Алон Морх
Марионетка и Ключник
Пролог
98 год с начала Святой войны
Великолепной красоты белоснежная башня взмывала так высоко в небо, что часть её всегда оставалась скрытой пушистыми облаками. Там, на самом верху Сердца мира, вдали от мирской суеты сидели Боги. Круглое основание со ступенями выглядело как амфитеатр, обнесенный по краю колоннадой.
Святая война длилась уже почти сотню лет и постепенно шла к завершению, но собравшиеся были мрачнее тучи, так как проигрывали. Тёмный легион за последние годы смог преодолеть Большой хребет Рокоса и уже злорадно косился на обитель света – город Сильварион.
– Нужно что-то предпринять, пока не стало слишком поздно, – произнёс могучий Бог войны.
Он был одет в массивные доспехи, шлем с красным гребнем, а молот, внушающий страх, лежал поодаль. Грозный взгляд из-под чёрных как смоль волос говорил сам за себя: воин жаждал битвы.
– У тебя есть предложения, Эриок? – поинтересовался Бог охоты.
– Если бы они у меня были, мы не разглагольствовали бы попусту, Сириус! – яростно бросил Бог войны.
– Может, Демиург… – бархатным голосом заговорила Солерия. От её ожерелья исходил тёплый желтый свет, окружая Богиню солнца загадочной аурой.
– Он уже помог заточить Регнарена, – напомнил всем Сириус, – хотя мог и отказаться.
– Он – хранитель Нового Монолона и должен исполнять свои обязанности, – не согласился с ним Эриок.
– Как бы не так, – спокойным и мудрым голосом заговорила Геката. – Ты запамятовал, Бог войны. Демиург был приглашён нами для одной единственной цели и благополучно её исполнил. И теперь он просто сторонний наблюдатель ни больше ни меньше. Один раз вы его смогли уговорить, но вот второй уже вряд ли получится.
– Ты странно молчалив, Сион! – произнесла Богиня природы. Она, укутанная в зелёные одежды с орнаментами листьев, деревьев и различных животных, не отрывала взгляд от задумчивого Бога Света.
– Я думаю, Лимея, – усталым болезненным голосом ответил Сион. – Часть Пантеона на их стороне, и это осложняет наше положение.
– Можно попросить остальных вмешаться, – предложил Сириус. Он вел себя развязней всех и был в гораздо более радужном расположении духа.
– Они все слабаки, – отмахнулся Бог войны, – и мизинца моего не стоят.
– Ты такой надменный, – снова взяла слово Геката. – Оскорбляешь всех, когда их нет. В присутствии Атланта ты не такой храбрый.
– И где он?! – взревел Бог войны. – Когда так нужен. Я скажу где! Прячется на дне океана подобно рыбам. Жалкий трус!
– Он просто на нас всех обижен, – напомнил Сириус. – Причём очень давно. Ему будет в радость, если мы друг друга перебьём.
– Однако есть и ещё кое-кто достаточно могущественный, кто пока не принял участие в войне, – губы Сиона двигались, а глаза тем временем смотрели куда-то вдаль сквозь камни.
– Хронос? – спросила Солерия боязливо.
– Хронос! – кивнул Бог света и поднялся. Он, одетый в белую тунику, спустился по ступеням к Эриоку и остановился. – Бог времени. У него колоссальные возможности.
– Он – Бог-Аспект! – догадавшись о затее, вмешалась Лимея. – Ты прекрасно знаешь, что это означает. Хронос связан со своей сущностью гораздо сильнее нас. Хранитель Потока времени должен быть нейтральным, соблюдать равновесие внутри себя.
Сион и Эриок переглянулись, а затем воин произнёс:
– Мы на войне!
Они вдвоём, уже всё решив, покинули собрание, когда Геката бросила им вслед:
– Сущность времени – беспристрастность. Принять чью-либо сторону, стать любящим или злобным – значит потерять равновесие. Придёт время, и вы пожалеете об этом решении.
– Как всегда Голос Мудрости никто не слушает, – иронично протянул Сириус.
Геката лишь улыбнулась, обменявшись с Богом охоты взглядами.
