Аля Кьют
Все его желания
Глава 5. Утро новой жизни
Я открыла глаза и увидела высокий потолок. Память тут же безжалостно расписала все, что случилось вчера. Почему я послушала Торнтона и не пила? Амнезия сейчас была бы кстати. Но – нет. Я помнила все. Клуб и паб, аристократы, Алистер и Торнтон, Рослин, пощечина, спор и мое эпическое падение в бездну.
Все его желания теперь – закон для меня.
Эта комната моя до конца года. Она была во флигеле и намного скромнее, чем убранство гостиной Торнтона. Очевидно, здесь раньше жил скаут, специально обученный человек, который оттирает блевотину с ковров после великосветских попоек. В Оксфорде эта должность есть до сих пор. Правда, формальная. Вайолет рассказывала, что за бутылку ее виски скаут не появлялся ни разу. В Торнвуде все было более демократично. До такого, что теперь во флигеле Торнтона живет не скаут, а раб.
Двадцать первый век на дворе. Все нормально.
Впадать в праведный гнев у меня не было времени. Откинув одеяло, я выбралась из постели. Стоит признать, что она была лучше койки в кампусе, и душевую я ни с кем не делила теперь. Даже вляпавшись в дерьмо, я находила плюсы.
Чтобы пройти на кухню, необязательно было выходить во двор, слава богу. Умывшись, я натянула вчерашнюю одежду и отправилась готовить завтрак проклятому лорду. Кухня, разумеется, была оснащена по последнему слову науки и техники. Я даже знала, как управляться с кофеваркой, но вот беда. В холодильнике не оказалось молока, а его милость пожелал капучино на завтрак.
Я нашла только пакет овсяного растительного молока, но очень сомневалась, что оно подойдет. Гадость же. А овсянка? Ее тоже варить на овсяном молоке? Анекдот, честное слово.
Вот хлеб был. И масло. И тостер, совмещенный с микроволновкой. Хоть что-то.
Волевым решением я проверила наличность и отправилась в магазин.
Разумеется, в такую рань все было закрыто. Работала только кофейня и булочная. Делать нечего. Я решила сразу взять кофе и хлеба. Уж очень вкусно пахло. Бариста был бодр, несмотря на ранний час, и я даже умудрилась с ним полюбезничать на грани флирта. Удивительно, но он проникся моим желанием купить молоко и за символическую плату выдал пакет.
Я поблагодарила его, забрала кофе, молоко, заскочила за свежей выпечкой и поспешила обратно к дому Торнтона. Но едва я вышла за порог булочной, наткнулась на Алистера. Он как раз открывал дверь и придержал ее для меня, пропуская вперед.
Джентльмен.
Однако от его любезности мне захотелось скорее испариться. Я вежливо кивнула, здороваясь.
– Доброе утро.
– Доброе, Кэти. Как ты?
Он закрыл дверь, видимо передумав входить.
– Все хорошо, спасибо, – продолжала я быть вежливой, переминаясь при этом с ноги на ногу.
– Алистер, – подсказал блондин свое имя, тряхнув головой.
Его шевелюра была такой же взъерошенной, как у Бенингтона. Но мой лорд выглядел небрежно сексуальным, а вот волосы Алистера точно и скрупулёзно были уложены в творческий беспорядок.
– Да, я помню. Не знала только, что могу обращаться по имени к столь важной персоне.
Он рассмеялся слишком громко и чересчур весело.
– Брось, Рыжик. Что Бенингтон наговорил тебе? Велел называть себя милордом? Или светлостью? С него станется.
– Нет, ничего такого. Нас не представили вчера вечером. Вот и все.
– Давай без церемоний, я не настолько отморожен, как твой хозяин.
Слушать его мне совсем расхотелось. Издевательства – так тем более.
– Ясно. Учту это. Всего доброго, Алистер, – выпалила я и быстрым шагом пошла к апартаментам Торнтона.
– Я провожу, – не унимался он. – Ты ведь провела эту ночь с Торнтоном под одной крышей?
