Алёна Александровна Комарова
Персональная ловушка Милтона

В сумочке было все, и всего очень много. Интересно как женщины могут в ненужном хламе найти что-то нужное? Вадим вытащил телефон. Нажал на кнопку. Экран ожил, засветился. Он быстро застегнуть сумку, открыл дверь в коридорчик. В ванной выключили воду.

Будем надеяться, что она будет вытираться, а не пойдет голая и мокрая в комнату.

Он оглянулся, осмотрелся – нет больше сумок. Да, его уже затягивало, вошел во вкус лазить по чужим саквояжам. С этим нужно завязывать. Аля узнает, точно разведется.

Вадим приоткрыл дверь в коридор, выглянул в щелочку, и вышел, не заметив, что из соседней комнаты в такую же щелочку за ним следят.

***

Шум в ушах уже прекратился, но в голове остался гул. Алле даже показалось, что она слышит как в её черепной коробке по венам течет кровь, и под давлением сжимаются мозги. Она прикрыла глаза, но быстро открыла. От страха. Сердце застучало сильнее. Нет, она не станет спать, нельзя. Если заснет, не услышат, как придет Олег Владимирович, сделает ей укол, и она больше никогда не проснется. Ужас. Сердце бешено стучало. Теперь ей не удастся заснуть, даже если уговорит себя. Придется с Вадимом спать по очереди, сменяя друг друга каждый час.

Алла не услышала щелчка в замке, а когда хлопнула дверь, она мысленно просила: «Хоть бы это был Вадим. Хоть бы это был Вадим».

Мольбы ее не были услышаны, и в комнату вошел Олег Владимирович. Аля прикрыла глаза, боясь, что в ее зрачках крупными буквами написаны страх и паника. Сердце стучало так сильно и так громко, что она испугалась, чтобы он не услышал. Она прикидывала пути отступления, не забывая себя отругать, что не сделала это раньше. Мужчина в сто раз сильнее ее, он может кинуться на нее, скрутить в узел, и одним наполовину сильным ударом вырубить на неопределенное время, или еще хуже – убить.

Мужчина, не подозревая, что его записали в убийцы, культурно поинтересовался:

– Как вы себя чувствуете, Аллочка? Не спите?

– Нет, не сплю. Уже лучше, но еще не очень хорошо – она тут же пожалела, что призналась. Голос дрожал от страха и слабости.

– Вот и хорошо, а то я переживаю за вас – он прошел за ширму.

Хлипкая стеночка скрыла соседа от ее перепуганных глаз, но лучше бы видеть его в лицо. Она встала с кровати и подошла к балконной двери, в случае опасности, надеясь выскочить на улицу и кричать. Может все обойдется? Понемногу она успокаивалась.

– Спасибо, что помогли. Ума не приложу как я могла потерять сознание. – Она осеклась, осознав, что завела рисковую тему и поторопилась предположить – видимо давление упало, или сахар понизился. У меня такое бывает.

Мужчина шуршал пакетами с вещами.

– Давно я не был в таких ситуациях. Вообще-то нас учили, как вести себя в экстренных ситуациях и оказывать первую медицинскую помощь, но это было давно. Да и кабинет такой не приспособленный ни к чему, воды нет, нашатыря нет. Какая там помощь от меня? Вот я бегом за медсестрой.

– Спасибо вам. А далеко бегали? – Алла помнила, что медсестра не выходила из своей подсобки после того как заправила ингалятор.

– Нет. Это я так выразился – бегал. Она-то вас в чувство и приводила.

Правдивый ответ привел Аллу в замешательство, и если бы не след от укола, она бы ему поверила. А может действительно ее уколол кто-то другой и она грешным делом записала мужчину в список маньяков, убийц и наркоторговцев, хитрым способом подсаживающих бедных девушек на иглу.

Олег Владимирович переоделся в светлые джинсы и белую футболку, четко подчеркивающие его спортивное телосложение. Осанка, повадки и манеры говорили о том, что бывший военный (хотя бывших военных не бывает) поддерживает себя в форме.

– Инга сказала, что у вас аллергия на траву, от нее обморок случился.

