Алёна Сергеевна Петрина
Родные люди
Случай сдружиться с мадам Галилео, той самой гувернанткой, которая знала о её брате, подвернулся под Рождество. В самый сочельник она и еще несколько девушек из приюта помогали ей накрывать на стол, и мадам Галилео обронила Кэти:
– У тебя совсем не рабочие руки. Если бы я не знала, что ты сиротка, подумала бы, что ты дочь какого-то знатного господина. Возможно, твоя мать родила тебя от кого-то знатного господина вне брака.
– Спасибо, мадам Галилео, но я всегда думала, что вы знаете всё обо всех. Я думала, что для вас не тайна, кто мои родители.
– Ха-ха-ха, – старуха разразилась смехом. – Кто тебе такое сказал, глупышка? Откуда мне знать обо всех всё? Я знаю лишь то, что мне положено. Например, твой брат неплохо устроился в сапожной мастерской.
– Мой брат! – сердце Кэти бешено заколотилось. – Где он? Как он? Вы его видели?
– Конечно, нет, также как и ты, я видела его в последний раз 5 лет назад. Я просто знаю, что у месье, который его забрал, он не будет голодать и будет обучен мастерству, которое поможет ему заработать на кусок хлеба. А что ещё я могу вам желать, бедные вы мои сиротки? – похоже, мадам Галилео лишь казалась злой и вредной, на самом деле она желала им лишь добра.
– А что за месье его забрал? Как его имя? Где он живет? – оживилась девочка.
– Ты это брось! Тебе это незачем знать! Ты думаешь, я забыла, как ты сбегала три года назад? Я не такая дура, чтобы рассказывать тебе такое. Чтобы ты, подвергая риску себя и своего брата, пришла к нему и опозорила доброе имя нашего приюта? Ну уж нет, и не мечтай, я унесу эту тайну в могилу, – сказала зло старуха и отвернулась от неё.
Кэти поняла, что больше из мадам Галилео ничего не вытащить, ведь теперь она видела её насквозь. Но она была рада, что хотя бы знала, что её брат жив, здоров и его забрал к себе какой-то месье, чтобы научить делать обувь. И это уже сужало поиски.
Элис
В ночь, когда Элизабет рожала, Элис была рядом и вместе со своей немой служанкой Джоули принимала её детей. Сама Джоули родила чудесного здорового малыша неделю назад. Элизабет родила двойню: девочку и мальчика. Когда родился мальчик, у неё открылось сильное кровотечение, и Элис отправила свою служанку Джоули за врачом в город. Мистера Дьюка, отца детей Элизабет и мужа Элис, не было в городе, он уехал по срочным делам незадолго до родов своей любовницы. Когда малыши родились, Элис взяла их на руки: сначала девочку, такую маленькую, хрупкую, беззащитную, с огромными глазищами, а потом крепыша-блондина, мальчика. Она поняла, что ненавидит этих детей всем сердцем, еще больше, чем ненавидит лежащую и корчащуюся в муках Элизабет.
– Я могу вас придушить, безродные ублюдки! – сказала она сквозь зубы младенцам, когда служанка уехала в город.
У Элис родился план, как она по очереди придушит младенцев подушкой, а потом скажет мужу, что его ничтожная любовница не смогла родить нормально и дети родились мертвыми. Потом она подумала, что Элизабет была в сознании и видела хотя бы одного ребенка точно, а это значит, что она может заподозрить её, и это очевидно, ведь она жена и ненавидит её и их детей. Все подозрения падут на неё, и это будет позор. Нет, она не будет так глупо поступать. А потом в комнате Джоули заплакал малыш, сын служанки Кристофер. И у Элис возникла новая идея – она подменит детей. Это будет самая жестокая шутка над её мужем, он будет растить не своего сына, а сына служанки. А собственный сын его будет бедняком, не знающим ни отца, ни мать. Элис злобно засмеялась, и от её смеха близнецы и младенец Джоули заплакали хором.
Вернулась Джоули вместе с доктором. Служанка хоть и не могла говорить, но сразу увидела подмену. Ведь мать всегда узнает своё дитя. Девочку и мальчика Элизабет Элис спрятала в комнате служанки, а мальчика Джоули положила рядом с любовницей мужа. Доктор зашел осмотреть роженицу, а Элис вывела Джоули, чтобы никто их не слышал.
– Джоули, милая, как сильно ты любишь своего сына? – спросила она испуганную служанку.
Джоули не могла говорить, но слезы на её глазах говорили сами за себя.
– Ты только представь, маленький Кристофер станет богатым, ему никогда не придется работать, он не узнает, что такое голод, холод и тяжелая работа на богатых людей. Он будет сыном мистера Дьюка, наследником всего его богатства. Ты только представь, какая жизнь его ждет.
Служанка молча плакала и не могла поднять глаз на свою госпожу.
