Алина Потехина
Магия вернётся в понедельник
6. Дарья
В окно залетела птица. Белая грудь, серые крылья, серая растрёпанная голова, загнутый клюв. Хищник. Она уселась на спинку кровати, впилась когтями в дерево, оставляя царапины. Жёлтые глаза смотрели на меня. Взгляд был спокойный, ясный, расчётливый. В растерянности моя рука сама собой потянулась к птице, но она не далась – всколыхнула крыльями воздух и вылетела в окно, за которым солнце склонилось над озером. Я вздрогнула. Встала, прошлась по комнате, наконец, решившись, надела любимую толстовку с капюшоном и вышла.
На улице я натянула капюшон на голову и отправилась к озеру, на своё место. Место, которое успел показать мне Пашка. Я обогнула здание кафе, нашла тропинку, которая полого спускалась с крутого склона. В кустах появился Марик. Он подмигнул мне правым глазом, а после исчез в зарослях. И хорошо – говорить с ним не хотелось. В тишине я спускалась всё ниже и ниже. Постепенно влажность наполняла воздух, а шум воды становился всё громче – обволакивал, обещал покой. Узкая полоска леса пропустила сквозь себя, приглушила на время плеск волн, но почти сразу же расступилась, обнажила озёрный простор.
Я прошла к бревну, которое когда-то выбросило на берег. Об этом мне рассказал Пашка. Он вытащил бревно из воды и оставил здесь. На нём удобно сидеть – можно даже опереться спиной на вывороченные корни. Хорошо было бы разжечь костёр, но я не догадалась взять ничего горючего из кафе. Если бы я умела, то разожгла бы его с помощью магии. Вот только… Я не была уверена, что хотела учиться обращаться с ней.
Шаги я скорее почувствовала, чем услышала. Некто вышел из леса, обошёл бревно и уселся рядом со мной, вытянув длинные ноги. Красивый – отстранённо отметила я. Высокий брюнет, с чуть смуглой кожей и светлыми зелёными глазами. Я посмотрела на него, но не решилась ничего сказать. Молча отвернулась к озеру, где солнце уже готовилось к своему вечернему представлению. Мужчина сидел также молча. Мы просто смотрели на закат, а солнце тем временем красило небо в малиновый цвет. Глядя со стороны, можно было подумать, что мы давно знакомы и договорились о встрече заранее. Когда небо из малинового превратилось в золотое, потом в бронзовое, а солнце закатилось практически полностью, незнакомец наконец прервал тишину.
– Вы Дарья? Дарья Волковская? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Да, – ответила я, чуть помедлив.
Большого смысла отпираться я не нашла, а врать так и не полюбила. Пока, во всяком случае.
– Меня зовут Фёдор Жрановский.
– Приятно познакомиться. – Я наконец повернулась к нему.
На самом деле никаких приятных ощущений у меня это знакомство не вызывало, разве что любопытство, замешанное на страхе, который меня преследовал последние несколько дней.
Фёдор замялся, посмотрел поверх меня на берег озера, а потом спросил:
– Дарья, а что вы здесь делаете?
– Сижу, – я пожала плечами. – Смотрю на закат. Разговариваю с вами. Это же очевидно.
Брови моего собеседника поползли наверх, но уже через несколько секунд он спохватился и засмеялся.
– Я имею в виду – что вы делаете в Мадане?
– Живу. Работаю. – Я помолчала, а потом всё-таки спросила: – А вы что здесь делаете?
– Вас ищу, – прямо ответил Фёдор.
– Зачем?
– Чтобы разобраться.
– В чём? – я нервно сглотнула.
– В том, что же в действительности произошло два года назад. И что произошло на прошлой неделе.
Мурашки пробежали по моей спине холодными лапками. Я непроизвольно сжала руки в кулаки, потом нащупала пуговицу на рубашке под толстовкой и начала её теребить.
– Кто вы такой? – спросила я охрипшим голосом.
– Инспектор по делам несанкционированного применения магии.
– А бывает санкционированное? Мне казалось, что вся магия под запретом, – спросила я совсем не то, что хотела.
Инспектор, похоже, тоже ожидал совсем другого вопроса, потому что споткнулся на полуслове и подавился. Я, не без удовольствия, похлопала его по загривку.
– Сложный вопрос, – ответил Фёдор, задумавшись.
