Алина Углицкая
Перст судьбы. Лирин
Глава 4
– Могу я начать процедуру таврования? – вкрадчиво спросил седой лекарь.
Лирин молча кивнула, решив, что не стоит вступать в разговор с этим типом. Он почему-то был ей неприятен. Его глубоко посаженные глаза на худом костистом лице смотрели холодно и цепко, когда взгляд падал на полумертвое тело у его ног, но стоило ему взглянуть на девушку, как они начинали заискивающе поблескивать. Она встречала таких, как он. Тех, кто вечно вьется возле власть имущих, но с теми, кто ниже по статусу, они предпочитают не церемониться. Вот и этот лекарь, несмотря на кажущееся добродушие, был похож на затаившуюся змею. И сейчас только присутствие наследницы знатного Дома удерживало его от чрезмерной грубости с избитым рабом.
Когда управитель удалился, пообещав нанять экипаж для дорогой клиентки, два темнокожих антийца подняли с пола бессознательное тело и взгромоздили его на топчан. Удерживая невольника, один из них вывернул его правую руку ладонью вверх и разогнул пальцы. Девушка ахнула, в ужасе уставившись на кровавое месиво. Ей показалось, что с ладони мужчины содрали кожу.
– Что это? – еле слышно спросила она.
– Госпожа Ульнара не позволила обработать рану после удаления клейма ее Дома, – оправдываясь, ответил лекарь. – Не переживайте, ясновельможная Эсмиль, сейчас я нанесу стоггамскую мазь, чтобы уберечь вашего раба от закипания крови, и мы продолжим.
Он достал из своего чемоданчика стеклянный сосуд с широким горлом, отвинтил крышку и зачерпнул деревянной лопаткой сероватую смесь с зелеными вкраплениями. Затем шлепнул эту мазь прямо на открытую рану и ловко размазал, заставив узника застонать сквозь плотно сжатые зубы.
– Все, моя госпожа, теперь вы можете поставить ему клеймо своего Дома.
Один из антийцев держал невольника за плечи, второй вытянул его левую руку и нажал на запястье, заставляя сомкнутые в кулак пальцы рефлекторно разжаться.
– Позвольте вашу печать, – опустив взгляд, лекарь протянул к Лирин свою паучью конечность.
– Что? – растерялась девушка. – Какую печать?
– Госпожа Эсмиль, у вас на запястье должен быть браслет с гербом вашего Дома. Это и есть печать. Дайте мне его, и я затаврю вашего раба, иначе вы не сможете забрать его домой.
Лекарь старался быть предельно корректным, но у него уже сдавали нервы. Он видел, что с клиенткой что-то не так: она явно повредилась головой и не вполне понимает, что происходит вокруг. И это произошло именно здесь, на территории Дома Нальсарин! Да еще в его дежурство! Не нужно быть слишком умным, чтобы понять, чем это грозит. Если до Старшей Матери дойдут слухи об этом инциденте, о спокойной старости можно будет забыть.
Лирин подняла руки, и струящиеся складки бирюзового шелка скатились к плечам. На ее правом запястье, среди золотых собратьев, действительно тускло поблескивал браслет из странного зеленоватого металла, похожего на потемневшую бронзу. Он был довольно широким, почти в три пальца толщиной, с изящной гравировкой в виде амаррской вязи, о которой девушка не имела ни малейшего представления. На одной из сторон крепилась овальная пластина серебристого металла. Именно она и была той самой печатью, неся на себе герб Дома Маренкеш.
Несколько мгновений Лирин разглядывала обвившую кинжал кобру с раздувшимся капюшоном и оскаленной пастью. Все детали были настолько тщательно прорисованы, что можно было даже сосчитать чешуйки на ее теле. Содрогнувшись от омерзения, девушка стянула браслет и положила его в услужливо подставленную ладонь старика. Она с детства ненавидела змей.
Лекарь смочил печать специальным раствором, разъедающим плоть, и приблизился к рабу. Лирин невольно шагнула ближе, замирая от страха и сожаления. На ее памяти не было ни единого случая, чтобы кого-то клеймили. Разве что государственных преступников и беглых солдат. Но этот несчастный не был похож ни на того, ни на другого. Хотя, откуда ей знать?
