Алина Багазова
Ангелы без крыльев
Посвящается моему дорогому ангелу Талиночке.
Я тебя никогда не забуду!
Часть 1
– Тебя подвезти?
Из-за полуопущенного стекла багрово-красной «Тойоты» на меня с широкой улыбкой смотрела симпатичная девушка в крупных солнцезащитных очках. Я огляделась по сторонам, чтоб удостовериться, что вопрос незнакомки обращён именно ко мне, но автобусная остановка, где вот уже минут десять прозябала в ожидании, оказалась на редкость безлюдной. Если совсем искренне – эти десять минут я провела в гордом одиночестве, так как работающий люд в этот час уже благополучно занял свои места, мне же предстояло вовремя добраться в университет. Сессия «подкралась незаметно»…
– Вы мне? – переспросила недоумённо, вспоминая, откуда могу знать её.
– Именно так, – рассмеялась девушка, тряхнув копной волнистых каштановых волос, – прекращай выкать и садись, рыжик, следующий автобус нескоро, сломался на линии.
«Рыжик» – ну всё ясно, так меня только самые близкие друзья называют, значит, мы и впрямь раньше пересекались в тесном кругу, странно, что забыла…
Без колебаний, а даже с радостью – не опоздаю – обошла машину, распахнула дверцу рядом с водительницей. И отпрянула от неожиданности: место занято, удивительно, как не заметила с остановки этого голубоглазого мужчину с чёрными волосами, чуть тронутыми сединой, несмотря на явно молодой возраст. Едва ли он старше меня больше, чем лет на пять. А глаза… где-то я совершенно точно видела эти глаза, этот взгляд! Мысль мельком проскочила в голове, а девушка в очках лукаво махнула рукой:
– Садись назад.
Послушно забралась в салон, где негромко мурлыкал из магнитолы Эрик Клэптон. Машина мягко тронулась. Откинулась на спинку и только открыла рот, чтоб поинтересоваться, где же мы ранее виделись, как парень, вполоборота повернувшись ко мне, спросил приветливо:
– Как тебя зовут?
– Лиза… – ответила машинально, недоумевая.
– Меня Олег, а это Катюша, – представил парень.
– Так… что, мы не знакомы?
– Теперь знакомы, – улыбнулась Катя, не отрывая взгляда от дороги, – очень рада тебя видеть, Лиза!
– Подождите, ничего не понимаю, – пролепетала я в полной растерянности, – зачем вы меня позвали, если…
Они оба в унисон вздохнули. Олег пожал плечами и кивнул спутнице, меня этот жест насторожил. И, как оказалось, не зря.
– Лизок, ты веришь в ангелов?
Вот это да, угораздило же меня повестись на дружескую улыбку… Сектанты!
– В каком смысле? – я напряглась.
– Расслабься, мы к религии не имеем никакого отношения, – «успокоил» Олег.
А вот теперь мне стало гораздо муторнее – в прах развеялось самое логичное, самое удобоваримое предположение. Я вообще-то никогда не сажусь в машины к незнакомым, не имею такого желания, опыта, а тут… погорела на «рыжике». А и впрямь, с моим огненно-рыжим цветом волос в точку попасть мог бы каждый. А «попала» кажется, я.
Они молчали, я тоже, пока не поняла, что они всё ещё ждут ответа на первый вопрос.
– Допускаю, что они существуют где-то там, на небе… – сказала очень осторожно.
Ответ отчего-то их повеселил, Катя прыснула, а Олег исподтишка хихикнул, но потом оба враз скорчили серьёзные лица.
– Ну а на Земле? – хитро прищурился Олег, снова полуобернувшись.
– Я не знаю, – из глубины души начала подниматься паника: странные, непонятные вопросы, – куда мы едем?
– По маршруту твоего автобуса, – кивнула Катя, – Лиз, нам надо серьёзно с тобой поговорить.
– Серьёзно? Мы только что познакомились! – я нервно хихикнула, едва не сорвавшись в истерику.
– Пожалуйста, не бойся нас, ты в абсолютной безопасности, – она без намека на шутку глянула на меня, не снимая, однако, очков, – и разговор предстоит действительно очень важный.
