Алина Аркади
Овод

Глава 3

– Я всё, – выхожу из ванной, обмотанная полотенцем, которое нашла на полке.

Не знаю, имею ли право прикасаться к его вещам, но ходить голой не выход. К тому же я могу оставить на полу влажные следы, а мужчина предпочитает чистоту.

– Что это? – указывает на мою ступню, из-под которой тащится белый бумажный хвостик.

– Кровь немного сочится. Воспользовалась туалетной бумагой, чтобы закрыть рану. Ничего другого не нашла.

– Садись.

Блондин достаёт аптечку, которая наполнена множеством предметов. Делает повязку, наносит какую-то мазь и прикладывает к ране. Приятная прохлада не доставляет боли. Перевязывает бинтом, а сверху пластырем. Его движения уверенные, чёткие, словно он каждый день оказывает незнакомым девушкам первую медицинскую помощь.

– Надень это.

Протягивает белую мужскую рубашку и ждёт, когда отдам полотенце. Я тут же его снимаю и передаю блондину. Облачившись в его вещь – дорогую и приятно пахнущую, – возвращаюсь на место и откидываюсь в кресле. Не хочу спрашивать, объяснять, бежать, сопротивляться. Хочу тишины и немного времени, чтобы привести в порядок мысли. Если, конечно, в моей жизни теперь вообще будет этот самый порядок. Тишину разрывают звуки моего изголодавшегося организма, но я игнорирую их. Он и так мне помог, отбив у мужиков и позволив находиться на его территории. Большего просить не имею права.

– Давно ела?

– Вчера. Или нет – позавчера, – признаюсь, Влада на питание для меня не расщедрилась. – Я перебьюсь, – даю понять, что не являюсь его проблемой.

– Ешь. – Передо мной появляется тарелка с двумя кусками пиццы и стакан сока. – Только медленно, иначе желудок будет болеть.

Лишь киваю, выражая немую благодарность. Блондин садится напротив и поглощает пиццу, тщательно пережёвывая. Так и сидим: два незнакомых человека, волею случая оказавшиеся в одной квартире. Но моё имя ему известно, а как называть его? Вряд ли скажет, иначе давно представился бы. Не решаюсь спросить, уткнувшись носом в тарелку.

Замечаю свой телефон, заботливо выставленный на зарядку, включаю и звоню Тимуру. Монотонные гудки слышны и блондину. Три вызова остаются без ответа.

– Он перезвонит, – успокаиваю незнакомца. – Где мы находимся? – понимаю, что не уточнила, всё ещё не зная, в каком направлении он ехал.

Он говорит название населённого пункта, которое не даёт точных данных. Но уточняет, что от города мы отъехали на шестьсот километров. Так много? Но Тимур приедет за мной куда угодно.

– Ты знаешь, кем был твой отец?

– Банкиром, – отвечаю заученное слово, которое на протяжении многих лет слышала часто. – Что-то связано с безопасностью банков.

Короткий смешок, дающий понимание, что я несу чушь, и даже блондин знает больше, чем я.

– Твой отец был Банкиром. В его случае это не имеет отношения к банкам в прямом смысле этого слова, но напрямую связывает его с деньгами. Перевод больших сумм, обналичивание денег, оплата, а главное – способность прятать эти самые деньги. Чужие. Сотни подставных фирм, счетов и такое же количество клиентов. Оплата – процент с каждого дела. И так как твой папаша был лучшим в своём деле, процент был существенный. Ни единого промаха за годы работы – исполнителен и точен. Поговаривают, он накопил бессовестно много. И достаться это всё должно тебе.

Папа мне лгал. Когда я начала задавать вопросы о его деятельности, отмахивался, отвечая нечто абстрактное, не вдаваясь в подробности. И сейчас совершенно незнакомый человек приоткрывает завесу жизни отца, посвящая меня в детали моей обеспеченной жизни.

– Нет. Адвокат Влады сказал, что я ни на что не имею права. Даже не могу претендовать на дом, который отец построил до свадьбы с Владой, потому что есть какие-то сложности… – затихаю, осознав, что почти не слушала странного мужчину в очках. Он что-то говорил длинными, напичканными сложными словами, фразами, и пока я переваривала одно, он переходил к другому. И так больше часа. В какой-то момент мне показалось, что он произносит одно и то же, меняя слова местами. – А завещания отец не оставил.