Когда серебристая пластина встретилась с человеческой плотью, разъедая ее, вверх взвился беловатый дымок, комнату наполнил запах паленой плоти, а сам тавримый застонал, срываясь на хрип. Его лицо свело судорогой от боли, челюсти сжались так, что на впалых щеках выступили желваки. Из-под черных бровей на Лирин глянули бездонные глаза, в которых плескалась такая жгучая ненависть, что девушка растерянно отпрянула, прячась за плечо одного из антийцев.
Эйхард скрипнул зубами. Боль вернула его в сознание, и первым желанием было броситься на эту холеную стерву в шелках и задушить ее голыми руками.
– Ему больно! – выдохнула девушка побелевшими губами, и рот несчастного дернулся в глумливой усмешке.
– Надо же, – прохрипел он, – высочайшая госпожа пожалела никчемного раба?
Один из антийцев ткнул его в бок, и голос Эйхарда сорвался на хрип.
– Стойте! – Лирин сжалась, по привычке ожидая удара, но его не последовало. Замерев, лекарь и антийцы покорно ждали, что она скажет. – Его обязательно бить? Ведь он не опасен?
– Пока, может быть, нет. Но вы зря оставили ему жизнь. Взгляните, он не знает слова покорность.
Невольно следуя словам лекаря, Лирин взглянула на Эйхарда. По измученному лицу невольника, смешиваясь с грязью и кровью, текли струйки пота.
– Вы заклеймили его, как быка, – прошептала девушка еле слышно.
И лекарь, услышав ее слова, покачал головой:
– Простите, госпожа, но вы не приказывали использовать хамши.
– Хамши?
– Порошок, которым натирают ладонь перед наложением печати. Он снимает чувствительность плоти, делая таврование безболезненным, – объяснил тот, испуганный, что приходится пояснять даже такие общеизвестные вещи.
– Так почему вы не использовали его? – Лирин почувствовала, как внутри закипает возмущение. Эти люди могли облегчить страдания несчастного, но при этом ни один не подумал об этом!
Ее все еще потряхивало от взгляда раба.
– Вы не приказали…
Услышав ответ, девушка онемела.
Она должна была приказать.
Приказать.
Она.
Им.
Мужчинам.
Нет, этот мир точно сошел с ума.
В этот момент вернулся управитель с вестью, что экипаж найден и ждет у центрального входа. Угодливо изогнув спину, он распахнул дверь, пропуская девушку вперед.
Лирин невольно оглянулась. Ей вдруг показалось, что переступив через этот порог, она окончательно оборвет связь с тем миром, к которому привыкла за шестнадцать лет своей жизни. То, что она знала, то, во что верила – все это исчезнет, стоит ей только покинуть это полутемное помещение.
В этот момент по комнате пронеслось легкое дуновение ветра, зашелестевшего по углам. И Лирин почувствовала толчок невидимой руки. В ту же секунду в ее голове пропел ласковый женский голос:
«Иди! Иди ко мне, девочка. И не бойся. Мое благословение будет с тобой».
Девушка машинально шагнула вперед и замерла, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Она внезапно обнаружила, что стоит, окруженная хрустальными стенами, сквозь которые, преломляясь и рассыпаясь всеми цветами радуги, проходит солнечный свет. А навстречу ей идет, протягивая руки и улыбаясь, прекрасная женщина в роскошном платье из пурпурного шелка. Ее маленькие ножки почти не касались прозрачного пола, под которым синело небо и плыли облака. Блестящие волосы незнакомки струились по покатым плечам, прикрытым тончайшей тканью, а на высокой груди и на лбу алели, точно капли свежей крови, кристаллы граната.
«Арнеш!» – беззвучно шевельнулись губы бывшей рабыни, и она вскинула на женщину испуганный взгляд.
