Алла Михайловна Лебедева
Дом моей мечты. Часть 2
– Так это, я мигом! Собирайся, поедем! – скомандовал Сергей.
Он привез меня, на берег Ангары. Место было замечательное, тихое, безлюдное. Берег пологий, песчаный. Я села на выступающий камень и стала смотреть, как в воде резвятся стайки мелких рыбок. Сергей сел поодаль, на другой камень. Он не разговаривал со мной и не задавал никаких вопросов. Его словно не было.
«Наверное, таким должен быть настоящий друг. Ты его не ощущаешь, как воздух, которым дышишь, » – подумала я, на мгновение забыв о Сергее. Я сидела на берегу, пока не стемнело.
– Хочешь кофе? – спросил Сергей и налил мне немного горячего напитка в маленькую походную чашечку.
Кофе он сварил на компактном автомобильном аппарате, работающем от прикуривателя автомобиля. От прохладного речного ветра я продрогла. Горячий кофе был, очень кстати. Когда моя чашка опустела, я попросила Сергея: «Поедем?».
Он завел мотор и повез меня домой.
– Не грусти! Все будет хорошо! – сказал Сергей, высаживая меня у подъезда моего дома. Я знала, что ему самому сейчас несладко.
Сторонники прокурора Семашко, пригрозили двум его свидетелям, которые должны были выступить на предстоящем суде в защиту Сергея. Эти два свидетеля выехали из города и перестали отвечать на звонки. Но, именно он, Сергей понимал мое состояние. Я вступала на хрупкий лед неопределенности. В сорок лет, впереди у меня был сплошной туман. Я ни в чем не была уверена.
О привычной муниципальной работе надо забыть. И было ясно, что опоры, кроме себя самой, у меня нет. Но надо было идти вперед.
Зашла в квартиру и услышала громкие голоса. Мама с Раисой, пришли поздравить меня. – Где ты была? Мы уже целый час ждем! – мама накрыла на стол тем, что принесла с собой. Они с Раисой сидели в комнате, смотрели телевизор.
Я предпочла отмолчаться.
– От тебя, сестрица, не дождешься приглашения! Пришлось прийти насильно! – упрекнула меня Раиса.
– Зато я насиделась за твоим столом досыта! – парировала я в ответ.
Ни разу моя младшая сестра не приглашала меня в гости. Она никого не приглашает. Но, сама почему-то ожидает приглашений. С чего бы? Привыкла только брать.
– Ладно, не обижай Раечку! У тебя своя квартира, а у нее свекровкина! – осадила меня мама. Я критически оглядела крупную фигуру сестры. Она была в два раза выше и толще меня.
– Ну положим, Раечка сама кого угодно обидит! Свекровку она в Питер успешно отправила! Не от хорошей жизни старушка из собственного дома подалась на чужбинку! Полагаю, пожить ей еще захотелось! Что, Раечка, далеко нынче свекровка живет? Не достать подлую? А так бы, вся квартирка давно была твоя ! – ехидничала я.
Раиска разозлилась и отвернулась от меня. Ей не нравилось, когда говорят на тему взаимоотношений со свекровью.
Нина Ивановна, свекровь Раисы, часто при встрече жаловалась мне на невыносимую обстановку, которую обеспечила ей моя сестрица. Ее, в буквальном смысле, выжили из собственной квартиры. Нина Ивановна в слезах уехала к старшей сестре Клавдии, проживающей в пригороде Ленинграда.
Такова наша Раиса. Везде, где она появляется, она чувствует себя хозяйкой положения и вытесняет тех, кто с этим не согласен. Но я ей не по зубам. Сама зубастая.
Оттого, Раиса сверкнув в мою сторону злобным взглядом, переключает свое внимание на мясное рагу с картошкой. Но мама, почувствовав напряжение, сменила тему .
Мы заговорили про летнюю жару и духоту в квартирах, про дефицит товаров в магазинах и растущие цены. Темы нейтральные и безопасные. Одним словом, мы поужинали в относительно, спокойной домашней атмосфере.