– Зная твоего отца, а я был знаком с ним шесть лет, в это очень сложно поверить.

– О чём вы?

– Он был помешан на цифрах, записывая и помечая каждую в блокнот с кожаной красно-коричневой обложкой. Каждый клиент в отдельной папке, каждый электронный файл подписан, скопирован на жёсткий диск, имеет бумажный вариант и дополнительную копию. Всё это рассортировано в алфавитном порядке и уложено корешками на восток. И ты хочешь сказать, что такой дотошный человек не оставил завещания? Даю руку на отсечение, что оно есть.

И блондин прав. Кабинет отца был неприкосновенен. Идеальный порядок, вещи находились на одних и тех же местах годами, а их перемещение могло спровоцировать ярость. Ещё лет в десять я поняла, что в кабинет отца вторгаться запрещено. Иногда к нему приезжали люди, исчезали за дверью его «святыни», а спустя несколько часов уезжали. Они не оставались на ужин и не знакомились со мной, а затем игнорировали и Владу. Отточенный годами алгоритм никогда не нарушался.

– Оно точно не у мачехи, потому что она несколько раз спрашивала меня о нём, а затем тщательно обыскала кабинет отца и мою спальню. Даже напольное покрытие сняла, – усмехаюсь, вспоминая, как сразу после похорон Влада лично отдирала паркет.

– А адвокат отца?

– Он тоже не в курсе. Обмолвился, что завещание отец планировал составить пару месяцев назад, но осуществил ли планы, неизвестно. Загадка какая-то… – задумчиво вглядываюсь в ночь за окном, давно вступившую в свои права и накрывшую город облаком таинственности.

Отец любил загадки. А точнее, каракури, которыми был уставлен весь дом. Зная о его слабости, знакомые преподносили всё новые. Самые сложные занимали почётное место под стеклом в его кабинете, те, что оказались слишком лёгкими, отправлялись в шкаф гостиной. После того как он открывал их сам, вручал мне, засекая, за сколько я смогу справиться с задачей. У меня всегда уходило в два раза больше времени, чем у него.

– Нет никакой загадки. Завещание есть. И ты должна знать, где оно. Возможно, не мог говорить в открытую, он давал наводку, но ты посчитала её несущественной.

Блондин подходит ко мне, наполняя стакан соком и осматривая остатки еды на тарелке. Затем проходит в ванную комнату, подтверждает, что стирка завершена и выставляет режим сушки. Отстранённо наблюдая за ним, прокручиваю в памяти недавние слова отца, не находя ничего подозрительного. Всё как обычно. Три звонка в неделю, полный отчёт: где была, с кем и когда. Лгала я лишь о встречах с Тимуром, который заверил, что наша связь отцом одобрена не будет. Тимур живёт в собственной квартире, посещает дорогие места и не скупится на вещи известных брендов. Учится, появляется на занятиях редко и, кажется, не расположен к специальности «переводчик». На мой взгляд, у него нет способности к языкам, но он упорно двигается дальше. Мы встречаемся семь месяцев, но за это время он не познакомил меня с семьёй, объясняя нежелание напряжёнными отношениями с отцом. Делиться не хотел, и в какой-то момент я перестала задавать вопросы. Главное, что он меня любит и обязательно заберёт…

Телефон вибрирует, а я, увидев долгожданное «Тим» на экране, принимаю вызов.

– Любимый, забери меня! – кричу, чем вызываю у блондина странную реакцию, заставляющую понизить голос.

– Ты же знаешь, я не могу прорваться на территорию дома. Он хорошо охраняется. Влада познакомила тебя с женихом?

– Я сбежала.

– Как?! – Тимур оживляется, захлёбываясь эмоциями.

– К мачехе приехал гость, а я залезла в его багажник.

– Кто он?

– Один хороший человек, который приютил меня и помог. – Мужчина после моих слов закатывает глаза и оседает в кресло, не сводя пристального взгляда. Не хочется, чтобы он стал свидетелем нашей беседы, но отойти с телефоном, который подключён к зарядному устройству, не могу. – Ты приедешь за мной?