Глава 1. Бог-Аспект
123 год от начала Святой войны
Мраморный зал пустовал. Лишь ряды статуй в нишах стен, причудливая резьба везде куда падал взгляд. Всё это выглядело незначительно и затмевалось грандиозным игривым потоком света, переливающегося всеми цветами радуги и проносящегося над обителью, заменяя крышу. Время неустанно бежало вперёд, оставляя дом Бога в стороне. Хоть время тут не властвовало, но разумный распорядок дня соблюдался.
Шесть блюстителей обители в белых одеждах с металлическими отполированными до блеска серебристыми доспехами ожидали своего господина. Хронос не обратил на них внимания. Он появился через один из порталов в конце зала и под ритмичный стук своего посоха устремился вперёд. Тут же из пола выдвинулись блоки разного размера и преобразовались в трон. Бог-Аспект занял своё место и только потом позволил помощникам высказаться.
– Хорошие вести, владыка! – выйдя вперёд, произнёс Блюститель времени. – Тёмный легион разбит.
– Действительно славные, – согласился Хронос. – Вот только война продолжается.
Он смотрел в Поток и чувствовал всё, что там происходит.
– Победители теперь разбираются друг с другом, – произнесла женщина блюститель.
– Как это предсказуемо, – улыбнулся Бог-Аспект. – Главное, мы больше в этом не участвуем. Теперь пусть делят пирог, как им взбредёт в голову.
Тут из портала появился ещё один блюститель. Увидев, что опоздал, покорно поклонился и остался в стороне.
– Что на повестке дня, Регирх? – поинтересовался Хронос, подзывая нужного слугу.
– Несколько человек пытались переместиться в прошлое, – начал он, – но мне пришлось заблокировать их заклинания.
Хронос всё сразу понял и рассмеялся:
– Совсем уже все обленились. В своём мире они берут увесистый кошель золота, чтобы расплачиваться чуть ли не на каждом шагу, а тут думают, на авось проскочат. Молодец, Регирх! Не пускай никого без весомой причины. А лучше принять новые правила. Сначала молитвы и дары, а потом уже путешествие. Да, так и сделаем. Ещё что-то?
– Историк из Ахирона1, – произнесла блюститель по имени Триш, – уже давно в своей временной линии и недавно оступился.
– Напомни, что если он хочет изучать историю, то лучше ни во что не вмешиваться, – напутствовал Бог-Аспект.
– Боюсь, искажения критичны, – добавила Триш. – Мне принять меры?
– Жаль с ним прощаться, но получается так, – согласился Хронос. – Раз век, который он изучал, больше не достоверен, то… Ты знаешь, что делать.
Женщина кивнула и удалилась. Она прошла через серебристую завесу портала и растворилась.
– Ты никогда не опаздываешь, Мерхан, – обратился Хронос к блюстителю, который пришёл позже и стоял в отдалении. – Предположу, что не без причины.
Тот поклонился и приблизился к трону.
– Хотел преподнести скромный дар в честь вашей победы на войне, – произнёс Мерхан, протягивая сверток.
Бог-Аспект времени спустился и принял подарок.
– Вергионское, – держа бутыль вина, радостно констатировал Хронос. – Моё любимое! Двенадцать веков выдержки. Достойный жест.
Мерхан лишь ещё сильнее поклонился.
– Раз больше дел нет, то все свободны, – распуская помощников, произнёс Бог-Аспект и удалился в свои покои.
Там он откупорил бутылку, вдохнул аромат винограда, собранного на залитых солнцем равнинах Межхребетья, и заполнил кубок на треть. Хронос вышел на балкон. Тут Временной Поток нёсся буквально в рассе2 и до него можно было дотянуться. Бог-Аспект уселся на просторный стул и стал вкушать свой любимый напиток под манящий свет потока, пока не почувствовал резкую боль в груди. Он выронил кубок, скорчился. Поток тем временем потемнел, охватив покои тенью.
– Что происходит? – слабым голосом молвил Хронос, продолжая морщиться от боли.
– Нарушивший равновесие потока обратится предателем и узрит бичи в руках тех, кто всё это время его поддерживал! – произнёс некто.
Бог-Аспект поднял взгляд. Поток потемнел, искривился в знакомую по зеркалу физиономию и злорадно скалился.