– Что ты задумала, дочь? Зачем тебе частная аптека? Их расплодилось вокруг, как грибов после дождя! Обманет тебя этот Максим, он опыта набрался. А ты будешь работать на него, как ломовая лошадь! Антон сказал, что ты сидишь на этой стройке с утра до вечера. Причем, задаром! Устройся в гомеопатическую аптеку, рядом с домом. Вчера там объявление видела, провизор требуется! – уговаривала меня мама.
– Все, присяжные заседатели, процесс пошел! – пошутила я, цитируя Остапа Бендера из знаменитых «Двенадцати стульев».
Мама вздохнула, выдержала минутную паузу и поведала нам, что директор школы предупредила ее и пятерых учителей пенсионного возраста о предстоящем сокращении.
– Вот, видишь, дочка! Меня тоже сокращают! Как жить буду? – мама провела рукой по влажным векам.
– Тебе 60 лет! Отдыхай, жизнью наслаждайся! Наработалась поди, хватит! Мы, твои дети, будем помогать! – воскликнула я.
– А мне с Адочкой, кто поможет? – вытянула губки Раиса, которая привыкла получать ежемесячно добрую половину маминой зарплаты.
– А поработать не пробовала? Хорош, сидеть на маминой шее! – возразила я, потрепав по короткой макушке Раису.
– Тебе легко рассуждать! Ты сидишь в своей аптеке, в чистеньком кабинетике, а тебе платят большие деньги! – огрызнулась Раиса.
Ей кажется, что другим все достается играючи, а она горемычная только мается.
– Интересно, кто тебе помешал получить образование? Вместо того, чтобы прыгать по подворотням и зажиматься с соседским Толиком, надо было включить голову и учиться!» – напомнила я сестре ее побеги из дома.
Мои упоминания про Толика и связанные с ним аборты, снова не понравились Раисе. Она «набычилась» и замолчала.
Я опять посмотрела на огорченную маму и тоже замолчала. Кто тянет меня за язык? Пусть моя сестра живет, как знает. Но, в том, что у нас с младшей сестрой были равные стартовые возможности, я была права. Мама готова была оплатить любые суммы, лишь бы Раиса выучилась. Она умоляла младшую дочь поступить, хотя бы в техникум. Но Раиса была равнодушна к учебе.
После девяти классов она вообще отказалась учиться дальше.
Что ей хотелось? Спать и гулять, гулять и спать.
Выражаясь на языке генетики, у нас с Раисой разный геном. Она мне сестра только по матери. Отцовские гены имеют огромное значение. Мы с Раисой совершенно разные.
В семье Кропачевых, родителей отчима, все были безграмотны. И никто по этому поводу не сокрушался. Зато все любили погулять и повеселиться.
Кропачевы старшие, баба Наталья и дед Александр, жили в одной деревне с нашими бабушкой и дедом. Их дом, самый маленький и бедный, стоял в конце деревне.
Кропачевы принимали любого прохожего, приглашали в дом, кормили и поили. У них всегда жили проезжие цыгане, многочисленная родня, дальние знакомые, бывшие сослуживцы деда Александра. Их дважды грабили те, которых они милостиво приняли под свою крышу, но это не повлияло на их гостеприимность. Кропачевы были добрыми и жалостливыми, доверчивыми и беззаботными. Жизнь их казалась нескончаемым праздником.
До поздней ночи окна их домика светились. Оттуда доносились частушки и радостные возгласы. На крыльцо, то и дело, выбегала кучка пьяненьких родственников, они курили, матерились и хохотали.
В детстве меня всегда удивляло, каким образом такое количество людей помещается в таком маленьком домишке. Кропачевых мало волновал голодный рев буренки, гнилая крыша сарая и покосившийся плетень, служивший им забором. Собачонка Жулька, живущая в дырявой будке, виляла хвостом каждому и пропускала в дом любого, кто бросит ей сухой сухарик.
Даже когда все деревенские жители были озабочены сенокосом и сбором урожая, Кропачевы не переставали веселиться.
Я не помню трезвого дедушку Александра, отца моего отчима. Разве что, рано утром, когда он бочком продвигался к своей покосившейся баньке, где у него всегда стояла алюминиевая фляга с бражкой. Он часто сидел под кустом черемухи, на старой скамейке, держа в руке огромный ковш с хмельной брагой. Но чаще всего, он сладко спал в комнате за выцветшей ситцевой занавеской.