– Говори, где ты.

Называю место, и Тим присвистывает, удивляясь, как я могла удалиться на такое значительное расстояние.

– Ты приедешь? – Голос срывается на всхлип, потому что единственный человек, которому я небезразлична, в данный момент разговаривает со мной.

– Конечно, любимая. Обязательно тебя заберу. Сейчас, когда ты осталась одна, я тот, кто позаботится о тебе.

Замолкаю, окрылённая признанием Тимура. Мы встречались, проводили вместе время, лишь изредка заводя разговоры о совместном будущем, но сейчас внутри раненой птицей бьётся надежда, что кому-то на этой земле я нужна.

– Мы будем в центре ровно в восемь утра, – произносит блондин, указывая на телефон.

– В центре города. В восемь, – повторяю Тимуру. – Я буду тебя там ждать.

– Выезжаю прямо сейчас. Только, Майечка, дождись меня обязательно, – слёзно просит Тим. – Никуда не уходи, не уезжай, поняла?

– Да-да, конечно. Я буду ждать.

– До встречи. Люблю. – Последнее слово разносит в щепки, заставляя почти скулить от важного и неожиданного признания парня.

Не успеваю ответить, звонок обрывается, а я сжимаю в ладони телефон, расплываясь в идиотской улыбке, веря, что теперь всё будет хорошо. Спустя пару минут чувствую колючий взгляд и поворачиваю голову. Блондин, развалившись в кресле и подперев кулаком подбородок, неотрывно сканирует меня. Думаю, ему в принципе незнакома искренность и открытость. По этой причине на дне ледяной прозрачности застыло непонимание.

– Вы сказали «мы», – решаюсь уточнить. – «Мы будем в центре». Значит ли это, что…

– Можешь остаться до утра. Тем более оно уже через четыре часа.

– Вы меня не выгоняете?

– Чтобы, выйдя из подъезда, ты сразу нашла приключения на свою задницу? Мне только шумихи и ментов не хватает под окнами. Завтра вечером я должен быть в другом месте, и возня с тобой в мои планы не входит.

– Спасибо, – мнусь, сцепив пальцы и опустив голову, чтобы не попасть под молот его недовольства, которым сквозит каждый звук, произнесённый им. – Тим обязательно меня заберёт.

– Лучше бы так и было, потому что компанию я не планировал.

И это означает, что в случае отказа Тимура приехать блондин без сожаления избавится от меня. Не хочется слоняться по незнакомому месту и нажить проблем в виде нетрезвых экземпляров с вполне приземлёнными намерениями. В случае повторения защиты ждать неоткуда.

Осматриваюсь, заметив одно спальное место – кровать. Не двигаюсь, ожидая распоряжений мужчины. Раскладывает кресло, которое освободил несколько минут назад, бросает простыни и маленькую подушку, намекая, что спать буду именно здесь. Лучше, чем ничего, потому что я подумала о коврике у двери. Он добрее, чем кажется на первый взгляд, или же я, уставшая и вымотанная, откликаюсь на любую заботу. Оборудую кресло и занимаю горизонтальное положение, прикрываю глаза, исподтишка наблюдая за мужчиной.

Стягивает рубашку с плеч, аккуратно вешая на спинку стула, расстёгивает ремень, оглушая подстёгивающим резким звуком, избавляется от брюк, которые отправляются к рубашке, и остаётся в трусах. Мышцы перекатываются под кожей от каждого движения, завораживая, и я, блуждая взглядом по его телу, успеваю оценить мужские формы. Привлекательные формы. Уверена, женским вниманием блондин не обделён. Но такие, как я, не его уровня. Мужская сила и уверенность, которые он источает, сбивает с ног. С таким и в аду не страшно: защитит, закроет, не позволит упасть. Даже сейчас, находясь в нескольких метрах от него, чувствую себя защищённой от опасного и недоброжелательного мира, стремящегося сломать.

И пока мой взгляд прикован к мужчине, он идёт к кровати и, откинув подушку в сторону, укладывается на спину. И теперь, не опасаясь быть пойманной, нагло рассматриваю сильное тело.