«Нет, дитя мое, – незнакомка ласково улыбнулась, останавливаясь в шаге от девушки. И та поняла, что волосы у той черные, будто вороново крыло, а между коралловых губ виднеются маленькие клыки. – Ты ошиблась. Но я прощаю твою ошибку. Склони колени перед Матерью Сущего, Бенгет Всеблагой. И не бойся, здесь тебе ничего не грозит».
Лирин, подчиняясь приказу, не задумываясь, рухнула на колени.
«Где я?» – она обвела вокруг себя растерянным взглядом.
«В моей обители. В храме роскоши и утех. Скажи, тебе нравится твоя новая жизнь?»
«Моя жизнь?» – девушка недоуменно уставилась на ноги богини, видневшиеся из-под длинного подола. Она просто не решилась поднять взгляд выше.
«Да, твоя жизнь. Еще вчера ты была рабыней, а теперь сама владеешь рабами. И не только рабами. Взгляни!»
Она махнула рукой, и перед Лирин возникло что-то вроде большого овального окна, по периметру которого вилась золотистая дымка. Сквозь это окно девушка увидела величественный дворец из белого мрамора, окруженный каменными стенами и роскошным зеленым садом, полным благоухающих цветов. В саду виднелись фонтаны, чьи прозрачные струи сверкали на солнце, а высокие шпили дворца упирались в самое небо, и на них, трепеща на ветру, развевались разноцветные флаги.
«Смотри. Этот дворец теперь твой, – Бенгет подтолкнула онемевшую девушку ближе к окну. – Видишь флаг на самом высоком шпиле? Это герб императрицы Ауфелерии. А рядом с ним – герб твоего Дома. Высшего Дома Амарры – Маренкеш. Теперь ты наследница самого богатого и второго по знатности рода Амарры. И твое имя теперь Эсмиль ди Маренкеш».
«Нет! – девушка замотала головой, не в силах осознать слова богини. – Это ошибка! Я Лирин, дочь жестянщика из Керанны, собственность нхира Марха».
«Уже нет, – Бенгет уверенно сжала руку Лирин. – Теперь ты ясновельможная госпожа Эсмиль ди Маренкеш, наследница Высшего Дома Амарры. Теперь ты владеешь сотнями рабов, мужчины всего лишь пыль у тебя ногами, а твоего золота просто не счесть. И если хочешь остаться здесь навсегда…»
Она замолчала, вынуждая Лирин повернуться спиной к окну и взглянуть на нее.
«Если хочу остаться здесь навсегда?..» – повторила девушка слова Всеблагой едва слышным голосом.
О, боги, неужели все это правда? Она больше не рабыня? Она сама владеет рабами? И не только ими!
Нет, это не укладывалось в ее голове.
«Да, дитя мое. Если хочешь остаться здесь навсегда, тебе нужно сделать только одно. Выполнить мою небольшую просьбу. Ну, как, ты согласна?»
Девушка растерянно стиснула пальцы. Не каждый день доводится вот так говорить с богами. Не каждый день тебе, простой рабыне, предлагают целый дворец.
Но разве богам отказывают? Их просьбы подобны приказам.
«Что… – она запнулась от волнения. – Что я должна сделать для вас?»
«Сущую мелочь. Сохранить жизнь тому рабу, которого ты сегодня купила. Кажется, его зовут Эйхард?» – и Бенгет, слегка наклонив голову набок, усмехнулась.
Лирин покраснела. Перед глазами возник образ окровавленного мужчины и его темный, ненавидящий взгляд.
«Да… Его зовут Эйхард. Эйхард орн Дриз…»
Он произнес свое имя с такой силой, с такой яростью, словно хотел заклеймить им каждого, кто находился в той комнате. Так же, как они заклеймили его.
«Вот и отлично, – Бенгет с улыбкой похлопала девушку по плечу. – Хочешь остаться здесь – позаботься о том, чтобы он выжил. Если это тебе удастся, я скажу, что делать дальше».
Бенгет замолчала, придирчиво рассматривая свою будущую адептку. Уж на этот раз она точно не ошибется. Эта девчонка ни за что не захочет вернуться назад, в тот грязный трактир, откуда она ее вытащила.
Вот только сейчас она мало похожа на амаррскую аристократку. Ну, ничего. Она быстро это исправит.