Иногда дедушка просыпался и заходил за угол кухни, где находился умывальник. Оттуда доносились звуки льющейся жидкости. Это дедушка справлял нужду в ведро под умывальником. С шумом высморкавшись в занавеску, которой был прикрыт умывальник, дед Александр снова шел подремать.
Женщины в их семье рано рожали, мужчины рано женились. Жили бедно, но весело. Молодые сидели на родительской пенсии, пока живы были родители. Родители тащили взрослых детей на своих морщинистых шеях, до самой смерти. Но, такая жизнь не лишала их ощущенья правильности своего бытия.
– Не всем быть учеными! – бывало, громко икая, говорил дедушка Александр, шумно отхлебывая из своего ковшика.
У него была своя жизненная установка: «Не суетись! Всех дел не переделать! Сиди на солнышке, радуйся наступившему дню! Пей и ешь, вволю! Спи, сколько влезет! Бог милостив, он подаст на пропитание!»
С этой установкой моя сводная сестра родилась. Эта философия беззаботного бытия отпечатана в ее генном механизме. К сожалению, душевная щедрость и гостеприимство Кропачевых Раисе не передались. Они заместилась расчетливостью и хитростью неизвестной природы.
Видимо, в процессе генетической наследственности произошел некий сбой.
Раисе в голову не приходит мысль, что можно самой зарабатывать себе на хлеб.
– А куда мамке одной столько денег? – беспокоится она. Считать чужие деньги – любимое занятие Раисы.
Впрочем, деньги, заработанные мамой, она всегда считала своими.
У ее мужа Родиона точно такие же жизненные принципы. Потому наши споры с сестрой бессмысленны.
Мы с ней из разных миров.
Я достаю из холодильника бутылку водки, и мы разливаем по рюмочкам. Раиса веселеет и приступает к закуске.
– Мама, пойдешь на пенсию, найдешь себе друга по душе! Будете прогуливаться по парку, а может, поедите путешествовать! Ты заслужила это. Шутка ли сказать, 42 года проработала! – я пытаюсь ободрить маму, которой кажется, что с уходом на пенсию закончится ее жизнь.
– Какие путешествия? Какие друзья? Мама будет помогать мне растить Адочку! Я против того, чтобы к нам в дом приходили чужие мужики! – возмущается Раиса.
– Хуже твоего пьяного Родиона, никто не придет, это точно! Снова мечтаешь эксплуатировать маму? – спрашиваю я.
Но взглянув на маму, замолкаю.
Мама бессильна перед своей младшей дочерью. Понимаю, что Раиска нахрапом возьмет свое.
Я давно построила гороскоп сводной сестры. Там указано, что работать она не будет, Будет жить на наследство усопших родственников.
Раиска, как опарыш. Чем больше останков, тем ей сытнее. Ее мозги так устроены, что-что, а взять она сумеет.
Это может возмущать, злить, вызывать негодование, но это надо принять, как данность. Как в природе. Есть хищные тигры, грациозные пантеры, мудрые медведи и быстрые лани, но есть и гиены. И все одинаково нужны Создателю.
Когда меня вызвали на межведомственную городскую комиссию, я думала, что мне будут задавать вопросы, как на экзамене. Сидела над текстами законов, читала строительные термины, изучала проект будущей аптеки.
Но комиссия, кроме нашего вопроса, рассматривала десятки других.
Мне выдали специальный бланк и сказали, что, если под разрешением на строительство аптеки подпишутся все члены комиссии, то мы получим такое разрешение.
Вдобавок, надо получить письменное согласие всех собственников ,проживающих на лестничной площадке, в подъезде, где будет строится аптека.
Список членов комиссии начинался с главного архитектора города Сиверска.
В понедельник я двинулась за подписями.
Сухов Андрей Николаевич, главный архитектор Сиверска произвел на меня приятное впечатление. Среднего роста, худощавый, с доброжелательными карими глазами. Но видимо, моя персона на Сухова не произвела никакого впечатления.
Хотя я закрутила волосы в длинные локоны, нарисовала черные стрелки на веках и подчеркнула форму губ коричневым дорогим карандашом. Желала понравиться. Надеялась на легкую победу.