Я огрызнулась:
– Какая разница?
– Большая, Кэти. Уверен, ты не собиралась становиться его игрушкой. Я очень тебе сочувствую.
– Да неужели. – У меня не было сил сдерживать сарказм. – И что ты предлагаешь? Прибить его? Валяй, я не буду плакать.
– Не настолько радикально, – усмехнулся Глоссер. – Но в каждой игре есть правила и лазейки между ними. Могу помочь тебе воспользоваться такой. Если хочешь.
Я уже стояла у калитки, когда он предложил это.
– Разумеется, ты мне это предлагаешь не безвозмездно?
– Разумеется.
Подняв глаза, я взглянула на Алистера. Его лицо кривила уродливая усмешка, и мне стало дурно от одной мысли об оплате. Интуиция подсказывала, что все извращения Торнтона не стоят и одного часа во власти Глоссера. А еще влажный нездоровый блеск его светлых, почти прозрачных глаз говорил о категорическом нежелании слышать от меня слово «нет»
– Спасибо за предложение, обязательно его обдумаю, – уклончиво ответила я и толкнула калитку.
– Кэти, – тут же оскалился Глоссер, хватая меня за руку.
– Отпусти ее, – услышала я голос Торнтона с крыльца.
Пальцы Алистера моментально разжались. Я скорее проскользнула в калитку, добежала до крыльца и постаралась войти в дом, не касаясь Бенингтона. Миновать его грозового взгляда мне не удалось. Уверена, он бы схватил меня за руку, как и Глоссер, но я протянула ему стакан кофе.
– Еще горячий.
– Мм, – неопределённо протянул Торнтон, добавив, – Живо в дом.
Я не собиралась спорить на этот раз. Думала, что он последует за мной и устроит разнос, но Торнтон сунул ноги в кроссовки, пошел к ограде. В одних боксерах и футболке. Я не могла не отметить, что паскуда адски прекрасен в таком идиотском виде.
Октябрь. Шотландия. Центр города. Рассвет. Торнтон в белье. Холст, масло.
Я бессовестно подглядывала в окно, пока он шел до ограды, делая глоток из стакана, а потом просто выбросил его в урну. Сука.
И ради этого я моталась по городу ни свет ни заря.
Алистер все еще ждал. Они не пожали руки, что очень показательно. Кажется, Бенингтон первый заговорил, а потом обернулся, поймав меня на шпионаже. Я тут же отпрыгнула от окна и поспешила на кухню.
Вымыв руки, я сразу поставила кастрюльку на плиту, налила молока и высыпала овсяные хлопья. Главное, создать вид кипучей деятельности и не признаваться, что подглядывала. Далась мне его костлявая задница в Келвин Кляйне.
Ладно, задница у него что надо. Но она мне точно не сдалась. Вот за избавление от Глоссера я, пожалуй, должна поблагодарить. Но не буду. Потому что он сволочь. Оба они.
Я даже думать не хотела, о чем эти два великосветских засранца говорят на улице. Овсянка спасла меня от этих мыслей, вместе с еще горячими капучино и круассаном. Пытаясь настроить температуру, наиболее подходящую для медленной варки каши, я не услышала, как вошел Торнтон. Вздрогнула, когда он запер меня своим телом, прижимаясь сзади, вдавливая в столешницу.
– Что за дерьмо, Кэти? – хрипло выдохнул он мне в ухо.
– О чем ты? – искренне, почти без издёвки, удивилась я.
– Обо всем! – Торнтон сильнее прижал меня, и я ощутила его эрекцию. – Я просил завтрак, кофе и разбудить меня. Время семь сорок пять, а ты где-то шляешься! Снова, Кэти. В компании Алистера. У тебя совсем нет мозгов, очевидно? Тогда хотя бы слушай, что тебе говорят.
Благодарить Торнтона окончательно расхотелось после этой речи. Как он умудряется быть таким дерьмом с самого утра? Я же старалась.
– У тебя нет молока. Ты просил капучино. А молока нет. Я не нашла магазин. Только кофейню, но там… У тебя не было молока, – повторяла я, как помешанная.