– Значит, есть волшебники, которым разрешено применение магии?
– Я не могу ответить на этот вопрос.
– Разумеется, – не смогла удержаться от ехидства я.
– Дарья, можно к вам на «ты»? – Фёдор заглянул мне в глаза и слегка улыбнулся.
«Знает, как пользоваться своей внешностью, засранец», – подумала я и кивнула.
– Расскажешь, что произошло на прошлой неделе? – спросил он.
– Нет.
– Почему?
– Не хочу.
– А два года назад?
– Тоже не хочу. Я на допросе?
– Нет, но будет лучше, если ты расскажешь, – нахмурился инспектор.
– Кому?
– Что кому?
– Кому лучше будет? – меня, что называется, понесло.
Все дни с момента освобождения я искала, на кого бы слить своё отвратительное настроение, и вот наконец нашла такую замечательную жертву, которая имеет полномочия снова упечь меня в тюрьму.
– Многим. И тебе в том числе, – невозмутимо ответил Фёдор.
Я поднялась с бревна, поёжилась и, не глядя на инспектора Жрановского, пошла к тропинке. Фёдор догнал меня, схватил за предплечье и остановил.
– Расскажи.
– Не буду, – я выдернула руку и пошла дальше.
В кустах снова мелькнула чешуя Марика. Я хотела окликнуть его, но вовремя остановилась. Неизвестно, как инспектор по делам несанкционированного применения магии отреагирует на явно волшебное существо. Инспектор, к счастью, больше попыток меня остановить не предпринимал и Марика явно не заметил. Только шёл за мной, не отставая ни на шаг. Я буквально затылком чувствовала его дыхание. Возле дверей кафе я остановилась и посмотрела на своего преследователя с самым недовольным видом, на который была способна. Мне показалось, что ему неприятно стоять рядом с кафе. Он нервно осматривал окна и косился на дверь.
– До свидания, инспектор Жрановский, – сказала я.
– Увидимся, Дарья. – Фёдор обезоруживающе улыбнулся и ушёл во тьму.
«Засранец», – подумала я. Самое подходящее слово для этого инспектора.
Я вошла в кафе и остановилась возле барной стойки. Бармен улыбнулся мне и предложил шампанского из нового поступления. Я только покачала головой и попросила чай с мятой. Сознательно затуманивать разум не хотелось – после двух лет, которые потерялись в дымке ложных воспоминаний, я чувствовала отчаянную потребность сохранять ясность рассудка как можно дольше.
«Надо чем-то занять себя», – решила я, вдыхая аромат мяты. В задумчивости принялась наблюдать за официантами, снующими от столика к столику в забитом под завязку кафе, допила чай и медленно успокоилась.
«Откуда взялся этот инспектор? – размышляла я. – На допросах его не было. Из тюрьмы меня отпустили. Совершенно непонятно почему, но я на свободе и даже не ограничена в передвижении. Вот только отходить далеко от кафе мне теперь уже не хочется. Разве что сходить в библиотеку, чтобы досмотреть наконец ту дурацкую стопку с газетами. Точно! Этим завтра и займусь».
«А после?» – съязвил внутренний голос.
«А после займусь делами кафе. В конце концов, я за эти два года так и не поняла, что оно собой представляет». С этими успокаивающими мыслями я отправилась спать.
Я проснулась поздним утром с чувством лёгкой растерянности и ощущением тяжести во всём теле. Причины этих ощущений выяснились сразу же, как только я заставила себя открыть глаза. Чешуя лежащего на мне дракончика мягко переливалась в тусклом свете, который падал из окна. Голова ящера покоилась на моей груди, глаза он закрыл. Его размеренное дыхание сливалось с моим. Несколько минут я лежала неподвижно и молча разглядывала дракончика. Он, очевидно, спал. Наконец я не выдержала и аккуратно погладила его по основанию головы, там, где у собак находится область «за ушком». Дракон лениво приоткрыл глаза и фыркнул. Я тут же убрала руку.
– Ну ты и наглец, – прошептала я.
– Ничеегоо-с-с подообногоо-с-с-с, – промурлыкал Марик.
– Ты тяжёлый.
– А ты-с-с мяягкааяяя-с-с-с, – на его чешуйчатой морде появилось нечто, что можно было принять только за улыбку.
