Алла Михайловна Лебедева
Дом моей мечты. Часть 2
Доллар стоил шесть рублей, стал стоить двадцать четыре рубля. Банки временно приостановили свою работу, магазины спрятали ценники и не знали, что делать. Этот день называли черным вторником.
Мы с Антоном пошли в магазин бытовой техники выбрать ему магнитофон. Пришел почтовый перевод с алиментами за шесть месяцев.
Я добавила свои и прикинула, что хватит на магнитофон и на новую стиральную машинку-автомат. Надоело выжимать руками тяжелые пододеяльники.
Но войдя в супермаркет, я остолбенела: торговый зал был почти пустым.
На оставшейся технике красовались вместо ценников напечатанные таблички: «56 у. е», « 129 у. е»
– Мы не знаем точного курса, потому начальство указало нам убрать постоянные ценники! – пояснил высокий парень с бейджиком на груди «Николай. Старший продавец».
Я решила купить то, что нам сегодня доступно.
Вполне может быть, завтра исчезнет и этот немногочисленный товар. Продавец пересчитал стоимость магнитофона на рубли, после чего я поняла, что на стиральную машинку не хватит. Цены подскочили в четыре раза.
Но я лишила сына компьютера, надо было как-то компенсировать это.
Оплатила за магнитофон и растерянно посмотрела на оставшиеся деньги. Их не только на стиральную машину не хватит, их на булку хлеба не хватит.
Вот, времена настали! Идешь в магазин и не уверен, что тебя там ожидает!
Но как в песне поется: «Если долго мучиться, что-нибудь получится!».
Посетители стали чаще заходить в аптеку, наша реклама зазвучала в такси и в местных телеканалах. Выручка стала подрастать. Как только собиралась круглую сумму, я звонила Максиму. Он приезжал, забирал деньги и расписывался в нашей тетрадке.
Часто с ним приезжала Стефания, похорошевшая и прибавившая в весе. Она была похожа на распустившийся бутон розы, яркий и свежий.
Молодая женщина держала на руках пухлого и нарядного Степку, поразительно похожего на Максима. Такой же продолговатый тонкий нос, узкие губы, выразительные серые глаза. Ничего от красавицы матери.
Максим бросал на малыша нежные отеческие взоры, поправлял вязаные пинетки на его ножках.
Получается, что в третий раз отцом он стал в сорок пять лет, когда его старшим сыновьям Якову и Ивану, было уже двадцать пять и пятнадцать лет.
– Будет звонить Юлька, ты меня не видела! – как обычно, предупреждал меня Максим перед уходом.
А Юля звонила часто.
Она нервно спрашивала меня: «Как, не знаешь, где он? Он сказал, что поехал в аптеку!»
– Юля, ты полагаешь, что я прячу твоего супруга? Потрудись, приехать и поискать его среди аптечных коробок, может, я его не заметила! – отвечала я.
Мне кажется, Юля чувствовала, что сердце Максима ускользает из ее семьи. Не могла не чувствовать. Но пусть они с супругом сами разбираются в своих запутанных отношениях.
В таких щекотливых ситуациях, когда дело касается только двоих, не следует входить в роль посредника, отдающего предпочтение кому-то одному или изображающего фальшивое сочувствие.
Ясно одно: мне видна одна из многочисленных граней этого объемного треугольника Юля-Максим-Стефания. А что там, внутри этого образования, никогда мне не увидеть, не узнать. Потому нечего и судить об этом.
Я понимала состояние Юли, потому что сама находилась в таком же неопределенном статусе.
Павел недавно позвонил и попросил денег на обратную дорогу. «Полиночка, царица моя! Я так соскучился по тебе! Если ты хочешь, чтобы я быстрее приехал, вышли денег! Иначе, надо искать подработку, а сейчас с этим здесь очень сложно! – сказал мне муж ласковым голосом нагулявшегося досыта мужчины.
Как ни странно, я тоже скучала без него. Павел был нужен мне, он делал мою жизнь наполненной и мотивированной. О том, чем он был занят эти месяцы, проведенные вдали от меня, я старалась не думать.
