел понять, знакомо ли ей это имя.
Ее глаза под стеклами очков широко распахнулись.
– В замке я несколько раз слышала это имя, но его всегда произносили шепотом, – сказала она. – Я поняла, что при мне об этом Ларкине говорить не хотят. Однако прошлым вечером мне опять напомнили имя Ларкина.
– Как это? – недоуменно спросил Уэллс.
– Второй негодяй из Лондона – тот самый, который напал на нас в конюшне, – сказал, что я могу считать себя полной дурой, если намереваюсь сбежать из замка, прихватив с собой его собственность. – Видно было, как пальцы Конкордии с силой сжали стакан. – И еще он сказал… Хотя нет, не обращайте внимания, ничего… Это уже не важно.
– Что же еще он сказал? – мягко спросил Эмброуз.
– Он сказал: «Считай себя трупом, вот так!» – Конкордия распрямила спину, хотя ее осанка и без того была «идеальной. – А вам что известно об этом Александре Ларкине?
– Этот человек пользуется самой дурной славой в Лондоне. Это мастер преступлений или, если хотите, лорд преступного мира, – промолвил Эмброуз. – Он вырос на самом дне Лондона, знаком с его худшими нравами. Сейчас Ларкин живет жизнью преуспевающего человека, однако среди его знакомых нет порядочных людей и, разумеется, в обществе его не принимают.
– Ну да, понимаю, ему знакомы все хитрости и ловушки высшего света, куда его все-таки не принимают, – задумчиво проговорила мисс Глейд, обхватив стакан ладонями, словно у нее замерзли руки. – Как и любой другой богатый человек, сколотивший свое состояние на торговле.
– Да уж, торговля – это его стихия, – кивнул Уэллс. – Финансовые интересы Ларкина касаются незаконных предприятий, начиная с борделей и заканчивая опиумными притонами. Вот уже много лет его подозревают в совершении нескольких убийств. Однако ему всегда удавалось сохранять дистанцию между собой и собственным криминальным бизнесом. В результате полиции никогда не удавалось собрать достаточное количество улик, чтобы арестовать его.
Лицо Конкордии обрело суровое выражение.
– Думаю, это подтверждает предположение моих учениц о том, что случилось в замке с моей предшественницей, – заметила она.
– В замке до вас была еще одна учительница?
– Да! Речь идет о некоей мисс Бартлетт, – объяснила Конкордия. – Она пробыла в замке всего несколько недель. Однажды в замок приехали Римптон и его дружок. Ночью учениц заперли в спальне, а когда утром выпустили оттуда, мисс Бартлетт нигде не было. Как и парочки негодяев из Лондона. Кто-то из замковой прислуги сказал девочкам, что учительницу уволили, а с утра пораньше мужчины отправились провожать ее на станцию, прихватив, разумеется, сундук со всеми ее вещами. Однако девочки уверены, что эти двое сделали с мисс Бартлетт что-то ужасное.
– Откуда у них такие подозрения?
– Кое-что из вещей мисс Бартлетт осталось. Например, ее любимые перчатки, – сказала Конкордия.
– Стоящее наблюдение, – удивленно приподняв брови, заметил Эмброуз.
– Девочки гораздо наблюдательнее, чем казалось кое-кому в замке, – сказала Конкордия, вздергивая подбородок. – Одинокие люди, не имеющие средств к существованию, очень быстро привыкают обращать внимание на такие вещи, которых другие просто не замечают.
– Мне это известно, мисс Глейд, – заметил Уэллс.
Женщина смерила его оценивающим взглядом:
– Правда?
– Да, – кивнул он.
Больше Эмброуз ничего не добавил, но Конкордия поверила ему.
– Видите ли, спустя некоторое время я пришла к выводу, что девочки правы относительно судьбы их первой учительницы, – сказала она после небольшой паузы. – Как вы понимаете, это случилось не сразу. Мне прекрасно известно, что юные леди порой придумывают то, чего на самом деле нет, особенно если они долгое время предоставлены сами себе. Пока девочки жили в замке, на них большей частью никто не обращал внимания – до тех пор, пока я не приехала туда.
– Надо понимать, вы предоставили им достойные занятия, – удивленно проговорил Уэллс.
– Вообще-то я не верю в строгие правила, мистер Уэллс, однако я пришла к выводу, что определенный порядок и даже рутина дают многим молодым людям, особенно осиротевшим, чувство стабильности.