– Да, наверное – согласилась она, пытаясь вспомнить, разговор про аллергию был в присутствии Олега Владимировича, или же он с Ингой разговаривал после ее ухода. Где там Вадим ходит?

– А где Вадим?

От предположения, что он читает мысли, она растерялась и опять занервничала:

– Вадим? А он… на процедурах… у него там еще одна осталась… но он скоро придет – быстро добавила она на всякий случай, чтобы у Олега Владимировича и в мыслях никакой гадости не было. – Уже идет, наверное…

Олег Владимирович удивленно посмотрел. Она отвела взгляд, пытаясь спрятаться за шторку. Мужчина пожал плечами и поинтересовался:

– А на ужин вы идете?

– Да. Сейчас Вадим придет и пойдем.

– Давайте пойдем вместе, – предложил он и сел на стул – а то мне скучно одному.

– Конечно.

Понимая, что Олег Владимирович обосновался на стуле надолго (до прихода Вадима), Алла решила ретироваться, шмыгнуть в ванную комнату, но у нее это не получилось.

Голова закружилась, в руках чувствовалось слабость, а ноги вообще тряслись, толи от слабости, то ли от страха, а точнее от того и другого вместе. Придерживаясь за кровать и стены, она пошла к выходу. Интересно, как она собиралась убегать от Олега Владимировича, в случае опасности? Да она бы распласталась на первом же шагу, на первой же попытке побега от него.

– Давайте я вас провожу.

Он встал со стула, сделал к ней шаг.

– Нет! – испуганно закричала она – не надо. Я сама.

– Хорошо, хорошо. – Он помахал двумя руками перед собой, соглашаясь с ней, и сел обратно.

В ванной комнате она защелкнула дверь и опустилась на колени на прохладный кафельный пол, приложив голову на холодный бортик ванны.

«Надеюсь я себя не выдала? Надеюсь, он подумает, что я скромная и стеснительная девушка (в принципе так оно и есть), и не позволяю чужому мужчине провожать меня в ванную. Будем надеяться, что он подумал именно так».

Через некоторое время, она услышала Вадима. От радости, что муж вернулся, Алла нашла в себе силы подняться с пола. Она приняла душ, долго стояла под водой, пускала на себя то теплую, то холодную воду. Контрастный душ окончательно привел ее в чувства. Появились ободряющие мысли: «Вадим в обиду не даст. Да он этого Олега Владимировича в два счета уложит. Да он его одной левой в нокаут отправит. Олег Вадиму в пупок дышит. Да Вадим вообще спортсмен, а не какой-то там военный, даже не бывший».

***

Не увидел жену в номере, забеспокоился. Но вовремя услышал как в ванной комнате, как уточка, плюхается Алла. Взял себя в могучие руки.

Олег Владимирович писал в блокноте. Любопытство Вадима подталкивало заглянуть в записи одного из подозреваемых во всех тяжких грехах, но здравый ум подсказывал, что интерес к личным вещам отдыхающих (сумкам, комнатам и блокнотам) вошел в привычку и затягивает. С этим придется бороться и лечить. Но в свете сложившихся событий Вадим решил простить себе мелкие хулиганства и проявления клептомании. Чужие вещи он обязательно вернет, телефон подкинет хозяйке, главное чтобы он сейчас не зазвонил.

– Отдыхаете? – стараясь скрыть беспокойство, спросил Вадим – Стихи пишите?

– К сожалению, не умею. Я слишком прагматичен, чтобы писать стихи. Я вас жду. Хотел с вами идти в столовую, а то одному скучно. Вы не против?

– Нет, не против. Спасибо, что Але сегодня помогли. – Вадим присел на кровать, при этом пристально смотрел на Олега Владимировича.

– Так любой бы поступил.

– Ума не приложу, что случилось?

– Может сахар в крови упал, или давление подскочило. Или упало. Главное, что уже все нормализовалось.

– Нормализовалось – повторил Вадим.

