Анастасия Сидорчук
Личная жизнь Антона Романова
Часть 2. Дела семейные.
Май.
Антон.
Странное чувство, когда в твоей квартире, вот уже неделю, живет твой лучший друг и его новая девушка.
Девушка, которая смотрит на мир сквозь розовые очки….
Девушка, которой всего неделю назад могло и не стать. Вряд ли ее надолго оставили бы в живых. Хотя – кто знает.
И эта девушка нравится тебе, Антоша! Очень нравится! И что с этим делать – непонятно….
Антон, потянувшись, наконец, встал с кровати и пошел будить Макса.
Ночевали они все в той же комнате с коричневой шторкой, и Макс, разумеется, не отходил от нее ни на шаг.
Антон постучал в дверь. Затем – осторожно приоткрыл ее.
Маша лежала на кровати, и ее белые волосы разметались по подушке.
А Макс где?
Макс лежал рядом – на полу возле кровати, словно верный пес, охраняющий принцессу.
– Макс, вставай. Тебе на работу, – Антон тихонько тронул его за руку и вышел в коридор.
Макс, потерев заспанные глаза, вышел следом.
– А Маша одна останется?
– Нет. Я отгул взял. Я останусь. Страшновато ее одну пока оставлять. И уколы ей еще надо доставить…. Да не волнуйся, вроде все нормально! Это – так, для подстраховки… Я ни в коем случае не лезу, – сказал он потом Максу, – но пойми, что Маша – не Лиза. Для нее самые сильные потрясения были – в детективах Акунина. А тут – Стасик – предатель. Ее первые отношения – и сразу же такая история. Похищение…Ей время надо привыкнуть, пережить. Если нужен совет – подожди, не пугай ее. Само потом решится как-нибудь.
***
По телевизору шел мюзикл «Собор Парижской Богоматери».
Его смотрела Маша.
Антон делал вид, что тоже смотрит на экран, а сам постоянно поглядывал на Машу.
В телевизоре запела Эсмеральда. Антон, глядя на экран, сказал:
– Красивая. Про что там, Маш?
– Антон, тебе правда интересно, или ты проверяешь – в своем ли я уме? – улыбаясь, спросила Маша.
Антон тоже улыбнулся.
– Правда, интересно. Расскажешь? А то мне читать все равно некогда.
– Эсмеральду в детстве похитили цыгане. Она жила с ними в таборе. Она мечтает найти свою мать. А эти трое мужчин, они…
– …влюблены в нее, да?
– Нет. Влюблен в нее только Квазимодо. Когда похитили Эсмеральду – это его подсунули матери вместо нее. Но мать испугалась, увидев в колыбели урода и горбуна, и подкинула его к собору Парижской Богоматери, где его подобрал священник, Клод… А Клод и Феб – они не влюблены…Они просто…
Маша покраснела, стесняясь говорить дальше.
– Да понятно все, Маш. Они просто ее хотят. А дальше что?
– Дальше? Ну, там много всего…
Почему ему с ней так легко? Легко и интересно!
Сидел бы так вечно! Смотрел бы на нее, и слушал про священника Клода, красавчика Феба и несчастного горбуна, влюбившегося в цыганку….
И забыть обо всех проблемах: о дяде в больнице, о работе, об отце с этой его….
Нет, не получится, Антоша! И Макс без нее жить не будет… Он и так был готов покончить с собой – Антон это видел совершенно точно!
Тогда – не заметил, а сейчас, в случае с Максом – уже заметил, благодаря опыту. Чудо, что она появилась в его жизни. Как ангел!
– Антон, а у тебя девушка есть?
Антон покачал головой.
«А ведь и ей со мной легко! Закомплексованная девочка, ни с кем не общающаяся. А сидит сейчас свободно, не зажато…. И смотрит – с интересом! Да она сестру свою больше стесняется, чем меня…. Ну, почему? Почему все так!!!».
– Нет, Маш, – вздохнув, сказал он. – Меня любить – тяжелый крест…
– А родители где?
– Отец в Москве живет. А мама умерла. Ты на нее очень похожа. Нет, правда! Хочешь – покажу?
Он поспешно (как дурак) кинулся к стенке и достал оттуда старый мамин фотоальбом. Затем, («Угомонитесь, руки! Хватит уже дрожать!») протянул его Маше.
Маша с интересом стала его листать. На одной из фотографий она остановилась
– Красиво. А где это? – спросила она.
На фотографии был пейзаж – домик в осеннем лесу.