– Кто ты? – в замешательстве спросил Хронос.
– Я?! Я – это ты. Бог-Аспект. Владыка Потока Времени. Нейтральный страж? – лицо в потоке помедлило. – Или уже нет? Можешь считать меня совестью. Моё появление – полностью твоих рук дело. Ты сбился с пути, и меня послали поговорить. И вразумить по возможности.
– Кто? – Бог-Аспект пришёл в себя и подошёл к краю балкона.
– Аспект – это тот, кто вбирает и объединяет в себе однотипные крайности разных разумных существ. В довесок получая их души… Нас! – пояснил незнакомец. – Ты ведь всё это знаешь, зачем я трачу время? Им не понравились перемены в тебе, ой как не понравились. А моя миссия проста – выдвинуть ультиматум.
Хронос не перебивал.
– Бог-Аспект! Тяжко, наверно, сидеть на двух стульях. Ты мог отказаться от бремени и правил жизни Аспекта, чтобы быть подобным остальным Богам, и никто бы тебя не упрекнул. А опустевшее место занял бы кто-то из нас, – коварно улыбнулось лицо в потоке.
– Ближе к делу, посланник! – поторопил его Хронос.
– Ты оступился, с кем не бывает, – улыбнулось лицо, – но деяние совершено, и есть только один способ всё исправить. Качнуть лодку в обратную сторону. Мы там внутри тебя посовещались и решили, что деяние должно быть соизмеримо твоему просчёту. Например, освобождение Регнарена из заточения.
– Освободить… Ты хоть представляешь, о чём говоришь? Этот монстр запустил такую разрушительную волну, побыв пару лет Богом, а ты хочешь выпустить его? – яростно бросил Хронос.
– Уу… Как всё запущено. Твои друзья божки тебя отравили не на шутку, – лицо осунулось, а затем продолжило. – Можно я буду звать тебя братом? У меня просто предчувствие, что ты ничего предпринимать не будешь, и я стану твоим постоянным собеседником.
– Пошёл прочь! – рявкнул Хронос.
– Я передам им твою позицию, – лицо склонилось на бок и смылось потоком.
Всё снова вернулось на круги своя, но пить владыке времени уже не хотелось.
Глава 2. Незнакомка
757 год с начала Святой войны
Лесная река Сидвид текла медленно, извиваясь подобно змее среди крутых берегов. Она родилась в суровых землях варваров и сейчас пыталась покинуть родину, уползая на север.
Юный хротландец занял один из берегов у самого леса, на краю опасных земель. Он нашёл это рыбное место месяц назад и каждый раз с опаской возвращался сюда. Сын Хведрунга3 много слышал о суровых соседях от старших в деревне и то и дело поглядывал на деревья. Кто мог с уверенностью предсказать их нравы? Варвары могли появиться в любой момент и утащить незадачливого землепашца в рабство или сразу убить.
Кругом царили спокойствие и тишина, однако страх не покидал юного сердца. Как назло, сегодня не клевало будто кто-то разогнал речных обитателей. Это обстоятельство раздосадовало Хельги, сделало его нервным и подозрительным. Он то и дело оглядывался, ожидая подвоха.
Юноша сразу приметил непонятный предмет в воде. Поднявшись на ноги, Хельги прищурился, вглядываясь в неторопливое течение. нечто издали показалось ему обычным поленом, но как только оно подплыло ближе, Хельги сразу понял, что это вовсе не полено. Сын Хведрунга стоял на крутом берегу и даже протёр глаза от удивления. Ошибки не было – варварская река несла тело незнакомки.
Страх исчез, варвары разом позабылись, а Хельги уже бежал следом, бросив снасти. Он, не задумываясь о последствиях и причинах появления её здесь, бросился в воду. Широкую реку северянин преодолел без проблем, схватил дар Сидвид4 и поспешил на берег.
Сердце незнакомки едва билось. Длинные каштановые волосы облепили лицо, но он и так сразу приметил её красоту. Пытаясь положить дочь Сидвид5 поудобней, Хельги заметил разбитый затылок и разорванную одежду на животе. Сын Хведрунга помедлил, а затем скромно, как будто не желая её разбудить, заглянул под лоскуты: широкая ещё свежая сквозная рана украшала живот.