Думала, подойду, произведу впечатление, получу вожделенный автограф.
Не тут-то было!
– Извините! Второй день моя секретарша на больничном. К тому же, печатная машинка на ремонте! У меня море работы, куча нераспечатанных документов. Мне не до изучения вашего проекта! Приходите в следующий понедельник, а лучше…недельки через две! – получила я вежливый отказ.
Вышла в коридор и стала думать. Что делать? Будет потеряна еще неделя. Еще целая неделя!
Максим уже нашел строителей, но они согласны реконструировать помещение, если будет разрешение на строительство.
Я сходила домой, взяла с собой портативную пишущую машинку. Дождалась, когда Сухов вернется с обеда.
– Что же, вы стоите здесь? Я же ответил вам! – он подошел ко мне. Видимо, в административном аппарате, он работает недавно. Еще не потерял человеческое лицо. Еще не безразличен к тому, кто подпирает стены его кабинета.
– Андрей Николаевич, я хочу помочь вам в распечатке ваших документов. У меня есть небольшой опыт работы секретарем! Давайте, я все вам распечатаю! – предложила я, показав свою печатную машинку.
На лице Сухова отразилось недоумение: «Какое странное предложение!». Он подумал немного и ответил: «Проходите!».
Я села на место секретаря, деловито собрала свои локоны под резинку в конский хвост. Поставила на стол машинку и приготовилась печатать. Сухов принес несколько черновиков: «Вот эти заключения мне срочно нужны!»
Я приступила к работе. В процессе работы спрашивала, уточняла. Мысленно благодарила Думцева за суровую школу, которую прошла у него.
В шесть часов вечера Сухов подошел и спросил: «Полина Дмитриевна! Кофе хотите?» Я улыбнулась : «Хочу!»
Он пригласил меня в свой кабинет, налил кофе в керамическую кружку. Мы разговорились. Оказалось, что Андрей Николаевич родом из Черемхово. Земляк!
Стали вспоминать кинотеатр «Октябрь», магазины на Первомайской, ресторан «Черембасс».
Выпив кофе, я сказала: «Завтра утром приду, допечатаю остальные три заключения! Но если нужно, останусь и доделаю сегодня!»
Сухов ответил: « Хорошо! Оставьте ваши документы и бланк разрешения на строительство. Посмотрю!»
Утром в восемь часов я стояла возле кабинета главного архитектора в обнимку со своей пишущей машинкой. Сухов уже был на работе. Я снимала чехол с машинки, намереваясь работать.
Андрей Николаевич вышел из кабинета и подал мне папку с нашими документами: «Полина Дмитриевна! Спасибо за помощь! Я изучил ваши документы и проект. Стройте свою аптеку! Конечно, с учетом всех моих письменных замечаний!»
Я, вприпрыжку, побежала по коридору. Прибежала домой, позвонила Максиму: «Макс, первая подпись есть!»
Теперь предстояло получить оставшиеся одиннадцать подписей.
Моя знакомая Тропинина Анна Романовна познакомила меня с владелицей риэлторской конторы «Престиж» Фигнер Ниной Федоровной. Анна Романовна в частном бизнесе давно, она открыла свой первый кассовый центр пять лет назад.
Тропинина дала мне много ценных советов. В частности, она сказала: «Приготовься, что за каждую подпись начнут вымогать деньги! Не прямо, но косвенно! Держи кошелек наготове, дорогая!»
Нина Федоровна вызвалась за сравнительно небольшую сумму, обеспечить подпись начальника пожарной охраны. Оказалось, риэлторы занимаются не только продажей недвижимости. Я согласилась, принесла деньги без излишних вопросов.
На следующий день, Нина Федоровна отдала мне бланк с подписью Жарикова А.П, начальника противопожарной городской службы.
В этот же день я ринулась в юридический отдел. Им руководила Ирина Ивановна Савельева.
Мне приходилось встречаться с Ириной Ивановной по вопросам муниципальной аптеки. Обычно, я приходила к ней с коробочкой дефицитных лекарств.