Да и времени за раздумье не было. Было чем занять свои мысли. Курс рубля резко упал. Долг Архипу увеличился за одну ночь, в четыре раза.
Однажды я встретила Марианну Верникову, жену Архипа в продуктовом магазине. Стала говорить, что срок выплаты долга теперь затянется. Спросила, нельзя ли зафиксировать долг в рублевом измерении.
Марианна удивленно переспросила: «Полина, ты о чем? Какой долг? Мы сами у Максима недавно заняли в долларах! Архип пельменную открывает, помещение купил в торговом центре!»
Я замолчала и перевела разговор на другую тему. Стало неприятно, даже тошнота подошла к горлу.
О своей встрече с Марианной, я Максиму не рассказала. Изворотливый Макс найдет оправдание. Он умен и рассудителен.
Но теперь я была уверена. Максим не искренен со мной. Он пытается извлечь из нашего проекта максимальную прибыль. На мои проблемы, на мою семью ему плевать, хотя он уверяет меня, что был вынужден занимать деньги, чтобы аптека стала быстрее зарабатывать прибыль, которую он охотно разделит со мной.
– Мне не важно, что написано в учредительном договоре, всю прибыль мы будем делить пополам! – заявил он мне на прошлой неделе, когда забирал очередную сумму «долга Архипу».
Мне яснее ясного, никакой прибыли мне не дождаться. Потому Максим сыпет своими щедрыми посулами, считая, что подстегивает и стимулирует меня своими заманчивыми обещаниями.
Недаром, стимулом в древней Греции называлась морковка, подвешенная перед носом у осла. Осел бежит резвее, пытаясь достать морковку, а она никак не приближается к нему. Я – тот осел. Надо принять такое положение вещей.
Пока я не придумала способа изменить это, не стоит начинать скандальное выяснение.
Но в материальном смысле, все равно стало полегче.
Я выбирала часть зарплаты, покупала нужные продукты и необходимые вещи. Оказалось, что человеку, все время пребывающему на работе, требуется совсем немного одежды.
Если раньше перед выходом на работу в центральную аптеку, я тщательно выбирала: в чем пойти, какие украшения надеть, какие туфли подходят к той или иной юбке, то теперь все мои наряды свелись к нескольким хлопчатобумажным футболкам и паре удобных джинсов. Такая одежда хорошо подходила под белый халат, который я не снимала целыми днями.
Утром я пошла на почту и отправила телеграфный перевод Павлу.
Выйдя на крыльцо почтового отделения, я взглянула на синеву неба, которое теперь видела нечасто, вдохнула свежий осенний воздух. Постояла, послушала щебетанье серой стайки воробышков, растревоженных появлением огромного рыжего кота.
Кот спокойно сидел на нижней ступеньке крыльца, щурил свои зеленые глаза и притворялся равнодушным к птицам.
Меня охватило приятное ощущение правильности того, что я сделала. Отправила деньги своему мужу, чтобы он быстрее вернулся домой. Еще пару дней назад, я сердилась на него и не собиралась ничего ему отправлять. Он не звонил целый месяц, а когда я сама звонила, трубку брала невестка Таня, которая подробно описывала мне детали веселого отдыха моего мужа.
После таких сообщений, я долго не могла прийти в себя. «Хорошо. Пусть остается там, где он так счастлив!» – решила я.
Прошлой ночью мне приснился странный сон. Возле большого розового двухэтажного дома с оранжевой крышей стоит старая женщина. Ее лицо покрыто морщинами, она тяжело опирается на трость. Ее фотографирует молодая женщина, стоящая неподалеку. Я вижу эту картину, откуда- то сверху и вдруг понимаю: «Это я со своей внучкой!».
Но где Павел? Оглядываюсь вокруг и не вижу Павла.
– Павел где? Где Павлик? – кричу я и просыпаюсь в нервной дрожи, со слезами на глазах.
Что за сон? Почему я с тростью? Целый день я хожу на высоких каблуках, меня не беспокоят боли в ногах. Старая травма, полученная в ДТП, давно зарубцевалась и забылась.
