Очутившись в собственном дворе, который на данный момент был зоной конфликта личностных интересов, Сергей, воодушевленный недавней победой над норовистым техническим творением, деловито огляделся. К сожалению, под конец впечатление оказалось немного смазанным из-за напряженного молчания Лилии Андреевны, и мужчина пару раз открывал рот, чтобы как-то разрядить обстановку и отвлечь от дум и негативных воспоминаний, наверняка взбаламученных жестокой фразой заразы Петрищевой. Но, как всегда, в такие минуты его мозг наглухо забуксовал, и даже неугомонный внутренний дебил не счел нужным высказать одно из своих гениальных изречений. Поэтому, не реализовав себя в качестве утешителя, Никольский кипел нерастраченной энергией, требующей хоть какого-то выхода. А применение для нее найти было несложно.
Вообще-то, день не бесконечен, и если он ничего не предпримет, то еще одна ночка в сельскохозяйственном аду ему обеспечена. Ну, в самом деле, не может такого быть, чтобы поимка нарушителя его территориальных прав была не по зубам взрослому мужику с его уровнем интеллекта, на который до сих пор не поступало нареканий.
Разумеется, его первоначальный план отправиться в ближайший охотничий магазин, продиктованный состоянием голодного аффекта, выглядел обреченным на успех. Но по здравому размышлению только на первый взгляд. «Поймать» этого Мэрилина Мэнсона в перьях из ружья не составит особого труда. Сергей даже злорадно представлял, что после прямого попадания заряда дроби от гаденыша только кучка перьев останется. Но тут существовала малюсенькая загвоздочка. У мстителя не было ружья. И чтобы купить его, нужен как минимум охотничий билет и туева куча справок, насколько он знал. Нет, оставались еще боевые луки и арбалеты, но и тут затык. Мужчине ни разу в жизни не случалось стрелять. Естественно, в подкорке каждого нормального мужика сидит притаившийся и бьющий без промаха эльф Леголас или там вождь краснокожих в обнимку с Билли Кидом, и он, этот самый мужик, в глубине души уверен, что меткость и виртуозное владение любым оружием автоматом прилагается в качестве бонуса к его первичным половым признакам. Но Сергей обладал достаточно здравым взглядом на себя и свои скрытые и не очень способности, так что, пребывая в адекватном состоянии, отдавал себе отчет, насколько низки его шансы поразить подлую птицу. Скорее уж это будут свои и соседские стекла, а то и собственные части тела. На новые травмы он был не согласен, поэтому решил пока пойти дорогой хитрости и ловушек, а не большой убойной силы.
Сзади к срубу притулился довольно большой дощатый сарай, содержимое которого мужчина еще не потрудился изучить, но был почти уверен, что найдет в нем все необходимое для конструирования нехитрой западни. Ключ от строения прилагался, так что после некоторого сопротивления ржавого навесного замка Сергей попал внутрь. Пара ласточек с тревожным щебетанием заметалась под потолком, переживая, видно, за сохранность гнезда, заботливо приклеенного к потолку, и Никольский на всякий случай насторожено замер, наблюдая за их суетой. Вдруг все птицы тут придерживаются кодекса некой солидарности и его обстреляют сверху жидким химоружием? Хотя, будь он на месте ласточек, сто раз подумал бы, стоит ли оказывать поддержку черно-красному бесовскому отродью, учитывая, с каким аппетитом тот с утра поглощал яйца. Убедившись, что покушение на птенцов не входит в планы Сергея, заполошные маленькие птички вылетели через широкую щель под крышей, отправившись по своим делам.
Осмотревшись, новый хозяин усадьбы нашел искомое. Среди пыли и многолетних гирлянд паутины на грубо скрученных стеллажах стояли приличных размеров деревянные ящики. Старого образца, сколоченные из дощечек и обитые по краям для крепости жестяными полосками. Такие сейчас уже не используют, заменив повсюду на сетчатые легковесные пластиковые аналоги.