– Подарок от шефа! – вручала я коробочку, состав которой организовывала сама, исходя из диагнозов Ирины Ивановны и диагнозов ее родственников. Ирина Ивановна всегда, радушно встречала меня и помогала в юридических вопросах. Случалось, что мы сидели с ней за чашечкой кофе.
Потому я надеялась, что Савельева поставит свою подпись, памятуя о нашем знакомстве. Увидев Савельеву, входящую в свой кабинет, я улыбнулась ей навстречу и поздоровалась.
Однако, Ирина Ивановна сделала вид, что видит меня в первый раз.
– Вы по какому вопросу? – холодно поинтересовалась она. Я пояснила.
– Ждите. Я занята! – сказала Савельева и ее синяя юбка мелькнула в проеме закрывающейся перед моим носом, двери.
Так, без коробочки дело не пойдет! Но у меня уже не было денег на подарки. Я встала у дверей и стала ждать. В пять часов вечера, Ирина Ивановна вышла из кабинета и замкнула дверь: «Я в прокуратуру! Меня не ждите!». Я поплелась домой.
– Ой, Полиночка! Как я по тебе соскучилась! В прошлый раз, как-то все неудобно получилось! Пришли к тебе, завалились, можно сказать! Извини, ты же знаешь, как я люблю тебя! Ты – моя лучшая подруга! – заливалась соловьем Лера Терновская.
После того вечера, когда они заявились в пьяном виде с чужими мужиками, мы не разговаривали друг с другом.
Не думаю, что Лера с тех пор воспылала ко мне дружественными чувствами. Определенно, ей от меня что-то нужно. Ладно, кто старое помянет – тому глаз вон!
– Привет! Как дела? – спросила я, соблюдая правила вежливости.
Оказалось, младший сын Терновских – Данилка упал с качели в детском саду. Сильно ударился головой. Воспитатели вызвали врача.
Врач поставил диагноз: сотрясение мозга. Стали лечить. Вчера, во время сончаса, у ребенка начались судороги.
Показали неврологу, он подозревает эпилепсию.
– Мне очень жаль. Чем я могу помочь? – спросила я.
– Можешь, если согласишься полечить Данилку! Я в долгу не останусь! – сказала Лера.
Еще в раннем детстве, мне приходилось наблюдать, как моя бабушка лечит детей и взрослых, которые приходили к ней со всей деревни. Бывало, приезжали из города.
В основном, она лечила заикание, испуг и сотрясение головы.
– Полина, запоминай, учись! В жизни пригодится! – наставляла она меня.
Но я росла советской школьницей, верила только в заветы Ильича и относилась к бабушкиным процедурам скептически. Однако повзрослев, я иногда подменяла бабушку, если та недомогала.
– Нельзя мне в таком состоянии лечить! А человек в такую даль ехал! Вставай, делай, я говорить буду, как надо! – бабушка проговаривала мне последовательность действий и подкладывала тексты молитв.
Когда Антон в детстве ударился, прыгнув с крыши, я вылечила его сотрясение.
Потом несколько раз пробовала лечить детей своих знакомых. Но старалась не афишировать свои способности.
Зачем, если не собираюсь этим всерьез заниматься? Видимо, Павел рассказал об этом Лере.
– Не уверена, что смогу. Но, попробую! Вези ребенка! – ответила я.
Маленького Данилку, я знала с младенческого возраста. Пухленький, развитый, симпатичный малыш. Мне он нравился. А мне далеко не все дети, нравятся. Лера приехала через сорок минут. Сидела, наблюдала за моими манипуляциями.
Сеанс длился минут пятнадцать – двадцать. Нужно было провести три таких сеанса и сотрясение мозга, как правило, исчезает. Почему?
На этот вопрос, не могут ответить даже исследователи мозга. Но все дети, которых я лечила с помощью бабушкиной науки, избавлялись от всех болезненных симптомов сотрясения. Сама удивляюсь, но факт.
На следующее утро я подошла к кабинету юридического отдела, в решимости получить заветную подпись, во что бы то ни стало. У меня не было коробочки, но было много времени. И все это время я буду сидеть здесь.
Пока не высижу подпись. Села напротив, двери и стала писать. Записывала, кто когда и куда прошел по коридору.