Я не знаю, что значит, болит спина. У моей бабушки и мамы никогда не было болей в спине. Тогда почему я, с тростью? И почему в картине, если это картина моего будущего, нет моего мужа?
Я подумала: какой станет моя жизнь, если в ней не будет моего Павлика? Она, возможно, будет обеспеченной, заполненной разными заботами и делами. Но однозначно, она не будет счастливой. Я встала и сразу отправилась на почту.
Все же, своих родных и близких нельзя оценивать с рациональной точки зрения.
Павел не приносит мне денег, но он приносит мне полноту жизненных ощущений. Почему он? Я не знаю ответа.
Антон и он – два родных человека, которые делают мой дом – моим домом. Без них это было бы помещение для сна, коробка из кирпичей.
А с ними – это тепло, свет и радость. А кто знает цену ощущения родной семьи?
Мне нравилась моя работа. Нравилось видеть, как уплотняется ряд препаратов на полках, нравилось консультировать посетителей и отпускать новые препараты, которых, еще нет в других аптеках.
Нравилось разбирать новый товар и заполнять коробками пустые ниши материальной комнаты. Но все это я делала, вовсе не из благотворительных целей.
Работа ради работы меня не интересовала.
Давно я расставила по местам свои жизненные приоритеты. Я точно знала, с какой целью я тружусь от зари до зари.
Хорошее образование для моего сына, хороший дом, который я создам, возможность помочь маме. Все деньги, которые я заработаю, должны пойти на благосостояние моей семьи. Это моя основная мотивация.
Я шла к своей цели медленно. В полном соответствии со своим зодиакальным знаком Рака. В природе рак ползет медленно, но верно. Он ползет к чистой воде.
Если рака взять в руки, покружить, пытаясь помешать его маршруту, потом снова положить на землю, он немного постоит и снова поползет в прежнем направлении – туда, к берегу с чистой водой. Его можно убить, но сбить его с пути невозможно.
Мой дом и моя семья – вот моя чистая вода. Лишь, во имя этого, я готова пахать от рассвета до заката.
Когда я не обращалась к Максиму с вопросами о своей зарплате, ему казалось, что меня все устраивает. Но я делала паузу, выбирала подходящий момент и снова приступала к переговорам.
Я уже знала, что Максим не имел никакого долга перед Архипом. Но ни разу не намекнула, что знаю об этом, продолжая выплачивать суммы долга.
Я не потребовала от своего партнера никаких расписок и доказательств, давая понять, что верю ему на слово. Но в ответ, ожидала адекватного доверия и должной оценки своего труда.
Тот факт, что Максим солгал мне, сказав, что он взял в долг у своего приятеля, не шокировал меня. Разочаровал, так будет вернее сказано.
Но и отрезвил, развив деловую активность.
Кто читал произведения знаменитого Чарльза Диккенса, тому известно, что еще в восемнадцатом веке ростовщики , взимая долги, всегда ссылались на некоего богатого приятеля, дающего им взаймы.
« Все было и все будет под этим солнцем. Ибо, нет ничего такого, на этом свете, чего, еще, не было…» – вспоминается строчка из «Екклизиаста».
Возможно, это происходило оттого, что Максиму было совестно признать, что он желает заработать на моем труде некоторую прибыль.
После всех романтических обещаний о братстве и равенстве, которые он горячо произносил, уговаривая меня заняться совместным бизнесом, это было бы не логично. Но, его действия подвигли меня внести ясность в наши взаиморасчеты.
Увеличив товарооборот, я настояла на том, чтобы моя зарплата зависела от суммы выручки и выдавалась в процентном отношении. Начиная с десяти процентов и увеличиваясь, по мере роста товарооборота, до достижения своего номинального размера. Зная щепетильность Максима, в отношении денег, я хорошо готовилась к таким разговорам. Произвела расчеты средней зарплаты заведующей аптекой, по нашему региону.
Это была сумма в три тысячи пятьсот рублей, плюс проценты от товарооборота.
Выше средней по стране, но если учесть, что я выполняю четыре функции: директор, заведующая аптекой, приемщик товара, первопрестольник, то вполне приемлемая. Моя часовая нагрузка достигала до двухсот шестидесяти часов в месяц.