– То что надо! – ухмыльнулся мужчина, небрежно вытряхивая содержимое одного из них на пол. Что-то жалобно звякнуло, и Сергей заметил яркие осколки, просыпавшиеся из пожелтевшего газетного свертка. Присев и покопавшись, он понял, что варварски обошелся с целой коллекцией старых елочных игрушек. Разноцветные, некогда очень яркие шары, шишки, сосульки и бусы, все из настоящего стекла, довольно увесистые по сравнению с принятыми ныне украшениями, местами со сколами и облупившимся блестящим покрытием и почти стершейся росписью на мгновение показались ему самым настоящим кладом. Он буквально залип, застигнутый внезапной ностальгией, перебирая и осторожно укладывая обратно на полку бережно обернутые в бумагу и свалявшуюся пыльную вату сокровища. Среди лета вдруг повеяло хвоей, цитрусами и шоколадом, химическим духом горящих бенгальских огней… в общем, детством. Что-то часто его стали посещать такие мысли, встрепенулся ловчий, напомнив себе, для чего, собственно, сюда явился.
Вытащив основу будущей ловушки во двор, коварный охотник огляделся в поисках строптивой дичи, о своей судьбе еще не догадывающейся. Красно-черный хвост мелькал в траве под яблоней. Ладно, с местом охоты определились. Остались мелочи. Там же в сарае мужчина нашел моток тонкой веревки и топор. Бегло обыскав кусты, выбрал достаточно крепкую ветку нужной формы и, немного потюкав, придал ей идеальную форму двузубой вилки с длинной ручкой. На глазок прикинув ящик и своеобразный спусковой механизм друг к другу, остался доволен. Что теперь? В каждой приличной ловушке полагалось иметься приманке. Никольский снова посмотрел на мелькающий петушиный хвост и почесал затылок. Ему что, опять яичницу этому поганцу организовать? А вдруг тот гурман и одно и то же в один день есть не захочет? Что вообще едят петухи? Память подкидывала только какую-то чушь типа «выгляни в окошко, дам тебе горошка» или «кому что, а курице просо». Отрицать народную мудрость Сергей не собирался, но хотелось бы больше ясности. Все же горох или просо? Надо заметить, очень разные продукты по всем параметрам. Впрочем, вопрос риторический. Ни того, ни другого в его скудных запасах не имелось.
– Вот же, зараза, – уныло констатировал горе-охотник, но тут же воспрял духом. – Хотя…
Почти бегом он понесся в дом и выкопал в одной из еще не разобранных коробок банку сладкой кукурузы. Самого, к слову, недешевого производителя. Черт его знает, откуда она, вроде сам он ее не покупал.
Поколебавшись, взял ту самую горемычную сковородку и вывалил в нее содержимое жестянки, сглотнув от сладковатого аппетитного запаха и ругнув в очередной раз петуха. Одни убытки с этой скотиной пернатой и никакой же, блин, надежды на возмещение ущерба, не считая разве что чувства глубокого удовлетворения и возможности нормально спать.
Со сковородой наперевес Сергей пошел к предполагаемому месту происшествия и занялся окончательной подготовкой. Установив край ящика на вилку, он упер ее конец в землю. Злорадно косясь в сторону будущей жертвы его коварства, привязал веревку к другому концу палки-опоры и, отодвинувшись на пару шагов, дернул, проверяя свое творение на эффективность. Ящик тут же послушно упал вниз, точнехонько накрывая собой сковороду с приманкой. Идеально! Теперь осталась ерунда – занять стратегически удобный наблюдательный пункт, настолько удаленный, насколько хватит длины веревки. Хватило ее как раз до угла дома. Там новоиспеченный охотник и залег, растянувшись на животе прямо на прогретой солнцем земле, покрытой густой щекотной, вкусно пахнущей травой. Вкусно пахнущей? Он что, опять голодный?
Ничего не мешало сходить Сергею за стулом, но так было вроде как атмосфернее.
«В детстве в разведчиков не наигрался, бедняга?» – ехидно ухмыльнулся дебил.
«А хоть бы и так! Право имею!» – встал в стойку мужчина. Лежа.
«Ну-ну, удачи, дитятко» – фыркнул дебил и самоустранился.
Минуты шли, петух, несмотря на то, что Никольский установил ловчее сооружение буквально в нескольких метрах от него, не показывался. Не позарился на кукурузу или выдумывает новую каверзу? В то, что сие исчадье ада просто не заметило его приготовлений, мужчина просто не верил. А значит, обязательно выйдет и полюбопытствует, как можно нагадить хозяину территории. Солнышко и едва заметный ветерок будто теплые пальцы оглаживали его макушку и спину, умиротворяя. Трещали кузнечики, ссорились на крыше неуживчивые воробьи, очень издалека доносились голоса местных, и чикен-хантера стало невольно клонить в сон.