Антон присел рядом с ней и посмотрел на фотографию. Раньше он часто их пересматривал. Сейчас – когда со временем все стало забываться и уже не вспоминалось столь трагично, конечно, реже.
– Это в деревне. Возле Низино. Мы там жили раньше, когда… когда я маленький еще был.
Его лицо оказалось близко к ее рукам – почти их касаясь. И оба они почувствовали ток, пробежавший между ними….
Но тут раздался звонок в дверь – и Антону пришлось идти ее открывать.
Маша в это время украдкой сфотографировала пейзаж на телефон.
В комнату зашла Лиза. С ее появлением, к сожалению, пропала удивительная волшебная атмосфера праздника…. Пропала и легкость, и волшебные искорки тока, всего секунду назад повисшие в воздухе…
– Все нормально, – сказала Лиза, хотя никто ее ни о чем не спрашивал. – Через три дня должны выписать. Он, конечно, не долечился, но в больнице лежать уже не хочет. Говорит – надоело! – Она села на диван рядом с Машей. – А что вы смотрите? Это же она в «Фабрике звезд» участвовала? Маш, а про что здесь?
– Ты что, «Собор Парижской Богоматери» не читала что – ли? – ехидно спросил Антон. – Ну, темнота…. Как дядя? Когда поженитесь?
Он спросил это наугад, но по тому, как Лиза смутилась, понял, что попал в точку.
– Серьезно? Прям свадьба будет?
– Сережа предложил расписаться без свадьбы. Сказал – даже ждать не надо, у вас там какие – то знакомые есть.
– Ну да, есть. Ничего себе…
– А я вообще – то ему еще ничего не ответила!
– Да соглашайся. Где ты лучше найдешь?
Лиза.
О том, что в конце апреля у них с Егором начался роман, не знал никто. Даже ее подруга Аня. А теперь Лиза ломала голову, как рассказать Егору о Сергее Васильевиче.
Для себя она уже приняла решение. Конечно же – Сережа! Найти такого – большая удача, которая случается один раз в жизни. И то – не у каждой женщины.
– Привет, Лиза.
Лиза обернулась. Вот он – легок на помине!
– Привет.
Не обращая на него внимания, она продолжила собирать коврики и спортивный инвентарь.
– Мне показалось, или ты меня действительно избегаешь?
– Слушай, Егор, давай потом поговорим. У меня пять минут перерыв, потом опять тренировка.
– Давай потом, хорошо. Давай вечером, ты во сколько освободишься?
– В девять.
– Отлично. Тогда до девяти.
Сергей Васильевич.
Сергей Васильевич поднялся по лестнице (под бдительным присмотром Лизы, разумеется) и зашел в свою квартиру.
Прийти домой было приятно. Безумно приятно!
Тем более что сейчас, с появлением Лизы, жизнь стала казаться ему намного интереснее.
– Что делать будем? – спросил Сергей Васильевич, ложась на кровать в своей комнате.
– А что ты хочешь? – спросила Лиза с лукавой улыбкой, словно была джином из бутылки.
– Праздника. Лиза, знаешь…
– Подожди! Будет тебе праздник!
Ни на секунду не задумываясь, она выбежала из комнаты. Через несколько минут вновь вернулась – в шелковом халатике, из-под которого выглядывала красивая (и совершенно прозрачная) ночная сорочка. Быстрым движением она выключила свет, включила светильник и музыку на телефоне. А затем…
Таких танцев Сергей Васильевич не видел никогда. Это за свои-то пятьдесят лет…
Позже он все – таки сказал ей, еще раз.
– Лиза, выходи за меня.
Лиза лукаво улыбнулась и повернулась на бок.
– Ты уже говорил.
– А ты так ничего и не ответила.
– Я думала – это ты в бреду. Как честный человек сделал мне предложение…. А где мое кольцо?
Сергей Васильевич поцеловал ее в висок.
– Купим завтра. Вместе поедем – и купим.
Пауза.
– Если бы людей можно было сравнивать с предметами, знаешь, с чем бы я тебя сравнил?
Лиза заинтригованно посмотрела на него.
– С чем?
– С фейерверком. На тебя интересно смотреть. И, там где ты, всегда ощущение праздника!
– Я люблю фейерверки. А Машка их боится.
– Вы очень разные…
– Знаю. Это хорошо или плохо?
– Наверное, хорошо. Зачем всем быть одинаковыми? Вы обе интересны – каждая по – своему. Расскажи о себе. Как вы жили… до всего этого?