И вот только сейчас Хельги вспомнил и то, откуда она прибыла, и кто там живёт. Он бросил взгляд на лес, страх облепил всё тело. Казалось, рыбака прожигают десятки глаз. Он уже собирался сгрести все следы своего пребывания на берегу и пуститься наутёк, как девица очнулась. Незнакомка вцепилась в него словно ястреб, паника её синих глаз передалась сыну Хведрунга, а затем сменилась жалобной мольбой. Через мгновение её рука ослабла, а веки закрылись.
– С такой раной не живут, – промямлил он, стирая пот с лица.
Хельги знал, что ему влетит в деревне, если он притащит незнакомку, но каждая секунда что он лицезрел её лицо, как по волшебству, стирала всю неуверенность. Дочь Сидвид была ему милее с каждой сердой. Теперь рыбак уже не мог её тут бросить! Сын Хведрунга взял девушку на руки и устремился домой.
«Она словно создана из перьев», – подумал он, неся её и не чувствуя усталости.
Однако не успел Хельги выбраться с берега, как сзади навалилась тень. Что-то тёмное и коварное смотрело ему в спину. Оно шло по пятам, но рыбак не обернулся. Казалось, всё ему причудилось, разум играет с ним, но каждый шаг был труден, несмотря на лёгкую ношу. Как он ни пытался внушить себе хорошие мысли, тревога не ослабевала. Следом появилась дрожь в теле, большие капли пота, застилающие глаза, не позволяли толком разглядеть дорогу домой, а ноги то и дело спотыкались.
– Ещё чуть-чуть, – сквозь зубы цедил он.
До околицы осталось десяток шагов. В деревне было тихо и мирно, все занимались своими делами и ни о чём не подозревали. Но стоило ему появиться, как настроение поменялось. Завидевшая его орава детей мигом разнесла всем известие и площадь тут же заполнилась простым людом.
Они и так считали его смутьяном, каких мало, но именно сейчас Хельги увидел в окружающих лицах всё, что о нём думают на самом деле. Правда, пока толпа лишь удивлённо и негодующе взирала, не пытаясь преградить дорогу. Всё это было ещё впереди, нужно лишь дать круговороту страха поселиться в их разуме и сердце.
Хельги только сейчас ощутил, как вся тяжесть и озноб спали, идти стало легче, как будто некто не осмелился отправиться следом. Скрипнула дверь старой халупы. Он аккуратно внес дочь Сидвид внутрь и уложил на кровать. После смерти матери дом совсем осиротел, а сын Хведрунга хоть и поддерживал в нём уют и чистоту, понимал, что дом умирает.
Лёгкий летний ветерок гулял по комнате и лишь когда раскрытое окно облепили любопытные дети, заметно притих. Осторожный и встревоженный, Хельги сразу это почувствовал и обернулся. Он словно постарел за то время, пока добирался с реки. Однако улыбчивые детские мордашки заставили отступить мрачные мысли и приободрили Хельги.
– Сбегайте за удочкой, – попросил он, а сам принялся тщательно осматривать незнакомку.
Хельги бережно перевязал живот и голову самыми чистыми тряпками, какие только смог отыскать, и задумался. Не обладая никакими навыками во врачевательстве, он на всякий случай запер дом и пешком устремился в соседнюю деревню.
На холме в центре деревни стояла каменная церквушка. Хельги в подробностях описал раны незнакомки и, выслушав от священника, что на варваров их мольбы не распространяются, всё же уговорил того на днях заехать.
Этот разговор по странному стечению обстоятельств дался сыну Хведрунга с трудом и назад он шёл по наитию. У дома его уже ждали рыболовное снаряжение и косые взгляды остальных селян. Хельги зашёл внутрь и уснул.
Долго проспать не удалось, кто-то стучал в дверь, и Хельги догадывался кто. Старейшина Сигурт сразу стал его упрекать. Слова слышались монотонной сливающейся и трудно различимой тирадой.
– Вы утверждали, что все герхарийцы черноволосы, – сонно припомнил Хельги.
– Нашёл к чему придраться, – махнул на него старец. – Кто знает, что они творят и как выглядят под кроной лесов и тенью скал. Ты слишком доверчив и молод, Хельги. Опасность остаётся опасностью, какой бы облик она ни принимала. Приведя её сюда, ты обрекаешь всю деревню на смерть. У неё есть раны от оружия?