«Поднимись, дитя мое, – приказала она. – Выше голову. Запомни, ты не рабыня. Ты – госпожа. И расправь плечи. Думаю, тебе будет к лицу царственная осанка».
Лирин подчинилась.
«И помни, – Бенгет окинула ее пристальным взглядом, в котором полыхнуло кровавое пламя, – если не справишься, и обман раскроется – тебя казнят. Если ослушаешься и подведешь меня, или намеренно выдашь себя – тебя казнят. Причем, я придумаю для тебя самую страшную казнь, которая только существует на свете. Ты все поняла?»
Голос богини понизился до хриплого шепота, и в нем Лирин с ужасом услышала шипение тысячи змей. Перепуганная, она закивала, готовая сейчас согласиться с чем угодно, лишь бы остаться в живых.
«Вот так, молодец. И не бойся, я буду рядом».
Кажется, именно этого ей стоило опасаться больше всего…
– Госпожа? Вам плохо?
Взволнованный мужской голос ворвался в сознание Лирин, возвращая ее в действительность. Назад, в полутемную комнатушку, где до сих пор в воздухе висел удушающий запах свернувшейся крови.
Девушка обнаружила, что стоит, ухватившись рукой за стену. Сглотнув, она взглянула на говорившего. А потом, подчиняясь приказу богини, все еще звучавшему у нее в голове, вздернула подбородок и расправила плечи.
Да, так было, действительно, лучше.
– Нет, со мной все в порядке, – заверила она управителя.
– Тогда, позвольте вас проводить, – и тот, угодливо изогнув спину, распахнул перед ней тяжелую дверь.
Оказавшись в просторном коридоре с арочными сводами, Лирин не смогла удержаться и в восхищении крутила головой. Выложенные мозаикой стены, мраморные колонны, бронзовые статуи обнаженных мужчин – неужели это, действительно, ее новая жизнь? Никогда в жизни ей не приходилось видеть чего-то подобного!
Попадавшиеся на пути женщины радушно кивали, приветствуя ее, мужчины же низко кланялись, а некоторые так и вообще становились на колени, опускали голову в пол и ждали, пока она не пройдет мимо. Лирин испытывала неловкость при виде такого раболепия, но в то же время чувствовала, как в душе поднимается волна удовлетворения.
Да. Столько лет ее безнаказанно унижали. Столько лет она была вещью грубого и неотесанного трактирщика Ридриха Марха. И каждый, кто носил штаны, мог из прихоти обидеть ее. А теперь мужчины всего лишь пыль у нее под ногами – не так ли сказала богиня? И стоит ли подвергать эти слова сомнению, если на каждом шагу незнакомцы падают на колени при виде ее?
Лирин сама не заметила, как стала идти ровнее, гордо неся черноволосую головку. В ее глазах появился довольный блеск. Блеск удовлетворенного самолюбия.
Пусть это сон, пусть он исчезнет, и она снова вернется в свою каморку на чердаке, но сейчас она здесь, и она не рабыня. Она госпожа. Проходящие мимо мужчины опускают глаза и гнут перед ней спину. Ради этого мгновения стоило жить.
Два охранника с лоснящимися мускулистыми телами, едва прикрытыми символическими доспехами, распахнули перед ней высокие резные двери, позволяя ворваться горячему воздуху и тысячам запахов с улиц города. Лирин чуть замешкалась на пороге, чувствуя, как от волнения сбилось дыхание, а потом по инерции двинулась за управителем к странной конструкции на колёсах.
Эта карета, запряженная четверкой гнедых лошадей, больше всего напоминала крытые фургоны, в которых путешествовали по дорогам Ангрейдского королевства – северной родины Лирин. Но если тяжеловесные фургоны были сделаны из грубо отесанных досок и звериных шкур, то этот экипаж отличался легкостью и изяществом. Куполообразная крыша, широкие окна с четырех сторон, филигранная резьба на дверце, а внутри – оббитые бархатом удобные сиденья, и даже небольшой столик между ними.