– Я с отцом жила. Только мы оба дома не сидели, поэтому виделись не часто. Он работал постоянно, я в спортивную секцию ходила после школы. На соревнования еще ездила. Ну и гуляла, конечно. А на каникулах я у матери жила.
– А Машкин отец?
– А он пил сильно. Он умер рано – Машка еще в школе училась. А потом они вдвоем с мамой жили. Мы с Машкой особо не дружили до маминой смерти. Она же замкнутая – не поймешь, что там у нее в голове. А когда мама умерла – она переживала сильно. Вот тогда мы с ней уже ближе стали общаться. А потом я к ней переехала. Вернее – к нам. А фейерверки она не любит, потому что ее одноклассник как-то в нее зажженной питардой кинул – хорошо, что успела отбежать.
– А твой отец какой был?
– Он… хороший был. Но занудный. Типа Антона.
– Лиза. Я тебя люблю. И его тоже люблю. Я бы очень хотел, чтобы вы поладили.
– Поладим, не волнуйся! Но с условием, что и неразлучники – тоже наша семья!
– Кто?
– Неразлучники. Ну, Машка с Максом. Я Машку уговорила к нему переехать.
– Макс давно уже для нас с Антошей – семья. Маша теперь, разумеется, тоже.
Макс.
– Почему я так волнуюсь, – спросил ее Макс.
Эля лишь махнула рукой и засмеялась.
– Макс, угомонись. Ты всегда волнуешься! И всегда напрасно. Ну что может случиться?
– Не знаю. – Он и сам не понимал, что с ним происходит. – Мне кажется, что мы расстанемся.
Эля, дотянувшись, погладила его по светлым волосам. Затем, вздохнув, сказала:
– Так и быть. Я тебя не брошу! Макс, ну улыбнись!
Далее – резкий толчок. Звон разбитого стекла. И лицо – ее лицо, все в крови!
На этом моменте Макс всегда просыпался.
Проснулся он и сейчас…. Приподнялся, судорожно оглядывая комнату…. Комната… Его комната в его квартире. Он – на полу, Маша – свесилась с дивана и осторожно гладит его по голове (точь-в-точь как Эля, всего секунду назад в его сне).
Маша видит все это не в первый раз…
И не в третий…
И не в пятый…
– Тише, тише… Максим, успокойся, это сон…
Макс виновато посмотрел на нее.
– Прости, Маш. Я опять тебя разбудил…
– Ложись на диван.
Он перелез на диван, еще до конца не придя в себя. Сделал глубокий вдох, затем – глубокий выдох. Посмотрел на Машу.
– Маш, ты не бойся. Пока ты сама не захочешь – ничего не будет.
– Я знаю. Ты извини… Наверное, я ненормальная. Мы живем с тобой… Понимаешь… вся эта история со Стасом…
Макс обнял ее.
– Маша, а можно я с тобой на диване буду спать?
Антон.
В этот же самый вечер Антон, лежа в своей комнате на кровати, в телефоне рассматривал Машины фотографии в соцсетях.
Затем – достал из ящика стола тетрадку с Машиными стихами, которую он стащил, когда был у нее в квартире после похищения.
Открыв ее наугад, он стал читать вслух:
Ее характер – как скала.
Жизнь – путь на Эверест.
Она была одной из тех,
Кто в жизни молится за тех,
Кого любить – тяжелый крест.
Она тебя всегда простит.
И ей не надоест
О том, чтоб был здоров всегда,
Молить нательный крест.
Та, родилась что для того,
Чтобы оберегать того,
Кого любить – тяжелый крест,
При входе в рай занесена
Во список льготных мест.
Он встал с дивана и подошел к окну.
На улице давно стемнело, и на фоне темного двора он отчетливо увидел свое отражение в стекле.
– Да, Антоша… Тебя любить – тяжелый крест! – грустно сказал он сам себе. – Он не сможет без нее! А я – смогу?
Антон уперся лбом в стекло и закрыл глаза.
Июнь.
Антон.
День рождения Антона выдался на редкость холодным. Противно накрапывал дождь, и Антон весь поежился, выходя из машины.
Следом за ним подъехало такси, из которого вышли Макс с Машей. Маша при этом держала в руках объемный сверток, завернутый в коричневую бумагу, и, судя по всему, там была картина.
– С днем рождения, Антоха, – заорал ему Макс, и помахал рукой.
– Быстрее, – Антон замахал им руками, и придержал дверь подъезда. – Холодно!
– Гости будут? – спросил Макс, пока они шли по лестнице. Антон тут же заметил, что Маша вся напряглась. К их компании она уже привыкла, а вот чужих она стеснялась.