Я представила цифры, оформленные в таблицу, Максиму. Спросила напрямую, есть ли у него основания думать, что моя работа не достойна такой высокой зарплаты. Напомнила, что несу ответственность за бухгалтерский учет.
Попросила озвучить все его замечания, касающиеся меня, все размышления на этот счет. Максим ответил не сразу. Было заметно, что он не собирался выплачивать мне такую зарплату. Но видя мою непоколебимую настойчивость, скрепя сердцем, согласился.
Для разговора о деньгах, я всегда выбирала время, когда Максим пребывал в хорошем расположении духа.
А он всегда был доволен, если с ним была его несравненная Стефа. Ее присутствие делало Максима более мягким и сговорчивым. Это была моя женская хитрость. Потому старалась сохранить свою связь с девушкой.
Если я видела, что Стефания приехала вместе с Максимом, то настоятельно приглашала ее зайти в аптеку, заваривала кофе и угощала маленького Степку гематогеном.
Иногда Стефания делилась со мной своими женскими проблемами, когда Максим оставлял нас вдвоем.
Этим сентябрьским утром я составляла акт приема товара, считала наценку и выставляла новый товар на витрину. Работала прямо за прилавком.
Утром было мало посетителей, поэтому я максимально использовала эти часы для оформления товара.
Протирая пыль с витрины для мазей, я стояла спиной к двери. Сначала почувствовала аромат дорогого парфюма, потом услышала перезвон колокольчика над входной дверью. Оглянулась.
В аптеку вошла, как всегда нарядная Инна.
Сегодня на ней была белая стеганая куртка, черная бархатная юбка и высокие черные сапоги на шпильке. Обувь на каблуке, зрительно вытягивала маленькую Инну. Белый цвет оттенял смуглое лицо.
Выглядела Инна превосходно. Она оглядела наш торговый зал, пробежала глазами по витринам.
– Знаешь, скажу тебе честно. Когда ты заявила, что хочешь открыть аптеку, я тебе не поверила. Подумала: откуда у тебя такие средства, на что ты надеешься ? Теперь вижу, что была неправа. Как мало мы друг друга знаем… – протянула Инна.
Было непонятно, чего в ее интонациях, больше. Восхищения или сожаления.
Поскольку, теперь моя жизнь протекала в аптеке, то все мои родные и знакомые, чтобы увидеться со мной, заходили в аптеку.
С Инной мы не виделись с июня, со дня ее рождения, когда я выкроила пару часов и приезжала к ней, чтобы поздравить и перекинуться парой слов.
Тогда я показалась Инне замученной и похудевшей. Она выразила сомнение в том, что мне удастся одолеть такой проект.
– Женщине не следует так много работать! Надо суметь заставить своего мужчину приносить достаточно денег! – изрекла тогда подруга.
Поскольку, наши с ней мужчины были совершенно разными, то каждая осталась при своем мнении. Что изменилось?
– Мне нравится твоя маленькая аптечка! Она такая светлая, уютная и радостная! Интересно, почему ты позвала работать Ольгу, а не меня, например? Я хотела бы работать с тобой! Ты примешь меня ? – спросила Инна.
Я с удивлением посмотрела на подругу.
Инна год назад уволилась из девятнадцатой аптеки. По ее словам, ключевым моментом стал случай в комнате отдыха. Там сидел за чашкой чая водитель – экспедитор Бочанов Андрей.
Он рассказывал фармацевтам смешной случай про то, как они с водителем Костей Кузнецовым застали в материальной комнате, где хранится вата и перевязочный материал, Ромку Забродина и Марту Зимберг. Что делала парочка на тюках с ватой, все догадывались.
В комнате отдыха засмеялись, а когда вошла Инна, смех резко стих.
Возможно, коллеги не хотели травмировать Инну, зная о ее прежнем романе с Забродиным. Но Инне показалось, что смеются именно над ней. Она вспыхнула, быстро оделась и ушла домой.