– Я не употребляю молоко, Кэти. Молочные продукты тоже. В следующий раз в кофейне уточняй, что капучино для Торнтона. Тебе даже платить не придется.
Он говорил это, поглаживая меня ладонями по бокам. Я с трудом сдерживала предательскую дрожь, вцепившись в борт столешницы. Аж пальцы побелели.
– Как же овсянка? На овсяном молоке? Это слишком даже для такого кретина как ты, Торнтон.
Бенингтон толкнулся бедрами, сильнее прижимая меня, и почти больно схватил за попку.
Я не хотела его злить. Слова сами вылетали изо рта, а понимание, что он бесится, странным образом возбуждало меня эмоционально. Проклятье, и физически, кажется, тоже.
– Овсянка на воде, Морковка. Три минуты варить после закипания, подать с небольшим кусочком масла.
– Не мог сказать мне это вчера? – огрызнулась я, но голос был не злым, а глупо писклявым. – Я не умею читать мысли.
– Жаль, что не умеешь. Вчера я и так сказал и показал тебе много всего. Не до овсянки было.
Торнтон заставил меня развернуться, и я вся съежилась от его неумолимого взгляда.
– Ты никуда не ходишь утром и вечером одна. Понятно? – проговорил он, пуская в меня молнии из глаз.
– П-почему?
– Потому что я так сказал! Если тебе понравилось в компании Алистера, то меня не возбуждает делить с ним твой рот.
Я охнула, осознав всю мерзость его слов. И снова неудержимое желание осадить его стало сильнее здравого смысла.
– Если ты привык к девицам, которые падают на колени перед тобой и твоими приятелями, то это не повод вешать подобный ярлык и на меня.
Торнтон усмехнулся.
– Да, прости, я забыл, что ты ни черта не смыслишь в минете.
Почему это весьма правдивое заявление звучало не менее оскорбительно, чем нелепое обвинение до?
– В любом случае, я тебе запрещаю общаться с Глоссером. Поверь, это ради твоего блага.
Я рассмеялась.
– Что еще для моего блага? Готовить тебе завтрак и пытаться глотать твой член? Давай хоть без лицемерия.
Он прищурился, и я моментально пожалела о сказанном. Почему молчать так сложно в его присутствии? Кто все время тянет меня за язык?
Торнтон отпустил меня и сделал шаг назад.
– Без лицемерия? Ладно. На колени, Кэти.
– Бенингтон, – прошептала я, догадываясь, что сейчас будет.
– Я не собираюсь делать вид, что у меня нет естественных потребностей, что ты не принадлежишь мне. Было бы глупо сейчас идти дрочить в душ. На колени, Кэти. Я хочу, чтобы ты мне отсосала. Это чистая правда, никакого лицемерия.
Вставая на колени, я решила, что больше никогда ничего не скажу ему. Далась же мне эта правда? Как будто я всю жизнь мечтала узнать, чего хочет Торнтон с утра пораньше, кроме овсянки и кофе.
Я ждала, что Бенингтон снова будет таранить мой рот членом, как вчера, но он не спешил.
– Все сделаешь сама, – проговорил он. – И давай живее. Мы опаздываем.
Я решила не спорить и не сопротивляться. Опустив боксеры, я взяла в руку напряженный член Торнтона, прикрыла глаза и выдохнула. Вчера было не так противно, когда он заставлял меня сосать его пальцы. Член, конечно, толще, но ведь можно снова попытаться поймать ритм.
– Тебе страшно, малыш? – совсем другим тоном спросил Бенингтон. – Противно?
Нужно было соврать, но я кивнула. Никакого лицемерия.
– Я не буду тебя трогать, Морковка. Делай все медленно. Постепенно. Хочу, чтобы ты научилась. Тогда это будет приятно для нас обоих.
Медленно и постепенно? Как вчера я брала в рот его пальцы. Начать нужно с малого.
Я провела рукой по его члену, задевая головку большим пальцем. На ней выступила капелька влаги. Торнтон тихо охнул.