– Да какие гости? Вы, да дядя с Лизой. Они в квартире уже, готовят. Сережа ключи взял. Наташа еще приедет.
– А кто это? – спросил Макс.
– Родственница. Почти. С деревни сегодня приехала. Звонила уже – едет. С мамой моей дружила с детства…
Он открыл дверь в свою квартиру, и…
– С днем рождения, сынок!
Из гостиной к ним вышел пожилой мужчина – солидный, статный. В дорогом с виду черном костюме и бабочке.
Следом за ним вышла женщина лет сорока – сорока пяти. Тоже – в изящном брючном костюме. Спину она держала удивительно прямо, и смотрела на всех чуть свысока.
– С днем рождения, Антон, – сказала она и шагнула вперед, намереваясь его поцеловать. Но, увидев выражение лица Антона, передумала, и остановилась на полпути.
За их спинами Сергей Васильевич сделал страдальческую гримасу, и одними губами, беззвучно, сказал: «Извини».
– А мы к тебе сюрпризом, сынок. Знали, что ты не пригласишь, но вот сами все же явились. Ты же нас не прогонишь? Сережа пустил нас. Да вы проходите, ребята – заметил он застывших в дверях Машу и Макса. – Я вот – отец именинника, Денис Васильевич. Это – жена моя, Светлана. Максим, да мы с вами, вроде, знакомы. Помню вас, – он протянул ему руку. – Элечка, здравствуйте! – он посмотрел на нее в замешательстве. – Простите, я думал, что вы…
Сергей Васильевич, стоявший за его спиной, больно пнул брата по ноге. Тот закашлялся на полуслове.
Маша покраснела.
– Ну, заходите! Проходите уже к столу!
Стол выглядел шикарно!
Сверкающий хрусталь, который Антон не доставал из шкафа уже лет десять.
Запотевшее шампанское в жестяном ведерке – откуда оно взялось?
Большое блюдо с разнообразными фруктами в центре стола. И – несколько красиво оформленных салатов.
А с кухни вкусно пахло жареной курицей.
– Садитесь уже, – пригласил всех Антон, и сел на табуретку, спиной к выходу.
Денис Васильевич со Светланой сели рядом с ним.
Сергей Васильевич и Лиза разместились справа от них – тоже на табуретках.
Макс с Машей – на диване, при этом Макс, по привычке, то держал Машу за руку, то обнимал за плечи.
Денис Васильевич сказал проникновенный тост. Про то – как гордится своим сыном. Про то, что, хотя тот и не пошел по стопам отца в медицину – все же вырос достойным мужчиной.
Все выпили.
Лиза принесла с кухни курицу, и, сдвинув блюдо с фруктами вбок – поставила ее в центр стола.
Антон вновь наполнил всем бокалы.
– Простите, вы ведь – Машенька? – спросил Денис Васильевич, глядя на Машу. – Да, да… Я вспомнил. Мне сын говорил про вас. Я, знаете ли, сейчас как раз пишу научную работу. О всяких современных веществах… и их отсроченных побочных эффектах. Так вот я бы вам настоятельно не советовал пока употреблять спиртное…
– Папа! – раздраженно перебил его Антон. – Все нормально.
Но Маша послушно поставила бокал на стол. И снова покраснела. И – Антон даже не увидел, а скорее почувствовал – вся внутренне съежилась, закрылась.
Лиза тоже это заметила, и взглядом ей показала – держись!
– А вы, молодой человек, – обратился Денис Васильевич к Максу, – зачем ее постоянно обнимаете? В обществе, простите, если я лезу не в свое дело, это несколько… не принято.
– Денис! – раздраженно сказал уже Сергей Васильевич.
– Простите… – Маша выдернула свою руку из руки Макса, и … легла на диван, положив голову Максу на колени.
Ребята, не ожидавшие такого поворота от всегда тихой Маши, переглянулись.
Лиза украдкой ей подмигнула, и показала под столом – класс!
– Денис, ну перестань ты эти нравоучения, – Светлана холеной рукой погладила его по рукаву. – Лучше давайте узнаем друг друга поближе. Вот вы, Машенька, где работаете?
– В библиотеке, – буркнула Маша, и откусила из рук Макса бутерброд, который он ел.
Тут уже Антон ей украдкой ободряюще подмигнул.
Светлана ничего не заметила. Или сделала вид – она старалась держаться очень интеллигентно.