– Ты во мне дыру проделаешь. – Резкий возглас пугает, и я переворачиваюсь на другой бок, чтобы не видеть его.

Молчу, стыдливо закусив губу.

– Влада отказалась вам платить, – начинаю несмело, опасаясь нарваться на грубость, – вы работали на отца?

– Я работаю на себя. Выполнил для него заказ. По правилам часть суммы в момент заказа, вторая после выполнения. Я приехал за второй.

– Вы были не в курсе, что он умер?

– Нет. Виделся с ним две недели назад: здоров, бодр, полон сил. Внезапная смерть в сорок восемь лет вызывает подозрение. Что было написано в заключении?

– Острый инфаркт миокарда. Мачеха позволила мне ознакомиться с документом. Никаких посторонних веществ в крови не обнаружено. Я разговаривала с ним за час до смерти…

Замолкаю, вновь переживая момент ужасного известия, перевернувшего мою жизнь пять дней назад. Похороны, множество лиц, разборки с Владой и осознание своего ничтожного положения, когда в одночасье я стала никем. Никому не было дела до моего горя, и лишь Тим поддерживал и утешал, насколько это было возможно в условиях изоляции.

– Советую углубиться в этот вопрос и более детально разобраться в его смерти. Люди не умирают просто так. Особенно такие люди. Особенно те, кто тщательно следит за своим здоровьем.

И блондин прав. Раз в год папа проходил полное обследование, опасаясь онкологических заболеваний. Причиной смерти бабушки и дедушки стали именно они, поэтому отец был уверен в нехорошей наследственности. Если бы был хоть намёк на проблемы с сердцем, он бы не задумываясь обратился в клинику.

– Для того что выяснить детали, нужны люди. Им нужно платить, и немало. Как вы заметили, у меня даже обуви нет, не говоря обо всём остальном. И дома теперь тоже нет.

– У тебя есть наследство отца.

– Его тоже нет. А чтобы тягаться с мачехой, нужен грамотный адвокат. Не думаю, что кто-то согласится мне помочь за «спасибо». В жизни всё измеряется деньгами.

– Есть вещи, которые не имеют цены, но ты, видимо, с ними ещё не сталкивалась.

– Я…

– На сон осталось три часа. Не трать время зря.

Мужчина обрывает, заканчивая разговор. Ему не нужны проблемы. К тому же он не получил плату за свою работу. Интересно, чем он занимается и как был связан с отцом? Любой вопрос останется без ответа, потому как я мимолётный эпизод в его размеренной жизни. И тот факт, что я забралась именно в его багажник, не имеет значения. На его месте мог быть кто угодно. Качаюсь на волнах дрёмы, вспоминая несколько последних бесед с отцом, перебирая в памяти каждое слово и сообщение, понимая, что он всё же дал мне наводку, о которой говорил блондин…

Глава 4

– Подъём!

Ощутимый толчок выдёргивает из приятного сна. Теряюсь, не сразу вспоминая, где я, но мужская фигура, нависшая сверху, возвращает в реальность. Он был прав, когда сказал, что времени на отдых совсем немного, потому что сейчас приходится собрать остатки сил и сесть, чтобы не провалиться в сон.

В отличие от меня, блондин одет и гладко выбрит, а приятный аромат заполняет комнату, давая понять, что мужчина не привык экономить на себе. Идеален. Плетусь в ванную, прихрамывая, потому что место прокола неприятно ноет. Смотрю в зеркало, отмечая, насколько мой внешний вид неудовлетворителен. И спали мы вроде одинаково, вот только я вижу растрёпанную, помятую девушку: непослушные рыжие локоны торчат в разные стороны, потому что я завалилась спать, не подсушив основательно волосы, и сейчас имею непослушную копну. Под глазами тёмные мешки, а веснушки, рассыпанные по носу и щекам, кажется, стали ярче. Повернув голову, бросаю взгляд на блондина. Мы с ним словно из сказки «Красавица и чудовище», вот только чудовище не он. Не найдя расчёски, стягиваю волосы в тугую косу, закрепив резинкой. В данный момент сойдёт и так.

На машинке мои вещи – чистые и сухие. Снимаю мужскую рубашку и облачаюсь в своё. Всё моё имущество на мне. Ну и старенький мобильник, который даёт о себе знать жёсткой вибрацией.