Этот краткий звук придал мне немного смелости, и я коснулась кончика губами. Вкус и запах не были противными. Терпкий мускус и свежесть. Я провела языком и пососала, заставляя Торнтона охнуть. Это поощрение придало мне сил и уверенности. Я снова и снова посасывала головку, поглаживая его рукой. Бенингтон накрыл мои пальцы своими и заставил провести по члену, сжимая его, синхронно с моими губами.
– Да, малыш. Рукой и ртом. Одновременно. Не торопись. Привыкай.
Он убрал руку, и я повторила то, что он показал. Бенингтон застонал громче. Проклятье. Эти звуки порождали во мне идиотское ликование, которое разбегалось теплом по всему телу и концентрировалось в виде сладкой боли между ног.
Мои губы двигались ритмичнее и быстрее. Я не вбирала его глубоко, но стала задевать языком головку, иногда попадая в углубление. Каждый раз, когда мне это удавалось, Бенингтон вздрагивал и выдыхал мое имя со стоном.
Я забыла, что он заносчивый ублюдок, забыла страх и даже игнорировала твердый пол, в который упиралась коленями. Мне почти нравилась гладкость его кожи и твердость плоти. Нравились его стоны. Он был таким уязвимым, открытым. Ради этого девицы были готовы отсосать в библиотеке? Отчасти я их понимала.
Когда Бенингтон коснулся моей головы, я вздрогнула.
– Тише-тише, Морковка, – поспешил успокоить он.– Просто хочу убрать твои волосы, смотреть на тебя. Ты горячая…
Говоря это, Торнтон отодвинул мои волосы с лица. Это было чувственно и горячо. Его прикосновения сегодня были невесомыми, нежными. Я умудрилась захныкать, не выпуская его член, даже чуть глубже всосала. Бенингтон дернул меня за волосы и протолкнул головку почти до горла. Я как раз вдохнула и удивительно легко приняла всю его длину, а потом и струю спермы, что выстрелила мне в горло.
Торнтон отстранился, а я инстинктивно сжала губы, кажется, продлевая его удовольствие. Он последний раз глухо простонал, пряча член в боксеры.
– Через десять минут в гостиной, – распорядился Бенингтон. – Прибери тут все. Кашу выброси.
Бенингтон выключил плиту и ушел как ни в чем не бывало. Я поднялась с колен, чтобы попытаться немного отчистить кастрюлю от пригоревшей овсянки.
Глава 6. Передышка
Бенингтон уже ждал меня, когда я вошла в гостиную. Он был одет, слава богу, но я все равно не смотрела на него. Странные чувства после всего, что произошло, еще не утихли. Я категорически не успевала осознавать события, которые закрутили меня снежным комом со вчерашнего дня. Нет, с самого первого дня. Все началось, едва я приехала в Торнвуд.
Бенингтон снова пропустил меня вперед, открыл и придержал дверь. Он тварь, конечно, но при этом ему не откажешь в манерах.
Я с трудом поспевала за ним, узнавая путь до кофейни. Когда мы вошли, он сразу направился к стойке.
– Завтрак, Торнтон? – спросил бариста, выбросив вперед кулак.
К моему удивлению, Торнтон ударил по нему своим, обозначая приветствие, очевидно. На фоне того, что с Алистером они игнорировали ритуалы, это выглядело очень интересно и неожиданно.
– Да, Джонни. Как обычно. Капучино два раза. Кстати, это Кэти. Иногда она будет покупать мне кофе или еду. Все на мой счет, пожалуйста.
– Как скажешь.
– А сейчас, пожалуйста, зажарьте ей блинчиков по-фирменному.
– Будет сделано, лорд Торнтон, – ехидно подмигнул Джонни.
– Говнюк, – с улыбкой огрызнулся Бенингтон и повел меня к столу.
Джонни принес кофе, два стакана воды и корзинку с ягодами. Черт, я бы душу продала за голубику и малину среди осени. Не пытаясь даже делать вид, что равнодушна, я взяла одну и положила в рот, довольно прикрыв глаза.