– Стоп, подожди, Кать, – прервал вдруг подругу Олег, погрузившийся, как мне показалось, в легкую задумчивость, – можно я задам девочке один вопрос? Ты часто в последнее время бываешь на кладбище, Лиза?
Вопрос прозвучал, как выстрел в лоб. Откуда ему знать?
Какое-то время назад я действительно зачастила на кладбище. Как сейчас помню: после смерти бабушки, аккурат в моё восемнадцатилетие, то есть четыре года назад, однажды впервые после бессонных ночей и выплаканных слез, ощутила себя там очень спокойно, умиротворённо и, словно бы, на своём месте. Это потом жизнь закрутила-завертела: учёба, новый роман, переросший в серьёзные отношения, домашние дела рутинные… А дальше начались неожиданные проблемы с родителями, и я незаметно для себя стала приходить на бабушкину могилку, а впоследствии просто повадилась гулять часами по кладбищенским широким дорожкам. Всё чаще и чаще после работы, которая не приносила удовлетворения, перед возвращением домой, где тоже было мало радостного, до позднего вечера…
Как странно: на кладбище, в этом пристанище мёртвых, мне было лучше, чем среди живых. Там я словно обретала себя.
Но я ни с кем никогда не делилась этой самой важной частью своей жизни…
– Да… – решившись, едва выговорила пересохшими губами.
– Ну, я так и понял, – Олег поднял большой палец руки кверху, обращаясь с этим жестом в Катерине, – Проводник либо Хранитель. Нам необычайно повезло! Город нуждается и в том, и в другом.
– Думаешь? – с сомнением протянула та, – может быть и Муза потустороннего мира…хотя скорее Проводник. Это ставка лично моей интуиции.
– Поспорим? – азартно воскликнул Олег.
– Не стоит… – медленно, понизив голос, осадила Катя, наблюдая в зеркальце заднего вида моё, перекошенное растерянностью, бледное лицо (уже даже не пыталась всерьёз воспринимать этот театр абсурда), – довольно издеваться над бедняжкой, давай уже скажем ей всё прямо?
– А может не надо? – я вдруг чего-то испугалась, – можно тут выйду? Пожалуйста…
– Милая моя девочка, – Катя, однако, послушно припарковалась у обочины, сняла очки, повернулась ко мне, и стало очевидно: она постарше, чем вначале показалось, пожалуй хорошо за тридцать.
Тут бы и выпрыгнуть из машины, но что-то непонятное цепко удерживало на месте.
– Давай, пожалуй, я сначала сама расскажу тебе немного о твоей жизни?
Я невольно сглотнула комок в горле, она же продолжила:
– Четыре года назад, когда тебе исполнилось восемнадцать, ушёл человек, который тебе был дороже всех, ближе матери…
– Умер, – уточнил Олег, Катя поморщилась, но кивнула.
– Бабушка… – еле слышно проговорила я, теряя ощущение тела. Словно проваливалась куда-то.
– И с того самого момента всё словно пошло наперекосяк, верно? Учёба не ладилась, чувства к любимому мужчине сначала заискрились с новой силой, а потом вдруг стали затухать и превратились в привычку, чем и являются до сих пор…
Я вспыхнула, но перебивать не стала.
– Он использует тебя, так неприкрыто, так явно, что даже ты сама уже заметила и сомневаешься: стоит ли идти за него замуж. Скажу прямо – не стоит. Иначе жизнь превратится в сплошную трагедию и беспросветное существование двоих совершенно чужих людей. Но пока ты склоняешься к обратному, желая поскорее сбежать от родителей. В родной семье несладко, жить в окружении тиранов не хватает душевных сил, верно? И ты из огня готова хоть в полымя…
– Катюш, – укоризненно шепнул Олег, – помягче.
– Это именно мягко, – грустно улыбнулась она, – правда, Лизок? Слушай дальше. Скоро начнутся проблемы с учёбой, вереница неприятностей, способная привести к упадку сил и духа. Всё, что происходило до того, покажется раем. Удивительно ещё, что события настолько медленно разворачиваются… Обычно, в течение пары лет непроявленный так или иначе принимает решение и тогда встречает нас.