Разговор зашел в тупик, легкость слов обоих мужчин противоречила тяжести взглядов. В комнате витало напряжение, оно накаляло воздух, это чувствовалось кожей, и мужчины это чувствовали. В небольшом пространстве находились два тяжелых человека, с тяжелыми характерами, с тяжелыми мыслями и взглядами, если кто-то чиркнет спичкой, то от искры взорвется воздух и от взрывной волны все вокруг разлетится в разные стороны. Вадим отвел взгляд первый, собираясь поступить хитрей и не выдать себя раньше времени. В спортшколе тренер учил правилу: действовать четко и напролом, но всегда повторял: «бывают такие ситуации в жизни, когда это правило необходимо нарушить». Сейчас это был тот случай, когда необходимо было уступить сильному врагу, дать слабину, чтобы он чувствовал свое превосходство. По правде говоря, Вадим хотел бы, чтоб Олег Владимирович был на его стороне баррикад в борьбе с врагами. Нет, он не боялся его, но считал, что сильный, умный мужчина в лице противника, слишком опасен. Он мысленно пробежал список врагов и друзей, пытаясь определить в какую колонку записать вынужденного соседа по комнате и мысленно написал его посередине с большим знаком вопроса.

Почти неделю жили в одной комнате, а про него ничего не узнали. Аля, по своей открытости и наивности, задавала ему вопросы о семье, работе, увлечениях, но Олег, как партизан в плену у немцев, ловко уходил от ответов. Но сейчас он решил разоткровенничаться:

– Уже три года на гражданке, а все не могу привыкнуть, что здесь тоже могут быть проблемы.

– Что вы имеете в виду?

– Я тысячу раз видел слабость, мучение, и даже смерти, после которых собирался уходить в отставку, но кровь бурлила, я был молод, и продолжал служить Родине. А сегодня я растерялся. Отвык уже. Не ожидал. Аллочка – милая приятная девушка, не хотелось бы, чтоб с ней случилась беда. Ей обязательно нужно показаться врачу.

– Обязательно.

– Не относитесь к этому легкомысленно. Я друга потерял. Потому что он не вовремя обратился к врачу. Ему поставили страшный диагноз и за полгода он сгорел. Мы служили вместе. Страшно, когда сильный мужик помирает от болезни. – Олег грустно хмыкнул – его пули не брали, снаряды не долетали. Мы его Фортовым называли. Все кто рядом с ним был, ни кто не пострадал. Так вот судьба – умереть молодым в рассвете сил от рака. И ни один бронежилет не помог.

– Где вы служили?

– Помотало по миру.

Олег Владимирович тяжелым взглядом смотрел в окно, но, кажется, ничего не видел. Грусть по другу окунула в задумчивые воспоминания. Он опустил взгляд, прошелся им по полу и проговорил:

– Ни разу ранен не был и умер в муках. – Тяжело вздохнул и хмыкнул – что это я все о грустном. Нахлынуло на меня. Извини, Вадим. С Аллочкой сходите в больницу.

– Обязательно – пообещал Вадим, пытаясь разобраться в своих мыслях. – А как вам здесь отдыхается?

– Ужасно – жарко ответил Олег Владимирович – никаких условий, я же прекрасно понимаю, что стесняю вас. Мне за эти неудобства очень перед вами неудобно. А вам?

– Мне тоже неудобно. Олег Владимирович, у меня к вам есть небольшая просьба – для убедительности Вадим даже подсел ближе – я думаю, вас это не затруднит, а я очень буду благодарен. Вы же тут сдружились с кем-то? Да? Не могли бы вы после ужина сходить к своим друзьям, знакомым. Вы понимаете о чем это я? – Вадим делал вид, что ему очень неловко, как семикласснику. – Понимаете я с женой уже неделю… ну это… не обнимался… понимаете?

– Да, конечно – Олег Владимирович махал головой – понимаю. Дело же молодое. Все понимаю.

Он действительно понимал о сути просьбы, но не понимал, почему уверенный в себе мужик, совсем ведь не интеллигент, а так скромно, красиво подходит к щепетильной теме. Такое можно было ожидать от Али, но не от Вадима. Сказал бы по-мужски: «неделю секса не было, иди, дядя, погуляй полчаса». Это подняло ему настроение.

– Вы нас, конечно, извините. Это же не наша вина, что мы вместе живем. – Вадим говорил в полголоса. – Я думаю этот разговор останется между нами. Вы же знаете у меня Аля такая стеснительная.

– Да о чем разговор, конечно – Олег Владимирович весело махнул рукой.