– Судя по тому, как ты улыбаешься, тебе нравится, – не мог не отметить Торнтон. – Почти такая же довольная, как… А впрочем, неважно.
Я не стала переспрашивать, что он имел в виду, подозревая, что это было о минете, версия 2.0.
– Сейчас послушай меня внимательно. Учитывая, что ты не умеешь читать мысли, довожу до твоего сведения, что на завтрак я ем овсянку на воде с небольшим количеством куриного мяса. Плюс фрукты или ягоды. В первой половине недели – синие и красные, во второй – желтые и зеленые.
Я подавилась.
– Ты серьезно?
– Более чем. Слушай, Кэти. Вопросы потом. Обедаю я в столовой, это не твоя забота. Ужин – индейка или перепел, допустима куропатка. Кроме вторника и субботы – это дни рыбы. Лосось желательно в конце недели. В начале – белые сорта.
Наверно, мои глаза расширялись, пока он вещал. Я даже не заметила, что нам принесли еду.
– Ешь. – Торнтон подвинул мне тарелку. – В воскресенье я обычно ужинаю вне дома, но все же ты должна быть готова. Понятно?
– Понятно, что ты конченый, Бенингтон. Что я должна делать с этой бесценной информацией? Назначаешь меня начальником своего холодильника?
– Почти. Начальником отдела снабжения и логистики. Мой скаут в запое, а вся информация по еде была у него. Джонни тоже в курсе, но по большей части о завтраках. Он может легко организовать регулярную доставку. А вот все остальное ложится на твои плечи. Раз уж ты исполняешь все мои желания, первым делом утоли голод.
Он подвигал бровями, и я поняла, что имеется в виду не только еда.
– Постарайся не попадаться мне на глаза, не бесить. Хотя последнее, наверно, невозможно, но попробуй. И дай мне свое расписание.
– Зачем?
– Просто дай, Кэти.
Я достала листок с расписанием занятий и протянула Торнтону. Он быстро сделал снимок телефоном, бросив:
– Поешь. Даже это дерьмо со взбитыми сливками лучше, чем ничего.
Я решила не говорить, что вполне утолила голод круассаном, побоялась перечить. Блинчики выглядели чудесно, но после пренебрежения Торнтона я совершенно не получила удовольствия от еды. Он как будто проклинал взбитые сливки своими дебильными заскоками. Сам Бенингтон при этом быстро съел овсянку и отправил следом ягоды. Он допил кофе и, пока ждал меня, цедил воду.
В пятницу у тебя персональная встречи с куратором? – спросил он, изучая попутно мое расписание.
– Да, кажется.
– Отлично, их можно совместить с моими чуть позже. Будешь ждать в библиотеке.
Я отложила нож и вилку, проговорив:
– Это нелепо. Ты не сможешь совместить наше расписание. Я все равно буду ходить одна.
– Не будешь, Кэти. Я позабочусь об этом. Если ты закончила, нам стоит пойти. Занятия через пятнадцать минут.
– Конечно.
Я глотнула воды и встала. Мы поблагодарили Джонни и вышли из кофейни. Пронизывающий ветер чуть не сбил меня с ног. Не знаю, совпадение это было или умышленно, но Торнтон закрыл меня от ледяных порывов. Он снова положил мне руку на плечо, как и вчера вечером. Жест, который одновременно казался мне собственническим и покровительственным. Я смирилась и не стала пытаться избавиться от него.
Торнтон вел меня к учебному корпусу то ли как маленькую, то ли как зверушку. Или как маленькую зверушку.
На нас смотрели еще в кофейне, но там было немного народу. Во дворе университета же народ без стеснения сворачивал головы. Я слышала даже обрывки разговоров.
Проспорила.
Все его желания.
Та самая, его «дочь».
Кажется, все знали о случившемся накануне вечером.
– Не забывай, что мы вместе обедаем, – напомнил Торнтон у аудитории.
– Да, сэр, – не сдержала я ехидства.