– Ты уже на месте? – Голос Тимура взволнованный, резкий.

– Ещё нет, но скоро буду. Ты едешь, Тим? Ты едешь за мной?

– Конечно, Майечка, каких-то полчаса, и мы окажемся вместе. Только дождись!

Он отключается, а внутри вновь загорается надежда, что всё наладится, как только я окажусь рядом с любимым мужчиной, который защитит, укроет заботой и теплом. Кроме Тимура, у меня никого нет, поэтому сейчас я без раздумий отдаю свою судьбу в его руки.

– Если готова, можем ехать. – Блондин идёт к двери и подхватывает сумку, предварительно оценив мой внешний вид. – Стой здесь. Сейчас вернусь.

Скрывается за дверью, а я, облокотившись на стену, просто жду. Может, в машине у него имеется пара женских туфелек, потому что шлёпать босыми ногами по грязным ступеням подъезда не хочется. Есть шанс вляпаться во что-то неприятное или найти ещё один гвоздь. Мужчина возвращается, проверяет, везде ли выключен свет и приборы, а затем подхватывает меня на руки. Кажется, что я для него невесомая, потому что он ловко проворачивает ключ в замке, удерживая меня одной рукой, и спускается. Заботливо усаживает на заднее сиденье.

– Ничего не трогай. Сиди спокойно.

В салоне такая же чистота, как и в багажнике, и запах тот же – медицинский. Ни одной пылинки или пятна. Наблюдаю, как блондин обходит машину, открывает дверь, но на несколько секунд замирает, а затем плюхается на сиденье, заводит мотор и резко сдаёт назад. От неожиданности меня бросает в сторону, бьюсь головой о ручку, и, потирая ушибленное место, хочу возмутиться, но меня отвлекают громкие хлопки и лязг металла. Звуки приближаются, становясь частыми, а блондин совершает резкие манёвры, отчего меня кидает из стороны в сторону.

– Что это? – ложусь на сиденье, закрыв голову руками, чтобы оставаться в одном положении.

– Что это, блядь? – гаркает так громко, что заглушает звуки снаружи. – Выстрелы! Нас обстреливают!

– Обстре…

Не успеваю закончить, как хлопки звучат почти над ухом, превращаясь в частую очередь. Слышу, как отскакивают пули, сталкиваясь с металлом, и удивляюсь, почему стёкла в машине ещё целы. Блондин давит на газ, отчего автомобиль ревёт, а иногда издаёт визг. Не знаю, кто за нами гонится, потому что закрываю уши ладонями и не шевелюсь, позволяя водителю решить сложившуюся проблему. Уверена, мы попали под обстрел из-за него. Он причина и следствие. Никак иначе. В какой-то момент автомобиль резко останавливается, и я решаюсь поднять голову, чтобы осмотреться. Но тут же утыкаюсь взглядом в разъярённого мужчину.

– Кого ты привела?

– Что?

– Они пришли не по мою душу, – захватывает пятернёй моё горло, сжимая так, что становится трудно дышать. – Они пришли за тобой.

– Я, – хриплю, царапая его ладонь и стараясь вырваться, – не знаю. Я звонила лишь Тимуру, своему парню. Больше никто не знал, где я. Никто.

– Не подумала о том, что телефон можно отследить?

– Он старый, – оправдываюсь, не зная, как такое вообще возможно.

– Старый не значит безопасный. Дура! Проваливай! – отпускает, и я, не успев сгруппироваться, падаю, словно тряпичная кукла.

– Куда?

– Мы в центре, а они, – указывает пальцем куда-то в сторону, – полагаю, приехали за тобой. Так что вперёд!

Медленно поворачиваю голову, заметив два больших чёрных джипа на небольшой площади. Повсюду снуют люди, но несколько мужчин, застывших у машин, смотрят только на нас. Они знают. Понимают, что в этой машине та, что им нужна. Всматриваюсь в лица, замечая знакомое – один из охранников отца, который часто прохаживался под моим балконом. А значит, их прислала Влада. Свобода была так близко… Сейчас я рискую оказаться в том же положении, что и до побега, вот только мачеха ещё и накажет, потому что вряд ли вчера она обрадовалась, не найдя меня в комнате.

