Аля Кьют
Цена покорности
– Да. Кажется, да.
Я выдохнул. Вроде бы не так и сложно, но может и запутаться.
– Звони, если что, но только по делу.
– Хорошо, – чуть увереннее согласилась она.
Я потянул на себя дверь, и мы вошли в широкий светлый холл. Нас тут же встретила администратор приветливой улыбкой. Я назвал фамилию Дарины и получил бланки, которые нужно было заполнить при первом визите. Достав ее паспорт, стал вписывать данные, уточняя у Дарины нюансы. В графе получения результатов анализов на почту поставил галку и обозначил свой ящик. Девочка все это время сидела тихо и так же тихо отвечала на все мои вопросы.
А я нет-нет, да и поглядывал на нее, пытаясь прожечь глазами платье и представить кружевное белье. Хорошо, что сейчас работать, был бы выходной, я бы свихнулся от желания утащить ее домой и там рассматривать со всеми вытекающими.
Сдав администратору бумаги, нашел глазами сестричку, которую выделили Дарине в помощь. Вернувшись к девочке, стал выдавать последние инструкции. Во многом повторялся, но не грех и закрепить. Дарина поднялась с кресла и покорно кивала.
– Та девушка проводит тебя по всем кабинетам. Не стесняйся спрашивать у нее, если что-то непонятно. Думаю, ты управишься тут за пару часов. Об оплате не беспокойся. Запоминай все, что скажут врачи. Про инъекцию у гинеколога… не вздумай меня надуть. Я все могу проверить. Коля будет ждать на парковке. Если останется свободное время, пройдись по магазинам. Одежды много не бывает. Деньги у Николая. Его же используй смело, как грузчика. Пусть таскает покупки. Ни в чем себе не отказывай. Хочешь что-то мне сказать?
Она тихонько засмеялась, покачала головой, скромно ответила:
– Пожалуй, спасибо. Вы меня балуете.
Мне понравился ее ответ. Я потрепал Дарину по щеке.
– Я даже не начал еще тебя баловать, малыш. Будь хорошей девочкой, и я не останусь в долгу.
А потом сделал что-то странное, совершенно мне не свойственное. Склонился и коснулся ее губ своими. Поцелуй вышел мимолетным, невесомым, но меня словно током дернуло. Я отпрянул резко. Дарина смотрела на меня огромным глазами. Кажется, ее ошеломило не меньше, чем меня.
– Увидимся вечером, – бросил я кратко и помчался к выходу.
Не сдержался, обернулся, взявшись за ручку двери. Дарина уже разговаривала с сестричкой и улыбалась, натягивая бахилы.
Черт, как же хочется, чтобы она ничего не напутала, не забыла, не нарушила. Сегодня вечером мне просто необходим ее оргазм.
Мои надежды не оправдались. Дел в офисе было чуть больше, чем дохрена. Я закопался в сводках, графиках, аналитических отчетах и мелочах, которые без меня никто не может решить. Можно сказать, был в мыле. Стандартный понедельник. Но мои мысли то и дело возвращались к Дарине. Я смотрел на часы и гадал, что она сейчас делает, как себя чувствует, все ли у нее в порядке. Наваждение какое-то.
Чуть не сорвался в обед. Хотел пригласить в ресторан, но сам себе запретил. Не надо ее дергать. Пусть будет сегодня предоставлена сама себе, без моих подсказок. Ей тоже нужно пространство и понимание, что она не собака на цепи. Иллюзия свободы для такой девочки как Дарина очень важна. Сейчас погуляет по магазинам, поест среди людей, пропотеет и пообщается с тренером в фитнес-зале. Она привыкла быть сильной, независимой. Забери я сейчас у нее все и сразу, она зачахнет.
А я совсем не хотел ломать свою новую игрушку. Ее дерзость и смелость хороши. Нужно просто научить контролировать порывы, следить за языком. Она быстро все схватывает. Мы провели вместе всего два дня, а у меня не возникло желания даже отправить ее в отдельный домик. Тогда как девчонки из клуба ехали к себе, едва заканчивалась сессия.