– Прошу вас, ясновельможная госпожа, – управитель распахнул дверцу, и тут же перед экипажем образовался мальчик-раб. Упав на колени, он подставил свою спину вместо ступеньки.
Девушка в недоумении остановилась. К детям она всегда относилась с особенной теплотой и даже сейчас не смогла переступить через себя и причинить вред этому мальчишке, которому на вид было не больше десяти лет.
Управитель по-своему воспринял ее заминку.
– Не беспокойтесь за вашего невольника, ясновельможная госпожа, – сказал толстяк, – его сейчас же устроят в отсеке для рабов.
И он показал на заднюю стенку экипажа, имевшую раздвижную дверцу, за которой находилась небольшая полость.
Туда, на неудобную узкую лавку, скинули обмякшее мужское тело, руки и ноги закрепили в специальных металлических держателях, напоминающих кандалы, и задвинули дверцу, навесив на нее тяжелый замок. Ключ от замка управитель с поклоном вручил госпоже Эсмиль и заискивающим тоном пожелал приятного пути. Ему уже не терпелось избавиться от нее и в одиночестве подумать о том, как смягчить наказание, которое он сегодня непременно получит.
Когда экипаж отъехал, толстяк с тоской проводил его обреченным взглядом.
Наверняка, госпоже Руайян уже доложили про неприятный инцидент, произошедший на территории ее Дома. Оставалось только надеяться, что хозяйка будет достаточно занята и доверит наказание своему палачу. Тот, по крайней мере, не получал от подобной процедуры никакого удовольствия, просто делал свою работу.
Глава 5
Поездка оказалась на диво короткой, но все это время Лирин потратила на изучение окружающей обстановки. Первая эйфория уже прошла, и в сердце девушки снова вползла тревога. Что бы там не обещала Всеблагая, она привыкла полагаться только на себя. Если даже близкие люди постоянно обманывают, если даже родной отец продал ее за пару медяков, как ненужный хлам… Как она может верить богине, которая, к тому же, предпочитает кровавые жертвы? Боги не являются смертным просто так. У них всегда на это есть причина. И сейчас Лирин сомневалась, что на этот раз причина – ее личное благополучие.
У богов свои игры, в которых человеческая жизнь всего лишь разменная пешка.
Экипаж мчал по выложенной гладкими плитами мостовой, мимо роскошных усадеб, окруженных ухоженными клумбами, мимо фонтанов, чьи струи взлетали вверх и рассыпались снопом сверкающих на солнце капель, мимо стройных рядов кипарисов и пальм, уносящихся верхушками в небо.
А небо над городом было удивительно ясным, ультрамариновым. Лирин ни разу не видела такого над Ангрейдом. И солнце здесь напоминало раскаленный шар, полыхающий в вышине. Но больше всего девушку удивило отсутствие народа на улицах этого города.
Нет, навстречу ее экипажу то и дело попадались роскошные паланкины, которые несли темнокожие рабы. Или открытые колесницы, которыми правили невольники с золотыми обручами на шее вместо ошейников. В колесницах на бархатных подушках праздно полулежали женщины в пурпурных шелках, украшенных золотом и драгоценными камнями. Еще Лирин видела пару таких же экипажей, как тот, в котором ехала она сама. А у фонтанов, бросая друг в друга пригоршни воды, развлекались стайки девушек в ярких одеждах, делавших их похожими на экзотических птиц.
Но толпы, так привычной Лирин, нигде не было видно.
Куда делись мужчины и женщины, спешащие по своим делам? Где хозяйки, вышедшие на базар, где ремесленники, предлагающие под окнами свой товар… и вообще, где обычные дома? Это же город?
Но вокруг, насколько хватало глаз, вдоль улиц тянулись изящные ограды, за которыми, будто бриллианты, сверкали на солнце великолепные дворцы, окруженные парками, статуями и фонтанами.
Если это был город, то город избранных. Место, где проживает элита.
Наконец, экипаж подкатил к кованым воротам, на которых приготовилась к нападению уже знакомая кобра, и остановился. Не успела Лирин шевельнуться, как дверца оказалась распахнутой, а у порожка покорно встал на колени очередной мальчуган.