– Не отдавайте меня им, – вцепившись пальцами в белую рубашку, прошу у блондина защиты. – Пожалуйста… Не знаю, как вас зовут, но помогите мне…

– Мало того, что твой папаша остался мне должен, теперь я ещё и тебе бесплатно обязан помочь?

– Я заплачу. Тим заплатит. Обязательно, слышите?

– Очко порвётся от моих расценок, – рычит блондин, скидывая мою руку. – Мне балласт не нужен.

– Вчера вы меня спасли и приютили. Помогите сейчас, – готова его умолять, лишь бы не попасть в руки мачехи.

– Алкаши тёрлись у моей машины. Оставь я тебя, на смену им притащились бы другие. Принял решение пустить тебя в квартиру на несколько часов. Не рассчитывал, что в комплекте с тобой идут проблемы.

Разочарование. Я ведь подумала, что он пришёл мне на помощь, спасая от мужиков, посягающих на моё тело, а его волновал лишь автомобиль. Хлюпаю носом от обиды, снова и снова набираю Тима. Звонки остаются без ответа, и я понимаю, что как только покину мерседес, останусь один на один с людьми Влады. Она не пощадит, не сжалится, отдав замуж за Тафанова.

– Я обязательно найду завещание отца и заплачу. Знаю, где оно.

– Вчера убеждала, что Банкир его не оставил. Или пиздела?

– Я знаю, где оно, – произношу уверенно, – отдам вам половину того, что мне причитается.

Блондин присвистывает, поражённо меня оглядывая и удивляясь щедрости. Я плохо представляю, где может быть документ, но идея имеется. Главное, чтобы мужчина поверил и, наконец, увёз меня из этого города. Мы так и стоим на площади, испытывая терпение людей мачехи. Почему не подходят? Ждут, когда я сама выйду? И куда делись те, кто стрелял?

Мужчина постукивает пальцами по рулю, переводя взгляд с меня на проблемы, застывшие у машин. Думает? Или прикидывает, сколько может получить, если поверит мне? В любом случае, в нём одном моё спасение. Почему-то сейчас я откидываю Тимура, который затерялся по дороге ко мне. Или его убили люди Влады? А если так, то мужчина, который разминает шею и всё ещё обдумывает моё предложение, – единственный шанс.

– Уверен, я об этом пожалею… – произносит, словно беседует сам с собой. – Очень сильно пожалею.

Ещё раз смотрит на тех, кто наблюдает за нами и давит на газ. Автомобиль срывается и набирает скорость так быстро, что я не успеваю порадоваться согласию блондина. Он мастерски петляет по улицам, ныряя в переулки и проскакивая редкие светофоры. Слышатся одиночные выстрелы, которые становятся тише, а затем и вовсе пропадают. Оторвались? Приподнимаюсь на сиденье, с опаской смотрю в заднее стекло, не наблюдая погони.

– Стёкла пуленепробиваемые, – отвечает на вопрос, который крутится на языке последние пятнадцать минут. – Но на машине остались следы. Так что теперь ты мне должна за испорченное имущество.

– Я готова всё возместить.

– Какая уверенность в собственных силах. А вчера тебя чуть не поимели два алкаша.

– Я помню, не нужно всё время напоминать, – морщусь, вспоминая гадкие пальцы одного из них у меня в трусах. – Сегодня вы другой.

Вчера он мне казался рыцарем на белом коне, который встал на защиту слабой девушки, а сегодня больше напоминает злого дракона, плюющегося огнём. Разительная перемена обусловлена сложностями?

– Сегодня я настоящий, – ощетинивается, недовольно прыская и посматривая в зеркало заднего вида. – Вчера перед тобой предстала демоверсия, полная стоит дорого и доступна лишь избранным пользователям.

– А если покупаешь сразу на год, скидка предусмотрена?

Блондин поворачивается, усмехаясь тому, как я включилась в разговор.

– А ты умеешь торговаться, – криво улыбается. – Но в твоём случае только полная стоимость, а точнее, половина капиталов Потоцких. Так, куда едем?

– В Тольятти, – отвечаю не задумываясь.