Как ни странно, Дарина меня не раздражала. Скорее наоборот, притягивала. Мне приходилось напоминать себе, что нужно дать ей пространство, не давить, не наседать слишком. Ведь она не просто шлюшка. Она моя собственность. Я мог бы делать с ней все, что захочу. Но это не в моих правилах. Девочке должно быть комфортно, спокойно. Только так она научится мне доверять. Только так сможет принять свою участь и научиться получать удовольствие. А ее удовольствие – мое удовольствие. Так что, нянчась с Дариной, я не столько занимался благотворительностью, сколько вкладывал в собственное безоблачное будущее по части секса.
Секс. Одна мысль о нем привела меня в полную боевую. Сразу перед глазами встали кружева, на пальцах ощущалась влага, вспомнились стоны Дарины и… ощущение ее губ на моих губах. Я отчаянно захотел ее поцелуя. Настоящего, глубокого, страстного. Она целовала мой член, мои пальцы, но не меня.
Хочу целовать ее губы сегодня.
После обеда Дарина позвонила сама. Я заочно обрадовался ее инициативе не меньше, чем утром. Такая банальность как телефонный звонок не менее важна, чем предложение отсосать.
– Говори, Дарин. Что случилось? – ответил я.
– Тут такой нюанс, я в магазине, и еще есть время до тренировки. Могу купить форму здесь, а не в клубе?
Я расплылся в улыбке. Как же быстро учится. Да, лучше всегда перестраховаться с нюансами, чем потом мазать задницу кремом и сидеть на подушках.
– Не принципиально. Как тебе удобнее.
– Хорошо.
Похоже, она собиралась попрощаться, но я еще не был готов ее отпустить.
– Как обследование?
– Хорошо. Говорят, здорова, как конь.
– А инъекция?
– Сделали.
– Отлично. Как себя чувствуешь? От нее могут быть побочки.
– Нормально.
Я прищелкнул языком. Боже, почему она не наврала? Я же теперь изведусь от навязчивых мыслей.
– Это хорошо.
У меня запиликала вторая линия, и пришлось быстро попрощаться, напомнив время встречи после работы.
Запретив себе думать о Дарине, я погрузился в работу. Остаток дня пролетел в обычной запарке понедельника. Я даже не успел просмотреть отчет по бату, хотя меня очень беспокоили последние показатели и прогнозы. Но едва часы пробили шесть, стал собираться домой. Работа будет всегда. Можно сидеть в офисе до ночи и спать тут на диване, принимать душ, иметь смену одежды и белья, а можно встать и поехать домой, как нормальный человек. Я пробовал по-всякому, остановился на последнем варианте. Конечно, нормальный график не сделает меня нормальным, но в таком режиме я нормально себя чувствую. А деньги… Всех денег не заработаешь. Да и мне уже хватило бы на безбедную жизнь лет до ста. По большей части я оставлял за собой управление, чтобы система и люди в ней функционировали так, как я задумал. Даже в этом не мог подавить привычку держать все под контролем. Мы в ответе за тех, кого приручили, так и я чувствовал ответственность за всех, кому дал работу. Трудоголик я или просто больной фанатик, но начинаю чесаться, если упускаю что-то. Поэтому всегда держу руку на пульсе.
* Обсессивно-компульсивное расстройство характеризуется развитием навязчивых мыслей, воспоминаний, движений и действий, а также разнообразными патологическими страхами
**Камфейс – лицо при оргазме
Глава 10. Потеря контроля
Салманов
Трафик был к нам немилосерден. От офиса до фитнес-центра я бы пешком дошел минут за пятнадцать-двадцать, а мы торчали в пробке уже полчаса. Чтобы отвлечься и не смотреть на часы каждые десять секунд, я открыл почту и изучил первые результаты анализов Дарины. Не было данных по гинекологии, и я набрал клинику, попросил соединить с врачом. Оказалось, что получить результаты сегодня невозможно. Меня уверили, что у Дарины все в порядке, и не стоит беспокоиться. Без зазрения совести я поинтересовался, нужно ли ждать какое-то время после введения инъекции. Доктор советовала воздержаться от половой близости на всякий случай.
«На всякий случай. На всякий случай. На всякий случай», – крутилось у меня в мозгах без остановки. То есть, скорее всего, она не забеременеет. Просто… на всякий случай.
А время между тем ползло к указанному сроку. Я сам набрал Дарину, чтобы предупредить.
– Дарин, мы в пробке стоим, ты уже вышла?