– А че это ты делаешь, дядь Сережа? – раздался шепот над самым ухом так неожиданно, что куняющий Сергей чуть не взвился.
Ошалело покосившись, мужчина увидел Тоху, так же, как он сам, растянувшегося на животе справа и сверкающего на него полными любопытства голубыми глазищами на пол-лица. «Цвет точь-в-точь как у матери», – мелькнуло в голове у него. – Как небо в жаркий безоблачный полдень. Тфу, понесло на сравнения», – одернул себя Никольский, разворачиваясь к ловушке.
– Петуха я ловлю, – который, к слову, так и не подумал показаться. – Но он не ловится.
– Ты пробовал прикармливать? – деловито осведомился пацан.
– А это, по-твоему, что? – недовольно буркнул Сергей, кивая на сковородку с кукурузой.
– Это у тебя, дядь Сережа, наживка. А нужна еще и прикормка, – объяснил ему Тоха таким тоном, будто он не понимает самых элементарных вещей. – Ты чего, не рыбалил, что ли, ни разу?
Экономист только сердито покосился на мальчишку, но признался:
– Было раз. Давно. – На самом деле так давно, что он и не помнил ни черта, и в голову из всего порядка действий приходило только то, что на крючок зачем-то надо плюнуть. Может, ему и в кукурузу плюнуть стоило?
– Э-эх, правильно баб Надя говорит, – сочувственно вздохнул Тоха. – Городской ты. Совсем, – и тут же хитро прищурился: – Слышь, дядь Сереж, а если я тебе с Питбулем помогу, ты со мной на рыбалку завтра пойдешь? А то меня мамка одного на речку не пущает.
Вот же мелкий торгашонок! Ну да ладно, Сергею не жалко было пообещать, главное, чтобы с петухом выгорело.
– Пойду, – со вздохом сказал экономист, но счел нужным тут же предупредить: – Только не слишком рано, и снастей у меня нет. – Ага, и как ими пользоваться ни черта не помнит. – Червей тоже ты копаешь!
– Договорились! – просиял мальчишка, вскакивая, и трейдеру вдруг подумалось, что он позволил себя втянуть в нечто, о чем потом вполне возможно пожалеет. Но переигрывать обратно уже было не с руки, тем более Тоха прогулочным шагом отправился к его западне и, зачерпнув горсть кукурузы, пошел в сторону скребущего в траве петуха.
– Спугнешь! – прошипел Сергей, когда до птицы осталось метра полтора и тот, встревожившись, поднял голову и уставился на Тоху своими блестящими камушками глаз.
Парнишка же, беспечно глядя куда-то совсем не в сторону петуха, забросил в рот несколько золотистых зерен и стал аппетитно жевать. Чучело в перьях наблюдало за ним с таким плотоядным интересом, что Сергей даже ненадолго запереживал за здоровье своего добровольного помощника. Тоже мне глупость. Ну что мальчишке может сделать этот карлик? Тоха тем временем забросил в рот еще несколько зерен, а одно, как бы невзначай сорвавшись, шлепнулось на землю прямо рядом с петухом. Реакция оказалась мгновенной. Метнувшись стрелой, петух заглотил его, словно оголодавшая пиранья. Есть контакт! Ох и Тоха, виртуоз!
Убедившись, что его уловка сработала, пацан развернулся и неспешно пошел в сторону ловушки, «случайно» роняя по дороге зерна. Петух послушно следовал за ним, будто зачарованный бросаясь на кукурузу, едва та долетала до земли. Как только Тоха миновал петухоловку и, не оборачиваясь пошел дальше, противник Сергея застыл как вкопанный, глядя на обнаруженное сокровище то одним, то другим глазом. Очевидно, он и правда только сейчас смог увидеть приманку. Мужчина чуть по лбу себя не треснул. Надо же думать было, что при крошечном росте дурацкой птице просто могло быть не видно его творение за высокой травой.
С уже знакомым «Куо-о-о!», в котором теперь отчетливо прозвучали нотки чистого счастья, петух ломанул к сковороде с вожделенным содержимым, а птицелов, издав победный вопль, дернул за веревку! Вскочив, он понесся к ловушке и едва сдержался, чтобы не исполнить какой-нибудь первобытный танец торжества вокруг нее.