На Эмброуза Уэллса слова Конкордии, похоже, производили впечатление.
– Прошу вас, продолжайте, – попросил он.
– Когда девочки показали мне перчатки, найденные в комнате мисс Бартлетт, – откашлявшись, вновь заговорила Конкордия, – которые она носила, находясь на территории замка, я, признаться, была весьма заинтригована. Жалованье учительницы нельзя назвать высоким, поэтому мы, как правило, своими вещами не бросаемся, дорожим ими. К тому же перчатки были почти новыми и на вид казались дорогими.
Эмброуз приподнял брови – похоже, доводы Конкордии Глейд убедили и его.
– И когда же девочки рассказали вам о своих подозрениях? – поинтересовался он.
– Первое время они помалкивали, – призналась Конкордия, – потому что немного побаивались меня. – Она с улыбкой махнула рукой. – Впрочем, этого следовало ожидать, ведь им пришлось столько всего перенести в жизни, поэтому они были очень осторожны, прежде чем решились доверить мне свои сокровенные мысли. – Мисс Глейд тяжело вздохнула. – Хотя и без их слов я с самого начала поняла, что в замке Олдвик не все благополучно.
– Что натолкнуло вас на такие подозрения?
– Вы же знаете, что говорят о вещах, которые слишком хороши, чтобы быть правдой, – заметила Конкордия.
Эмброуз Уэллс на мгновение задумался.
– Прошу прощения, мисс Глейд, но почему должность учительницы в полузаброшенном замке, расположенном в далекой глуши, от которого до города ехать и ехать, – это «слишком хорошо, чтобы быть правдой»? – спросил он. – Мне что-то эта поговорка не кажется уместной для данной ситуации.
– Любую должность можно справедливо оценить, лишь учитывая, в какой ситуации и на каких условиях ее предложили человеку, – сухо заметила Конкордия.
– Не стану спорить, – сказал Уэллс.
– Так уж получилось, что я в ту пору лишилась места в очень хорошей школе для девочек, расположенной недалеко от Лондона, – объяснила мисс Глейд. – Я отчаянно нуждалась в новой работе, так что, получив письмо от миссис Джервис с предложением поехать в замок Олдвик, я с радостью и благодарностью приняла его.
– Что еще за миссис Джервис? – нахмурившись, спросил Эмброуз.
– Эта женщина владеет агентством, которое и нашло мне работу в школе для девочек, – объяснила Конкордия. – Она находит учителей и гувернанток для школ и богатых людей, которые нанимают частных преподавателей.
– И что же эта ваша миссис Джервис сообщила вам о работе в замке? – спросил Эмброуз.
– Мне сказали, что в замке Олдвик открылась новая благотворительная школа для осиротевших девочек. И мне предложили стать там директрисой. Мне дали понять, что в школе только четыре воспитанницы, но со временем их непременно станет больше. Все это казалось таким… – Конкордия задумчиво пожала плечами, – таким замечательным, – договорила она. – Я решила, что мои мечты сбываются, если хотите.
– А о чем вы мечтаете, мисс Глейд?
– Я мечтаю возглавлять собственную школу. – Несмотря на усталость, Конкордия явно оживилась при этих словах. – Такую, в которой я могла бы на практике воплощать свои идеи, касающиеся воспитания и образования девочек.
– Поня-ятно, – протянул Уэллс. Его переполняло любопытство, но время для разговора о мечтах было явно неподходящим. – А вам назвали имя благотворителя, содержавшего эту академию для девочек в замке Олдвик?
Эмброуз понял, что его слова прозвучали слишком грубо, лишь в тот момент, когда увидел, как испуганно съежилась мисс Глейд.
– В письме из агентства упоминалась некая миссис Джонс, – сказала она. – Мне сообщили, что эта миссис Джонс – одинокая вдова, ведущая замкнутую жизнь.
– Что еще вам сообщили? – продолжал расспросы Эмброуз.
– Совсем немногое, – пожала плечами Конкордия. – Лишь то, что я должна буду безоговорочно следовать инструкции, которую мне предоставят. Главное требование миссис Джонс заключалось в том, чтобы я тщательно оберегала репутацию девочек. Приехав в замок Олдвик, я с радостью познакомилась со своими новыми воспитанницами. Феба, Теодора, Эдвина и Ханна оказались умными девочками, жаждущими знаний. А что еще нужно учительнице? Но, как я уже говорила, не все обстояло так уж гладко.