А утром написала заявление на увольнение по собственному желанию. Заведующая аптекой Букреева сразу подписала заявление, не выясняя причину.
Предполагаю, что сделала это с облегчением. Аптеку ждало сокращение штатов.
Вполне возможно, Инна пожалела о своем скоропалительном решении. Она какое – то время ждала, что ее позовут назад. Но было поздно.
Рабочее место Инны заняла Ирина Мурашова, причем с радостью. Ирина очень хотела работать провизором-аналитиком.
Но заведующая аптекой тогда, по моей настоятельной просьбе, поставила Инну на эту должность. Инне была нужна работа в первую смену и стабильные выходные.
– Прошло столько времени, а Ромка продолжает портить твою жизнь! – сказала я подруге, когда узнала, что она уволилась.
– Мне все равно надоела эта работа! Буду заниматься с детьми! Достаточно, что Егора сутками нет дома! – ответила Инна. Она не любила чувствовать себя не правой.
Проводив Инну, я задумалась. Мне нужен провизор в штат. Можно было бы, взять на работу фармацевта, это дешевле с точки зрения зарплаты.
Но специалист со средним образованием не способен так проконсультировать посетителя о купленном препарате.
В фармацевтическом училище изучают лишь краткий курс фармакологии. Фармацевт не знает биохимию.
У меня были амбициозные планы. Мне хотелось, чтобы в моей аптеке работали только самые высококвалифицированные специалисты.
Инна была провизором, но она совсем не знала препараты. Ее работа была связана с анализом. Это другая специализация.
Кроме того, у Инны отсутствовала мотивация. У ней не было материальной заинтересованности получить высокую выручку, а значит, более высокую зарплату.
По моей схеме зарплата штатного специалиста исчислялась в процентном соотношении от выручки.
Кроме того, угнетала мысль о том, что в процессе совместной работы, усложнятся наши с Инной взаимоотношения.
Мы с ней общались в течение восемнадцати лет, довольно не плохо.
Это может не назовешь задушевной дружбой, потому что Инна по своей натуре не была склонна к взаимопомощи, но это были хорошие приятельские отношения. Иногда я все же могла быть откровенной с Инной.
Случалось, она поверяла мне свои женские секреты. После разочарования, связанного с Любашей Шейкман, я тоже стала более отстраненной и недоверчивой.
Думаю, Инна это чувствовала. Но она быстро уставала от интенсивного общения, так что, нас обеих все устраивало. Эти сложившиеся приятельские отношения мне не хотелось терять.
Впрочем, наши гороскопы указывали на возможность совместной работы. Это была важная для меня информация. Я верила в астрологию, до сих пор она меня не подводила. Все же, я решила не торопиться с приемом Инны в аптеку.
В конце сентября у меня вдруг сильно заболело правое ухо. Стреляющая боль пронзала мою голову, справа налево.
Капли и ватные турундочки, вставленные в слуховой проход помогали слабо. Решила прибегнуть к народной медицине.
Когда на смену, пришла Ольга, я попросила ее вставить мне ушные свечи.
Ушные свечи издавна применяются при лечении ушных заболеваний. Я хорошо помню, как бабушка вставляла нам трубочки из пчелиного воска в уши и поджигала спичкой.
– Я ни разу этого не делала! Я боюсь навредить тебе! – испуганно попятилась Ольга, увидев приготовленный коробок спичек, стакан с водой и две длинные воронкообразные ушные свечи.
Но умасленная моими словами об ее волшебных руках, она согласилась.
Когда Максим, как обычно, открыл служебный вход и вошел в коридор, его взору открылась необычная картина.
Я сидела в коридоре на стуле перед большим зеркалом. Волосы были убраны под белый платок и туго повязаны так, что голова казалась лысой. Из ушей валил дым.
Впечатлительный Максим схватился за сердце и привалился к стене, свалив стакан с водой.
Стакан разбился, осколки разлетелись по полу. Я, забыв про свечи, торчащие в ушах, стала собирать их. Один осколок попал в палец, пошла кровь.
Внешне жесткий, Максим ужасно боялся крови. Ему стало еще хуже.
Ольга в это время обслуживала посетителя.