– Ну-ка слезь с меня! – взъелась я. – Я думала, что меня шкафом придавило.
– Не ври-с-с-с, – протянул ящер и медленно сполз на кровать.
Я резко встала, продолжая возмущённо смотреть на дракончика, который принялся чистить чешуйки с самодовольным видом.
– Марик, не смей больше спать на мне! – воззвала я к его совести.
– Почемуу-с-с? – отвлёкся он от своего занятия.
– Потому что ты разумный! – выпалила я первое, что пришло в голову. – И ты мальчик, – добавила чуть позже.
– У на-с-с рассные-с-с-с биолоогичесские-с-с виды-с-с, – протянул Марик и вернулся к чистке чешуи.
Я открыла рот, закрыла его, потом снова открыла, но ответа так и не придумала. Тогда я глянула на дракончика ещё раз своим самым злобным взглядом и ушла в ванную. Не без удовольствия отметила дребезжание окна из-за излишне громкого хлопка двери, включила горячую воду и задумалась. А что, собственно, меня так разозлило? На кошек же так никто не реагирует. Некоторые даже с собаками спят. «Они не разумны», – тут же ответила сама себе. А в разумности Марика сомневаться мне не приходилось. От следующей мысли мои внутренности сжались: что, если его вижу только я? Если это очередная галлюцинация?
Я стояла и смотрела на себя в зеркало – прямо в жёлтые глаза. Может ли дракон быть галлюцинацией?
Из комнаты послышался звук спрыгнувших с кровати лап. Я закрыла воду, скинула с себя пижаму и залезла в горячую ванную. Дверь приоткрылась, и в щель протиснулась перламутровая мордочка. Марик беззастенчиво вполз в ванну и уселся возле двери.
– Я не смотрю-с-с-с, – сказал он с ехидным выражением на морде.
– Марик! – Я залезла в воду по самые уши. – Иди отсюда!
– Выгоняяешш-с-с-с галлюциинацию-с-с?
– Как ты узнал?
Дракончик наклонил голову и ухмыльнулся:
– Я не галлюцинаация-с-с.
– Знаешь, это сейчас вообще неубедительно прозвучало.
– Галлюцинаация-с-с так-с-с может-с-с? – Марик щёлкнул хвостом, и в воздухе появилась небольшая тучка, которая вспыхнула от разрывающей её молнии, а после пролилась дождём. Громыхнуло так, что мой крик, наверное, услышали даже на улице.
Марик заливисто рассмеялся и выскользнул из комнаты. Спустя минуту в дверь уже стучали. Пришлось вылазить из ванны и долго убеждать горничную и двух поваров, что ничего не взорвалось, а всего лишь упал стул. Так себе объяснение, конечно, но другого я не придумала. Убедившись, что я жива, здорова, а комната в полном порядке, не считая затопленной ванной, работники кафе удалились. Я долила в ванну горячей воды и снова погрузилась в неё. И пусть Марик, который куда-то подевался, будет кем ему заблагорассудится. Дракон, галлюцинация – какая, в сущности, разница?
Основательно отмокнув, я приободрилась, расчесала свои светлые, подстриженные волосы, надела платье из тёмно-зелёного трикотажа и спустилась вниз к завтраку. Горячий омлет с гренками и колбасой окончательно поднял моё настроение. Из туч выглянуло практически летнее солнце. «Что у меня сегодня по плану? Библиотека? Прекрасно», – не успела додумать я, как на стол передо мной плюхнулась толстая папка с жирной надписью «Дело №» на обложке. Вслед за ней на стул грациозно опустилась грузная женщина неопределённого возраста – Марина Дмитриевна, наш главный бухгалтер.
– С добрым утром, Дашенька, мне нужно с вами посоветоваться, – промурлыкала Марина Дмитриевна своим ангельским голоском, который никак не вязался с её грубоватой внешностью. Короткие тёмные волосы, тяжёлая челюсть и тёмные, тяжёлые глаза с нависшими веками. При этом во всех её жестах, мимике и интонациях сквозила чарующая женственность и харизма. Тонкий, мелодичный голос заставлял приглядеться к ней.
В сочетании с привычкой называть всех уменьшительно-ласкательными именами её голос производил эффект тёплого пледа, укрывающего от невзгод внешнего мира. Марина Дмитриевна прекрасно вела дела, умудряясь жёстко отстаивать интересы как свои, так и своих работников, не выходя из амплуа доброго ангела.