Он сверкнул глазами, убрал руку с моего плеча, развернулся и ушел.
Поднимаясь по ступеням, чтобы сесть повыше, я почти чесалась от взглядов однокурсников. Анж нигде не было видно. Наверно, и не стоит теперь надеяться на ее дружелюбие. Я заняла свободное место. До лекции еще было десять минут. Проверив мобильный, я увидела вызов от Вайолет. Мда, очень вовремя. Хотя… Я всерьез подумывала позвонить Ви и посоветоваться. Она как никто разбирается во всех этих элитных клубах, кажется, даже сама состояла в каком-то Оксфордском союзе. Но решиться мне не пришлось.
Ко мне подсела девушка, которую я видела еще вчера. Анж нас даже знакомила, но имя вылетело у меня из головы. А вот она мое помнила.
– Привет, Кэти. Я Мира, помнишь? Мы вчера не пообщались толком. Как ты? Как первые дни? Нравится в Торнвуде?
– Да, все хорошо. Спасибо, Мира, – вежливо ответила я, теряясь от ее слишком яркой улыбки.
– У нас сегодня небольшая вечеринка в холле. Будем играть в буриме или просто напьемся. Еще не решили. Хочешь? Приходи тоже. Можешь даже не одна. В семь. О, мне пора. Надо еще пригласить Луиса.
Она упорхала так же внезапно, как появилась. Ее место тут же заняла кудрявая Салли. Ее я запомнила из-за немытых волос, которые сегодня снова блестели от жира.
– Кэти, привет. Как ты смотришь на то, чтобы вступить в клуб романской филологии?
– Эээ, не знаю даже. У меня пока плотный учебный план. Надо догнать целый месяц.
Салли махнула рукой.
– Уверена, тебе это не составит труда. Вот буклет. Найди меня, обязательно. Ладно? Увидимся.
Анж так и не появилась на лекции. Зато до конца занятий я получила еще два предложения для вступления в клуб и одно приглашение на вечеринку. Если в первый день на меня косились, а во второй поглядывали тайком и с интересом, то сегодня народ бесцеремонно глазел. Особенно, когда в столовой я села за стол рядом с Торнтоном.
Бенингтон пришел один. Он ел печеный картофель и сочный стейк. У меня аппетита не было вообще, разве что легкий салат не вызвал приступа тошноты.
– Ты на диете? – спросил Торнтон, когда я села рядом с ним под табличкой.
Разговаривать не очень хотелось, но пришлось ответить.
– Нет. Просто не голодна.
– Это плохо. Почему?
– Угадай с трех раз, мать твою, – выпалила я.
– Тише, – шикнул Бенингтон. – Не надо орать.
– Не надо? Серьезно? Поздно, Бенингтон. Очевидно, о нас знают все.
Он хохотнул.
– О нас. Как мило, дорогая. Я рад, что ты осознаешь всю серьезность наших отношений.
– Очень смешно. Эту серьезность осознают все вокруг, Бенингтон. Особенно твоя подружка, которая не сводит с меня глаз весь обед. Если бы она была чуть более одарена, у меня бы уже случилось отравление токсином от ее ядовитого взгляда.
– Рос не будет тебя беспокоить, – заверил Бенингтон, как всегда невозмутимо.
– Было бы прекрасно, если бы меня не беспокоил ты.
Не знаю, что на меня нашло. Наверно, осознание настигло только теперь. Мне ведь жить с этим до конца года. И потом вряд ли я избавлюсь от репутации использованного презерватива Торнтона.
– Бенингтон, отмени это. Прошу тебя, – взмолилась я. – Ты ведь можешь получить любую. Пожалуйста. Что мне нужно сделать? Извиниться? На коленях?
– Нет, я предлагал это вчера. Сегодня уже не хочется. Правила клуба позволяют отменить все мои желания только в одном случае.
Я загорелась надеждой.
– Каком?
– Если ты исполнишь по желанию каждого, кто свидетельствовал. И если я соглашусь на это.
– Но ты не согласишься.
– Разумеется.