– Ну что, мерзавец, попался? – плюхнувшись на карачки, Сергей заглянул в щель, но его радость немного померкла, когда он увидел, как вражина самозабвенно давится приманкой, очевидно, стремясь набить брюхо как можно скорее. А, между прочим, ему следовало испугаться по меньшей мере! Просто возмутительно!
– И чо теперь, дядь Сереж? – с любопытством смотрел на него Тоха, почесывая нос. – В суп его?
– В смысле? – не сразу понял мужчина. – А-а-а, нет.
Как ни крути, нахальную птицу он воспринимал как противника, а не как пищевой объект.
– Может, его пристроить кому? Только как можно подальше, – с надеждой посмотрел на мальца Сергей. – Так, чтобы точно не вернулся.
– Мо-о-ожно, конечно, – задумчиво кивнул Тоха. – Баб Надя по выходным на рынок ездит в райцентр. Может, его там продать от греха подальше?
– Здрасте, а до выходных его что же, так и держать? – нахмурился Сергей.
– Та нет! У нас во дворе клетки есть пустые. Раньше кролей держали. Только чур ты его туда сам суй, дядь Сереж!
– А за шоколадку? – прищурился мужчина. Ну уж очень не хотелось ему соваться к этому карликовому монстру.
– Не-а, – проявил стойкость и несговорчивость мальчишка.
– Фиг с ним, – обреченно вздохнул Никольский и, чуть-чуть приподняв ящик, стал нащупывать тщедушное тельце, уговаривая себя, что ничего страшного с ним не будет.
Он ожидал сопротивления, но петух покорно дал обхватить себя и прижать к земле, пока мужчина просунул вторую руку и надежно обхватил свой трофей. Толкнув плечом ящик в сторону, он имел теперь возможность рассмотреть причину своей нервотрепки ближе некуда. Победа! Его гордыня воспылала и, очевидно, совершенно застила ему мозги, потому как другого объяснения для его последующей дурости просто не было. Оскалившись в злорадной ухмылке, Сергей поднял петуха на уровень лица, чтобы посмотреть в его наглые зеньки.
– Ну что, сволочь, конец твоим издевательствам! – прорычал он.
– Не на… – предупреждающий вопль Тохи заглушил вой мужчины, когда петух, молниеносно вытянув шею, со всей дури клюнул его в нос и еще трижды куда попало, до того момента как шокированный охотник на пернатых монстров отшвырнул его от себя.
– Да что ты такой… – топнул ногой пацан, наблюдая за победоносным бегством петуха.
«Это фиа-а-аско, брата-а-ан», – простонал дебил, схватившись за окровавленную голову.
– Малыш, что ты опять натворил? – встревоженный голос Лилии Андреевны заставил обоих борцов сопротивления пернатой угрозе повернуться.
– Чего сразу я-то? – насупился Тоха и обиженно покосился на Сергея.
– Это все я! – самоотверженно взял всю ответственность за инцидент на себя мужчина, вытирая с кончика носа повисшую там каплю крови, и скривился от жжения. Снова.
Опять он предстает перед этой женщиной дурак дураком, но что уж тут поделаешь. Похоже, это уже становится некой фишкой их взаимодействий.
– Не трите! Инфекцию занесете! – мягко прикрикнула участковый и окинула поле провального сражения взглядом. – За мной идите! Оба!
Сергей, и не подумав возразить, послушно поплелся вслед за Тохой, знакомо ловя себя на том, что буквально млеет от этого ее приказного тона. Что же за волшебство такое?
– Садитесь, Сергей Михайлович, – кивнула Лилия Андреевна, когда они вереницей зашли в соседний дом, и мужчина быстренько пристроил свое седалище на место, где его утром сытно накормили, и не сдержался, шумно втянув пострадавшим носом уютный запах этого жилища. По сравнению с ним запах его городской квартиры показался бы каким-то… безликим, что ли. Бытовая химия, ароматизаторы воздуха… Он, собственно, уже давным-давно перестал даже замечать все это. А здесь пахло… ну, наверное, жизнью. Деревом, чуточку дымком, какими-то травами, чем-то по-настоящему съедобным, черт знает в общем чем, но хотелось это вдыхать и получать кайф от самого такого естественного процесса дыхания.
– Петуха опять ловили? – без малейшей тени насмешки спросила женщина Сергея, подходя к нему с кусочком ваты и смутно знакомой бутылочкой в руках, и когда он кивнул, удостоила «ну а ты-то чего» взглядом сидящего рядом сына.