– Чем могу помочь? – спросила я, придвинув к себе большую кружку ароматного кофе.
– Вы знаете, Дашенька, наш Николя, который вас замещает, подставляет нас под удар. Он сменил поставщиков муки и молочных продуктов на тех, кто работает хуже и дороже. Сейчас я вам объясню.
Весь день мы с Мариной Дмитриевной обзванивали поставщиков, перечитывали кипы бумаг и официальных писем, искали документы, шерстили архив. Моя добрая ассистентка не позволяла мне отлынивать или задумываться на отвлечённые темы.
– Деточка, ты забыла просмотреть последние листы этой папки, – говорила она мне, стоя спиной, когда я закрывала папку, не досмотрев. – Прочти внимательней этот документ, мне кажется, в нём есть какая-то ошибка, – совала она мне в руки очередной файл.
Только вечером мне удалось слинять, чтобы прогуляться и привести в порядок мысли. «Бойся своих желаний», – думала я, вспоминая вчерашнее желание разобраться в делах кафе.
Стоило отойти от здания на сотню метров, как рядом нарисовался инспектор Фёдор Жрановский с двумя рожками мороженого в руках. Один он тут же протянул мне и молча пошёл рядом.
– Привет, инспектор. Это взятка? – прервала я молчание после того, как откусила мороженое.
– Как ты могла такое подумать? – с поддельным возмущением воскликнул Фёдор.
– Мелковато, – не удержалась я от усмешки.
– Решил начать с малого, – ответил инспектор с невозмутимым видом, который портила капля пломбира над верхней губой.
– Значит, ты хочешь рассказ?
– Для начала можно и рассказ. Но вообще я хотел попросить о другом.
– Твои запросы слишком быстро меняются.
– Не. Я просто вчера не успел сказать обо всём.
– И о чём же ещё ты хотел меня попросить?
– Пригласи меня в кафе.
– Чего? – поперхнулась я мороженым.
– В своё. А то я туда зайти не могу. – Фёдор обаятельно улыбнулся.
– Ну ты и нахал! – восхитилась я. – Слушай, а инспекторы все такие наглые?
– Нет. Я единственный в своём роде. – Фёдор самодовольно развёл руками.
– Ты всерьёз думал, что это прокатит? – я уставилась на Жрановского в упор.
– Да, – ничуть не смутился инспектор.
Я не выдержала и засмеялась. Напряжение последних дней разжало свои костлявые пальцы. Вечер стал чуточку теплее. Фёдор, недолго думая, присоединился к моему смеху. Мы дошли до неожиданно большого в масштабах маленького города парка. Мороженое давно кончилось, каплю пломбира с губы Фёдор вытер тыльной стороной ладони, при этом нисколько не потеряв самодовольной уверенности. Я даже немножко позавидовала его самообладанию.
Мы уселись на широкую скамейку, затонувшую в зарослях жасмина, и замолчали. Включились фонари, и парк сразу стал наполняться волшебством. Тёплый ветер покачивал набухшие бутоны жасмина. Я посмотрела на них и впервые за последние несколько дней ощутила благодарность за то, что я всё ещё на свободе. За то, что могу сидеть здесь и смотреть на цветы, ощущать весну кожей и свободу – всем своим существом.
– Почему тебя не было на допросах? – прервала я тишину.
– Я вчера приехал из столицы, – ответил инспектор.
– Ты же можешь запросить материалы дела в местном Комитете, – озвучила я очевидную мысль.
– Я уже прочёл все из нашего Комитета. Хочу узнать о произошедшем от первого лица. И про трагедию двухлетней давности тоже.
Я хмуро подумала, что и сама ещё не смогла принять того, что произошло два года назад, а рассказывать об этом полузнакомому человеку желания не было и подавно.
– Почему меня отпустили? – Я посмотрела на Фёдора в упор.
– Я пока не могу ответить на этот вопрос. – Жрановский подмигнул мне. – Теперь моя очередь.
– Что?
– Вопросы задавать.
– Я пока не могу на них ответить, – съязвила я.
– Ну я-то на один твой вопрос ответил. – Фёдор сделал обиженное лицо.
– Ну валяй. Тогда и я на один отвечу.
Инспектор задумался на несколько секунд и спросил:
– У тебя парень есть?