– Не плачь, милая Джоули, я люблю тебя, я не дам в обиду ни тебя, ни Кристофера. Теперь он будет расти в роскоши, а ты всегда будешь с ним рядом как его няня. А эта курица Элизабет, она ведь даже не помнит, что родила двойню, она видела только мальчишку. Мы избавимся от девчонки, и всё будет шито-крыто. Хотя лучше избавиться от обоих. Чтобы его родной сын не рос с ним в одном доме. Ты согласна, Джоули? Ты хочешь, чтобы твой сын стал богатым?
Джоули кивнула.
– Тогда послушай меня. Возьми этих детей, – Элис всучила ей корзину с плачущими младенцами, – и отнеси в любой приют. Тогда я обещаю тебе: когда мистер Дьюк приедет, я объявлю Кристофера его сыном, а ты, клянусь тебе, моя верная Джоули, будешь рядом с ним до конца своих дней. Разве не такую судьбу ты желаешь своему сыну? Он будет богат, любим «отцом» и не обделен вниманием. У него будет совсем иная жизнь, нежели бы ты могла ему дать. Ты согласна?
Джоули снова кивнула, опустила глаза и взяла корзинку с младенцами. Бедняжке было очень тяжело это сделать, но она понимала, что это будет самым лучшим решением для её сына. Что могла дать ему она, бедная немая гувернантка, которая всю жизнь работала и не знала сна и отдыха, не скопившая ни цента на его содержание и жившая с ним у мадам лишь только потому, что она любила её и не хотела причинять ей боль? А ведь во многих домах хозяйки не терпели детей прислуги, и вопрос решался просто: либо они избавлялись от детей, либо выметались вместе с детьми на улицу и оставались без работы. Отец Кристофера тоже был беден как церковная мышь и служил конюхом у соседских господ. С ним Джоули провела всего одну ночь, и то не по своему согласию, он просто воспользовался тем, что она немая и не сможет ни закричать, ни рассказать о случившемся, но эта ночь подарила ей сына, её смысл жизни. Её мальчика Кристофера. Ради Кристофера она готова на всё. Она сжала покрепче корзинку с детьми, подошла к дверям приюта и как следует постучала. Спряталась в кусты, дождалась, когда детей заберут, и только тогда вернулась обратно в хозяйский дом. К тому времени бедняга Элизабет скончалась от потери крови. Доктор констатировал смерть, осмотрел младенца Кристофера, сделал заключение, что он полностью здоров. Велел найти ему кормилицу, дать имя и уехал. Вскоре вернулся хозяин мистер Дьюк. И хоть он был очень опечален смертью своей любовницы, но рождение сына-наследника его очень обрадовало. Он назвал его Джоном, а Джоули сделали его няней-кормилицей. О младенце Джоули никто и не вспомнил, так как все были заняты обсуждением смерти любовницы хозяина и милосердием хозяйки, которая приняла чужого ребенка как своего и на людях называла его своим сыном. Для вида Элис с Джоули сделали могилу Кристофера в саду, чтобы никому не пришло в голову лишнее. Элис купалась в славе «благородной леди, простившей мужу измену и принявшей его ребенка», и все было бы хорошо, но Элис стала ненавидеть и Кристофера, ведь теперь её муж был погружен в ребенка, а она так и не вернула себе его расположения.
Билл
Билл Боссон никак не мог забыть глаза незнакомки, что не дала ему убить мерзавца Коула. Он сам не понимал почему, но она показалась ему такой знакомой. Он видел её ночами, и ему всегда казалось, что это снится ему его родная мать, которая его бросила младенцем в приюте. Он помнил о сестре, но он знал, что она мертва. Когда Боссоны его усыновили, он рассказал им о Кэти и, конечно, добрые Рози и Бен захотели её удочерить, не разлучать же родных брата и сестру. Тогда они все втроем поехали в тот приют, откуда много лет назад его забрал Коул. Но учтивая мадам Галилео сказала, что Кэти в возрасте 7 лет сбежала из приюта и беднягу обнаружили мертвой недалеко от ближайших деревень. Она посмотрела на Билла и сказала, что Кэти была одержима идеей найти его, и это погубило её. Что тогда творилось в душе у мальчика, не передать словами. Он только что пережил насилие от усыновившего его отца Коула, сбежал от него, долго мотался по Лондону голодный, замерзший и больной, чудом попал к любящей семье и узнал о смерти единственного родного человека во всем белом свете – своей сестры. Вы подумаете: что побудило мадам Галилео соврать о смерти Кэти? Почему она была так жестока и не позволила воссоединиться двум сироткам? Ответ прост: Кэти тогда уже удочерили. А сказать, кто удочерил и когда, мадам Галилео не могла, это было запрещено. И зная, как эта парочка была неразлучна и что они готовы бежать навстречу друг другу, даже бросив хороший дом и добрых усыновителей, она думала, что поступала правильно, солгав мальчику.