– Ловил. А Тоха мне помогал. Я его, если что, практически принудил! – Не хватало еще, чтобы мальцу попало за участие в его авантюре. Нет уж, у них остается незаконченное дельце, а с учетом способностей парнишки, такой помощник ему еще понадобится.
– Ох, Сергей Михайлович, меня интересует, к чему он вас принудил в обмен на свое участие, – едва заметно улыбнулась женщина.
– Ма-а-ам! – обиженно протянул мальчик.
– Ничего криминально, чесс слово! – ответил экономист.
– Рыбалка? Постройка шалаша? Возможность облазить ваш сарай на предмет обнаружения сокровищ?
– Первое. – Ого, сколько возможных вариантов! Прогадал он все-таки. Нужно было разрешить в сарае ковыряться, а теперь придется тащиться на рыбалку. Эх, кто же знал!
– Сынок, принеси, пожалуйста, картошки на жаренку, – попросила Лилия Андреевна, и тот сорвался с места раньше, чем она договорила. – Вы простите его, Сергей Михайлович, он ведь ребенок, и отца ему очень не хватает, поэтому может вести себя несколько навязчиво.
– Ничего подобного не было! Мне действительно пришлась очень к месту его помощь! – заверил Сергей.
– Настолько, что и на рыбалку пойдете? – участковая наклонилась к нему, демонстрируя смоченную бурой жидкостью вату, и мужчина затаил дыхание, завороженно рассматривая крапинки темно-синего в общей светлой глубине ее радужки, которые раньше не замечал.
– Ну, я вообще-то слово дал. Но если вы не одобряете, то конечно… – Мягкое прикосновение, и вдруг так адски защипало, что Никольский чуть не взвился до потолка, шипя и едва сдерживаясь от ругательств. Она его чем, кислотой, что ли, обрабатывает? Мужчина гневно зыркнул на свою добровольную медсестру, а Лилия Андреевна взяла и подула. Подула! Будто он маленький мальчик, готовый разныться от ерундовой царапины. Это внезапно смутило и… согрело. В голове чуть поплыло от запаха ее дыхания, а еще от острого желания немедленно узнать, прилагается ли к этому аромату еще и такой же головокружительный вкус. Сергей уставился на губы Лилии Андреевны, ощущая, что собственные почему-то слишком сухие и зудят, и уже почти совсем не заметил нового жжения, улавливая лишь мягкие, так похожие на настоящую ласку поглаживания.
– Вы меня правильно поймите, я только «за»! – В голосе женщины не было страстных ноток, лишь беспокойство, и это слегка отрезвило уже поплывшего по волнам весьма далеких от пристойности фантазий трейдера. – Просто… Дети, особенно такие, как Антоша, имеют свойство быстро привыкать к людям и фантазировать о взаимной привязанности и симпатии со стороны взрослых. А это чревато.
Сказала и стремительно отвернулась, и Сергей нахмурился, борясь с чем-то весьма похожим на гнев, представив русую, голубоглазую детдомовскую девчонку Лилю, которой кто-то когда-то причинил боль, не забывшуюся и по сей день.
– Так вы считаете, что я должен отказаться от своего обещания?
– Нет, что вы, Сергей Михайлович! Неужели вы думаете, что я бы попросила вас выглядеть необязательным в глазах собственного сына? Я ведь планирую вырастить настоящего мужчину, каким отец его был, так что положительные примеры только приветствую! Прошу только… не знаю уж, как сказать… соблюдайте дистанцию. Ведь вы скоро уедете и забудете, а мы… то есть Антоша все будет помнить.
Вот ведь оговорочка вышла красноречивая! Настолько, что его язык вдруг снова вышел из-под контроля.
– Может, и не уеду! – Чего? Молчи, дурило! Точнее, скажи прямо сейчас, что, конечно же, уедешь и совсем скоро!
Лилия Андреевна обернулась и посмотрела на него с каким-то новым интересом, что ли, и от этого праведные речи и поправки на честность застряли где-то по пути. А может, и правда не так уж и скоро он уедет? Несколько недель, это разве скоро?
– Столько хватит? – влетел в дом Тоха с пластиковым ведерком в руках, сбивая Сергея с мысли.
– Спасибо, малыш, – приняла Лилия Андреевна ношу сына. – Останетесь поужинать с нами, Сергей Михайлович?
– Только если вы мне позволите принять активное участие в его приготовлении! – с готовностью отозвался экономист. Уж в чем-чем, а в чистке картошки он силен!