Вадим не понял, чему тот радуется, но знал, что лучше пусть радуется, чем хмурится, все спокойнее.

– Если она узнает, что я вас об этом просил, то умрет от стыда – честно признался Вадим.

– От меня не узнает – пообещал Олег.

Вадим размашисто поднял руку, взглянул на часы и сообщил:

– Время ужина. Аля долго душ принимает, хоть бы опять давление не упало.

Вадим встал, думая: «Был бы мужик умный, то догадался, что приставать сегодня к жене я не стану в связи с ее слабостью после обморока».

– Я жду вас – в спину напомнил Олег, открыл блокнот, стал писать, конечно же, не стихи. Настроение его поменялось, он стал серьезным, хмурым и задумчивым, веселье сдуло как сквозняком в форточку.

Вадим тихонько постучал в дверь ванной комнаты и предупредил:

– Аля, это я.

Жена открыла дверь сразу. Она стояла под дверью и прислушивалась, ничего не слышала, но ждала и надеялась, что Олег Владимирович уйдет, не будет ждать их на ужин. Аля кинулась на шею, обхватила двумя руками, прижалась к нему и тихонько засопела в ухо. Он обнял и приподнял, уткнулся носом в шею, в нежную, бархатную кожу. Она благоухала ароматами полевых цветов и роз. Влажные волосы щекотали шею, от их прохлады, свежести и аромата стало уютно и приятно. Он глубоко вдохнул аромат. Ох, как же он соскучился по ней. По телу побежали мурашки. Он заметил на щеках румянец. Хороший показатель здоровья.

– Ты как? – он чуть отстранился от нее, чтобы заглянуть в глаза.

Ей не хотелось от него отодвигаться, на его шее спокойно и хорошо. Так бы и висела в его объятиях, дышала бы ему в шею, в ухо, волосы. Да хоть куда, лишь бы в его объятиях. И с закрытыми глазами. Не хочется никуда смотреть.

Вот только открывает глаза, видит, где они находятся, и сразу пропадает, улетучивается спокойствие, приходит страх, паника от неизвестности.

– Уже хорошо. Я так рада, что ты пришел. Мы пойдем в столовую вместе.

– Планы изменились. Теперь я прикрою тебя.

Он поставил ее на пол и рассмотрел: чтобы недруги не достали, замуровалась в тоненький халатик, из-под которого просматривалось полотенце, наряд назывался – «Сто одежек и все без застежек». Он улыбнулся ее наивности и подошел к раковине, умылся холодной водой. Он решил подбирать каждое слово, чтобы Алла не впала в панику. Страх и паника не дадут ее голове правильно работать и оценивать ситуацию адекватно, тем более, именно сейчас от нее это понадобится. И в тоже время ее нужно растормошить, а то она, как окунь в спячке плывет по течению то в одну, то в другую сторону. Чтобы она задумалась, он спросил:

– Как твоя память, все вспомнила?

– Вадим! – возмутилась жена и передернула плечами. – Ну откуда я знаю, все я вспомнила или не все? Как я могу понять, что я забыла, а что вспомнила. Ну ты даешь! Я поняла одно, когда ты мне напоминаешь о чем-то, то я это обязательно вспоминаю, а сама как инфузория-туфелька не могу начать думать.

Вадима ее возмущения обрадовали. «Пусть лучше возмущается – решил он – от глупых вопросов инфузория-туфелька эволюционирует в человека».

– Аля, я тут кое-что нашел – он достал из кармана телефон.

Дорогой гаджет новейшей технологии. На такое устройство сенсорной промышленности три ее зарплаты уйдет. Красненький, явно женский. Как дети радуются новым игрушкам, так ее глаза засветились от счастья. Вадим же считал, что это не игрушка, а соломинка для утопающих.

– Ты звонил кому-нибудь?

– Нет.

– Надо позвонить Светочке. Нет, Светочке нельзя, она же в Турцию со своим новым парнем улетела. – Эмоции переполняли, она быстро шептала. – Давай позвоним твоему другу Сережке. Пусть заберет нас отсюда.

– Аля! Стоп! Не гони лошадей, успокойся – моля ее, Вадим закатил глаза.