– Эээ, я немного задержалась. Первая тренировка и…
– Ты шутишь, что ли? – вскипел я моментально. – Мало было одного урока? Надо закрепить, похоже.
– Нет. Я поняла. Просто подумала…
Я сдавил переносицу пальцами, перебил ее:
– Я же говорил, тебе не надо думать. Просто делай, как велели.
– Я не успею голову помыть.
– Мне плевать. Успевай в следующий раз.
– Поняла, – откликнулась она. – Буду вовремя.
И ведь была. Стояла у дверей центра со спортивной сумкой через плечо. Я еще злился, поэтому даже не дернулся, когда Коля сам забрал у нее вещи, бросил в багажник и галантно открыл дверь в салон.
Она нырнула в машину, наполнив пространство запахом цветов, дождя и возбуждения. Может быть, я галлюцинировал, но какие-то коварные феромоны тут же ударили в нос. Зачесались руки, засосало под ложечкой, и в штанах тут же стало тесно. Я списал несвойственную мне впечатлительность на голод и недотрах. Не скучал же я по Дарине, в конце концов. Нет, бред какой-то.
Слова сами вырвались изо рта:
– Сними пальто, тепло в салоне. Сядь рядом.
Она раздевалась с улыбкой и пододвигалась ко мне тоже. А я ведь думал, что обидится за резкость. Окинул взглядом волосы. Они были собраны в тугую косу. Пожалел, что не дал ей времени. Сегодня хотелось топить пальцы в ее волосах, вдыхать аромат.
О, боже. Пора заводить блокнотик для стихов.
– Как прошел твой день? – начал я светский разговор, перелистывая вкладки на планшете.
– Прекрасно. А Ваш?
– Неплохо, – улыбнулся, не глядя на нее. – Надеюсь, ты внимательно слушала диетолога?
Дарина вздохнула обреченно.
– Да, план питания составят на днях. Тренер тоже говорила, что нужно есть правильно.
– Я рад, что ты не противишься этому.
– Разве я могу противиться вашим приказам?
– Нет, не можешь. Но это для твоего же блага.
– Я понимаю.
– Не уверен.
Я отложил планшет, повернулся к ней.
– Дарин, я ведь делаю это не забавы ради, чтобы ограничить тебя во всем или заставить страдать. Ты молодая, здоровая девушка. Питание, тренировки, образ жизни в целом – это вклад в здоровье и долголетие. У тебя будет красивая кожа, волосы, крепкие ногти. Твоя фигура изменится. Будешь меньше болеть и сможешь избежать многих возрастных проблем, если сейчас немного изменишь образ жизни. Это не так сложно, на самом деле. Разве диетолог говорил, что нужно сесть на хлеб, воду и траву?
– Нет, – ответила она. – Мы выбрали продукты, которые я люблю. На их основе и будет составлено питание.
– Вот. – Я многозначительно поднял указательный палец. – А тренировка? Тебе было тяжело? Плохо? Больно?
– Нет, – снова отвергла она мои провокационные предположения. – Это даже весело. Мне понравилось. Тренер все объясняла. Она умная и приятная. А еще…
Дарина осеклась, словно боялась сболтнуть лишнего.
– Ну договаривай, – поощрил я. – Не бойся.
– Я чувствую себя хорошо. Даже очень. Давно такого не было.
– Нагрузки провоцируют выброс эндорфинов. Поэтому легкий всплеск беспричинной радости вполне объясним. – Я отложил планшет, похлопал себя по коленке. – Иди сюда.
Черт знает, зачем я это сделал, но желание впитать ее эндорфины было сильнее здравого смысла. Дарина неуклюже заерзала и плюхнулась мне в объятия. Засмеялась.
Я впервые слышал, как она смеется. Звонким колокольчиком, как девчонка. Расслабленная, теплая, благоухающая. Я обнял ее, уткнулся носом в шею, втягивая проклятые феромоны носом. Прижал губы к коже, не сдержался и лизнул. Вкусная.
Проклятье.
– Развернись, – приказал я хрипло.
– Как? – не поняла она.
Я приподнял ее и провел по внутренней стороне бедра, провоцируя оседлать меня.
– О, – скруглила она губы, выпуская звук удивления.