– Чего? – опешила я. – Нет. А зачем он тебе?
– Мне он совершенно не нужен, – замахал руками Фёдор.
– Глупый вопрос.
– Какой есть, – пожал плечами Жрановский.
Я в ответ вопросительно приподняла брови, но, не выдержав его весёлого взгляда, отвернулась. Странный тип этот инспектор. Зачем он приехал из столицы? Чтобы расспросить меня? Тогда почему не пытается давить, а ждёт, когда я сама соглашусь всё рассказать? Почему ему нужен именно мой рассказ? Я думала об этом, глядя на темнеющие аллеи.
Мимо нас шли люди. Молодые и пожилые, с детьми и с собаками, парами, небольшими компаниями и поодиночке. Весёлые, расслабленные, счастливые или задумчивые. За каждым из них скрывалась совсем другая жизнь, другие проблемы, горести и радости, но все они сейчас гуляли по аллеям парка под тёплым светом фонарей. Тепло выманило горожан на улицу. Ожидание лета, как ожидание праздника, разливалось в воздухе.
– Представь, какой была бы жизнь человечества, если бы Земля была полая, а мы жили бы на её внутренней стороне.
Пашка сидел на скамейке в парке с книгой в руках и смотрел на мерцающий фонарь, стоящий чуть поодаль.
– Тогда фонари на этой стороне земли были бы звёздами для людей, живущих на другой её стороне, – я ответила нараспев, задумавшись над миром, который сейчас рождался в нашем воображении. – Одна проблема – у такой земли не может быть гравитации, – вздохнула я.
– Зато она могла бы крутиться с большой скоростью, и всё держалось бы на внутренней стороне и не падало бы за счёт центробежной силы. – Пашка мечтательно улыбнулся. – Это Физика.
– А что, если такие планеты существуют? Может быть, мы, живущие на поверхности, исключение? – Я закрыла свою книгу и прислонилась плечом к Пашке.
– И поэтому наши космонавты не могут никого обнаружить?
– Возможно.
В тот день мы закрыли сессию. Летний вечер подарил нам долгожданное спокойствие, а время мы решили потратить на то, что любили больше всего. Мы сидели в парке с книгами и какао в термостаканах. Над нами разгорались звёзды, а в наших головах рождался целый мир, населённый неведомыми существами, живущими на внутренних поверхностях полых планет.
– Я кушать хочу, – плаксиво протянул Фёдор.
Я вздрогнула, вынырнув из воспоминаний о похожем вечере, только собеседник был совсем другим. Сердце гулко ухнуло и вернулось в обычный ритм.
– Там на выходе шаурму продают, – ответила я, не глядя на Жрановского.
– Я хочу нормально поесть.
– Я слышала, что на площади «Смены» открылся милый ресторанчик. Можем сходить.
– Тебе не зазорно идти на ужин к конкурентам?
– Не-а. Должна же я отслеживать рыночные тренды.
– А вдруг нас там накормят тухлятиной?
– А ты им удостоверение покажи – по-любому свежее сделают.
– А вот я слышал, что твоё кафе лучше.
– Слишком толсто, – я хихикнула, искоса посмотрев на Фёдора.
– Вредина, – не обиделся инспектор.
Мы покинули уютную скамейку и медленно пошли по парку. Уже ночная тьма окутала деревья. Теперь фонари лишь подчёркивали темноту ночи. Сделав небольшой круг, мы повернули в сторону кафе. Жрановский купил себе шаурму и задумчиво обкусывал её, глядя по сторонам. Я шла и думала о том, что инспектор не торопится возвращаться в столицу, иначе не дал бы мне уходить от рассказа, который ему нужен для дела. А может, он приехал по какой-то другой причине? А мной заинтересовался исключительно из любопытства к волшебнице, которую не засадили в тюрьму? Или же это новый уровень слежки? В любом случае я ещё ни разу не слышала, чтобы кого-то отпускали после доказанного применения волшебства.
Тротуар вывернул к озеру. Тьма дохнула на нас влажным воздухом. Мимо проехал серебристый внедорожник, а я, заметив его, вздрогнула. Жрановский покосился на меня, но ничего не сказал. Через несколько минут, когда мы уже подходили к кафе, он остановился и спросил:
– Почему ты не хочешь рассказывать?