– Библиотекарь – прекрасная профессия! – продолжила она. – Так редко встретишь в наше время читающую молодежь! Все больше – блогеры да модели. А еще эти фитнес – тренеры, прости господи… По утрам делают вид, что тренировки ведут, а по ночам в стриптизбарах на шестах крутятся. Да, да, Сережа! Уж поверь мне. Я в институте преподаю, и нынешнюю молодежь насквозь вижу. А вы, – она повернулась к Лизе, – вы кем работаете?
Сергей Васильевич весь напрягся, предчувствуя веселье.
– Я с Машей работаю, в библиотеке, – не моргнув глазом, соврала Лиза. – С детства читать люблю. В школе все конкурсы чтецов выигрывала.
– Какие девушки у вас замечательные! – восхитилась Светлана. – Лизонька, может, прочтете нам стихи? Есенин, Блок? Может быть, Пастернак?
– Я, если честно, пастернак не очень люблю, – светским тоном ответила Лиза.
Сергей Васильевич под столом схватился за живот.
– Вот Пушкин – наше все! – продолжила Лиза. – Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…. Не смог и ямба от хорея, как ни старался отличить. – «Евгений Онегин» была, пожалуй, единственная книга из школьной программы, которую Лиза освоила до конца. – Да шучу я, конечно, все наизусть помню. Это – так, вольная трактовка. – Она скромно опустила глаза, затем обратилась к Сергею Васильевичу. – Сережа, дорогой, что тебе положить? Курочку? Салатик?
И тут в дверь позвонили.
– Еще гости? – удивился Денис Васильевич. – Сиди, Антоша, я открою.
Антон, привыкший, что в его доме командует только он, скрипнув зубами, кивнул.
– Наташа? А ты здесь как? – раздался в прихожей удивленный голос Дениса Васильевича.
– Ой, Денис Васильевич, здравствуйте…. а я к Антоше. Я сейчас.
Прежде, чем зайти в комнату, Наталья долго шуршала чем – то в прихожей. Наконец, она зашла в гостиную.
– Здравствуй, тетя Наташа! – Антон встал и обнял ее. – Проходи, садись. Маш, подвинься.
Наталья села на диван – на самый краешек. Антон заботливо поставил перед ней тарелку, налил шампанское.
Светлана с интересом рассматривала Наталью.
Сутулая, худая, с короткой непонятной стрижкой. На ней были брюки – повидавшие все на своем веку, флисовая жилетка и фиолетовые носки в цветочек.
От взгляда Светланы Наталья поежилась, и вся сжалась, замкнулась, как тут же заметил Антон, наподобие Маши.
С этого момента разговор за столом совсем перестал клеиться.
– А мы, сынок, на несколько дней к тебе приехали. Погостим у тебя. Поболтаем вечерком, – сказал Денис Васильевич.
– У меня Макс с Машей ночуют, – беззаботно жуя мясо, ответил Антон.
Макс удивленно посмотрел на него, но промолчал.
– Им ехать далеко, а поздно ночью ездить опасно, сами же знаете…
Светлана посмотрела на здоровенного Макса, будто оценивая – опасно ли ему ездить по ночам. Потом примирительно сказала:
– Да мы, Антон, вот здесь прям, на диване можем поспать. Диван у тебя хороший, большой.
– На диване Наташа спит, – так же беззаботно сказал Антон, и, придвинув к себе салатник, стал есть прямо из него.
Наталья смущенно пробормотала:
– Да я, Антоша, если надо, могу и …
– Мы с ней утром еще договорились, – перебил Антон. – Тетя Наташа, ты ешь, не стесняйся. У меня дома все по – простому, чайных церемоний на разводим. А ты мне огурцов соленых привезла?
– Привезла, Антоша. – Наталья явно обрадовалась, что может хоть чем-то угодить таким людям… не ее общества. – И огурцов, и помидоров. И соления там есть еще разные, как ты любишь. – Она кивнула в сторону коридора, где стоял огромный клетчатый баул.
– А ты устала, наверное, – так же беззаботно сказал Антон, и, не дожидаясь, пока она замотает головой, продолжил, – Мы поедим, а через полчасика, наверно, спать ляжем. И ты весь день на ногах, и нам утром на работу…
– Суббота же завтра, Антон, – удивленно сказала Светлана.
– У нас ненормированная рабочая неделя. Наша служба – и опасна, и трудна. Правда, дядя Сережа?
Сергей Васильевич, вздохнув, сказал:
– И, правда, Денис. Пойдем ко мне ночевать. Посидим еще с тобой вдвоем, поболтаем. Коньяк у меня там есть, как ты любишь, – на Светлану он при этом не смотрел. – Лиза, пошли.