– Нет, – соврал Хельги так ловко, что старейшина не заметил его дрожавшей руки.
– Она не стоит жизни ни одного из нас! Помни это, – на прощание бросил старик и захромал прочь.
«Рана на её животе и вправду могла быть от меча. Возможно, её проткнули, решили, что убили и бросили в реку. И если варвары всё же явятся сюда, люди мне не помогут, придётся защищаться», – пронеслось в голове Хельги.
Он вернулся в дом, открыл старинный сундук и стал медленно вытаскивать вещи. Вскоре на самом дне показалась рукоятка меча. Хельги видел оружие деда в действии только один раз, когда напали бандиты. Память почти не оставила воспоминаний об этом случае, но похороны он помнил хорошо. Силой вырвав себя в настоящее, сын Хведрунга достал меч и снова остановил взор на лице дочери Сидвид.
– Я буду защищать то, что мне дорого, – влюбляясь на ходу, произнёс Хельги, – даже не смотря на твои увещевания, мама.
Он ещё не слышал её голоса, и вообще ничего о ней не знал, но не мог ничего с собой поделать. Хельги положил оружие под кровать, туда, где быстро смог бы достать и отправился работать. Утро безвозвратно утеряно, но сын Хведрунга не жалел, даже напротив. День ещё в самом разгаре, юноша успеет. Он работал до поздней ночи, и лишь мысль увидеть милое лицо придавала ему сил.
***
Через пару дней отец Хрёдерик всё же прибыл в деревню. Священник слез с телеги, привязал лошадь к столбу, однако сначала зашёл к старейшине. Хельги внимательно наблюдал за ним и, когда тот скрылся из виду, выбежал. После появления в доме дочери Сидвид, местное зверьё одичало. Собаки выли каждую ночь, скотина обходила ограду за десять шагов, а кони начинали бить копытами. Вот и сейчас Хельги от беды увёл лошадь подальше. Мало ли что может показаться верующему человеку.
Отец Хрёдерик в сопровождении старейшины Сигурта появились не скоро. Было множество и других не менее важных дел, требующих урегулирования. Всё-таки обязанностей у священников прибавилось, после распоряжений Верховного конунга6. Они затронули в основном Срединные земли – кормилицу Королевства Хротланд, и теперь все по наитию пытались приспособиться.
– Ваши инструменты, – Хельги протянул сумку священнику, но тот проигнорировал его жест. Она была слишком тяжела для старых костей, и сыну Хведрунга пришлось самому занести её в дом.
– Что тут у нас? – задумчиво протянул Хрёдерик. – На герхарийку и вправду не похожа. Кажется, ваши опасения не обоснованы, Сигурт.
– Не одно так другое, – в ответ бросил старейшина. – Может она сбежала и теперь в бегах. Проблемы нам ни к чему, святой отец. Главное, чтобы не оказалась рабыней какого-нибудь ярла.
– О да. Рабы редко похожи на господ, – выдал священник и только сейчас начал осмотр незнакомки.
Хельги от волнения грыз ногти. Хоть рана на животе по неведомым ему причинам почти затянулась, но вчера, когда он сам осматривал девушку, шрам был ещё заметен.
– Зачем столько перевязи на животе, мой друг? – поинтересовался Хрёдерик, замучившийся развязывать.
– Там был отёк, – сказал первое пришедшее в голову Хельги.
– Ничего нет, – удивился священник. За ночь от раны не осталось даже шрама. – А что с головой? Мхх? Ничего смертельного. Вы зря подняли столько шума, молодой человек. Хотя я могу понять. В греховную молодость я тоже…
– Святой отец! – остановил тираду старейшина.
– Грешно, я понимаю, – пожурил себя Хрёдерик. – Это всё вино. Не стоило прикладываться к бутылке в такую жару. Вот, возьмите мазь и настойку.
Священник протянул Хельги два флакона и в хорошем настроении устремился на улицу:
– Где моя лошадь?
– Я увёл её в тень, святой отец! – пояснил Хельги, продолжая таскать за ним здоровенную сумку.