Когда она зашла в коридор, ее охватил приступ хохота. Бледный Максим стоящий у стены, я ползающая по полу с дымящимися в ушах свечами.
Вскоре, мы все безумно хохотали.
– Ну, девочки, у вас и методы лечения! – проговорил Максим, уже пришедший в себя.
Воспользовавшись моментом, я сказала Максиму: «Нам нужен еще один специалист!» Видимо, момент был действительно удачным, потому что Максим ответил: «Согласен!»
В ноябре я стала учить Инну работать за прилавком. Она терялась, когда ей подавали рецепт или спрашивали какой-нибудь препарат. Международные химические наименования приводили ее в нервный трепет.
Но в Инне были хорошие задатки первопрестольника. Она умела разговаривать с людьми. Для меня это было главным.
Первопрестольник – специалист, стоящий за прилавком аптеки, за первым столом. От него все зависит. Захочет ли посетитель еще раз зайти в аптеку или будет обходить ее стороной.
Мне хотелось, чтобы человек приходил в «Орион» уверенным, что его здесь ждут с распростертыми руками. Все остальное, дело времени.
Самый умный специалист, имеющий обширные знания не способен стать хорошим первопрестольником, если он не достаточно коммуникабелен, не разбирается в человеческой психологии и не любит людей.
Дала Инне справочники, учебник по фармакологии, свои конспекты лекций нашего институтского профессора Раднаева. Раднаев был любимым моим преподавателем фармакологии. Благодаря ему, я полюбила этот предмет.
Новый 1999-ый год мы встречали в аптеке. Максим нарядился Дедом Морозом, я – Снегурочкой.
Мы приготовили Ольге и Инне маленькие подарки, упакованные в блестящие пакетики. Это были косметические наборы.
На праздник пришел Павел. Юля прийти отказалась, не смотря на мое приглашение. Мне показалось, что в семье Мазниковых назревает кризис.
Но Максим только буркнул: «Оставь ее! Не уговаривай! Не хочет, не надо!»
В феврале Инна уже могла самостоятельно стоять на смене. Теперь я могла спокойно заниматься заявками, приемкой и оформлением товара.
Перечень поставщиков расширился. Конечно, я брала товар с рассрочкой платежа. Однако, выручка «Ориона» позволяла справляться со взносами за товар.
Я расчертила для себя специальную таблицу платежей, на месяц вперед. В каждую клеточку, обозначающую день, вносила план платежей, суммы, наименование поставщиков.
В марте мы купили новый компьютер и я стала учиться работать с ним. Купила программу «Фармкомандир», которая позволяла делать заявки и отправлять их без утомительной диктовки по телефону. Кроме того, эта программа показывала весь ассортимент и все цены.
Овладев ею, я с удовольствием погружалась в работу.
Из торгового зала, то и дело выбегали мои специалисты.
– Полина, закажи урологический сбор! Осталось две коробки! Спросили желтые ванны Залманова, поищи! – выкрикивала Инна, открывая шкафы в материальной и быстро заполняя опустевшие полки в зале.
– Ты уже нашла «Ципролет», для бабульки Анны Митрофановны? Она стоит, ждет! – кричала мне Ольга.
Я бросала все дела и находила нужный препарат в ящиках с товаром. Только бы бабулька не ушла с пустыми руками!
Я выносила упаковку заказанного препарата, благодарила Анну Митрофановну за терпение, извинялась за минуты ожидания. Высказывала надежду, что в следующий раз мы не заставим ее ждать.
Потом она будет рассказывать своим товаркам по подъездной скамейке, что в «Орионе» ласковые девочки и все есть.
Здесь не Москва, не Питер, важен каждый посетитель.
Который раз мои открытки и письма, адресованные семье моего двоюродного брата Макара Варенцова, возвращались с пометкой «Адресат выбыл».
Что случилось с Варенцовыми? Куда они могли переехать? Позвонила Розе Герасимовой и попросила помочь с поиском брата.
Макар был моим любимым братом. Мы с ним были ровесниками. Часто играли вместе, когда я гостила у тети Фаины, сестры отца.