Его жена просто не способна мыслить адекватно, попади телефон в ее руки, она бы точно позвонила Светке в Турцию, а потом бы пошла на поиски хозяина трубки.

Он подошел к ней вплотную, положил ей телефон в руки, взял за плечи и сказал:

– Послушай меня – требуя внимания, серьезно проговорил Вадим.

Аля на всякий случай шире открыла глаза, чтобы лучше слышать (серьезная информация может впитываться через глаза, кожу и волосы) и покивала головой, как собачка-болванчик в автомобиле.

– Мы не будем звонить ни Свете, ни Сергею. Я сейчас уведу Олега Владимировича в столовую. Скажу ему, что ты хочешь полежать и присоединишься к нам чуть позже. Ты обязательно приди на ужин. Слышишь? Обязательно. Когда мы уйдем, набери номер полиции, слышишь? Сто два. Скажешь им что в пансионате «Горный воздух» творятся странные вещи. Нет, скажешь, что здесь незаконно силой держит людей, а потом люди пропадают. Скажешь, что твоя знакомая Алевтина Ивановна пропала.

– Как? – вскрикнула она.

Он закрыл ей рот рукой.

– Тише. Говорят, что она уехала, но она ведь не собиралась, а ее личные вещи в номере остались.

– О, Боже.

– Тише. Полиции скажи про укол. Скажи, что нас отсюда не отпускают даже на прогулку по окрестностям. Понятно?

–Да. – Соглашалась Аля, но мысли-предательницы скакали в голове, как дикие кони, поймать хоть одну бы за гриву, заглянуть в огромные глаза в поисках здравого смысла. – А что с Алевтиной Ивановной?

– Не знаю.

– А откуда ты знаешь, что ее вещи в номере?

– Я ходил туда. Подробности позже, не спрашивай. Ты все поняла?

Аля снова закрыла рот руками. Она поняла, но как теперь все это сложить в картинку – не поняла.

– А кто-то еще пропал?

– Не знаю, постараюсь узнать.

– Вадим, не надо ничего узнавать! – взмолилась жена. – Давай соберем вещи и тихонько уедем. А когда попадем в город оттуда и позвоним в полицию.

Она с надеждой и мольбой смотрела на него. Такому взгляду нельзя отказывать, Вадим сочувственно помотал головой:

– Если бы это было возможно, мы бы смылись еще вчера. Мы уже пробовали, – с сожалением ответил он – не вспомнила?

– Нет.

Она лихорадочно пыталась вспомнить, как и когда они пытались уехать, но мозг не мог предоставить ей информацию, даже причину, по которой они решили это сделать. Какие-то смутные воспоминания, но они не вязались друг с другом. Вадим куда-то бегает, что-то выясняет, в связи с чем это связано, она не помнит, помочь ему ни в чем не может. Что происходит? В воспоминаниях нет ничего опасного, если не считать сегодняшнего приключения с уколом. А Вадим несколько дней чувствует неладное и пытается разобраться. Алла чувствовала себя беспомощной и в тоже время бесполезной. Вот бестолковая голова, как бы вернуть в нее все то, что происходило последние несколько дней. Она амеба, инфузория-туфелька. По их подсчетам она не помнит два дня, целых два дня! да это же так много! просто куча информации! А где же она? Что ей вкололи, что стерли из памяти два дня? И зачем?

– Успокойся! – Он подошел к ней, обнял и прижал так, что у нее не хватало сил двигаться – все будет хорошо. Слышишь?

– Вадим, а боюсь, – прошептала она ему в грудь – может не все так страшно? Может Алевтина Ивановна где-то в другом номере? – Она подняла голову и заглянула в глаза мужу, ища там поддержку. – Может нас силой не держат? А, Вадим?

Вадим хотел бы соврать, тем самым успокоить ее. Но нельзя, чтоб она верила себе. Ей нужно оставаться бдительной, подозрительной, недоверчивой. Аля же категорически отказывалась верить во все происходящее. Он серьезно, задумчиво и грустно взглянул на нее и прижал к груди.

– Надо звонить, – напомнил он о ее миссии, – а то хозяйка кинется его искать – он указал взглядом на телефон и отпустил Алю, собираясь уходить.