Когда дверь за ними закрылась, Антон громко выдохнул.
– Ух… Ну наконец-то! Сил нет больше терпеть этот спектакль.
Он подошел к дивану.
– Маша, двигайся.
Он сел, закинул руки за голову и закрыл глаза.
Потом и вовсе лег – пятками упираясь в Машины пятки, голову положив к Наталье на колени.
– Теть Наташ, выдыхай, все свои остались. Маш – ты тоже выдыхай. Повторяю – все свои, стесняться уже не кого.
Наталья тут же начала гладить его голову, как маленькому.
– А я смотрю, – сказала она, – у тебя полон дом гостей. Ну, думаю, куда я с таким рылом, когда тут такие люди. И хрусталь вон у вас, и сервировка…
– Да уж, расстарались, – Антон зажмурился и потянулся. – Хорошо как стало!
Потом он улыбнулся и посмотрел на Наташу снизу вверх.
– Тетя Наташа, а ты мне подарок привезла?
– Да что, Антоша, я могу тебе подарить? Ты – вон каким человеком стал!
Антон вновь закрыл глаза и улыбнулся еще шире.
– Ну, я же знаю, что привезла! Давай, доставай. Что там у тебя?
Наталья, аккуратно подняв его голову, встала и побежала в коридор. Вернулась она оттуда с большой бутылкой.
– Вот. На рябине настойка. Не знаю – понравится ли тебе… Раньше нравилась.
– Понравится! – Антон сел. – Макс, наливай. Да другие бокалы возьми, нормальные. Как хорошо! – опять повторил он. Затем, усмехнувшись, посмотрел на Машу. – Что, Маш, достали тебя со своей заботой?
– Достали! – громко сказала Маша, и тоже села. – Я – нормальная! И не надо больше надо мной трястись. И мне тоже налейте, я тоже эту штуку хочу!
Макс вопросительно посмотрел на Антона.
– Да наливай, что ты смотришь?
Антон радовался, что все наконец-то расслабились.
– Как ты живешь, тетя Наташа? – спросил он, снова положив голову ей на колени.
Наталья начала рассказывать про свою деревенскую жизнь.
– Не могу больше с ними, – пожаловалась она Антону. – Ни с мужем, ни с дочкой. Один орет, другая – орет. А я работаю на них целыми сутками, пока они орут. Я, Антоша, решила от них уехать. Работу найду… Посуду мыть или полы. Комнату сниму, какую подешевле… Как думаешь – за сколько комнату можно снять?
– Хочешь – у меня живи, – предложил Антон.
– Нет, Антоша, я тебя стеснять не хочу. Да и сама я себя неловко чувствовать буду. Вон ты, каким стал!
Маша опять легла, положив голову к Максу на колени, и уткнувшись лицом в его свитер. Благо теперь им замечаний никто не делал. Оба они с интересом слушали Наталью.
А минут через сорок вновь пришла Лиза.
– Я тут у вас телефон забыла. Не видели? – спросила она Макса, открывшего ей дверь.
– Ты его под вешалку запнула, когда уходила, – крикнул Антон в коридор.
Лиза зашла в гостиную. Окинув всех взглядом, спросила театральным шепотом:
– У него глаза на затылке, что ли? Как он все замечает?
Потом она уже своим нормальным голосом сказала:
– Ребят, ну, правда… Можно я с вами посижу? Ой, а что это вы пьете? Настоечка? Я тоже хочу! Сережа с Денисом Васильевичем сидят в комнате. Коньяк пьют, разговаривают. Мне им мешать неудобно.
– Тебе-то и неудобно? – удивился Антон.
– Ну да. Пусть разговаривают. Они же братья, не виделись долго. А эта Светлана ко мне пристает. А я что ей, всего Онегина наизусть читать должна? И стихи Есенина я забыла уже давно.
– Да ты и не знала их никогда, – хихикнув, сказала Маша, и вновь уткнулась в свитер Макса.
– Ой, Машка! А ты тоже пьешь, что ли? Ура! Маша превращается в человека! Аплодисменты, товарищи! – и сама же громко похлопала. – Тетя Наташа, настойка ваша – высший класс! Хоть в ресторанах подавай. Да не бойтесь вы меня, я не кусаюсь!
– Да, кстати, – сказал Антон. – Устрой Наташу в кафе к этому, своему, Гарику. Она готовит хорошо.
– Гарик не мой, – беззаботно сказала Лиза, накладывая себе салат. – Гарик – Изольдочкин. А мой – Сережа. А насчет работы я поговорю. Как мне вести себя с ними, Антон? Дениса Васильевича я еще готова терпеть. А Светлану эту…
– Да как хочешь – так и веди. Хочешь – повыкрутась. Как обычно ты это делаешь.