– Похвально, молодой человек, – поблагодарил священник. – А он не так плох, Сигурт. Ты описывал его гораздо более взбалмошным юношей.
– Ещё не вечер, – сквозь зубы процедил старейшина.
– Будет тебе, старый пень, – улыбнулся Хрёдерик.
Он залез в повозку и медленно покатил по дороге. На прощание махнул чёрной шляпой а, затем, не успев скрыться, отыскал в сене, на котором сидел, бутыль вина и сделал несколько глотков.
Сигурт же бросил на сына Хведрунга злой взгляд, прежде чем удалиться. Хельги вернулся в дом и, не жалея лекарства, стал перевязывать незнакомку. Его сердце билось чаще в её присутствии. Хотя он о неё ничего не знал, не слышал её голоса. Всё это не важно.
***
Безлунная ночь царила за окном. Дочь Сидвид очнулась, попыталась подняться, но боль заставила её повременить. Шипя от покалывания в животе, она ворочалась на кровати. А затем, оглядевшись, запаниковала. Торопливые шаги заставили её насторожиться и замереть. Кто-то подошёл. Рука потянулась к ней в полной темноте, и она инстинктивно схватила незнакомца за запястье.
– Тише, тише! – попытался успокоить девушку Хельги. – Всё позади. Ты в безопасности. Раны почти затянулись, тебе нужно отдыхать. Поспи, поговорим завтра.
Он с трудом разжал её хватку и накрыл одеялом. Девушка боязливо дрожала и не могла заснуть ещё несколько фолов после того, как шаги затихли в соседней комнате.
Шум разбудил её только под утро. Непривычные слуху звуки доносились с улицы. Она не подала виду, что проснулась. Лежала неподвижно, словно хищник в засаде, изучая окружение. Незнакомец суетился по дому и что-то кашеварил. От запаха еды желудок заурчал. На вид опасности не было. Маленький уютный дом подтолкнул её выбраться из укрытия и устремиться на запах вкусностей. Босые ноги посеменили по доскам.
Пол предательски скрипнул, однако Хельги не обернулся. Он прекрасно понимал, кто крадётся и не стал без причины пугать незнакомку. Девица и так шарахалась от малейшего звука, будь то крики петухов, мычание коровы во дворе или бег мышей под полом.
Хельги стоял к ней спиной перед печкой. Жар был столь приятен, что дочь Сидвид откинула всякую осторожность и подошла. Подсела рядом и, робко косясь на хозяина, приставила озябшие ноги и руки к печке. А потом и припала щекой. Девушка улыбнулась, закрыла глаза и затихла. Только периодически вздрагивала, когда Хельги шумел.
Хельги молча занимался домашними делами. Он решил дать ей время привыкнуть к незнакомой обстановке. В тоже время украдкой поглядывал на неё. Следил за каждым движением, буквально пожирал глазами, когда она отворачивалась.
Через четыре фола Хельги взял в руки рогатую палку и засунул в жерло печи, вытащил тот самый горшок, из которого так вкусно пахло. Дочь Сидвид тут же отклеилась от тепла и устремила взор на глиняный сосуд. Сын Хведрунга положил им обоим еды в деревянные миски и поставил на стол. Тёплый пар столбом поднимался вверх. Девушка может с голодухи и хотела подбежать, но деревянный пол был холоден.
Недогадливый Хельги только сейчас уловил проблему. Он сорвался с места и начал что-то искать. Глаза девицы расширились, она насторожилась. Слишком резкая перемена в незнакомце напугала её. Он метался из стороны в сторону, бегал из комнаты в комнату пока, наконец, не опустил перед ней обувку.
Девушка успокоилась, страх ушёл. После этого она пересекла комнату и даже хотела начать есть руками, пока Хельги не протянул ей деревянную ложку. Инструмент, судя по выражению лица, был ей незнаком и дик, но голод пересилил неудобство. Посмотрев, как Хельги пользуется ложкой, она вскоре уплетала кашу за обе щеки, а затем ещё попросила добавки.
После трапезы Хельги даже попытался заговорить с незнакомкой. Представился, попытался узнать имя. Она смотрела на него внимательно, особенно за шевелением губ, но не отвечала. Хотя вроде и усвоила имя хозяина дома, так как сын Хведрунга подкрепил сказанное жирным слоем жестикуляции.
