Алёна Ильинична Кощеева
Никто не хочет умирать

«Там, – указал он на ту, что впереди, – была дверь, а теперь нет». Иллюзия? Но тогда осязание бы не обманывало. Может, в комнате художника пахло не красками… Наркотики? Если так, нужно подождать, пока очнешься. Этот вариант показался наиболее вероятным. Других идей всё равно не было.

Ногам стало прохладно, как-то мокро. Саша посмотрел вниз и понял, что пол затопило водой по щиколотку. От неожиданности он вскочил и вжал голову в плечи. Этого еще не хватало! Какая же дурость… Если бы не Петрович, не зашёл бы сюда…

Так-так-так… Петрович. Давай попробуем позвонить еще раз. «Пилиу» – обрывается. Отправить сообщение. Не выходит. Безумие, это всё какое-то воплощенное безумие. Вода слишком быстро заполняла комнату. Уже почти по колено. Как она не выливается через щели в полу? Точно! Черт, не надо было оставлять дрель в той комнате. Инструмент всегда должен быть под рукой. Саша опустился на колени, джинсы моментально промокли, но он не обращал внимания. Он попытался просунуть мизинец в щель в полу. Не выходило. Хотя бы ногтем зацепиться, поддеть! Как-то отодрать доски!

– Нет, – он опустил руки.

Собрался с силами. Вскочил, снова обошел все стены, ощупал каждый метр. Выхода нет.

– Валентин! Как тебя там! Евграфович! Харе шутить! Выпускай! Меня! Отсюда! – кричал Саша в потолок.

Он поднимал массивные стулья и пытался швырять их в стену, но те, кажется, были тяжелее, чем чугунные батареи. Он взял стеклянный графин и метнул в бревна. Осколки с плеском приземлились в воду и замерли словно камни на дне моря.

Комната стремительно затапливалась. Как корабль, который идет ко дну. Зеленый лук, петрушка с укропом поднялись со стола и плавали по поверхности кристально прозрачной воды. Саша с трудом перемещался по комнате, с тревогой оглядывал слишком низкий потолок. «А может быть…?» – он скинул со стола тарелку с картошкой и заскочил. Надо было сразу так сделать, меньше бы намок. Вытянутыми руками он ощупал доступную поверхность. Перед мысленным взором уже появилась радостная картина: он находит какой-то рычаг и выпадает лестница со ступенями. Десяток шагов и он на свободе.

И снова нет. Ничего. Он опустил руки. Взгляд вяло бродил по тарелкам с изящным цветочным узором.

«Жене цветов не купил…»

Не бывает же так, чтобы двери сами исчезали?

– Не бывает!!! – заорал он во всю глотку, – Вы! Уроды! Выпускайте меня!

Голова гудела, словно паровая машина. Думалось, что у каждого издевательства должен быть предел. Что снаружи наблюдает толпа и кто-то из них обязательно скажет «хватит, выпускайте». Но ни камер, ни чего-либо похожего не было. Брёвна стен, деревянная мебель, плавающие пучки петрушки, осколки графина. И шелест воды от Сашиных медленных передвижений.

Даже на столе его уже затопило по грудь. На поверхность поднимались куски размокшего теста от пирожков, жир от запеченной птицы. Мгновение и уже по горло. Саша поднял руки. В одной он держал телефон, другой пробовал звонить всем знакомым. Должен же хоть кто-то услышать его, помочь.

Нет.

Бессмысленно.

Подбородок в воде. Теперь плечи.

Смс жене: Люблю вас. Берегите себя.

Напечатал. Не отправлено.

Может, дойдет когда-нибудь… Может…

Нет!

Не сдаваться!

Он.

Никогда.

Не сдаётся.

Вода дошла до локтей вытянутых рук. Холодная. Скользкая. Тяжёлая намокшая одежда тянет вниз.

Саша освободил телефон от чехла и достал небольшой бумажный квадратик. Фотография сына. «Папа что-нибудь придумает» – пробормотал он и крепко сжал её в кулаке.

Запястья уже в воде. Саша расслабил ладонь с телефоном. «Плюх» – издевательски-весело пошел он ко дну. Бесполезная железка.

«Думай, Саня, думай!» – он разулся и занырнул к полу. Может быть, это как испытания в древних гробницах – вода заполняет помещение и где-нибудь внизу открывается проход. Но… Стоп. Откуда-то же она должна литься? В душе зародилась искрящая наивная надежда. Он решил, что вот-вот найдет шанс на спасение. С зажатой в кулаке фотографией было трудно под водой, но он не выпускал её. Есть у каждого нечто святое, что он не оставит ни при каких обстоятельствах.

«Дурак, дурак, – подумал он после нескольких заныриваний, – если бы откуда-то хлестал поток, я бы заметил». Дыхания надолго не хватало.

Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Он уже не доставал ногами до стола когда всплывал. До потолка оставалось сантиметров десять жизненно необходимого воздуха. Вода и тянула вниз, и давила одновременно. Ни кричать, ни говорить уже не получалось. Сбивчивое дыхание, неровный ритм. Саша жадно хватал ртом ещё доступный кислород.

Он нырнул в очередной раз и распахнул глаза от удивления. На том месте, где была исчезнувшая дверь, появилось зеркало. Из него смотрел молодой темноволосый парень с острым подбородком, широким носом, беспокойными глазами и крепко сжатым кулаком. Там было самое ценное. Куртка, джинсы, футболка казались воздушными, легкими, но Саша чувствовал, как они тянут его ко дну. Он всплыл, сделал глубокий вдох. Насколько смог. Опустился к столу, с трудом столкнул птицу с металлического подноса, схватил его свободной рукой.

Размах.

Издевательство. Инерции предмету под водой не придать.

Вынырнуть.

Сантиметров пять воздуха. Жадный вдох ртом. Задержать дыхание.

Вниииз.

Найти бы что-то потяжелее. А толку? Ни поднять, ни бросить. Снова поднос.

Руку завести назад.

Рывок.

Рывок!

Рывок!!

Вялое движение стукнуло по гладкой поверхности. Безрезультатно. Даже не поцарапало зеркальную гладь.

Всплыть. Вода давит. Давай, давай!