Я слушала испуганно, недоумевая, что вообще происходит. Какие-то нелепые предсказания, намёки… Почему-то сразу подумалось о цыганах. Это их метод: замутить сознание, ловко выудить информацию о человеке, преподнести ему в пугающем свете, чтоб тем самым зомбировать и манипулировать им. Ведь, в сущности, не так всё плохо в моей жизни: мужчина какой-никакой – всё же есть, родители… Ну немного авторитарны, диктуют ещё, как себя вести и что носить, так это оттого, что по сути являюсь ребёнком для них. Данное давление – лишь проявление заботы людей, достигших в жизни немалого, о своей дочери. Я не могу себе позволить сейчас снимать жилье, мой молодой человек тоже делит площадь с родителями, и мы оба работаем на то, чтоб откладывать деньги для будущей (надеюсь, скорой) покупки квартиры. Так многие делают. Да, во время наших встреч я оплачиваю всё и вся, но лишь потому, что такой вариант нам удобнее: Лёша получает зарплату на карточку и там сохраняет, а на мою мы существуем. Правда иногда закрадывалось подозрение, что он что-то утаивает… К примеру, Алексей как-то не смог назвать мне точной суммы, уже накопленной, время от времени у него появлялись дорогие новые вещи, которые он объяснял подарком от родителей. Я знала, что его родители – простые работяги, считающие каждую копейку, но всё же не расспрашивала. Если не доверять с самого начала – зачем вообще строить какие-то отношения? Сейчас, слушая Катю, я пересматривала ситуацию, но старалась эмоционально не поддаваться на уверенный тон девушки, которую и знаю-то меньше часа.
Но отчего-то на глаза вдруг навернулись слёзы, предательски защемило в груди и – ох – снова неприятное ощущение, что я живу впустую, не своей жизнью, не тем, к чему меня на самом деле тянет. Хотя объяснить себе, к чему же – не смогла даже сейчас. Так, что-то смутное, подсознательное проскакивает…
– Зачем ты мне сейчас всё это говоришь? – спросила наконец, глубоко вдохнув и вздернув лицо, стараясь не дать закипающим слезам воли. Предательская внутренняя жалость к себе заполнила, обжигала тоской.
– Потому что ты одна из нас, – ровно ответила Катя, и что-то в эту секунду ёкнуло в груди, прежде чем я восприняла и оценила её слова.
– Из кого?
Катя с Олегом спокойно переглянулись.
– Одна из ангелов.
– То есть, вы ангелы? – нервно усмехнулась я, шмыгнув носом. Плакать внезапно перехотелось.
– Именно так, – лаконично ответил Олег, прищуриваясь.
– И где же ваши крылья? – рассмеялась.
– Мы ангелы без крыльев, – Катя смотрела на меня ласково, чуть наклонив голову. Так смотрят на малышей, объясняя им очевидное.
– И ты тоже, – Олег подмигнул, – только ангел непроявленный.
Господи, дурдом на выезде, даже дар речи пропал на время, не давая ни малейшего шанса врожденному красноречию. Ангелы! Великовозрастные дети заигрались в ролевые игры или мне «повезло» очутиться в машине сумасшедших? Одно другого не лучше.
– Хорошо… – я принялась говорить тихо, ровно, чтоб не разозлить их, – вы рассказали обо мне, я это…ну или не совсем это, знала прекрасно сама, но всё равно спасибо. Потом… ммм…представились ангелами. Это забавно, прикольно, да, но…меня эта тема никогда не интересовала особо, пусть хоть даже у вас и были бы крылья, нимбы. Одна из вас? Ну не знаю…с детства не отличаюсь ангельским характером, судя по рассказам родителей, скорее наоборот, была сущим чертёнком. Следовательно, вы ошибаетесь. Самое интересное, я не поняла, для чего вам это нужно: сажать в машину первую попавшуюся девушку и грузить её на эту тему?
Катя вздохнула.
– Ты не первая попавшаяся, – терпеливо, нисколько не обижаясь, ответил Олег, – мы заметили тебя, как непроявленную пока…
– И очень удивились, – подхватила Катя, – что в таком возрасте ты ранее никак не обнаружила себя. Хотя, были прецеденты и покруче, когда ангел доживал до четвёртого десятка в полном неведении…
– Прожектер? – улыбнулся Олег.