Я бессовестно задрал ее платье, положил ладони на задницу, придвинул к себе вплотную.
– Поцелуй меня, девочка.
Она прикрыла глаза, задышала часто и стала приближать свое лицо к моему. Смелее, малышка. Это мне нужно бояться, потому что твой запах, твой голос, твоя близость заставляет забывать обо всем, терять контроль.
Дарина коснулась моих губ своими так осторожно и быстро, что я практически не заметил. Сжал ее задницу.
– Как следует, Дарин. Старайся.
– Я… – Она чуть отодвинулась. – У меня не очень большой опыт. И я не знаю, как вам нравится.
– Всему тебя придется учить?
Не сдержался и приподнял бровь, дразня ее.
– Простите.
– Ничего. Научу. Всему.
Я положил ладонь ей на затылок и накрыл ее губы своими.
Признаться, я редко целовал покорных. Это не было принципиально, но все же я не нуждался в этом. Подарить мимолетный поцелуй на прощание, если хорошо послужила, чмокнуть в шейку или лизнуть запястье, а потом отправить с глаз долой. Поцелуй, как вежливость, в знак благодарности. Девицы млели от такого едва ли не сильнее, чем от «чаевых» лично в руки. Может быть, я слишком увлекся интимом за деньги? Легкая брезгливость на подсознании не позволяла? Черт знает.
От губ Дарины у меня не было сил оторваться. А если бы и были, все равно бы не стал, потому что не было желания. Ее признание о небольшом опыте завело похлеще румянца, стыдливо опущенных глаз и нервного ерзания.
Я целовал ее сначала медленно и лениво, дразня и распаляя. Ласкал ее губы своими, посасывая, водя языком. Просил пустить. Не требовал, не приказывал – просил. Хотел, чтобы она сама захотела меня пустить. И добился. Едва ее губы дрогнули и раскрылись, я протолкнул язык ей в рот. А когда она неуверенно коснулась его кончиком своего – потерял голову.
Я пил ее дыхание, глотал стоны, смаковал энергично и жадно, не желая упустить ни капли этого удовольствия. Мял ее попку, сжимал, заставляя тереться об меня и ерзать. Салон наполнился звуками тяжелого дыхания и приглушенными стонами удовольствия.
Я передвинул руку и коснулся крючков. Погладил, снова ощущая влагу на белье. С этого момента я себя не помнил. Пальцы проворно разобрались с крючками, чтобы коснуться горячих складок без препятствий. Дарина отстранилась, захныкала. Я придержал ее, не позволяя увеличивать расстояние между нами.
– Мы… Здесь… Ох, – забормотала она, снова путаясь в словах и мыслях. – Нас не услышат?
Девочка мотнула головой, имея ввиду ширму, которая отделяла нас от Николая.
– А ты собралась кричать? – не смог сдержаться я от легкой издевательской иронии.
Глаза сверкнули, обжигая меня дерзостью, вызовом.
– А Вы в состоянии заставить меня кричать?
Я прищурился, пытаясь быть грозным, но эта перепалка заводила не меньше, чем ее сладкие губы.
Вместо ответа я велел:
– Обними меня, Дарина. Положи руки на плечи и держись.
Она послушалась и крепко схватилась за меня. Я притянул ее к себе, продолжая марафон поцелуев и дразнилок.
С каждой минутой Дарина становилась все более раскованной. Она теперь сама искала мой язык своим и чуть прикусывала мои губы от возбуждения. Девочка приподнимала попку, чтобы мне было удобнее гладить ее между ног. Она изо всех сил подавляла стоны, а я улыбался, когда ей это не удавалось.
Я стрельнул глазами в окно и понял, что мы подъезжаем к дому. К этому времени мое собственное желание затуманило разум настолько, что практически стерло даже предостережение врача.
На всякий случай? Какой случай? Что за случай?
Плевать.
Хочу ее.
Сегодня.
Сейчас.
Дарина положила ладони мне на лицо, ласково погладила щеки. От этого простого, но трогательного жеста у меня напрочь сорвало резьбу. Я больше не мог терпеть. Я больше не мог игнорировать странные ощущения. Они возбуждали и пугали одновременно.
Просто погладила по щеке, а меня чуть не разорвало от какого-то идиотского счастья.