– Потому что не знаю, зачем тебе это нужно. Вдруг ты меня опять в тюрьму посадишь?
– А есть за что?
– Ты же знаешь мою статью. – Я поморщилась.
– Знаю, но если бы у меня были основания для ареста, то я бы допрашивал тебя в тюрьме, а не в парке.
– Уверен, что основания не появятся после рассказа?
Инспектор задумался, провёл широкой ладонью по волосам и нахмурил чёрные брови.
– Давай завтра поговорим об этом? – предложил Фёдор.
– Давай. Только говорить первым будешь ты, – ответила я.
Инспектор Жрановский закатил глаза, но согласился. Я вошла в двери, окунулась в атмосферу, созданную мягким светом и инструментальной музыкой, улыбнулась, глядя на расслабленных гостей, и оставила все проблемы с Комитетом за дверьми. Навстречу выскочил молодой официант Лёша.
– Дарья, вы ужинать будете? – спросил он.
– Да, пожалуй, буду.
Я села за свой столик, скользнула взглядом по тьме за окном и принялась разглядывать посетителей. «Интересно, сколько среди них магов?» – вдруг подумала я. Пашка говорил, что часть персонала – волшебники. Жители гостиницы только волшебники, а посетители? Наверное, часть из них даже не догадывается о своей сущности, как я не догадывалась о своей. Перед глазами поплыли воспоминания.
Зимнее морозное утро. Стеклянный купол небосвода терял тёплые рассветные краски, постепенно принимая зеленовато-голубой цвет. Мы сидели в лекционном зале, который в народе прозвали «астрономическим» из-за расположения на самом верхнем этаже самого высокого здания университета. Город гасил фонари, из тёпло-оранжевого становился серым. Лектор зябко потирал предплечья, расхаживал по подиуму, читал монотонную лекцию. Студенты сидели тихо – с этим профессором дисциплину никто не рисковал нарушать. Даже мимолётные шепотки глохли от единого взгляда преподавателя.
Мы с Пашкой сидели на самой верхотуре и в перерывах между записями молча играли в балду. Он выигрывал. Я тихонько злилась, но единственное, что могла себе позволить, – это аккуратные тычки в бок. Пашка в ответ толкал мой локоть своим во время записи конспекта, из-за чего буквы в моей тетради гуляли по строчкам. Я ворчала, Пашка беззвучно хихикал. Лектор сурово поглядывал на нас, но ничего не говорил.
По стенам пробежала дрожь. С потолка посыпалась мелкая крошка. Всё здание протяжно застонало и успокоилось. Тишину в аудитории никто не нарушил. Профессор, споткнувшийся было во время повествования, невозмутимо продолжил читать лекцию, но её уже никто не записывал. Студенты нервно переглядывались, пожимали плечами, но делали это молча, не решаясь прервать преподавателя. От звонка все вздрогнули, разом вздохнули и, так же молча побросав тетради в сумки, понеслись потоком по лестнице вниз. Туда, откуда слышался то ли вой, то ли плач. Мы с Пашкой шли в хвосте нашего потока, потом влились в общую массу и, обогнув своих одногруппников, проскользнули в коридор пятого этажа.
Тут разрушения выглядели масштабно. Дверь в лекционный зал разлетелась в щепки, окна выбило, отчего ледяной зимний воздух заполнил собой коридор, вытеснил тепло. Людей здесь, как ни странно, было немного. Трое преподавателей и пять десятков студентов. Женщина, лаборантка с кафедры физики, сидела на полу в разрушенном лекционном зале и плакала, периодически подвывая. Останки её мужа – преподавателя – лежали в месиве из щепок и осколков стекла. Никто не решался к ней подойти. Раненых студентов уже увели в медицинский блок, тело студентки, устроившей взрыв своей магией, лежало тут же. Как ни странно, оно не пострадало. Внешне выглядело так, будто она уснула.
– Магия, – прошептал Пашка на выдохе.
Волосы шевельнулись у меня на затылке. Я повернулась к нему с вопросительным взглядом, но Пашка зажмурился, молча взял меня за руку так крепко, что у меня онемели пальцы, развернулся и рванул в обратном направлении. Я поплелась за ним. Мы вышли на улицу, пустынную из-за мороза. Кожу обожгло холодом. Мы прижались друг к другу в попытке сохранить тепло и стояли молча долгие десять минут до звонка. Я чувствовала – Пашке тяжело, но что послужило причиной такой реакции? «Наверное, дело в слухах о том, что он тоже из семьи волшебников», – решила я.