– Он самый, Сашок, да, – кивнула Катя, – чудесный человек, сколько лет его жизнь била нещадно, всё вынес, выстоял. Не сломался. А ведь, случалось, многие даже собой кончали…
– Можно по существу? – грубо перебила я, размышляя, не пора ли мне, наконец, покинуть это общество умалишённых.
– Прости, конечно, – смущенно улыбнулась Катя, – дело было так: мы мирно ехали, говорили о предстоящем бале и вдруг заметили твоё сияние.
– Сияние? – иронически усмехнулась я.
– Непроявленные ангелы тоже сияют, хотя и не так интенсивно, как проявленные, – пояснил Олег. Его пояснение не только не передало сути, но и нагнало туману.
– Не смогли проехать мимо, – пожала плечами Катя, – помогать друг другу наш священный долг, мы все здесь с одной целью.
– И с какой же?
– Вообще-то миссии у всех разные, поправилась девушка, – но цель и вправду одна. Своеобразный «экзамен» на получение крыльев.
И тут я рассмеялась. Представила себе, как они с серьёзными лицами отвечают по билету, а вместо записи в зачётку – им гвоздями к спине крылья прибивают. Нелепица – не то слово, полный абсурд!
– Так! Всё, ребята, было интересно и познавательно, – сделала ударение на этом слове, – пообщаться, но я в эти игры не играю.
– Лизок, это не игры.
– Угу. Ну тогда всё гораздо серьёзнее, чем я предполагала! – сделала вывод и схватилась за ручку.
– Постой-ка! – Олег ловко извлек из кармана и протянул мне серый четырёхугольник, – моя визитка, позвони, если что.
– Если ЧТО? – осведомилась устало и уже зло. Из-за них ведь опоздаю…
– Лиз, сейчас мы не можем тебя задерживать и уговаривать, выбор будет за тобой. Но если жизнь прижмёт так, что станет совсем невыносимо и ты решишься всерьез воспринять то, что мы готовы рассказать о твоей миссии – позвони Олегу, в любое время дня и ночи, – тихо произнесла Катя, – охотно поможем, познакомим с другими ангелами, поймёшь, что не одна такая в городе. А потом и сама сможешь видеть. И ты зря думаешь о секте.
– Я не знаю, кто вы… – распахнула дверцу, демонстративно отворачиваясь от протянутой визитки, – но несёте такую чушь! И я в это лезть не хочу. Хватит мне собственной неразберихи в жизни, чтобы усугублять. Пока!
Выбралась наружу, захлопнула дверцу и, не оборачиваясь, твердо пошла прочь. Подспудно ждала, что крикнут что-то в спину, морально готовилась проигнорировать любые усилия и попытки, но меня не окликнули. А спустя несколько шагов услышала лёгкий шелест, с которым машина отделилась от обочины и свернула за поворот. Вместе с этим кольнуло что-то в груди, будто бы упустила какой-то важный момент в происшедшем. Ну вот это уже совсем лишнее!
Да, приключеньице… Мне с утра не хватало для поднятия настроения как раз парочки сумасшедших, и кто таким только права выдаёт? Да и, стоит признать, машина шикарная. Везёт же людям… Нам с Лёшенькой на такую копить лет десять, мы и на квартиру-то в нашем небольшом городке насобирать который год никак не можем.
Уныло вздохнув, побрела пешком, благо уже рукой подать до университета.
Ангелы! Из головы ни в какую не шли услышанные глупости, никак не получалось сосредоточиться на предстоящем зачёте, к которому готовилась едва ли не всю ночь. Пупс – так мы называли преподавателя юриспруденции и права – кругленький, лысенький, маленький, но бойкий человечек 45-ти лет, отличается настоящей бульдожьей хваткой при допросе студентов. Не отвяжется, пока все соки не выжмет, не истреплет нервы и не заставит мысленно проклинать тот день, когда студент перешагнул впервые порог данного учебного заведения.
Денег лучше даже не пытаться предлагать, не возьмёт, зато потом раз и навсегда занесёт в «чёрный список» персональных врагов и дальнейшая учёба точно не покажется малиной. Принципиальный, как бетонный столб, стоит на своём – не сдвинешь и бульдозером. Но вот если демонстрировать безоговорочное прилежание, то с ним вполне можно уживаться. У меня примерность была периодичной, потому и отношение ко мне регулярно менялось, варьируясь от минуса к плюсу и обратно.