Я поймал ее запястья, завел руки за спину, заставляя отпрянуть. Дарина прогнулась в спине и смотрела на меня пьяными ошарашенными глазами.
Зря я велел обнимать. Ошибка. Дал ей волю, свободу. Непозволительная роскошь. Она моя покорная. Моя игрушка. Для моего удовольствия.
Едва машина затормозила у дома, я ссадил девчонку с себя, быстро выбрался из салона и выдернул Дарину следом. Я тащил ее за руку, заставляя поспевать, семенить на каблуках почти бегом.
Как только мы вошли внутрь, и зажегся свет, я мог рассмотреть ее лицо. Растерянная, перепуганная, но все еще возбужденная. Наверно, стоило просто дать кончить, довести до оргазма руками, а потом сунуть ей в рот член и выпустить пар самому, но я не мог.
– В спальню, – скомандовал резко, наблюдая, как она тут же стала быстро разуваться.
Пока она возилась с сапогами, я умудрился стащить с нее платье и избавиться от собственного пиджака. Наконец, увидел ее в этом проклятом кружевном боди. Кажется, эту штуку сам дьявол придумал для таких вот юных, невинных созданий, чтобы таким засранцам как я хотелось их поиметь.
Я сгреб Дарину в охапку, снова сокрушил ее губы своим ртом. Последние остатки выдержки покидали. А она снова обнимала меня. Такая мягкая, податливая, нежная. Я чувствовал, как она гладит мою шею, плечи, грудь. Лениво, словно каждый день этим занималась. Как будто это было ее талантом, который она отточила до совершенства. А я как дурак тискал ее маленькие груди, жадно сжимал попку, грубо щипал за клитор, заставляя ее взвизгивать и извиваться.
Мы дошли до ее комнаты, не прекращая целоваться и трогать друг друга. Я повалил ее на кровать, сдирая бельё через голову. Ее волосы растрепались, щеки горели от возбуждения, а глаза буквально пожирали. Дарина потянула руки, зовя меня.
Нет-нет-нет, девочка. Не так. Я не твой ванильный бойфренд. Ты не должна забывать об этом. Да и мне не помешает помнить.
Выдернув ремень из брюк, я взял ее запястья и обернул вокруг них полоску кожи, затянул. Дернул назад, заставляя Дарину поднять руки. Она пискнула от неожиданности, но не сопротивлялась. Я примотал ремень к чугунному витому изголовью, полностью обездвижив свою покорную.
Ее беззащитное положение побуждало меня не медлить более. Да и к чему тянуть? Она готова. А я и так уже на грани.
Я склонился над ней, лизнул сосок, взял ее за ноги, заставляя согнуть. Колени Дарины почти касались груди. Идеально. Я сдвинул брюки и белье, чтобы освободить член, приставил головку к ее влажному входу и проник. Быстро, сильно, до самого конца.
Словно ледяной водой окатило понимание, что на пути моего тарана и эгоистичной похоти была преграда.
Девственница. Чтоб меня черти взяли.
Глава 11. Медленно
Дарина
Я не помнила, как мы ехали до дома. Вообще забыла, что нахожусь в машине. Поцелуи и ласки Кирилла свели меня с ума. Я никогда не чувствовала ничего подобного. У меня был бойфренд в школе, мы целовались, и он распускал руки иногда, но я ничего с ним не чувствовала похожего. Может быть, еще время не пришло, а сейчас я дозрела. Или умелые руки, губы Салманова сумели пробудить во мне страсть и похоть. Хотела его сильно, безумно, до умопомрачения. Хотела поцелуев, и чтобы пальцы двигались быстрее, терли сильнее. Салманов игнорировал стоны и попытки дать понять, что мне нужно больше.
Уже в доме я поняла, что он собирается заняться со мной сексом. Как ни странно, но это открытие меня не напугало, а обрадовало. Продавая себя в рабство, я и мечтать не могла, что первый раз будет таким желанным. Мне нравился его голодный, слегка безумный взгляд, нравилось, что он сам едва сдерживается, особенно, когда я сжимаю его плечи или глажу по шершавой щеке.