– Ты его украл, – еле слышно возмутилась Аля – час от часу не легче. На тебя плохо действует горный воздух.

Сколько лет Вадима знает, никогда за ним такого не замечала.

– На меня плохо действует пансионат «Горный воздух» – хмыкнул Вадим и продолжил – все очень серьезно, раз я пошел на кражу телефона. – Он быстро поцеловал ее в губы, отпустил и добавил – Точнее, я его позаимствовал, но я исправлюсь. Поставь на беззвучный режим.

Взявшись за ручку двери, добавил:

– Я буду ждать тебя в столовой.

Когда Вадим вышел, Аля почувствовала как в небольшой комнате освободилось много места без огромного мужа, но это пространство быстро заполнилось страхом. Она защелкнула задвижку. Все-таки с Вадимом было спокойнее, а теперь она одна наедине со своими мучителями. Конечно же, она верила Вадиму, просто боялась себе представить, вообразить, нарисовать картину ужасов, которые он ей рассказал. Она боялась своего воображения, которое всплывало следствием его предположений. Ведь это не шутки, не мог он ее разыгрывать. Конечно, не мог. Они оба знали, что шутки и розыгрыши должны быть добрыми и веселыми. А в этом случае добротой и не пахло. А укол (место от него еще болит), пропавшая Алевтина Ивановна, при этом оставившая свои личные вещи. Забыла что ли? А еще забыла предупредить, что уезжает. На склеротичную особу она не похожа, даже наоборот, живехонькая энергичная старушка, следящая за своим здоровьем.

Что все-таки произошло?

Она слышала, как пройдя совсем близко через коридор, Вадим с Олегом Владимировичем вышли из номера. И настала тишина. Такая тишина, что было слышно собственное сердцебиение.

Алла не была уверенна, стоит ли звонить в полицию, боялась обвинить ни в чем не повинных людей, испортить кому-то бизнес, репутацию пансионата и конкретных людей, поэтому тянула время. Включила телефон.

В папке контактов оказалось несколько номеров, один из них под именем «сынок». В папке с фото и видео несколько фотографий мальчика лет шести может меньше в инвалидном кресле, он улыбался и был веселый. Алле стало грустно, Вадим украл телефон у человека, у которого есть ребенок инвалид. Очень плохо получилось. Алла клацала по кнопкам и открыла папку с последними звонками. Входящие и исходящие звонки только с одним человеком, под именем «сынок». Удивительно, у хозяина телефона нет больше друзей? У Али тоже мало друзей, но в телефоне много разнообразных звонков, то ей звонят, то она сама звонит, потом сохраняет эти звонки под именами и фамилиями. Но один человек, с которым можно общаться – это меньше минимума, даже если это самый родной человек на свете.

– Надо звонить – сама себе прошептала Аля, чтобы приглушить стук сердца и совести. Дата и время на дисплее, писали, что сегодня восемнадцатое июня восемнадцать часов вечера, и она расценила это счастливым знаком свыше.

***

– Это уже третий раз! – Евгений бегал по кабинету, лихорадочно запихивал в карманы документы, права, ключи, пачку сигарет с зажигалкой, объясняя Максиму Петровичу – в последний раз это было две недели назад. Бог любит Троицу. В этот раз она все-таки родит. Как ты думаешь? – и, не дожидаясь ответа (скорее всего он спрашивал у себя), продолжил – надоело ее туда-сюда возить. А если не родит, я ее в роддоме оставлю. Пусть она докторов мучает. Меня она уже замучила.

Женька любил жену, но ее беременность последнее время казалось ему сплошным адом. Он очень трепетно ждал своего первенца, уже придумал ему имя – Никита – и его он уже любил, но беременная Юля вынесла ему мозги. Ей хотелось то перченой селедки, то маринованной клубники, то перченой селедки фаршированной маринованной клубникой. А когда это уже принесено домой – нате вам, пожалуйста, она уже это и не хочет. Он конечно понимал, что в ней играют гормоны, но терпеть это уже надоело и гормональные качели казались сущим адом.