* * *
– Здравствуйте, Денис Русланович! – почтительно опустила глаза, столкнувшись в фойе, по закону подлости, именно с тем, кого меньше всего хотела бы увидеть.
– А! Студентка-заочница! – недобро сверкнул глазами из-под редких бровей гроза факультета, – готова к зачёту? Или как обычно?
Сдержалась, чтоб не напомнить, что, обычно, мы мирно ладили.
– Я вот тут списочки подготовил, на отчисление… – зловеще потряс он бумагами прямо перед моим носом, – а то пораспустились, ишь. Юристов, слышь, как собак нерезаных, а настоящих специалистов – с гулькин нос!
– Денис Русланович, – окликнула Пупса преподавательница истории права, по счастью, проходившая мимо, – доброе утро, чего спозаранок-то бушуем, на студентов ужас наводим?
– Наведёшь на них, Тамара Григорьевна! – сбавил тон, нервно пригладив лысину, – они ж ничего не боятся. А у меня тут комиссия из столицы, списки требует, по неуспевающим.
– Да бросьте! – историчка рассмеялась, – к заочникам пустое цепляться, пусть уж учатся. Это дневное чистить надо.
– По хорошему бы… всех разогнать. Во так. Учатся поголовно на диплом, а не на знания. Последний выпуск уж и не помню который был, когда…
Пользуясь случаем (нечасто Пупс впадает в ностальгию), я потихонечку улизнула. Поднимаясь на второй этаж в аудиторию, перебирала в голове невесёлые мысли насчет сегодняшних перспектив. Настроение у препода – хуже не придумаешь, а тут ещё надо было подвернуться под его раздражение! В голове у меня после ночной зубрёжки, можно сказать, пусто, все знания с перепугу попрятались. А на их месте, нагло вытеснив, несуразные разглагольствования о религиозных персонажах, которым почему-то Бог крыльев не дал… Крепко зацепило. Вот уж точно, плохое человек запоминает лучше, чем хорошее, и в голове сейчас звучали мрачные пророчества незнакомой девушки Кати о моём нелегком, полном лишений, будущем.
В аудитории мрачно готовились к экзекуции такие же бедолаги от образования. Прошла на своё место, кивая в знак приветствия по пути, задерживаться и болтать ни с кем не хотелось. Да и с кем? Группа маленькая, четырнадцать человек студентов, из них половина – мужского пола, ещё четверо – девушки, с которыми у меня взаимопонимания не сложилось, а следовательно я их даже в лицо не утруждалась запомнить и лишь с двумя я более или менее общалась. Но последних ещё не было.
Уныло уселась на своё место, принялась копаться в сумке, выкладывая тетрадки, когда неприлично радостно затренькал мобильный.
– Да, Лёш…
– Чего голос такой? – зазвенел в трубке как всегда довольный жизнью Алексей, – по времени вроде бы ещё успел до занятий?
– Успел… Я только пришла. Зачёт у нас, а Пупс не в духе, остаётся только молиться…Ругай там меня покрепче.
– Всенепременно! – охотно пообещал милый друг, я хмыкнула, – во сколько закончите? Может, встречу и прошвырнёмся куда-нибудь? Я соскучился…
– А работа? – удивилась, зная прекрасно об его полном рабочем дне, загруженном графике.
– Да там аврал, в здании прорвало канализацию, всех распустили по домам, ибо дышать нечем, впору от смрадного духа в обморок валиться. Так что я свободен. Давай в кафе посидим?
Я спешно прикинула в голове свой скромный бюджет, и настроение ушло в минус.
– Может быть… Слушай, Лёш, извини, но мне ещё повторить бы надо лекции. Жди к трём у входа в универ.
– Договорились!