– Два дня пути и две тысячи километров, – присвистывает. – И прежде чем я ломанусь в указанном направлении, стирая ноги в кровь, хочу доказательств, что завещание Банкира находится там. С трудом верится, что твой отец настолько заморочился.

– Вы же сами сказали, что он любил загадки. Месяца за два до смерти, он неожиданно сказал: «Ты найдёшь ответы там, где всё началось». Фраза выбивалась из общего контекста разговора, поэтому запомнила. По этой причине нам надо в Тольятти.

– Поясни, – требует мужчина, сосредоточившись на дороге.

Решаю, стоит ли вываливать информацию, но в противном случае могу остаться на обочине и ждать, когда люди Влады настигнут меня.

– Папа родился в Тольятти, там же окончил военный институт и познакомился с мамой. Я там родилась, а спустя три года родители переехали. Мама умерла, когда мне было шесть. Хотела быть похороненной рядом с родителями, но папа сделал ей небольшой склеп, запланировав в нём место и для себя. А Влада его волю исполнить не пожелала…

Я убеждала мачеху, что отца нужно отвезти в Тольятти и похоронить рядом с мамой, как он и мечтал. Она отмахнулась и сделала всё по-своему. Мои доводы показались ей несущественными.

– И?

– Я думаю, завещание в склепе.

– Ты серьёзно?

– Давайте рассуждать логически, – придвигаюсь, обхватывая руками водительское кресло. – Адвокат папы информацией о завещании не располагает, в доме его нет. А Влада даже наняла человека, который вскрыл маленький сейф. Банковская ячейка – место ненадёжное, да и любого работника можно подкупить. И если ты хочешь, чтобы завещание нашёл только тот, кому он предназначается, запутаешь следы. Думаю, именно это папа и сделал.

– Или ты слишком умная или полная дура, – потирает гладковыбритый подбородок. – Я ещё не определился с характеристикой.

– С чего такие выводы?

– Вчера действовала как дура, а сегодня рассуждаешь, будто мозги имеются. Доля правды в твоих словах есть, вот только процент этой доли может быть невелик.

– Решайте сами.

Каждое моё слово воспринято в штыки. Не верит, да и не должен, по сути. Он знал папу, работал с ним, насколько я поняла из рассказа, но никому не доверяет, в особенности девчонке, которую вчера увидел впервые. Предложение мутное. Я и сама это понимаю, но сейчас он мой единственный шанс оторваться от преследования Влады и получить то, что принадлежит мне по праву. Тимур никогда не сталкивался с вооружённым сопротивлением, а значит, не помощник в таких вопросах. Остаётся лишь тот, кто сейчас уверенно ведёт машину, выворачивая на федеральную трассу.

– Вы решили? – напоминаю о себе.

– Хватит «выкать». Бесит.

– Я девушка воспитанная и к взрослым обращаюсь уважительно. Тем более к пожилым людям.

– Чего? – жмёт на тормоз, и я с трудом удерживаюсь на заднем сиденье, едва не перелетев вперёд. – Мне тридцать лет.

– Тридцать? – открываю рот, не веря в услышанное. Я не спец в определении возраста по внешним параметрам, к тому же сейчас существует множество способов омолодиться, но что-то мне подсказывает о значительном занижении возраста. – А время вас не пощадило… С трудом верится, конечно, но… возможно, вы прибегли к процедурам омоложения или операции… – затихаю, расчленяемая яростным взглядом потухшей голубизны. – Или просто выглядите старше… есть же люди, которые не соответствуют своему возрасту…

– Мне тридцать шесть, – выдаёт блондин. И это больше похоже на правду.

– Вы на семнадцать лет меня старше. Почти в два раза.

– Почти не считается. Поэтому только на «ты».

– А как вас зовут? – вспоминаю, что он вчера не представился. – Если нам придётся проделать долгий путь, я должна к вам как-то обращаться. Не кричать же мне «эй ты» или «мужчина».

– Овод.

– И всё? Просто Овод. А как же имя, фамилия?

– Достаточно прозвища, – настаивает на своём. – В моём мире прозвище – своего рода личный код. Фамилия тебе ни о чём не скажет, имя тем более. Сближаться не планирую, делиться личными сведениями не намерен.

