Алина Владимировна Кузнецова
Попутчик
– Знавал я много художников в мире словесного искусства. Мне нравился один талантливый поэт – Константин Васильевич. 3 Его «Нарспи» – милое создание человеческой натуры, которую я так стремлюсь познать.
О мой бог, мой добрый пюлех,
Ты зачем мне душу дал,
Коль ни в чём бедняжке юной
Счастья-доли не послал?4
После этих слов незнакомец посмотрел на Марицу в упор, будто каждая буква у неё на лбу выведена алым. Учительнице даже показалось, что голос прозвучал не из мужчины, а в её голове, и она уже понемногу сходит с ума от жара. Она с трудом открыла окно, но свежий воздух так и не соизволил войти в душный вагон. Попутчик сбросил тоскливое выражение лица, и резко приободрился, вновь начал вещать, на этот раз более радостно:
– Витезслав Галек5 был, одно время мне нравился: такой лёгкий и оптимистичный был поэт! Настоящий философ, хоть и недоучка. Бросил учёбу, несмотря на то, что я его сердечно умолял, а он ни в какую. С ним тоже пришлось расстаться. Спустя долгое время я познакомился с Фланнери О’Коннор6. Прелестная женина. Эдакая южная готика. Могла говорить о вере в Бога сколь угодно. Мне были интересны её догадки, впрочем, не такие уж далёкие от истины, потому-то диалоги у нас случались долгие. Мне и русские были по душе, например, Аркадий Хайт7. Люблю его сатиру. Я в принципе люблю сатиру, а кто её не любит, тот просто не распробовал!
Марица Лазаревна была приятно удивлена, что её хоть и немного дикий, но обаятельный попутчик, был так хорошо знаком с миром литературы. Только не совсем были понятны его «уговаривал» и «диалоги случались долгие». Может, это он в каком-то ином смысле?
– И кто же Вам привил такую любовь к мировому слову?
Мужчина пожал могучими плечами.
– Сам себе привил, наверное. Это моё хобби. Кажется, это модное слово нынче принято употреблять по отношению к любимым занятиям, доставляющим удовольствие?
Он снова уставился в окно. Теперь Марицу саму раздирало любопытство. Каков попутчик, а?
Она была не замужем. Неброская внешность типичной еврейской девушки, плавно переходящей в возраст женщины, манера наряжаться в тёмные одежды, увлечения стихами – всё это не слишком подходило современному агрессивному миру, который желал видеть больше решительности и упорства. Разговоры с мужчинами всё не клеились, а тут такой экземпляр!
– Кем Вы работаете, если не секрет?
Манеры требовали вначале узнать имя временного соседа, но об этом Марица подумала поздно. Ну, ничего, спросит потом.
Мужчина захрипел серьёзным и почти что грозным голосом, будто эта тема ему опостылела хуже горькой редьки:
– Я работаю с людьми.
Но увидев испуганный вид девушки, новый знакомый чуть смягчил тон, и продолжил уже без железа в словах, но твёрдо:
– Так сказать, меняю их жизни.
Затуманенная фраза заставила напрячь мозги. Святой отец? Врач? Продюсер? Психолог?
– Не сказать, что прям психолог. Но люди часто говорят со мной о сокровенном.
Марица непроизвольно выпучила без того выпученные глаза. Неужели, вслух сказала? Или это мысли так громко шуршали в её голове, что их было слышно стороннему наблюдателю? А может, он из разведки какой-нибудь и владеет всяческими секретными приёмами чтения мыслей по выражению лица? Или «говорят о сокровенном» означает вовсе не процесс излияния души, а пытку, под которой раскалываются даже самые стойкие, и это такая скрытая угроза?
Молодая учительница не стала ничего говорить. Она не без тени страха, но придирчиво осмотрела попутчика, стараясь найти в нём то, что заставляет людей выкладывать всё начисто. Начала она с макушки. Жёсткие тёмные волосы отказывались лежать смирно. Широкий лоб, с глубокой морщиной прямо посредине – человек серьёзный. Марица сразу же представила его, склоняющегося над кипами бумаг и расстрельных списков. Но тут же вспомнила его глуповато–дружественные замашки и передумала насчёт списков.