Несколько дней Павел ходил угрюмый, держался рядом со мной, а с остальными старался не разговаривать. Весь универ гудел о том, что студентка взорвала преподавателя из-за недопуска к экзамену, а Паша высказался по этому поводу только однажды, но сказал странно. Я запомнила. Он сказал, что студентка не виновата. Бывает так, что магия вырывается из людей сама по себе. Она годами копится в человеке, и, если волшебник не использует магию слишком долго, её плотность становится больше, чем плотность человеческой воли. Тогда она вырывается наружу и сносит всё на своём пути. И горе тем, кто окажется рядом.
«Горе тем, кто окажется рядом», – повторила я про себя, возвращаясь в реальность. К глазам подступили тоскливые слёзы, но я сдержала их, не позволила пролиться. Не сейчас, ещё не время.
Или уже не время.
– Пашка, прости меня. Я не хотела, – проговорила я шёпотом и отвернулась к окну.
«Горе тебе, Пашка, но ещё больше горя мне», – мысленно продолжила я.
В стекле возле моего столика отразился силуэт. Я внутренне собралась с силами, вернула самообладание на место и только после этого медленно повернулась к нему.
– Здравствуй, Николя, – я машинально назвала своего заместителя на манер Марины Дмитриевны.
Он скривился, как от зубной боли, но приветственно кивнул и сел рядом со мной.
– Вы позволите? – спросил он.
– Конечно, – ответила я безрадостно.
– Слышал, вы начали проверку моей деятельности.
– Скорее проверку деятельности заведения.
– У вас есть основания не доверять мне? – Николай посмотрел мне в глаза.
– С чего вы взяли? – ответила я вопросом на вопрос.
– Вы ни разу не устраивали проверок.
– Всё когда-то бывает в первый раз. – Я вопросительно приподняла брови. – Вы чем-то недовольны?
– Нет. – Он нервно улыбнулся официанту, который принёс ужин.
– Тогда в чём причина вашей нервозности, Николай?
Официант разложил приборы, вопросительно взглянул на заместителя, получил в ответ раздражённый моток головой и удалился.
– Мне не нравится, когда кто-то лезет не в свои дела, – в его голосе послышалась угроза.
– Это моё кафе, и всё, что с ним связано, является моим делом. Вы слишком долго оставались без должного надзора, Николай, если считаете, что дела кафе меня не касаются.
– Ты за два года даже ни разу не поинтересовалась его делами! – не выдержал он и сорвался на крик.
На нас начали оборачиваться гости. Официанты зашушукались. Охранник подошёл поближе.
– Николай, держите себя в руках, – холодно ответила я. – Я начала проверку тогда, когда посчитала это необходимым. Твоё нынешнее поведение заставляет меня задуматься о поиске нового заместителя.
– Я два года тянул это кафе на себе, пока ты металась по городу и прохлаждалась в библиотеке. – Николай хлопнул ладонями по столу.
Гости уже не пытались делать вид, что не смотрят на нас. Звон посуды привлёк всеобщее внимание.
– Если ты думаешь, что я позволю тебе вот так просто разрушить всё, что я сделал за эти годы, ты ошибаешься! – Николай встал, поправил сбившийся галстук и улыбнулся.
– Я сделаю то, что посчитаю нужным, Николя. – Я выделила последнее слово. – Можешь идти.
Николай открыл было рот, но подошедший охранник что-то сказал ему на ухо. Мой бывший заместитель покраснел, бросил на меня злой взгляд, развернулся и вышел вместе с охраной. Я наконец приступила к ужину. В голове крутился рой тревожных мыслей. Где найти толкового управляющего в короткие сроки? В любом большом городе это не стало бы проблемой, но в нашем крохотном городишке найти хорошего специалиста не так-то просто. «Надо узнать, где работает Анна», – пришла в голову умная мысль. Профиль у неё подходящий, главное, чтобы было желание.
Настроение улучшилось, гости давно вернулись к своим тарелкам, а я поднялась к себе в комнату и вышла на балкон. Свежий влажный воздух окончательно успокоил мои тревоги. «Завтра будет новый день, – подумала я. – Новый день и новые дела».