– Я – выкруташу? – вновь включив актрису, Лиза изобразила недоумение. При этом все улыбнулись, даже Антон. – Да что же я такое творю, прости господи!
Довольная тем, что всех насмешила, Лиза, все так же жуя салат, продолжила:
– Мы с Сережей тебе подарок купили. Часы. Но, поскольку тут как-то не до подарков было, Сережа их, по рассеянности, назад унес. Завтра подарим.
– А ты, Маш, – Антон поднял голову. – Покажешь, что принесла?
Маша вышла в коридор, и вернулась все с тем же свертком, который Антон видел несколько часов назад. Все с интересом стали смотреть, как Антон снимает коричневую обертку.
– Красиво… – сказал он. – Спасибо, Маша. И Макс. Очень красиво… Мне правда очень нравится!
На картине был изображен осенний пейзаж, который Маша срисовала с одной из детских фотографий Антона. С тех времен, когда его мама еще была жива.
– Ай да Машка! Ай да талантище! – громко восхищалась Лиза.
– И правда, как красиво… – восхитилась и Наталья. – Мама твоя, Антоша, похожие пейзажи рисовала…
«Как хорошо!», – в очередной раз подумал Антон.
Сергей Васильевич.
На следующее утро Антон, сидя за столом в своей кухне, раздраженно спросил Сергея Васильевича:
– Нет, ну все-таки, зачем он приехал?
– Соскучился по тебе, Антоша, вот и приехал, – спокойно сказал ему Сергей Васильевич.
– Сколько лет не скучал, а тут – соскучился? Светлану эту еще привез!
– В гости к тебе.
– Да не люблю я гостей! – Антон пил чай с пирогом, который испекла Наталья. – Да не к тебе это относится, тетя Наташа, ты же знаешь…
– Старый он уже, Антоша, – сказала ему Наталья, тоже присев на минутку. – В старости, знаешь, все по-другому воспринимается.
Наталья быстро накрыла на стол и ушла в гостиную.
Лиза, которая пришла вместе с Сергеем Васильевичем, заглянула к ним на кухню.
– А неразлучники где? – спросила она.
– Там, в своей комнате. – Антон показал взглядом на комнату с коричневой шторкой. – Они спят еще, не буди.
– Не буду, конечно, – весело пропела Лиза, и тут же начала скрестись ногтями в их комнату.
– Машка! Ты спишь? – громко спросила она под дверью. – Если не спишь – выходи!
Сергей Васильевич, как и всегда, одним глазом продолжал наблюдать за ней, улыбаясь.
«Так взрослый кот снисходительно наблюдает за котенком, играющим с фантиком», – подумал Антон.
Маша вышла через минуту.
– Доброе утро! – смущенно пробормотала она в кухню.
– Доброе утро, Машенька! – бодро поздоровался Сергей Васильевич.
– Антон, мы там в комнате у тебя пошушукаемся, – сказала Лиза, прихватив с собой со стола два больших куска пирога. – Ты же не против?
– Да ни в чем себе не отказывай, Лиза. Раз уж дядю моего захватила, то и комнату мою можешь оккупировать! – крикнул ей вслед Антон. – Нет, вот серьезно, дядя Сережа, – продолжил он. – Почему в мире столько хороших и неуверенных в себе людей, и столько самоуверенных подлецов?
Сергей Васильевич напрягся.
– Ты про Лизу что ли?
– Да причем здесь Лиза? Нормальная Лиза. Эксцентричная, конечно, но тебе, я вижу, это нравится, дядя?
Сергей Васильевич улыбнулся.
– Ты молодой еще, Антоша, – повторил он слова Натальи. – И не понимаешь, как хорошо, устав от жизни, наблюдать, как кто-то молодой вот так играется рядом…
– Счастлив ты, дядя?
Сергей Васильевич, подумав, кивнул.
– Счастлив, Антоша. А чего ты так строго с Лизой всегда разговариваешь?
– Да не знаю, Сережа. Не буду больше так, не буду. Прости. Я вот о чем начал говорить. Про самоуверенных подлецов и неуверенных хороших. Вот посмотри на Машу. Красивая, талантливая. И хорошо, что Макс теперь с ней. А не было бы его – и что? Попался бы какой-нибудь Стасик – это я не учитываю той истории, и вертел бы ей как хотел! Как вон Натальей ее семейка вертит. А живут они, между прочим, на Наташином хребту. А она – сколько лет терпела? Двадцать? Тридцать? Сорок? Или вот – Миша – «маньяк». Тоже – отличный парень же! Ты не забыл, кстати, что его надо к нам устроить? Он мне звонил уже.