– Ма, баб с утра сказала, что газ в баллоне закончился, а новые привезут только завтрева. Эт только в печке теперь. Дров принесть? – Антошка был похож на щенка золотистого ретривера, держащего в зубах мячик и упрашивающего хозяина поиграть с ним – столько готовности бежать, прыгать, скакать, лишь бы рядом с любимым человеком, светилось в его огромных глазенках, так похожих на мамины.
– Принеси, сынок, кого ж еще мне просить, как не тебя? – мягко улыбнулась Лилия Андреевна и успела потрепать пацана по вихрастой головенке, пока он пулей не сорвался с места. – А Вам, Сергей Михайлович, вот нож, вот миска, воду в нее налейте из ведра, вон в углу стоит.
– А водопровода у вас нет? – удивился Сергей, припомнив вполне себе современное и исправно функционирующее обустройство и кухни, и даже ванной с недоделанным, но все же туалетом в своем новоприобретенном деревенском жилище. Вот, кстати! Надо бы до ума довести, набегался он по дощатым заведениям, как вспомнит, так бр-р-р-р, дрожь пробирает.
– Аркаша начал, но не успел закончить, – руки Лилии Андреевны на секунду замедлили процесс нарезки сала. – А денег на городского специалиста у нас нет. Да и привыкли мы. Ничего тут сложного нет. Нам на семью в день вполне хватает три ведра, не велик труд – десяток метров до колодца дойти, – спокойно ответила Лилия Андреевна, высыпая порезанное сало на большую, явно тяжеленную чугунную сковородку. Затем она подошла к огромному черному зеву печи, привстала на цыпочки, потянув на себя какую-то странную металлическую пластину в самом верху печной трубы, и от этого ее движения ткань форменной рубашки натянулась на груди, заставив Сергея гулко сглотнуть.
– На, ма. – В этот момент, спасая мужчину от необходимости скрыть неудобный звук, в дом влетел Антоха с охапкой гладеньких, аккуратно наколотых березовых дров – прям хоть бери и используй в дизайне новомодного ресторана «а ля охотничий домик».
Лилия Андреевна присела, вызывая очередное судорожное движение мужского кадыка, и открыла небольшую дверцу в самом низу печи, двумя аккуратными движениями выгребла золу в стоящее рядом ведро, не глядя цапнула из еще одного ведра мелкие деревянные щепы, сверху уложила несколько дровишек, чиркнула спичкой о коробок и поднесла ее к щепам. Огонек весело заплясал в своем уютном домике, а госпожа участковый одной рукой как пушинку взяла огромную сковородку и поставила ее на металлические кружки печной плиты.
– Ну вот, сейчас мы быстро жаренку сготовим и накормим наших охотников, – радостно возвестила молодая женщина, принимая из рук Сергея полную миску начищенной картошки. – Быстро вы управились, Сергей Михайлович, небось в армии не один наряд провели за этим действом.
Слегка покраснев от неожиданной похвалы, он не нашелся что ответить, только невнятно промычал что-то. А сам глаз не мог оторвать от того, как ловко орудует женщина у плиты. Это вам не наманикюренным пальчиком кнопки нажимать у сверкающих хромом современных кухонных комбайнов да различных приспособ «щадящего извлечения максимально полезного сока сельдерея для оздоровления вашего организма». Эта женщина сейчас ассоциировалась у Никольского с той самой «хранительницей домашнего очага», которая и обогреет, и накормит, и излечит раны и телесные, и душевные, родит и воспитает настоящего сына (возможно, и не одного) и вдохновит своего мужчину на свершение любого подвига – уж на проведение водопровода в дом так точно!
– Так как вас занесло в наши края? – без особого нажима спросила Лилия Андреевна, расставляя на столе тарелки и параллельно продолжая что-то нарезать на доске – похоже, нечто вроде кусочка копченой грудинки или домашнего копченого сала.
– Ну, – помялся Сергей, не особо желая распространяться о состоянии своего здоровья, ибо вдруг захотелось ему предстать перед ней не дурилкой, хворым и убогим, вечно влипающим в нелепые ситуации (что по большому счету пока было абсолютной истиной), а справным таким мужчиной, которым и заинтересоваться можно бы. – Я сюда приехал по совету п… приятеля одного. Сперва отдохнуть, а заодно и осмотреться – каково тут живется. Ну, так, на будущее, – расплывчато-туманно ответил наконец он. Ну и не соврал. Практически. С психологом тем он знавался не только по специфической работе последнего, но и так – пересекались пару раз на всяких вечеринках, было дело.