А месяц назад у нее начались схватки, естественно супруги к этому готовы не были. Женя быстро собрал все необходимые вещи и привез Юлю в роддом. В тот день доктор сказал, что такое бывает, что еще не срок и схватки ложные. Через две недели все повторилось: схватки, собирание вещей, роддом, тот же доктор, опять не срок.

И вот сегодня опять схватки, вещи собраны (не стали разбирать сумму с прошлого раза), тот же доктор по телефону сказал (с усмешкой) «ну приезжайте, что же мне с вами делать».

Женя бегал по кабинету, перебирал на столах все, что попадалось под руку. Поднимал, перекладывал и переставлял: папки, чайник, газеты, ручки, кружка, бублик.

– Я ей сразу обещал, что буду рядом. В зал не пойду, это точно, а в коридоре подожду. Макс, ты меня извини, я знаю, что ты уже два дня здесь ночуешь. Я тебя прошу только до моего прихода побудь на смене, за меня. Ну сам понимаешь. Родит, я как штык, тут как тут.

– Ты думаешь, быстро вернешься? – Максим Петрович сел за Женькин стол и наблюдал за его Фэн-шуйным перекладыванием предметов. Когда жена рожает, муж становится смешным, суетливым ребенком, не знает, что он делает и что нужно делать.

– Да, а что не быстро? – Женя остановился на полушаге.

– Ну, ей-богу ребенок. Быстро только знаешь что?

– Блин – разочарованно протянул Женька, он-то рассчитывал, чтоб быстро. Юлечка быстро родит, он счастливый обнимет ее и малыша и быстро вернется на смену. Ему даже в голову не могло прийти, что все может быть не так, как он планирует, а ведь слышал, что некоторые женщины могли целый день рожать в мучениях и болях. Он так расстроился, что так и стоял на том же месте, где его поразил вопрос Макса.

– Ты в спячку не впадай, – поторопил напарник – давай езжай к любимой своей. А то ты пока соберешься, она дома родит. – Максим был невозмутим, конечно не его же жена в роддом едет.

Женя очнулся как от холодной воды. Точно, там же любимые, они тоже переживают, они тоже первый раз, им еще страшнее, а он тут быстро хотел на работу вернуться. Да какая работа? Подождет она. Всё и все подождут. Вот Юля с Никитой ждать не могут, им поддержка нужна, его поддержка, Женина.

Он опять забегал по кабинету, по второму разу поднимая предметы на столах, потом полез под стол.

– Что ты ищешь?

– Ключи от машины – растерянно просматривая свой кабинет, ответил Евгений.

– Ты их в левый карман брюк положил, мой растерянный друг.

Женя постучал по карманам обеими руками, как будто не знал где именно левый карман.

– Точно. Надо же ты все видишь и все помнишь – машинально восхитился Женька.

– Работа у меня такая. Удачи. Поцелуй от меня Юлю. – Макс поднял руку с кулаком, согнутую в локте, а сам улыбнулся – Вы молодцы, так держать.

Женя уже выходил из кабинета, когда до него дошло, что имеет в виду Максим, он в панике обернулся.

– Нет, еще одну беременность я не переживу – и вышел, через секунду открыл дверь, просунул в кабинет голову и с ужасом выдал – она мне вчера заявляет, что хочет снега. Я чуть с дивана не упал. Где ей в июне снег найду? А она потом говорит, что просто хочет, чтобы сейчас была зима, а не лето. Жарко ей видите ли. – И прошептал – Я боюсь ее желаний.

Капитан Евгений Васильевич Гончаров, растерянный муж беременной жены, запуганный ее желаниями, захлопнул дверь, а Максим расхохотался уже в голос. Надо же никогда не подумал бы, что Юля такая капризная. Что беременность делает с женщиной? Меняет до неузнаваемости – становится красивее, ну и характер меняется.

Гончаровых Макс знает чуть больше года, сразу стали дружить семьями, только у Макса семьи не было. Он сам себе семья, но это его ничуть не беспокоило. Значит так должно быть. Иногда на слишком докучливые разговоры мамы, он отвечал: «так звезды сложились», «так карты легли», «желания нет семью заводить». А сам думал: «Всему свое время».

Сегодня главное, чтобы у Юли все хорошо было… и на его смене без происшествий.