– У меня здесь раненый, – сказала Лирин, обращаясь к охранникам у крыльца и стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Еще не хватало привлечь к себе лишнее внимание. Пока она не поймет, что здесь происходит на самом деле, лучше не вызывать подозрений.
Охранники приблизились к ней, не поднимая глаз.
«Вот так, молодец, девочка, – прозвучал в ее голове удовлетворенный смешок Бенгет. – Ты отлично справляешься. Прикажи им внести раба в дом и позвать лекаря».
– Его нужно внести в дом и позвать лекаря, – машинально повторила девушка.
Она снова, как и в прошлый раз, подчинилась приказу богини, не в силах даже осознать смысл ее слов. Сила привычки, вдолбленная в голову с детства – приказы не обсуждаются и не обдумываются. Они исполняются.
И тут же не сдержалась, передернула плечами, вспомнив лекаря в аукционном доме. Если здесь он точно такой же, то лучше бы отказаться от его услуг. В конце концов, кипяченой воды, крепкого вина и чистых тряпок вполне достаточно, чтобы очистить и перевязать раны от хлыста и неглубокие порезы, которые, наверняка, уже затянулись за время пути.
– Эсмиль! – витражные входные двери распахнулись, и между колонн, поддерживавших высокий свод над мраморным крыльцом, показалась Аини, весьма недовольная задержкой сестры. – Ты уже вернулась, слава Бенгет. Ну что, ты оставила этого раба или привезла с собой?
Девочка слетела с широких ступенек, не скрывая своего любопытства, и незамедлительно повисла на руке старшей сестры.
Один из стражников подергал за замок на карете и обратился к Лирин:
– Госпожа Эсмиль, позвольте мне открыть.
Девушка протянула ему ключ и невольно задержала дыхание, когда раздвижная дверца со скрипом вошла в гнездо, открывая печальное зрелище.
Истерзанный невольник так и не пришел в себя за все это время. Его тело держалось только за счет креплений, а голова безвольно упала на грудь, пряча опухшее от побоев лицо под слоем спутанных волос. Раны на коже уже перестали кровоточить, но вздувшиеся багровые рубцы заставили Лирин тихонько ахнуть от ужаса. Она-то могла себе представить, что чувствует сейчас этот несчастный. Отец не раз наказывал ее плетью за недостаточную расторопность и сообразительность.
– Ой, только не говори, что ты его пожалела, – Аини брезгливо сморщила носик, а стражники, изумленные возгласом своей госпожи, поторопились извлечь искалеченное тело.
Один из них взвалил его себе на плечо и собрался нести в обход дворца к невольничьим баракам.
– Госпожа, – спросил другой, – будут еще приказания?
– Куда его отнесут? – взволнованно поинтересовалась Лирин, силой заставляя себя держать голову прямо и не опускать взгляд.
Это было довольно трудно, об этом постоянно приходилось напоминать себе. Особенно сейчас, когда хотелось сжаться в комочек и забиться куда-нибудь в угол. Но нельзя. Нельзя привлекать внимание, нельзя вызывать подозрения. Иначе случится беда.
– В бараки для рабов, – ответил стражник, держа голову и взгляд низко опущенными.
Сердце Лирин взволнованно сжалось. Она не хотела выпускать этого мужчину ни на миг из поля своего зрения. В конце концов, разве ей не было сказано, что он – ее единственный шанс на счастливую жизнь. А если с ним что-то случится? Что тогда? Она снова очнется в трактире нхира Марха, в одной постели с тем лэром? Или, не дай боги, еще с кем-нибудь?
«Так прикажи ему остановиться! – хихикнула Бенгет, наслаждаясь ситуацией и метаниями своей игрушки. – Ты можешь приказывать здесь что угодно, кому угодно. Все эти мужчины твои рабы».
Все что угодно?
«Конечно, – богиня уже хохотала, – даже отнести его в твои личные покои».
Лирин пораженно застыла, пытаясь осознать всю глубину этих слов.
У нее есть покои…
«Целые апартаменты, если быть точной. Ну, давай! Или мне сделать это вместо тебя?»