Минуя привычные сюсюканья и нежные прощания, я отсоединилась и тупо уставилась в стол. Перед глазами его поверхность расплылась. Планировала сегодня купить себе кеды, очень удобные, а то в одних и тех же туфлях порядком надоело, постоянно ими ноги натираю, да и вообще…хочется чего-то нового. Но, видимо, не получится, не в этот раз. Один поход в кафе лишит меня этой возможности. Ладно, потерплю уж до следующей получки, которая теперь не скоро из-за сессии. Мы ведь с Лёшей и впрямь редко видимся, графики наших жизненных ритмов работы-учёбы нечасто пересекаются в удобном виде. Да ещё и в последнее время я и так несколько раз отказывалась от встреч: не было совершенно настроения и самочувствие оставляло желать лучшего – наверное, весенний авитаминоз накрыл. Скорее бы уже купить квартиру, где мы могли бы жить вместе, не придумывая мучительно, где в очередной раз встретиться, у кого из друзей попросить ключи, чтоб уединиться, потому что у меня дома концлагерь, а у него – больные родители, которым, кстати, я ещё не была представлена.
Глянула на часы и охнула: осталось около пяти минут! Выхватила тетрадь с конспектами и принялась судорожно листать, отодвинув сумку в сторону. Просто красота с моей головой, совсем ничего не помню.
Боковым зрением заметила под локтём что-то серое, непонятное, машинально двинула рукой и смахнула на пол. Наклонилась, подняла и оцепенела, всматриваясь в визитку Олега: просто имя, просто номер телефона, ничего лишнего. Но, как она у меня очутилась? Явно выпала сейчас из сумки. А когда он успел туда её сунуть? Ничего не понимаю. Помню ясно, пока выбиралась из машины, он всё так же растерянно держал её в руке, глядя вслед. Наружу точно не выходил…
Я постучала пальцами по столу задумчиво, ощупала картонный ламинированный квадратик: явно не плод моего воображения. Вновь рассеянно вспомнила о лекциях – немудрено, вся группа вокруг усиленно шелестела конспектами, ребята повторяли, монотонно бубня.
Пожала плечами, зачем-то сунула визитку в нагрудный карман джинсовой куртки и с облегчением мгновенно забыла об её существовании, окунувшись в зубрёжку.
* * *
Полуденное солнце неприятно ослепило, едва я покинула двери университета. Слёзы мгновенно навернулись на глаза, и не только от жгучих лучей, да на душе кошки скребли. Пупс зверствовал всю пару, в немилость попали даже отъявленные любимчики… Весной не только у душевнобольных обостряются расстройства и случаются рецидивы, но и просто у людей неуравновешенных.
Короче, зачёт завалила. Не повезло попасть в последнюю пятёрку, когда нервы милейшего Дениса Руслановича сдали окончательно, и он метал неуды направо и налево. Пересдача теперь лишь в понедельник, принципиальный преподаватель категорически не согласился на субботнюю встречу, сославшись на занятость. Ага, знаем мы эту занятость, именуемую вредностью. Чтоб студентам выходные малиной не показались, дабы зубрили, ночей не спали, а о развлечениях даже не помышляли.
Оттого вид сияющего, как начищенный пятак, Алексея, бодро шагающего навстречу, вовсе не порадовал, а даже пробудил в душе глухое раздражение. Может быть весеннему психозу и я подвластна тоже? Некрасиво и нечестно срывать на любимых людях раздражение, усилием воли натянула улыбку и смахнула слезы.
– Привет…
– Сдала?
– На понедельник перенесли, – соврала ничтоже сумнящеся. Не хочу выслушивать соболезнования и наблюдать скорбный вид сострадающего.
– Вот и здорово! Зря нервничала, – разулыбался Лёшка, – ну что, пошли?
Приобнял за плечи.
– Лёш… слушай, может просто погуляем? Голова что-то болит… – попыталась я отговориться от нежеланного мероприятия, – подышим свежим воздухом.
– Так можно совместить, – пожал плечами парень, – посидим вон там, в открытом кафе, чего ноги топтать? Я не успел позавтракать.
Ну, замечательно… Краем глаза наблюдала, как любимый закуривает (только дорогие сигареты!), машинально вдохнула дым и в виске запульсировала придуманная мной минуту назад и материализовавшаяся боль, а внутри вновь заклубилось, набирая силу, глухое раздражение.
– Не кури… – буркнула недовольно.
– Ты чего? – удивился Лёшка.
– Голова! Воняет как…
– Так не дыши… – обиделся он, надулся, похожий на большого ребёнка, отошёл.