Когда начали греметь чашками и закрылись на чаепитие, когда вышли с румяными щеками. Просто писала, что взбредет в голову. Это был психологический прием. Он меня выручал не единожды.
Ирина Ивановна проходила по коридору и косилась в мою сторону. Ей было любопытно, что я пишу. Часа через три, она вышла в коридор и попросила мои документы.
Не переставая писать, я отдала ей папку.
– Интересно, а что вы пишете? – не выдержала Савельева и скосила глаза на мою записную книжку. Но я писала так мелко, что разобрать было невозможно.
– Мой дневник! – ответила я пространно.
Через десять минут помощница Ирины Ивановны вынесла мне мой бланк с подписью Савельевой.
В конце августа мы получили разрешение на строительство и реконструкцию. Строительная бригада под руководством Черноскатова Юрия Семеновича начала работу по возведению входной группы.
У нашей аптеки будет красивое высокое крыльцо. С кружевным кованым козырьком. Я начала думать над названием. Выбрала слово «Орион».
Это загадочное созвездие возбуждало мое воображение. Три ярких звездочки, под названием Пояс Ориона, я находила на небосводе и любовалась их сиянием.
Любимый инструментальный ансамбль «Орион» исполнял песню моей юности под названием : «Почему же ты замужем». Эту песню исполнял на гитаре мой двоюродный брат Макар, а все, что исполнял Макар, было для меня суперпопулярным. Итак, Орион!
В моем воображении, я уже видела, какого цвета будут стены, где будет находиться витрина, как будут расположены полки с медикаментами. Я видела свой «Орион», как будто наяву.
Максим слушал меня, иногда удивлялся, но не сдерживал моей фантазии. Мне было удивительно ощущать легкость общения с моим партнером.
Прежде мы редко виделись, а теперь каждый день приходим на стройку, обсуждаем, решаем, спорим со строителями. Однажды мы сидели в маленькой кухоньке, ожидая строителей. Максим принес с собой кофе, я вскипятила чайник.
Молчали, думая, каждый о своем. Как родственники, выросшие в одной семье.
– Интересно, какая группа крови у тебя? – вдруг спросила я.
–Третья, отрицательный резус! А что? – Максим удивленно уставился на меня.
Он был небольшого роста, худощавый, подвижный. На бледном лице длинный нос с маленькой горбинкой, тонкие губы, выраженный подбородок. Проницательные маленькие глаза серого цвета. Абсолютно лысая голова. Ничего выдающегося, обычное лицо.
Но стоит Максу устремить свой взгляд на собеседника, чувствуется, как его глаза зондируют тебя глубоко и цепко.
Еще бы, Максим, по зодиакальному знаку – Скорпион. Перед тем, как согласиться на совместную работу, я посмотрела гороскоп своего будущего партнера. Выяснила, что мы вполне можем сработаться. Пока все шло, согласно моим астрологическим прогнозам. Хотя мы спорили по многим вопросам, но компромисс находили.
– Ой, Полинка, как трудно сейчас с деньгами! Гувернера наняли для сыновей, он такие с нас бабки дерет! Жуть! А домработницы? Одна одной хлеще! Так и вертят своими задницами перед Олегом, ни стыда, ни совести! А тут строительную бригаду Олег, пригнал, чтобы новый бассейн сделать, так они целый месяц у нас кормятся! Я вся в долгах! – Лера, прямо с порога, тараторила без остановки.
Она зашла ко мне без предварительного звонка, благоухающая дорогими ароматами и разодетая в новинки европейской моды.
Лера недавно вернулась из Парижа, где отдыхала и изучала модные стили.
– Так, если ты не остановишься, я сейчас разрыдаюсь! Очень тебе сочувствую, но не знаю, чем помочь! Были бы деньги, дала бы тебе бедняге на пропитание! Но нет у меня, нет! – я с иронией развела руками.
Лера поняла, что перестаралась, изображая нужду. Она рассмеялась: «Да, ладно! Я к тебе, не за этим!»
Во время лечения сына Данилки от сотрясения мозга, Лера в порыве благодарности пообещала подарить мне самый дорогой в торговой сети электрочайник, когда увидела, что наш старенький агрегат фирмы «Скарлетт» перестал нагреваться.