В голосе богини мелькнула угроза, и Лирин моментально схватила стражника за плечо:
– Остановись! – Тот замер, придерживая рукой безвольное тело. – Неси его в мои покои!
Стражник с поклоном направился к дворцовым ступеням.
– Эсмиль, я тебя не узнаю, – недовольно насупилась Аини. – Неужели этот раб так привлёк тебя, что ты решила сразу поместить его в гарем? Смотри, он не кажется безобидным. И кстати, какое имя ты ему дала?
– Эйхард… его зовут Эйхард, – машинально проговорила Лирин, провожая взглядом черноволосую голову, бессильно болтавшуюся у стражника на плече. – А что ты сказала про гарем?
– Ох, ты, действительно, себе все мозги отбила! Приказала отнести этого несчастного в свои покои, а стражник что, в спальню к тебе его потащит что ли. Конечно же, в гарем, а куда еще? То-то твои мальчики удивятся, когда увидят это чудо! – и Аини многозначительно захихикала, прикрыв рот ладошкой.
* * *
Дворец казался сверкающей драгоценностью снаружи и мифическим раем изнутри. Войдя под его своды, Лирин почувствовала, как ее грудь сжимает непонятное томление и странный восторг, от которого повлажнели глаза и быстрее забилось сердце. Такой красоты, такого великолепия она не встречала еще никогда, даже не подозревала, что существует нечто подобное.
Высокие куполообразные потолки, цветные барельефы на стенах, мраморные колонны, поддерживавшие своды, и огромные, от пола до потолка, стрельчатые окна, украшенные потрясающими витражами. А пол из розового мрамора был застлан пушистыми коврами. Везде, где проходили девушки, лежали эти ковры: толстые, мягкие, с ярким узором и таким длинным ворсом, что нога утопала в нем по щиколотку.
«Смотри! Смотри на все это! – раздавался в голове шепот богини, напоминавший змеиное шипение. – Это все будет твоим!»
И Лирин смотрела. Впитывала в себя всю это роскошь, не в силах осознать, что это она своими ногами идет по этим коврам, что это перед ней падают ниц рабы, что этот дворец, эти люди и все, что вокруг – не сон, не сказка, не бред воспаленного воображения. Она действительно здесь.
И может остаться здесь навсегда…
– Куда мы идем? – осмелилась спросить Лирин, когда они свернули из просторного коридора в роскошно обставленный зал.
– К тебе, конечно, – Аини пожала плечами.
Странное поведение сестры и резкая смена ее характера насторожили девочку, но она не придала этому особого значения. За Эсмиль водились разные странности. Та еще в детстве могла сначала исполосовать раба собственными руками, а потом играть в лекаря и залечивать его раны. Или, став по старше, могла провести со своими наложниками ночь, полную удовольствия, а потом приказать выбрить их наголо и отправить работать на плантации. А взамен притащить с этих плантаций во дворец простых работяг.
Сейчас Аини больше переживала, что скоро открытие Тан-Траши, очередных гладиаторских игр – или танов, как их здесь называли – возведенных в ранг государственных. И ложа Дома Маренкеш не должна пустовать!
Лирин замерла возле очередных дверей, рассматривая резной узор на лакированной поверхности. Она уже начала привыкать, что у каждого входа в этом дворце стояли два стража. Высокие, мощные, темнокожие, с бритыми налысо головами. Их грудь прикрывал полудиск из золотистого металла, а чресла – короткая юбка с широким поясом, концы которого праздно свисали почти до колен. В руках стражи держали копья, которыми преграждали дорогу. Но стоило девушкам приблизиться, как аскары открывали двери и опускались на одно колено, приветствуя хозяек.
Лирин уже заметила эту закономерность. Если голова мужчины была брита налысо, то он всегда оказывался вооружен и не слишком раболепен. Скорее, предан и учтив.
Каста воинов?
Девушка скользнула по коленопреклоненным мужчинам тревожным взглядом. По привычке она все еще опасалась, но те старательно смотрели в пол.
– Что? – Аини недоуменно обернулась к замершей сестре.