Он немного напугал меня, когда выдернул из петель ремень. Первая мысль – выпорет. Но Салманов велел вытянуть руки и стянул запястья, а потом примотал ремень к изголовью кровати. Я вся была в его власти. Это вам не возня под одеялом с неумелым приятелем из параллельного класса. Я зажмурилась, когда Кирилл согнул мои ноги. Прагматичный ум тут же подсказал, что в такой позе преграда невинности должна порваться быстро. Да, я изучала вопрос. Был повод. А у Кирилла, похоже, было желание облегчить мою боль. Я почувствовала, как с возбуждением расцветает благодарность, и расслабилась.
Да, он сделал все быстро. Как бы я ни готовилась к боли, все равно вскрикнула.
«Дальше будет лучше», – стала уговаривать себя, стараясь не плакать из-за глупых эмоций, которые отравляли горячее желание. Я дернула руками, отчаянно нуждаясь в объятиях, или хотя бы обнять самой. Но ремень держал крепко.
«Дальше будет лучше», – повторила я себе и задышала, чтобы не заплакать.
Но дальше не было ничего. Кирилл был во мне буквально несколько секунд, а потом резко отпрянул. Я хотела еще, а он отнял у меня даже то, что было. Не чувствуя тяжелого тела сверху, я совсем расклеилась и всхлипнула.
Вместо того, чтобы закончить начатое, Салманов ругался, как сапожник, освобождая мои руки от ремня. Я старалась побороть слезы, но они все равно текли по щекам. Оставалось только надеяться, что в темноте осеннего вечера мой хозяин их не увидит. Он был зол, как черт. Похоже, я опять сделала что-то не так, и грядет наказание.
– Ложись спать, – рявкнул Кирилл и умчался, оставив меня растирать руки и плакать в одиночестве.
Чтобы он не слышал, как я реву, пошла в душ, где под горячими струям позволила себе не сдерживаться. Я чувствовала себя так странно. Сплошное непонимание. Где ошиблась? Что не так? Почему он меня оставил? Как накажет?
Я думала, что уже начала его понимать, ведь Салманов терпеливо и постепенно объяснял мне все. Он был груб, жесток, деспотичен, но я в принципе его понимала. А сейчас… Сплошная черная дыра неизвестности. Конечно, я не ждала от него нежностей и всяких муси-пуси после первого раза. Но немного внимания и заботы он мог мне дать. Сам ведь говорил, что я должна доверять, а он будет заботиться. Где это все? Умчался. Красавец просто.
На часах едва пробило девять, хотелось есть, но я забралась в постель, как было приказано. Лежала и ждала, что он придет меня обнимать и поговорить, как после наказания за опоздание. Но прошел час, другой, а мое уединение никто не нарушил. Отчаяние достигло пика, потому что я теперь хотела наказания больше, чем секса. Ругая себя последними словами за подобный идиотизм, я не заметила, как задремала.
Проснулась от того, что луч света из гостиной бил в глаза. Щурясь, взглянула на дверь, которую вроде бы прикрыл за собой Кирилл, когда удирал из моей спальни, теряя тапки. Зажмурилась и снова открыла глаза, не веря тому, что вижу.
Салманов стоял в дверях, привалившись к косяку плечом, скрестив руки на груди.
Я подскочила на кровати, сразу всполошившись.
– Уже утро? Я проспала? Простите.
– Все нормально. Это ты прости, что разбудил. Думал, не спишь.
– Вы велели мне спать, – напомнила я.
– Да. Велел, – как-то даже печально отозвался Салманов. – Как ты?
«Было бы лучше, если бы ты не ушел», – подумала я, но в принципе же…
– Нормально.
– Понятно.
Кирилл опустил руки. Мои глаза привыкли к свету, и я увидела, что он в одних брюках и босиком. Волосы в беспорядке, и не смотрит на меня, куда-то в сторону. Очевидно, прилечь рядом и обнять не собирается.
– Приходи на кухню, пожалуйста.
Я ушам своим не поверила. Может, все еще сплю?
– Пожалуйста, Дарин. Если хочешь, – повторил Кирилл и вышел, прикрыв дверь.
Я полежала немного. Из вредности хотелось его продинамить. Он ведь просил, а не приказывал. Я это точно поняла. Сон не шел, а лежать, глазея в темный потолок, мне надоело. К тому же стало беспокойно за этого тронутого мужика. Он выглядел таким виноватым, потерянным. В конце концов, все было неплохо. Непонятно, чего он психанул. Любопытство и бессонница погнали меня на кухню.