Кроме того, женой Макара была моя студенческая подруга Вика Лазарева. Мне не хотелось бы терять их в своей жизни.
Со старшей сестрой Макара, Региной Закревской, мы общались мало.
Регина была на десять лет старше нас с братом, я видела ее нечасто. К тому же, Регина не стремилась сохранить со мной контакт, хотя она тоже работала в медицинской сфере. Однажды, во время учебы в Иркутске у меня случился момент, когда я осталась без крыши над головой.
Моя просьба о том, чтобы пару раз переночевать в квартире сестры, была встречена Региной так враждебно, что я окончательно потеряла желание общаться с ней. Регина окончила стоматологический факультет нашего института. На пятом курсе, она вышла замуж за своего сокурсника Игната Закревского.
В браке у них родилось двое детей. Игнат был талантливым стоматологом. Вскоре Закревские организовали частную стоматологическую клинику в Новосибирске. Постепенно клиника приобрела известность и преобразовалась в сеть. Сыновья Регины, Корней и Святослав учились в московском медицинском институте. Они решили продолжить династию стоматологов.
Родственников Игната, как и своих родственников Регина не любила, считая, что поддерживать родство – весьма невыгодное мероприятие. Им был закрыт доступ в элитную квартиру в центре Новосибирска.
Вдруг родственнику вздумается попроситься на постой или, хуже того, попросить взаймы.
Для практичной Регины это было, в высшей мере, расточительно. Потому, она сторонилась родственных мероприятий, не участвовала ни в свадьбах, ни в похоронах, опасаясь, что начнут собирать деньги.
Когда в бытовой ссоре трагически погибли ее родители, Регина предоставила право похоронить их, родственникам отца.
Она сказалась больной и уехала в крымский санаторий восстанавливать нервную систему, разрушенную печальными известиями.
Вся финансовая тяжесть, все хлопоты по захоронению, взял на себя Борис Макарович Варенцов, старший брат Григория.
Когда Регина вернулась из санатория, изрядно посвежев, то решила, что все же отнесет на могилку родителей букетик цветов, дабы, ее не сочли черствой женщиной.
Она приехала в Иркутск и стала звонить дяде Борису, чтобы узнать место захоронения родителей.
Но обнаружила, что родственники перестали отвечать на ее звонки. Она сильно удивилась их наглости. Но потом подумала и даже обрадовалась. Меньше проблем.
С тех пор, она живет в своей престижной квартире, в сытости и достатке.
Ее мало беспокоит тот факт, что она так не знает, где похоронены ее родители. Адреса и телефона Регины у меня не было, а только она могла знать про Макара. Я обратилась к Розе.
– Мне нечем тебя порадовать. Твой брат Макар Варенцов умер в прошлом году. Скончался от травмы головы, так написано в графе: причина смерти. Соболезную! – сказала Роза Герасимова, позвонив мне через неделю.
Я не поверила. Макар умер? Мой брат, красавец, умница, любимец женщин!
Он никогда ничем не болел, светился здоровьем. Этого не может быть! Это ошибка! Но Роза перепроверила данные и подтвердила свои слова. Она обещала найти адрес Макара на день смерти.
Вечером я позвонила маме и сообщила о смерти Макара. Она пришла к нам домой. Я устроила поминальный ужин. Мы вспомнили Варенцовых и поплакали с мамой.
– Помню, Дима всегда был недоволен выбором Фаины. Она выбрала Григория, красивого цыгана, вопреки всем. Вот этот Гришка и сгубил ее. У них весь род проклятый. Говорили, что бабка виной всему, гадала на картах и привораживала. Его младшая сестра Глаша, хорошо играла на гитаре, пела, была так красива, что глаз не оторвать. Голос глуховатый, мягкий! Я один раз видела ее! Она повесилась, от неразделенной любви… – рассказывала мама.
Вскоре Роза разыскала телефон Варенцовых. Я дозвонилась до Виктории. Выяснилось, что Макара убили в пьяной драке. Его ударили топором по голове. Преступление произошло в общежитии, куда Макар ушел жить после развода с Викой. Меня потрясло это известие.