– Нет… ничего…
«Знаешь, – медленно произнес в ее голове голос Бенгет, – я придумала для тебя первое испытание. Должна же ты заработать право на завтрашний день в этом раю?»
Лирин невольно поежилась. Что потребует от нее богиня?
«Не бойся, ничего сверхъестественного. Проверь, что он носит под этой юбкой!»
– Что он носит под этой юбкой? – машинально повторила девушка, и ее взгляд упал на юбку аскара, прикрывавшую его бедра.
«Так возьми и посмотри, – хохотнула провокаторша. – Или ты хочешь вернуться назад, в трактир?»
И тут же словно невидимая ладонь толкнула Лирин вперед, заставив почти упасть на полуголого мужчину.
Аскары невольно напряглись. В Амарре существовали определенные касты и ограничения, но воля госпожи считалась выше всех правил. Так аскар был аскаром, воином, и не использовался для постельных утех – для этого были наложники, которых отличали по длинным волосам. Аскар имел право ответить отказом на притязания женщины, но только если этой женщиной не была Старшая Мать или ее наследница.
Лирин закусила губу, разглядывая темнокожих мужчин. Ее ладони вспотели от волнения, сердце в груди грохотало так, будто собиралось выпрыгнуть наружу, и дыхание застряло в груди.
Неужели она способна на то, что требует от нее богиня?
Но уж лучше она сделает это сейчас, чем то же самое будут делать с ней, когда она опять окажется в руках нхира Марха.
Шагнув к одному из стражей, девушка тихо выдохнула:
– Встань.
На большее смелости не хватило.
И если бы аскар проигнорировал эти слова, она бы вряд ли осмелилась их повторить.
Но мужчина поднялся, продолжая изучать взглядом пол. Даже то, что он аскар не давало ему право смотреть в лицо женщины, тем более наследницы Дома.
Очень медленно Лирин приблизилась вплотную к нему, так, что между их телами не осталось промежутка. Теперь она слышала, как размеренно и четко бьется сердце в его груди. Но вот ее дрожащая ручка осторожно легла на его бедро. Второй раз в жизни она касалась обнаженного мужчины. И снова по приказу. Захочется ли ей когда-нибудь дотронуться до него добровольно?
Ладошка девушки скользнула по гладкой коже, ощущая крепость напрягшихся мышц, а потом незаметно поползла вверх, под подол.
«Давай, вот так, дитя мое, – хохотала Бенгет, наблюдая за этой картиной. – Ты быстро учишься! Ни в чем себе не отказывай».
Страж даже не вздрогнул, но девушка ощутила, как изменился его сердечный ритм. Теперь сердце мужчины грохотало, убыстряя пульс, дыхание стало прерывистым, тело напряглось, мышцы вздулись буграми.
Дрожащие пальчики девушки едва ощутимо прошлись вверх до бедерной косточки, а затем вниз и в сторону, туда, где понемногу оживала горячая плоть. Лирин замерла, не зная, что делать дальше. И тут же ее ладонь, подчиняясь чужому приказу, очень легко скользнула по напрягшейся плоти, от чего аскар едва заметно дернулся. Затем, женские пальчики погладили нежную бархатистую кожицу и сжали, заставив мужчину издать низкий горловой звук, похожий на приглушенный стон.
Лирин прикрыла глаза. Ее рука, против воли ее рассудка, властно сжимала толстый член аскара, увеличивавшийся с каждой секундой.
Рвано выдохнув, она разжала пальцы и сделала шаг назад.
Перед глазами заплясали черные точки. И тут же возникло видение черноволосого мужчины. Обнаженного, с густой порослью на груди и гораздо ниже, там, где у этого ощущается лишь гладкая бархатистость.
Лирин застыла.
Грязная ванна, лэр, его жесткие и быстрые движения, едва сдерживаемая похоть в горящем взгляде… и боль… резкая, острая боль, раздирающая внутренности напополам.
Что это?!
Воспоминание яркой вспышкой пронзило мозг, заставив девушку испуганно вскрикнуть. От внезапной тошноты сжался желудок, в голове помутилось. И Лирин, почти теряя сознание, медленно опустилась на пол.