Но видимо на пороге супермаркета, ее настиг приступ жадности. Что ж, бывает…
После проведенных сеансов, шустрый Данилка перестал жаловаться на головные боли и носился по улице с мальчишками. Стало быть, я сделала свое дело, и мои услуги перестали быть важными.
– Вот, возьми! – Лера дрогнувшей рукой вытащила из шикарной сумочки сторублевку и положила ее на столик, в прихожей.
– Не помню, чтобы я назначала цену за лечение! Ты просила, я сделала! – сухо заметила я.
– Мама сказала, что, если ничего не заплатить, то лечение не подействует! – ответила Лера, слегка покраснев.
Могу предположить, что она вспомнила про свое горячее обещание подарить мне дорогой чайник.
Но тут, быстро поменяв тему разговора, Лера ринулась к телефону.
– Папочка! Где я? Я, конечно у Полинки! Посидим с ней пару часиков! Она так соскучилась по мне! Да, да, конечно, передам! Ты, папулечка, не против? Вот и хорошо! Целую тебя, моя лапочка! – проворковала Лера в трубку.
«Папочкой» она звала мужа Олега.
Понятно, заодно использует меня, как «прикрытие». Обычное дело для Леры.
Я взглянула в окно. У подъезда стоял черный «Мерседес» Володи Весенина.
– Значит, нынче, криминал побеждает? – иронично заметила я. Лера рассмеялась: «С переменным успехом! Но Валерочку я тоже, люблю! Он такой сладенький!».
С этими словами Терновская бабочкой выпорхнула за дверь. Помятая сторублевка одиноко лежала на краешке столика.
Когда к моей бабушке обращались за помощью в излечении разных болезней, она никогда не спрашивала плату за свою помощь.
– Помогло, ну и слава богу! – говорила она.
Но считалось, что любая работа чего-то стоит. С деньгами у деревенских было туго, потому я не помню, чтобы ей платили деньгами. Чаще ей приносили разные сувениры, вышитые салфетки, постельное белье ручной работы, вязаные коврики, словом, вещи деревенского быта в благодарность за излечение.
От этих даров бабушка не отказывалась.
– Кто, что может, то и приносит. Откажусь, человек будет считать себя обязанным мне! А зачем? Подарок снимает эту привязку! – поясняла мне бабушка. Позже, в книгах по народному целительству, я нашла объяснение этому явлению.
Если ты приходишь с просьбой к целителю, то он должен затратить на твое исцеление некую толику своей энергетики. Образно говоря, забрать эту энергию у себя и употребить ее на лечение.
Если, ничего не дать целителю взамен, то образуется энергетическая зависимость излеченного от целителя. Целитель может забрать свою энергию назад, если захочет. Это будет означать, что все лечение станет безрезультативным и болезнь вернется. Подарок или денежная компенсация за лечение являются своеобразным откупом от зависимости и закрепляют успех лечения.
Так что мать Леры, Глафира Никитична верно заметила дочери, упрекнув ее в скупости, когда дело касается здоровья ребенка.
Из страха, что Данилка может снова заболеть, Лера оторвала от сердца эти 100 рублей, что для нее, без сомнения, было очень драматично.
Что тут скажешь? Можно только заключить, что Лера – хорошая мать. Ради своего ребенка, она готова даже расстаться с дорогими ее сердцу денежными знаками.
Переехав в другой дом, я сохранила дружбу с моей прежней соседкой Тоней Кормухиной.
Мы редко встречались из-за моей занятости и сменной работы Тони. Она работала оператором на ГЭС по скользящему графику. Мои выходные редко совпадали с выходными Тони. Поэтому чаще мы общались по телефону.
Я помнила, что 18 августа – день рождения Тони. Ей исполнилось 40 лет.
Позвонила ей с утра.
– Ты что же, не придешь? Я подменилась специально, чтобы справить юбилей! Обижусь, если ты проигнорируешь меня! – заявила Тоня.
Честно говоря, мне хотелось отдохнуть и провести время дома. Всю неделю не проверяла домашние задания Антона, даже не было возможности спокойно поговорить с ним о делах в школе.