– Ух ты ж! – воскликнул вдруг Антоха, сунувший нос в деловито скворчащую сковородку, маняще поблескивающую зарумянившимися ломтиками картофана. – Ты духмяную делаешь, как папка любил?
На секунду Сергей успел узреть яркий румянец, вспыхнувший на щеках соседки, которая несколько суматошно кинулась к плите, приговаривая:
– Тоша, сынок, а принеси-ка из чулана луковку. А духмяную да – и папа твой любил, и бабушка любит, да и ты не откажешься, так ведь?
– О! Видать, хорошо я поутряни прикормила соседа-то, что он и вечерять у нас надумал, – раздался задорный голос от дверей. В проеме стояла Анастасия Ниловна – запыхавшаяся, раскрасневшаяся, в сползшем набекрень цветастом платке, с небольшим бидончиком малины в правой руке и лукошком, наполненным ярко-рыжими подосиновиками, – в левом. – А я-от с Никитишной нынче за первой малиной ходила, на место наше заветное, в угол Медвежий. Туда-то народ боится соваться. Глянь-ко – полнехонько бидончик-от набрала.
– А вы чего суетесь? Уж сколько раз я вам, мама, говорила – не стоит так рисковать из-за ягоды. Вечно вы то в Марьюшкино оконце за брусникой идете, то в угол этот ваш Медвежий. А ну как и правда на косолапого наткнетесь или в топь угодите?
– Ох, Лилечка, ну на кой мы ему, медведЮ-то, сдались-то, бабки старые, смердючие? Ему бы чего посвежей, помоложей, чем мы с Никитишной, – усмехнулась бабка, поставив бидончик по центру стола. – А у топь мы поодиночке и не суемси, завсегда у двоих ползаем, чай не кулемы городские, – хитро сверкнула взглядом в сторону гостя Анастасия Ниловна. – И вот табе подосиновиков ишшо, смотри, какие молоденькие, это я коло Горватки на них наткнулась.
Бабка прошла за печку, продолжая переговариваться уже с внуком, а Сергей сидел с полузакрытыми глазами, медленно погружаясь в транс от головокружительного запах жарящейся на сале картохи, к которой Лилия Андреевна с минуту назад кинула копченую грудинку и порезанную луковицу, «для духмяности», как уже понял обделенный в этой жизни вкусной едой мужчина.
Транс был грубо прерван громоподобным урчанием забытого в суматохе этого насыщенного дня мужского желудка.
– Простите, – смутился Сергей, – я…
– Да что ж это мы, мужик голодный сидит, а мы лясы точим, – всплеснула руками вновь появившаяся у стола Анастасия Ниловна. – Ходи-ка со мной, унучек, в подпол. Сей же час мы и груздиков достанем, и капустки, и огурьев малосольных. Сиди, милок, – остановила бабка попытавшегося было подняться Сергея. – Усе будет. Сиди.
Через несколько минут бабка с Антошей поставили на стол миски с деревенскими разносолами, а по центру – рядом с бидончиком одуряюще сладко пахнувшей малины – водрузила маленький пузатый графинчик с темно-багряной, маслянисто плещущейся о бока сосуда жидкостью.
– Мама, а это вы зачем? – строго спросила Лилия Андреевна, кивая на графин.
– Ай, нягож, к такой-то закуси как раз моя синяя пойдет, – ничуть не смутившись строгостью голоса невестки, ответила старшая Апраксина. Достав из слегка покосившегося серванта две рюмки, она налила обе вкрай и, подвинув одну Сергею, подняла вторую:
– Ну, что? За знакомство, соседушка! Будем дружно жить, да выручать дружка дружку. Так-то оно в жизни завсегда повелося – иной сосед ближе кровного родственника становится.
«Нектар и амброзия, – благоговейно прошептал дебил, распробовав вкус «синей» – тягучей сладковатой наливки, явно настоянной на нескольких видах ягод, и прожевав первую порцию «духмяной» жаренки. – А давай тут жить навсегда останемся, а? Тебя ж никто так не кормил», – напористо продолжал внутренний собеседник, интенсивно хрустя огурьями и запихиваясь в обе щеки груздями.
«Никто, – угумкнул с набитым ртом Сергей, – и никогда».