Шлепая босыми ногам по теплому полу, я обнимала себя руками, жалея, что не накинула халат, но при этом надеясь спровоцировать Кирилла полупрозрачными шортами и топом на что-нибудь. Хотя бы обнять или согреть.
Салманов сидел за столом с неизменным планшетом. Полуголый, взъерошенный, бестолковый какой-то. Нет, мне не показалось в полутьме. А еще перед ним стоял стакан с чем-то янтарным на дне. Алкоголь? Серьезно? Он пьет и не дымится? А еще я заметила в небольшой чаше россыпь M&M’s. Аттракцион невероятного лицемерия в отдельно взятой кухне. Я не сдержалась и хмыкнула.
Кирилл оторвал взгляд от планшета.
– Привет, – проговорил он тихо, откладывая гаджет.
И улыбнулся.
А ведь вполне симпатичный мужик, даром, что больной на голову.
– Привет, – откликнулась я, невольно отвечая на его неуверенную улыбку своей.
Кирилл подскочил, отодвинул мне стул и начал ухаживать, как бойфренд на выпускном.
– Садись. Прости, что поднял. Будешь что-нибудь?
– То же, что и ты, – не сдержалась я, красноречиво уставившись на стакан и драже. – Медленный белок на ночь очень полезен, ага.
Я было перепугалась за свое ехидство, но Салманов только хмыкнул.
– Попался, ага.
Он удивил меня еще сильнее, когда достал еще стакан, бутылку, плеснул и поставил передо мной.
– За боевое крещение, – выдала я тост, подняв стакан.
– Угу, – мрачно ответил Салманов и, игнорировав мой порыв чокнуться, опрокинул в себя алкоголь.
Подражая ему, я одним глотком попыталась осушить стакан. В итоге закашлялась, замахала руками. Не вкусно, очень крепко. Даже слезы из глаз брызнули.
Кирилл захохотал.
– Что это за пойло?
– Арманьяк пятидесятилетней выдержки.
– Просроченный? Все понятно.
Кирилл продолжал смеяться. Он взъерошил мне волосы, словно я была забавным щенком, забрал стакан, предложил:
– Давай я тебе какао сделаю.
– С печеньками? – окончательно обнаглела я.
– Орео?
– О, да.
Салманов залез в верхний ящик, до которого я не дотягивалась, поэтому понятия не имела, что там. А оттуда на меня смотрели сладости всех мастей. Сникерсы, марсы, твиксы и прочая сладкая дрянь в ярких упаковках.
– Это что у тебя там? Заначка? – не попыталась даже игнорировать обнародование содержимого.
– Что-то вроде.
Кирилл достал банку Несквика и коробку Орео, включил чайник, чтобы закипел, слазил в холодильник за молоком.
– Самая классная пропорция – это три ложки и пятьдесят на пятьдесят воды и молока. Причем, вода должна быть кипятком, а молоко ледяным. Тогда на выходе получается кружка теплого офигенного Несквика. Или ты хочешь мокко с шоколадом?
– Для члена секты правильного питания ты слишком много знаешь о Несквике.
Он громко поставил на столешницу чашку, и я прикусила язык. Перебор?
– Я умею наслаждаться едой, Дарин. Просто в обычные дни предпочитаю не распыляться на мелочи.
– В каком смысле?
– Когда ты съедаешь что-то вкусное, настроение повышается. Пожрал от пуза – и вроде круто. Это мнимые эндорфины. Не заметишь, как счастье и еда станут тождественными понятиями. Так же и с алкоголем. Еда – это бензин. Вино – искусственный заменитель радости. Мое настроение не зависит от того, что я ем или пью. Я умею получать удовольствие из других источников.
– Каких, например?
Кирилл вскрыл пачку печенья из запретного ящика, высыпал на блюдце.
– Работа, спорт, секс.
– Понятно, – буркнула я. – А вот это вот все..?
Салманов залил какао кипятком, добавил молока, поставил вместе с печеньем на стол передо мной.
– Это все сейчас не более, чем попытка справиться с собственной ошибкой. Или способ признать ее. – Кирилл дождался, пока я отхлебну, поймал мой взгляд. – Я очень сильно ошибся, Дарин, и хочу извиниться перед тобой. Прости, пожалуйста.