Вся неделя ушла на пробежку по кабинетам и этажам, надо было согласовать проект реконструкции крыльца аптеки. Снова этот адов круг: пожарная инспекция, санэпидстанция, отдел строительства. Сдала проект на экспертизу в архитектурно-строительную комиссию. Осталось пробежать по соседям и собрать их письменные согласия на строительство аптеки, в их подъезде. Эту работу начну с понедельника.
– Хорошо. Заеду на часик! – ответила я Тоне.
Тоня открыла мне дверь. Я почувствовала сногсшибательный аромат жареной курицы. И вспомнила, что не ела с самого утра.
Стол у Тони Кормухиной всегда отличался изобилием. Противень с румяной картошкой, жареная курица, салат из свежих помидоров с укропом. Тонечка – прекрасная хозяйка. Она усадила меня за стол и крикнула: «Мальчики! Мы вас ждем!» из комнаты вышел Сергей Винник, старый друг Тони, а следом, за ним…Михаил Каледин.
– Знакомься, это друг детства Сергея, Михаил! – представила нас Тоня.
Я чуть не потеряла сознание. Миша улыбнулся мне и мы стали ужинать.
Вилка в моей руке подрагивала, кусочки курицы пролетали мимо рта. Я волновалась, как школьница перед экзаменом.
«Полина, успокойся! Просто, совпадение! » – одергивала я себя. Тоня меня о чем-то расспрашивала, я отвечала невпопад.
– Прости, так устала бегать по этим инстанциям! – выкрутилась я, увидев, что Тоня пристально смотрит на меня и Михаила.
Но моя приятельница обладала природной интуицией, недаром она рождена под знаком Рака. Как правило, Ракини очень интуитивны.
– Все! Хватит есть! Танцуем! – скомандовала именниница и мы перешли в комнату, уютно освещенную настольным светильником.
Зазвучали «Сувениры» в исполнении Демиса Руссоса. Томная, сладкая мелодия в сочетании с дивным голосом певца.
Каледин подошел ко мне и положил руки на талию. Трепет охватил меня, как огонь охватывает сухую бересту. Я набралась смелости и взглянула в эти незабудковые глаза.
– Ты знал, что я приеду к Тоне? – спросила я дрогнувшим голосом. Господи, как я волнуюсь!
– Не просто знал, а настоял, чтобы Тоня пригласила тебя обязательно. В аптеке мне сказали, что ты уволилась. Почему? – Миша был так близко, что я уловила этот сладостный знакомый аромат зеленых листьев.
– Попала под сокращение! – ответила я, не отводя взгляд.
Мы танцевали и разговаривали о простых обыденных вещах, но мне казалось, что наши глаза ведут свой романтический разговор, независимо от нас.
– Может, все же, выпьем за мое здоровье? – раздался откуда-то сбоку голос Тони. Я вздрогнула, словно спрыгнула с большой высоты.
Оказалось, что музыка давно замолчала, а мы стоим посреди комнаты, сцепив свои взгляды и руки. «Боже мой! Это наркотик, а не мужчина! Если он позовет меня, к себе, то я, наверное, пойду! Я пойду, гори все синим пламенем! » – эта греховная и сладостная мысль прошила меня, как пулеметная очередь.
Но меня никто никуда не позвал. За столом Тоня рассказывала о своем недавнем путешествии в Крым. Сергей шутил и рассказывал анекдоты. Миша улыбался, молчал и поглощал угощение. Он почти не пил вино. Я с трудом справлялась с опаляющим меня жаром. Ладони вспотели, в голове царил хаос.
Я ждала. Куда делась моя обычная веселость и говорливость, которой я славилась в компаниях? Тоня лукаво посматривала в мою сторону. Она пошла в комнату, чтобы найти другую кассету. Зазвучала песня «Почему же ты замужем», когда раздался звонок в двери.
– Миша, едем! 105-я! – услышала я голос Маликова Андрея, помощника и друга Михаила.
– Извини! – сказал мне Миша, который снова пригласил меня на медленный танец.
Его руки уже коснулись моей талии, отчего мое тело вспыхнуло и как горящая спичка склонилось к нему. Он вдруг исчез в мгновение ока.
Это было понятно. 105 – я статья означала, что в городе произошло убийство.