– Устроим, устроим, Антоша…
– И вот – будь уверен, попадется ему какая-нибудь… А насчет самоуверенных подлецов – так их пруд пруди.
– Ты про Дениса сейчас?
– Да скорее про Светлану. Ведь знала же она, что семью рушит. Прекрасно понимала. И рушила, целенаправленно рушила. И маму в могилу свела. И совесть ее, будь уверен, не мучает, потому что нет никакой совести. И ведь не из-за любви даже. Из-за статуса. Потому что престижно, красиво это, понимаешь, говорить всюду, что муж у тебя – светило, профессор, да и родственнички у него сплошь блатные. А Наташа – то нам поближе тех родственничков – и вон они на нее как смотрят! А по мне, так не на носки в цветочках надо смотреть, и не на коготочки Светланины ухоженные, а на то, что человек из себя представляет. Понимаешь, Сережа?
– Понимаю я все, Антоша. Но ты бы с отцом своим, все-таки, повежливее был. Он переживает, Антон. Правда, переживает!
– А куда он глядел, когда от мамы уходил? Ведь знал же, что она без него не сможет. Светило, тоже мне! Ничего у себя под носом не заметил. На Машку вон погляди, – шепотом продолжил он, оглянувшись на комнату, где спал Макс. – Не светило, далеко не светило! А понимает, что он без нее не сможет…
Сергей Васильевич тоже покосился на дверь
– А я думал – у них любовь. Они же – неразлучники…
Антон, помолчав, сказал:
– С его стороны – любовь, Сережа. Она позже – полюбит, да. А больше – жалеет его, потому как, повторяю, не светило. Поэтому и замечает – что вокруг происходит. И видит, что у него паника начинается, если ее рядом нет. У него, как модно сейчас говорить, психологическая травма. Потерял Элю, себя же в этом винил. Потом встретил Машу – опять влюбился без памяти – а ее чуть не убили. Она полюбит его потом. А пока – прячет за его спину свою неуверенность, что для женщины, в принципе, нормально.
Макс.
Максу часто снились кошмары. Не про себя – про Элю. И про Машу. И в самый страшный момент он всегда резко открывал глаза, не в силах больше смотреть этот страшный сон.
Хорошо, если в такие моменты Маша спала рядом. Тогда он тут же успокаивался.
В этот раз Маши рядом не было.
Он заглянул на кухню. Антон и Сергей Васильевич пили чай.
– Доброе утро, Максим! Иди к нам! – позвал Сергей Васильевич.
Макс зашел, налил себе из чайника в кружку кипяток, сел рядом, но все не мог успокоиться. Прислушивался – где Маша.
Тут уже не выдержал Сергей Васильевич.
– Да угомонись ты уже. Вон – в комнате у Антона они, заперлись с моей Лизой. Дай ты ей хоть глоток воздуха! Не отходишь же от нее целыми сутками! А насчет Светланы, – продолжил Сергей Васильевич разговор с племянником, – так знаешь, что моя Лиза с утра учудила…
– Ну? – Антон уже начал привыкать к Лизиным играм, поэтому с интересом уставился на Сергея Васильевича.
– Ну, слушай. Светлана с подружкой увлеклась йогой. Да, да – вчерашний монолог, что все фитнес – тренеры – проститутки я помню. И вот начала она с утра перед моей Лизой втирать, как она за здоровьем следит – а Лиза в это время курить пошла – и как она каждое утро комплекс «Сурья Намаскар» делает. Это из йоги упражнение. А Лиза ей – да, да, какая вы молодец, а я вот – простая библиотекарша, люблю с утра поваляться, Пушкина почитать (это Лиза – то, ага!). А та вся цветет и пахнет. Радуется, что и здесь она первая. Мы с Денисом сидим – новости смотрим, а она видит – что мы все слышим, и продолжает учить Лизу. «Вы, Лизочка, – говорит она, – себя не запускайте. А то, года через два на вас ни один мужчина не посмотрит». Это Лизе она говорит такое. У Лизки моей, я вижу, уже пар из ноздрей идет – но виду не подает, соглашается. Говорит, мол – да, в вашем возрасте очень мудро за здоровьем следить. Вам, говорит, пятидесяти совсем не дашь, уж очень вы хороши! А Светлане – то всего сорок два!