Глядя, как он укоризненно шагает к столикам под тентом, мне вдруг совершенно неожиданно, нестерпимо захотелось повернуться и уйти прочь. Бросить всё, плюнуть на последствия, просто уйти куда-нибудь… Страстно захотелось рядом человека, который обнимет, молча прижмёт к груди, и без слов станет тепло и надёжно. Который не будет курить в лицо, когда мне плохо, хоть иногда считаясь с моим желанием, а не только с собственными. Захотелось перестать всю жизнь нянчиться с мужским самолюбием, а вот чтоб со мной понянчились. Поняли без слов, успокоили, что-то решили за меня, преподнесли так, чтоб все беды показались несущественным пустяком.
Но отчего-то привычно поплелась следом, твердя под нос «Лучше синица в руках, чем журавль в облаках…». Алексей стоял в стороне и курил, бросая на меня искоса взгляд, выражающий всю глубину его разочарования в любимой женщине, которая вместо того, чтоб накормить мужа, смеет делать замечания: что можно, а чего нельзя, придираться к мелочам.
Поняв, что моё самочувствие – исключительно моя проблема, я вздохнула, подавляя обиду, отправилась внутрь, к стойке, делать заказ.
Небольшой зал кафетерия был почти полностью занят, полдень пятницы, многие уже мечтают об окончании рабочего дня и продлевают себе обеденный перерыв. Хорошо им, а кое кто без выходных вкалывает…
За стойкой никого не было, взяв коричневую папочку меню, принялась рассеянно листать, размышляя, что понравилось бы на сей раз моему ненаглядному. В выборе лучше не ошибиться, не дать нового повода для обид.
– Эй, красавица! – возглас с лёгким акцентом заставил машинально обернуться.
За столиком неподалёку расположилась компания: трое парней кавказской внешности и две девушки.
– Такая замечательная, необычная девушка – и одна будет обедать? – весело проговорил симпатичный парень с пронзительно чёрными глазами, – составь нам компанию!
– Я не одна, – голос дрогнул.
– Да? – парень растерянно заозирался, выглянул в окно, – с подружкой?
– С любимым человеком!
– И где же он? – недоумённо наклонил голову незнакомец, – почему сам не заказывает? Такая девушка должна отдыхать и наслаждаться жизнью, а не бегать…
– Что-нибудь выбрали? – позвала вернувшаяся барменша.
Я посмотрела в её равнодушные, безэмоциональные, ехидно прищуренные (слышала наш разговор) глаза и… вдруг захлопнула папку. Как же в этот момент захотелось громко выматериться, плюнуть на всё и подсесть к этой пирующей компании. Парень всё ещё выжидающе смотрел в мою сторону. И снова, самым последним усилием воли, взяла себя в руки и, избегая взглядов других посетителей, опрометью выскочила на улицу.
Алексей сидел, вальяжно развалясь, за столиком, брезгливо смахивая с него невидимые соринки.
Вся дрожа от непонятного порыва, я быстрым шагом подошла и встала, как вкопанная
– Ну? Чего заказала? – всё ещё демонстративно обиженно спросил он.
– НИ-ЧЕ-ГО! – отчеканила зло, – знаешь, дорогой, я тебе не служанка, чтоб бегать и приносить! Хочешь есть – иди сам. Мне вообще по барабану, я сюда не рвалась…
– Тихо-тихо… – Лёша испуганно подскочил, – что с тобой, Лизонька?
Доселе он ещё не видел меня в такой ярости. И на глаза совсем некстати снова навернулись слёзы. Меня затрясло, еле сдерживалась, чтоб не разрыдаться и не извергнуть из себя истерикой накопившееся напряжение.
– Прости, дорогая, конечно же, сядь, отдохни… Я сейчас сам всё сделаю… – залепетал любимый.
Осторожно приблизился, как к фарфоровой статуэтке, но смертельно ядовитой, протянул руки, только прикоснуться не осмеливался, очевидно, опасаясь следующего приступа гнева. И я сама бросилась к нему в объятия.
Алексей растерянно обнял, прижал к себе, не зная, что сказать. А я и была благодарна ему сейчас именно за молчание. Просто расплакалась, навзрыд, вцепившись в парня, как в спасительную соломинку, не задумываясь о том, как выгляжу со стороны.