– Хорошо, Овод так Овод, – соглашаюсь, потому как большего не добьюсь.

Поднимаю телефон, который оказался на коврике, пока моё тело трепыхалось по сиденью, но мужчина выхватывает его, снимает крышку, вынимает батарею и бросает в бардачок.

– Я хотела ещё раз позвонить Тиму. Возможно, он попал под обстрел, как и мы. По этой причине не забрал меня.

– А если бы забрал, рванула бы в Тольятти?

– Скорее всего. Он единственный, кому я верю. Он не подведёт, не предаст.

– Пятьдесят пять килограмм наивности, – фыркает Овод, поглядывая на меня. – Иногда нельзя верить даже самому себе.

– Почему?

– Потому что эмоции – дерьмовые советчики. Все самые большие глупости человек совершает под их воздействием. В такие моменты именно они управляют головой и языком, создавая проблемы, которые с трудом можно разрулить. По этой причине и существует понятие «в состоянии аффекта», которое отвечает за кратковременные реакции, развивающиеся в критической ситуации и заставляющие человека совершать несвойственные ему поступки.

– Например, убить человека?

– Чаще всего убить.

– А вы убивали кого-нибудь? – Я же не настолько наивна, чтобы не понять: оружие, спокойствие в момент обстрела и способность оторваться от погони – навыки, которые появились с опытом. И пусть лично с такими, как Овод, я не сталкивалась, лишь иногда замечая оружие у гостей отца, но хороший, тихий мальчик меня не защитит.

– Допустим, – отвечает расплывчато. – Хочешь выйти?

– Нет. Мы заключили договор, и новые сведения не являются причиной расторжения.

– Деловая хватка. – В его голосе слышится уважение. – Твой отец тоже всегда всё доводил до конца, не отказываясь от своих слов. Не думал, что домашний цветочек на такое способен.

– Цветочек?

Он не спешит отвечать, но мой испытывающий взгляд не оставляет шансов.

– Есть цветы уличные. Они подвергаются воздействию окружающей среды, и несмотря на различные, не всегда благоприятные факторы в виде солнца, дождя, ветра, выживают. Адаптируются и продолжают расти в новых, даже суровых условиях. А есть цветочки комнатные. Их место на подоконнике, а основная функция – радовать цветением. За ними ухаживают: питают влагой, создают комфортную температуру, насыщают добавками, лечат, если нужно. Такие растения имеют шанс выжить только при посторонней помощи. Отправься они на улицу, не адаптированные и совершенно беспомощные, погибнут. Бороться не станут, потому что не умеют. Ты из разряда вторых.

– Вы… ты меня не знаешь!

– Я знаю, что вчера ты была растеряна, на грани истерики. Сегодня кричала, когда по машине прилетели первые пули. – Кричала? Я не помню подобного. Или была настолько шокирована, что реакции тела жили своей жизнью, стирая из памяти неприятные и ужасающие моменты. Я кричала… – Всё это доказывает факт неприспособленности к жестокости внешнего мира. Отец совсем ничего не рассказывал о своей деятельности?

– Никогда. Влада знала, думаю, и Наташа. Меня не посвящали.

И здесь я оказалась за бортом, лишняя в собственной семье. Или папа так оберегал меня?

– Так что, Цветочек, тебя ждёт много новых открытий, – подмигивает, намекая, что эти открытия вряд ли оставят тёплые воспоминания.

– Цветочек? Обычно меня называют «пчёлка Майя», – усмехаюсь, потому что меня адски раздражает это прозвище.

– Примитивно и неинтересно.

Кто бы сомневался, что он придумает что-то своё. Возвращаюсь на сиденье, поглядывая на того, с кем придётся провести в одной машине немало времени. Всё не так паршиво. И если вчера, ожидая навязанного Владой жениха, была уверена, что выхода нет, то сегодня жизнь повернулась ко мне новым местом: точно не задницей, но ещё и не лицом, судя по ситуации. Что может сделать в одиночку девятнадцатилетняя девчонка без денег и документов? Ничего. Что может сделать она же в компании серьёзного и грозного мужчины, видевшего немало в жизни? Много. Поэтому стоит быть покладистой и не раздражать блондина.