Бенингтон даже отложил прибор и посмотрел на меня с минуту, не отводя глаз. Мне как всегда стало не по себе от жгучего взгляда.
– Я так тебе противен, серьезно? Ты готова лечь под каждого, лишь бы не принадлежать мне?
Разумеется, я не хотела ничего такого. Мне даже в голову не пришло, что желания его друзей могли быть интимными. Хотя пора уже, наверно, спускаться небес. Пока я это делала, Бенингтон, очевидно, принял мое молчание за подтверждение своих слов.
– Что ж, Кэти, спешу тебя огорчить. Я не собираюсь отменять твое рабство. Увижу еще раз наедине с Глоссером – пожалеешь.
Я сглотнула. На языке вертелись оправдания, но говорить я ничего не стала. Он все равно сделал выводы, бессмысленно стучать в закрытую дверь.
Торнтон вернулся к еде, и мне пришлось последовать его примеру. Мы молчали весь обед.
– Твои занятия заканчиваются в четыре. Чтобы была дома не позднее четверти пятого. Займись ужином.
Его повелительный тон выбешивал, но я не стала острить, лишь сказала:
– Я хотела позаниматься в библиотеке. Мне нужно подготовить тезисы для эссе.
– Завтра начнешь, – ответил он. – Сегодня дома занимаешься моими делами. Понятно?
– Понятно, – прошептала я.
– Хватит гонять траву по тарелке, пойдем.
И мы пошли. Торнтон держал руку на моем плече, как и вчера вечером, сегодня утром. Этот жест был абсолютно невинным. Но я была уверена, все знают – я его собственность.
Судя по тому, как народ шептался, действительно все знали.
Отсидев кое-как оставшиеся лекции, я поняла, что у меня нет даже смены белья в доме Торнтона, но идти к себе в комнату я не решилась У меня был номер Анж, я набрала ее по пути во флигель.
– Привет, Анж, как дела? – начала я с общих фраз.
– Прекрасно, Кэти. Сама как? Ты не ночевала дома.
– Да. Я теперь живу у Торнтона.
– Удачный карьерный взлет, – ехидно подметила моя соседка. – Полагаю, ты грамотно засунула свою глупую гордость куда подальше. Весь кампус только и гудит, что о вас с Торнтоном. Он получил по лицу от Рослин, или это вранье?
– Получил, – призналась я. – Анж, давай не будем об этом? Мне нужны мои вещи. Пожалуйста, можешь принести хоть что-то?
– Кэти, твоих больше вещей нет в комнате.
– Как это?
– Их забрали, пока я была на лекциях.
– Кто? Куда?
– Без понятия, но твои шкафы пусты.
Я сосчитала до пяти, пытаясь не паниковать. Как ни крути, Анж единственная, у кого я могу спросить. Слова Бенингтона за обедом волновали меня куда сильнее пропавшей одежды.
– Анж, я должна исполнять все его желания.
– Знаю, Кэти. Все знают. Конор разболтал и про Рослин, и про тебя. Хотя и так видели все, кто был в пабе.
Я сглотнула, но собралась и не стала реветь, спросила:
– Может, ты знаешь, как отменить все? Торнтон сказал, только его воля и по желанию от каждого свидетеля освободят меня.
– Так и есть. Кэти, подтвердила Анж. – Ты давала клятву при свидетелях?
– Да.
– Тогда Торнтон прав. Брат рассказывал мне о подобном случае в Оксфорде. Проиграл один из аристократов. Его подружка помогла. Она отсосала каждому из свидетелей.
– Потрясающе. Вот к такой карьере жизнь меня точно не готовила.
– Понимаю, согласилась Анж.
Повисла пауза, но тут Анж вспомнила.
– Есть еще одна возможность – перестать быть студенткой Торнвуда.
– Как это? – ахнула я.
Кажется, даже минет по кругу пугал меня меньше.
– Все, что произошло в Торнвуде, остаётся в Торнвуде, – философски изрекла Анж.
– Разве то не про Вегас выражение?