Что со мной происходит, с чего сорвалась? Ведь и раньше случались проблемы с учёбой, бывало и пострашнее. А сейчас жизнь на мгновение какой-то беспросветной показалась. Смешно даже помыслить – всё бросить и уйти… куда? От жизни вполне возможно, но от себя самой? Что так сбило с толку?
– Прости, Лёш… – отрыдав, хлюпая носом, жарко прошептала парню на ухо, – не знаю, что на меня нашло. Прости, любимый.
Парень тихонько облегчённо вздохнул.
* * *
Домой вернулась только под вечер с, в полную силу разыгравшейся, головной болью. С Лёшей распрощались в центре, он никогда не провожал меня до самого дома, отсюда ему было далековато возвращаться к себе.
Морщась от злосчастной мигрени, ввалилась в квартиру, любимый ранее запах жаренной рыбы, приготовленной к ужину, ворвавшись в мозг, только ещё больше растеребил, усугубил и без того отвратительное самочувствие. Накатила противная тошнота
– Лизавета! – отец, шурша газетой, махнул из кухни, – чего припозднилась? Давай-ка за стол.
– Спасибо, я не голодная, мы с Лёшей в кафе были, – пояснила разуваясь и всё-таки шагая на голос.
Мама, как обычно, совмещала ужин с заполнением рабочих бумаг. Их ворох занял добрую половину стола, папа сиротливо жался с краю. Оторвала взгляд и, строго поджав губы, констатировала:
– Ужинать нужно дома, только деньги тратить по кафешкам!
«С удовольствием бы…» – уныло подумала я, потирая виски.
– Как дела в университете, сдала зачёт?
– Нет, – обречённо проговорила, – Пупс снова был не в духе. В понедельник сдам.
– Преподаватель виноват в том, что ты не смогла ответить? – мама вздёрнула брови, голос обжег льдом: она неимоверна строга ко всему, что касается моей учебы.
– Мама, он срезает нас, когда настроение плохое, что, в первый раз что ли? Вот проблему нашла…
Я прошла в ванную, принялась намыливать руки. Не спеша, потому что за закрытой дверью родительские нотации звучали приглушенно и не так раздражали слух.
– Проблема не в нём, а в том, что ты так легкомысленно относишься к учёбе! – отчеканила мать, – думаешь, выйдешь замуж и осядешь дома? Так муж тебя очень быстро бросит.
Я прямо физически ощутила тоску папы, выразившуюся в этот миг во вздохе. Он бы с удовольствием согласился на такой вариант в своей семье, но мама была непробиваемо устремлена на карьеру и статус домохозяйки не воспринимала категорически. Потому, даже дома, в редкие, свободные минутки, всегда бывала с головой погружена в дела, если не в бумаги, то думала о них беспрестанно. Удивительно, и как только она вообще так лояльно выделила время на то, чтоб родить меня? Потом же за воспитание взялась бабушка.
В своей семье я с детства всегда сильнее тянулась к папе, он мягче, человечнее, более домашний. С ним и поговорить можно, а не только выслушать неоспоримую точку зрения. Однако это возможно лишь наедине. Стоит рядом появиться маме, он меняется на глазах: всячески её поддерживает, даже тон перенимает, ни разу не возразил жене. В лучшем случае, просто молчит, вот как сейчас.
– Лёша любит меня не за образование и статус, а… – начала оправдываться я, ощущая всю нелепость этого занятия, – к тому же я не карьеристка…
– Будешь рожать детей и сидеть с ними дома? – язвительно хмыкнула мама.
Её пронзительный тонкий голос ржавой пилой проникал сквозь стены, полосовал мой воспалённый мозг, и больше не в силах выдерживать, желая пресечь дальнейший спор, я сорвалась, сама того не желая:
– Мне придётся сидеть с детьми, бабушка умерла, а бабушке моих деток просто будет не до них, что поделать!
Выскочила из ванной, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью и убежала к себе в комнату.
Мама, похоже, остолбенела от такого отпора. Через некоторое время я услышала бубнящие с надрывом звуки, она что-то яростно выговаривала отцу, Но самое главное – меня не трогают!