А сейчас можно и вздремнуть, все равно тут всю ночь сидеть. Начальство уже разошлось, в некоторых кабинетах еще сидели следователи, дописывали отчеты, допрашивали подозреваемых, но никто из них к Максу уже не имел отношение. Если не ЧП, конечно. Сейчас его работа заключалась в том, чтобы отвечать на телефонные звонки и собирать следователей на вызов. Это конечно Женина работа, но у него незапланированные долгожданные роды. Не вовремя вспомнив, что уже за два дня спал всего лишь пару часов и выключался даже на рабочем столе перед компьютером, не доползая до дивана, Макс смастерил место для спячки. Спячка – это громко сказано, хотя бы полчаса вздремнуть. К сожалению выяснил, что в Женином кабинете ничего удобнее стула нет, решил так на нем и спать.

Он положил перед собой папки с документами и газеты, сделал импровизированную подушку, обнял ее руками и лег. Как только голова дотронулась до газеты, он заснул.

Телефонный звонок вырвал Макса из рук Морфея, он не хотел реагировать на треск аппарата, а сооружение из папок и газет казались ему самым мягким местом на планете Земля, от которого не хотелось отсоединяться. Он кинул быстрый взгляд на часы: восемнадцать, отметив, что поспал ровно полчаса, как сам запрограммировал события – вздремнуть бы хоть «полчасика», в следующий раз будет осторожней с мыслями и будет думать «хотя бы два часика» – и поднял трубку.

– Полиция, Капитан Платов,– представился Максим охрипшим голосом.

В ответ ему послышался неуверенный и дрожащий голос девушки:

– Здравствуйте. Меня зовут Алла Соколова. Я нахожусь в пансионате «Горный воздух».

– Что у вас случилось?

Полицейский Максим Петрович Платов просыпался быстро, годы тренировки давали о себе знать, конечно это были не тренировки, а условия его работы, часто приходилось не спать в кровати дома, как сейчас на импровизированной подушке и на скрипучем неудобном стуле.

– Я отдыхаь здесь с мужем.

– Очень хорошо, что у вас случилось? – повторил Макс.

– Дело в том, что здесь творятся какие-то странные дела.

– Какие дела?

– Нас не отпускают на прогулку и в город тоже не отпускают.

Макс заинтересовался. Предположил, что звонит психически неуравновешенная барышня, придумавшая себе историю, требующую неотложного звонка по номеру сто два. Сама находится дома и придумывает опасность. Иногда так делают старушки. Сидят дома, таращатся в окно от скуки, а им там что-то мерещится, вот они и звонят. Но нельзя отбрасывать, что это на самом деле из пансионата звонят. Все придется проверять.

– Вас держит там силой?

– Вроде бы нет – еле слышно ответила Алла Соколова.

– Как это «Вроде нет»? Вы не уверенны? – поинтересовался Максим и решил: «точно психическая».

– Нам можно ходить везде по территории, а за ворота нельзя, охранники не отпускают. И камеры наблюдения везде стоят.

Максим возразил бы, считая, что любая уважающая себя организация (вернее ее руководство) устанавливает видеонаблюдение и нанимает охрану. Вот приспичило Ленке рожать, пусть бы Женька разбирался с этой ненормальной. И не отреагировать же нельзя, придется в район звонить, пусть там участкового поднимают, или сами еду разбираться.

– А вы пробовали выйти?

– Кажется да.

– Что значит, кажется? – поинтересовался Платов, сам себе уже решил: «точно ненормальная».

– Мне муж сказал, что пробовали. Нас на экскурсию только возили, на водопад «Чаша любви». Знаете?

– Знаю. – «У нас складывается светская беседа. Теперь она задает мне вопросы и интересуется моими познаниями достопримечательностей» – Так все-таки вы выезжали за пределы пансионаты, то есть вас там силой никто не держит.

– Вадим сказал, что мы пробовали сбежать и у нас не получилось.

– Вадим – это муж?

– Да.

– А что еще ваш Вадим сказал? – «Интересно у нее муж есть или его она тоже выдумала?».

– Еще сказал, что Алевтина Ивановна исчезла.

– Кто такая Алевтина Ивановна?

– Наша знакомая, мы здесь познакомились, и она не говорила, что уезжает домой.