Окровавленный топор фигурировал в семье Варенцовых не первый раз. Топором, от руки мужа Григория, была убита моя тетушка Фаина. Виктория теперь одна воспитывает двоих детей.
– Регина помогает? – спросила я.
– Что ты! Она ни рубля не дала на похороны и сама не приехала, помогли коллеги по аптеке! – ответила Вика с горечью.
– Мама, можно, я соберу друзей и мы отметим мой день рождения у нас дома? – спросил Антон. Ему скоро исполнится восемнадцать лет. В подарок к совершеннолетию, я купила сыну новый современный компьютер.
– Мои условия: позовешь только тех, кого я знаю, как твоих старых друзей, выпьете, только по бокалу шампанского, никаких крепких напитков. И сидеть, не до поздней ночи! Я приду с работы, квартира должна быть чистой и убранной! – ответила я.
– О, кей! Будут Аркашка, Витька, Кирилл. Мы с Аркашкой, все сами приготовим, потом наведем чистоту! Ты даже не догадаешься, что была вечеринка! – воскликнул Антон, взял деньги и помчался за продуктами. Я кивнула и ушла на работу.
Вечером, открывая дверь в квартиру, я услышала звон. Мелодичный хрустальный звон. Словно, звенят фужеры, бьющиеся друг от друга.
Антон собирал в совок белые стеклышки, которыми был усеян ковер в гостиной. О, боже! Моя шикарная шестирожковая люстра, недавно купленная за огромные для меня деньги, осталась без красивых абажурчиков.
Она сиротливо блестела обломками стекол и покачивалась. Я разделась и пошла в ванную. Но она была закрыта с внутренней стороны.
– Антон! Кто в ванной? – спросила я.
– Мама, там Аркашка! Ему плохо… – выдавил из себя Антон, подметая стекла. Остальных гостей уже не было. Стол в гостиной блестел стеклянными крошками.
– Что можно было делать, чтобы сломать люстру? – поинтересовалась я, стараясь сохранять спокойный тон.
– Витька танцевал со шваброй… – тихо ответил Антон.
– Даю тебе сорок минут! Все убрать и всех проводить! Мне нужна чистая ванна! – сказала я и закрылась в спальне.
Через час, успокоившись, я вышла. Аркаши уже не было.
Антон убрал со стола и домывал посуду.
– Извини, мама! Я не думал, что Витька такой дурной, когда выпьет! – признался сын.
Я промолчала. Пилить восемнадцатилетнего юношу было бесполезно, даже вредно. Тогда, все их пирушки переедут в другие места.
А что там будет, я уже не узнаю.
Вспомнила свой выпускной вечер, свои семнадцать лет. Тогда ребята коварно подлили в мой яблочный сок водки, мне стало плохо… С кем не бывает? Хорошо, что все живы и здоровы.
Утром Инна забежала в аптеку и зашептала, прячась в коридоре: «Полинка! Если меня спросит корявый мужик, ты меня не знаешь!».
Я недоуменно смотрела на ее испуганное лицо.
Через десять минут в аптеку забежал коренастый мужик средних лет. Его лицо было покрыто прыщами, словно следами от оспы. Он вытаращил глаза на меня: «Ты здесь работаешь?».
– Как видите! – холодно ответила я.
– К вам заходила девушка, примерно, полчаса назад! Может, она у вас работает ? Чернявая такая, худенькая, с голубыми глазами? – спросил он, глядя по сторонам.
– Вы ошиблись, мужчина! Здесь работаю только я и моя помощница! Пожилая светловолосая женщина… – спокойно ответила я, стараясь не смотреть в сторону коридора.
Грубо ругнувшись, мужчина ушел, хлопнув дверью.
Инна осторожно выглянула в зал.
– Давай рассказывай, что сотворила с мужиком? Чего он такой нервный? – спросила я Инну. Она рассказала.
Однажды ее подвозил таксист Вениамин.
По дороге Веня поглядывал на симпатичную пассажирку.
В летнее время Инна ездила на работу в коротких обтягивающих шортах и яркой маечке с тонкими бретельками.