– Ого, – вырвалось у меня непроизвольно.
Хорошо, что я не начала пить, а то пошло бы не в то горло. А Кирилл продолжал ошеломлять меня признаниями.
– Я совсем не был готов, что ты девственница.
– Это озвучили еще в клубе, – неуверенно напомнила я.
– Да, конечно. Клубные ребята очень часто меня… – он подбирал слово некоторое время и нашел. – Часто обманывали. Я привык получать совсем не то, за что заплатил, поэтому не питал иллюзий по части твоей невинности.
– А я? – мне стало обидно. – Я же говорила. И я обещала не обманывать.
– Прости, детка. Я должен был поверить, да. Но… – Кирилл зачесал волосы рукой со лба, выдавая нервы. – Но, черт подери, тебе девятнадцать, и девственница. Я скорее поверил бы в Деда Мороза. Нет, было ясно, что у тебя нет опыта. Этого мне было достаточно.
– Достаточно, чтобы заплатить?
– Чтобы… – он хотел сказать что-то иное, но не стал. – Просто достаточно.
– Понятно, – проговорила я, хотя ничего не понимала. – Но ты же не откажешься от меня теперь?
Я уже не знала, что думать. Может, он принципиально не хотел крови во время секса? Ее было немного, но все же. Или… Ох, да кто этих придурков разберет. Одна мысль, что он потребует назад деньги, и меня отдадут тому Эндокринологу, заставила выбивать зубами барабанную дробь.
Я потянулась к чашке, чтобы хоть как-то занять себя.
– Нет, Дарин. Не откажусь. С чего ты взяла? – поспешил успокоить меня Кирилл.
– Не знаю. Я совсем тебя не понимаю. Вроде бы только все стало ясно, и снова какие-то сложности.
Я таки застучала зубами об чашку. Кроме неуверенности и страха было еще и холодно немного. Зря пренебрегла халатом. Кирилл все равно на меня едва смотрит.
Вместо объяснений он встал и пошел в гостиную. Вернулся с пледом, который накинул мне на плечи.
– Не мерзни, – бросил кратко, а себе плеснул из бутылки еще.
– Я стараюсь быть для тебя хорошей, – проговорила обиженно, не желая оставлять разговор.
– Я вижу, детка. Я ценю это, правда. Не в тебе дело. Это я наделал дел. Так хотел тебя поиметь, что ни черта не помнил, не видел, не думал. Это моя ошибка. Я признаю ее.
– Но все можно исправить. Правда?
Я взглянула на него смело, готовая хоть сейчас закончить то, что он начал.
– Да, думаю, можно, – согласился Кирилл. – Но теперь мы будем двигаться медленно. Постепенно.
Я не уверена, что меня это обрадовало. Кирилл тоже выглядел не очень здорово. Иррациональное желание утешить заставило меня протянуть руку и коснуться его пальцев.
Салманов вздрогнул, но руку не убрал. Меня обжег его взгляд. Пронзительный, очень внимательный.
– Расскажи мне, – потребовал он. – Что ты чувствовала. Я должен знать.
Я сглотнула, не зная, как начать, но все же выдавила:
– Все было не так плохо на самом деле. Особенно до… До того, как стало больно.
Салманов взял меня за руку, погладил, отпустил, чтобы снова запустить пятерню в волосы, склонил голову, забормотал себе под нос проклятья.
– Могло быть и хуже, – выпалила я, чтобы он не терзался так. Сил не было смотреть на эти мучения.
Кирилл печально усмехнулся.
– Но могло быть и лучше. Тебе ведь не с чем сравнить, – подметил он.
– Вообще-то есть, – решила я быть до конца откровенной. – Дело в том, что я не совсем девственница.
– Что?
Глаза Кирилла стали размером с блюдца, а лицо вытянулось огурцом. Я едва сдержалась, чтобы не захихикать. Да, мужик, такие дела. Со мной ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Боже, как же приятно ошарашивать его вот так. Я, наверно, больная. Или это его шиза заразна?
Салманов сдавил переносицу пальцами.
– Дарин, давай уже по порядку и без шуток. Я чувствовал преграду, и кровь на члене мне не приснилась. Тебе было больно, в клубе уверяли, что ты девственница. И как понимать – не совсем?