– Значит не сегодня, – с огорчением произнёс Хельги.
Он взял кулёк с едой, инструменты и направился к выходу. Предложил дочери Сидвид пойти с ним, но девица, едва выглянув наружу, испугалась. Всё было ей чуждо, источало опасность и вызывало недоверие. Она что-то выкрикнула и с силой захлопнула дверь.
Хельги услышал её голос и обомлел. Ему было всё равно на тембр или мелодичность, он уже заочно её любил. Даже несмотря на тот факт, что не разобрал ни слова. Язык совершенно ему не знаком. Сын Хведрунга не отчаялся. Одной фразы хватило, чтобы зарядить бодростью на весь рабочий день.
Сегодня выдался погожий день – отличная погода для работы в поле. Люд стекался со всей деревни. Трудились все! Мужчины пахали землю, женщины вели за уздцы лошадь, чтобы она не своевольничала и шла прямо. Даже дети были тут как тут. Помогали в меру сил и возможностей. В королевстве Хротланд здесь была самая лучшая и плодородная земля. И они гордились этим. Скромная деревушка Трёнделаг, не имевшая даже церкви, находилась в восточном фюльке7 Срединных земель, что в значительней степени облегчало жизнь. Правда и налоги здесь разительным образом отличались по сравнению с Бласкетом – северным материком, где располагалась большая часть владений верховного конунга.
Работа кипела до заката. Уставшие, но довольные бонды устремились домой, подгоняя рабов. Их было не много, только самые обеспеченные земледельцы могли себе позволить содержать безмолвные орудия, даже несмотря на благоприятный климат северного Рокоса. Хельги медленно поволок мотыги домой. Правда уже у самой ограды деревни вспомнил, с чего начался день и свернул к старейшине.
– Кого это вечер несёт? – возмущенный голос доносился из дома, едва сын Хведрунга постучал. Дверь резко открылась. – А, Хельги. Какими судьбами?
– Мне нужна помощь с…
– Девицей! – договорил за него Сигурт.
– Она говорит на незнакомом мне языке, – робко, не зная, как отреагирует старейшина, произнёс Хельги.
– Не мудрено, – чёрство сказал он и схватил трость. – Идём! Проверим. Выведем варвара на чистую воду.
Хельги хотел возразить, но сдержался. Сил к вечеру осталось не так много. Старейшина, предвкушая разговор, быстро пересёк улицу. Они прошли в сени, Хельги зажёг лампаду и, освещая путь, устремился вперёд. Дочери Сидвид нигде не было.
– Сбежала, значит, ведьма! – дивясь, выкрикнул Сигурт и тут же услышал шиканье в свою сторону.
Оказалось, девица забралась на печку, где ещё было тепло, и дремала. Однако приход старика нарушил уединение. Она свела брови и внимательно следила сверху за незнакомцем. Сигурт опустился на стул и выпрямил больную ногу.
– Сигурт, сын Харека! – представился он и указал себе в грудь, а затем направил жест на девицу.
Девушка переводила подозрительный и жесткий взгляд с Сигурта на Хельги и обратно. Затем она что-то гневно закричала. Хельги показалось, она произнесла всего пару предложений, не больше.
– Неожиданно! Как чисто она говорит! – старейшина был поражён и замешкался. – Что-то в вас сломалось, друг мой! – он обратился к сыну Хведрунга с укором. – Отец Хрёдерик будет совсем не рад, что вы пропускаете его еженедельные проповеди.
– Совсем нет…
– Времени? Действительно теперь у вас забот прибавилось, – продолжал упрекать Сигурт. Послышалось ещё одно шиканье. – Этот язык именуют штирским. А ещё языком церкви, хоть он и пришёл с востока, так что я ещё до конца не уверен… Стоит ли нам именовать её варваром или нет. Возможно, отец Хрёдерик сможет пролить больше света, заодно побываете на проповеди. Точно не будет лишним…
Старейшина поднялся и скрылся в соседней комнате. Затем скрипнула входная дверь.
– Нужно будет придумать тебе имя, – грустно сказал Хельги. – А то как-то неудобно. Слезай!