– Без разницы. Если ты отчислишься или переведёшься, даже просто уедешь, то не будешь принадлежать Бенингтону.
На глаза навернулись слезы. Вряд ли меня примет с распростертыми объятиями Оксфорд или Сент-Эндрю. Университеты уровня Торнвуда забиты под завязку. А просто уехать – это можно мне сердце вырвать и бросить на мостовую. И то вряд ли будет больнее.
Я быстро поблагодарила Анж и попрощалась. Разговаривать об учёбе или погоде не было сил. Да и вряд ли она бы стала обсуждать что-то кроме моего фиаско.
Когда я пришла в дом Торнтона, то во флигеле уже стопками на кровати лежали мои вещи. Я ахнула, изумляясь даже не столько предприимчивостью козла-Бенингтона, сколько дотошной аккуратности исполнителей. Я бы никогда так не сложила. Даже трогать было жалко. Очень осторожно я переносила одежду в шкаф, окончательно смиряясь со своей участью.
Разобравшись с этим, я открыла ноутбук и выбрала магазин, чтобы оформить доставку продуктов по извращенному заказу хозяина дома. Подумав, указала не только адрес, но и фамилию Бенингтона. Очень даже может быть, что он такой же постоянный клиент в продуктовом бутике, и там для него открыт счет. Так и вышло. Курьер примчался буквально через минуту. Он терпеливо ждал, пока я проверяла срок годности и свежесть продуктов, а на вопрос, почему не привезли рыбу, он уверил:
– Мистер Торнтон предпочитает свежий вылов. Утром в субботу будет доставлено.
Я покивала, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Разложив продукты, я стала соображать, что готовить на ужин. Мой телефон пиликнул сообщением.
Не жди сегодня. Ужин не нужен. Подъем и завтрак стандартно.
Неизвестный номер, но можно было не гадать, от кого такое лаконичное послание. Я вбила к контакты номер Торнтона. Сначала записала его подонком, но потом представила последствия, если он узнает. По фамилии – в самый раз. Но в последний момент я передумала, стерла и записала его «Бен». Это было сильнее меня. Мое любимое имя. И плевать, что это короткая версия, которую Торнтон не выносит. Все лучше подонка.
Так и оставила.
Настроение улучшилось. Я перекусила и села за работу. Нужно накидать тезисы к эссе и определиться с литературой. Пользуясь университетским навигатором на сайте, я обнаружила, что все важные для меня работы собраны в кафедральной библиотеке. Той самой, куда меня привел в первый день Робертс, в той самой, где я застукала Торнтона и не Рослин.
Интересно, кто же его там обслуживал?
Ох, и совсем ничего интересного.
Я обругала сама себя и постаралась вернуться к работе. Но мысли все равно принадлежали Торнтону. Он как будто даже таким способом привязал меня к себе, завладел не только моей волей и телом, но и разумом.
Вспоминая все, что проделал со мной Бенингтон вчера и сегодня, я поежилась. Соски затвердели, а внизу живота запульсировала потребность.
Физиология. Тело, которое не обманешь. Оно даже на урода Торнтона реагирует. Возможно, мне стоило больше времени уделять личному, чем учебе, но это в планы не входило. Я вообще не очень верила в отношения. Меня больше интересовала учеба и карьера.
Я снова нашла успокоение в амбициях. Плевать на секс, плевать, что все будут болтать. Я никогда не уеду из Торнвуда по своей воле.
Закончив с работой над эссе, я приняла душ и легла в постель. Сон не шел. Одна мысль о том, что Торнтон нашел мне замену, и я почти плакала. Мне были ненавистны его касания и жестокие манипуляции. Я ненавидела то, как мое тело реагировало даже на взгляд или запах Бенингтона. Но при этом ужасно хотела, чтобы сейчас он был дома, а не в объятиях Рослин, которая вполне могла просить ему шалость.
Он мог иметь любую, и меня это адски злило.
Почему? Черт знает.
Не знаю, сколько я помучалась, но возвращения Бенингтона так и не дождалась. Уснула.