Приказной тон она восприняла в штыки и снова зашипела.
– Будет тебе…
Хельги отмахнулся и стал отпирать большой сундук. Перебрав всю женскую одежду, оставшуюся от матери, он вытащил хорошие вещи и аккуратно положил на кровать дочери Сидвид. Уговаривать её не было смысла. За то время, что сын Хведрунга провёл рядом, становился понятен своенравный нрав девушки.
И действительно, как только он занялся делами, незнакомка слезла с печи и робко подошла к вещам. Стала их осматривать, нюхать и всячески тормошить.
Вечер оказался скоротечным. Они поели и легли спать. Хотя Хельги ещё долгое время слышал шуршание в соседней комнате.
***
Прошло несколько дней, которые дочь Сидвид снова провела в четырёх стенах. Но это утро было иным. Хельги внял совету старейшины и собирался все же посетить утреннюю проповедь отца Хрёдерика.
Растормошить девицу оказалось тем ещё испытанием, так что Хельги, предвидя сложности, начал заранее. Требовалось ещё как-то вытащить её из дома.
– Выходи! – крикнул Хельги.
Девушка стояла в тени в гаире от порога и явно не собиралась выходить. Хельги испробовал все варианты убеждения и от бессилия протянул руку во тьму. Она на неё долго смотрела, хмурилась, но всё же робко шагнула вперёд. Едва она взяла его за руку, Хельги потянул девушку на себя. Свет ударил ей в лицо и ослепил. Дочь Сидвид хотела вернуться в привычный серый мир. Пыталась разжать руку и убежать, однако держал крепко и притянул к себе, крепко обняв. Девушка металась в его руках, но сын Хведрунга уже запер входную дверь, отрезав путь к отступлению.
Она вырвалась из его рук и нахмурилась. Тут набежала орава детей, и её лицо заиграло другими красками. Удивление, непонимание, страх. Она вырвалась из вихря и побежала догонять Хельги, который уже вышел за ограду. Он улыбался. Сам сын Хведрунга не догадался их позвать.
Всю дорогу она озиралась, ожидая подвоха или нападения. И грозно поглядывала в его сторону. Дочь Сидвид, наконец, выкрикнула что-то на штирском, отказываясь дальше идти. Благо, церковь отца Хрёдерика уже виднелась на горизонте. Хельги указал на белое строение с куполом и продолжил путь. Видимость конца дороги придала ей сил. Девица шла с неохотой и всё время поодаль.
Около храма не оказалось людей. Они опоздали. Проповедь уже началась. Хельги даже расстроился и остановился, опустив руки. А вот девушка напротив приободрилась, услышав знакомые слова. Она, отринув усталость, побежала в гору, оттолкнула сына Хведрунга и ворвалась в окованные двери.
Она увидела человека в белом, говорящего с паствой, дивные изображения на стенах и потолке. Десятки свеч и благовоний действовали как снотворное и убаюкивали. Она кружилась, всматриваясь в каждую мелочь. Девица оказалась крупицей хаоса в этом доме порядка. Хельги пришлось вмешаться. Он взял её за плечи и отвёл в сторону. Вклинил в ряд безмолвных слушателей, а сам встал позади, чтобы контролировать. Увы, для сына Хведрунга, но это не помогло. Дочь Сидвид продолжала кружиться. Могло показаться, что речь отца Хрёдерика ей совсем не интересна. Хоть расчёт был как раз на это.
Проповедь затянулась. Хельги посещал их пару раз, но не мог припомнить подобного. Время ползло подозрительно медленно и обратилось мучением. Он только и следил, чтобы незнакомка не выкинула какой-нибудь фокус. Причудливое поведение девушки не осталось без внимания остальных прихожан. Люди подозрительно косились, но встречаясь с металлическим взглядом, отворачивались. Она вела себя как дикарка. А когда священник закончил, шипела на каждого, кто проходил мимо.
Церковь опустела. Отец Хрёдерик обрадовался приходу Хельги и его спутницы:
– Дитя, какой сюрприз! Вижу, ты не один…
– Мне нужна ваша помощь, святой отец! – Хельги подозвал девицу. – Она говорит на штирском, а я ни слова не понимаю. Может, вы сможете…
