Алина Аркади
Отель желаний
Глава 1
Лана
– Добро пожаловать в отель «Дэсэо», – слышу краем уха приветствие Маши, и новый гость сообщает о брони на триста двенадцатый номер.
Бывает у нас редко, но на продолжительный период, занимаясь исключительно работой и важными делами в столице. Проблемы исключены, девочками не балуется, мальчиками тоже, вполне миролюбив, за чрезмерным распитием алкоголя не замечен.
Краткая характеристика, которая складывается в голове молниеносно независимо от моего желания. Привычка, выработанная годами, научила присматриваться к людям, для которых открываются двери нашего отеля. На сутки или больше, с дополнительными опциями и без – не важно. Каждый является гостем, которому мы готовы угодить, исполнив любое желание, иногда даже самое неординарное.
Ничему не удивляюсь, насмотревшись на многогранность человеческого «хочу» за годы работы в отеле. Тысячи людей, которых видели мои глаза, запомнились, отложившись скрытой информацией в закоулках памяти. Если когда-нибудь встречу – непременно узнаю. Чёртова память не желает стирать ненужные воспоминания, откладывая всё про запас, на всякий случай.
– Ланочка! – Марк Захарович врывается вихрем, заражая всех своей добродушной улыбкой. Входит, и складывается впечатление, что из-за чёрных туч проглянуло тёплое весеннее солнышко, согревающее ласковым теплом.
– Доброе утро! – встречаю мужчину, утягивая в свой кабинет на первом этаже. Беседа без посторонних глаз, как всегда, один на один самые важные вопросы.
– Я ненадолго, – тут же оповещает, усаживаясь в кресло, – через час самолёт на Мадрид.
– К чему такая спешка?
– Лана, я откровенно задыхаюсь в противной столичной весне, желая зелени и яркого солнца. – Вопросительно поднимаю бровь, не веря в слова нашего хозяина. – Ладно-ладно, – поднимает руки, – раскусила. Лена желает смены обстановки и заодно проведать Ларису с внуками. Они прилетали год назад, мальчишки выросли, повзрослели, а мы невероятно непутёвые бабушка с дедушкой, которые видят детей раз в год, – заливисто смеётся. Мужской смех с приятной хрипотцой и низкими нотками. – Я всё оставляю на тебя, как всегда, – разводит руками, – уверен, что не подведёшь.
– Конечно, Марк Захарович. Отель работает в штатном режиме, без происшествий и проблем. Доклад как обычно, по вечерам. Короткое сообщение об обстановке.
– Вот и ладненько. – Лицо Кретова искажается, и он рукой надавливает на грудь, начиная задыхаться.
– Что с вами? – успеваю подбежать и опуститься перед ним, стараясь заглянуть в лицо, покрывшееся испариной.
– В портфеле таблетки, – с силой выдавливает и кривится, пугая меня.
Быстро нахожу, что просит Марк Захарович, и кладу ему на ладонь таблетку, протягивая стакан воды, чтобы запить. Закидывает в рот, обильно запивая водой и выдыхает, кажется, облегчённо расслабляясь.
– Сердечко пошаливает, – отвечает на мой немой вопрос, – в последнее время чаще, чем обычно. Лена и тянет меня в Испанию не только к дочери, но и чтобы загнать в клинику для диагностики и лечения. Старею, Ланочка.
– Какие ваши годы! – почти взвизгиваю, желая подбодрить Кретова, по моим выводам поникшего и расстроенного.
– Так уже шестьдесят восемь, как-никак, пора мотору-то барахлить. Ну ничего, подлатают, и вернусь, как новенький, вот увидишь. – Старается улыбнуться, но улыбка вымученная и натянутая, не предвещающая ничего хорошего.
– Правильно вас жена заставляет. Мужчины – существа безответственные и всё, что касается здоровья, легкомысленно пропускают мимо ушей. Именно мы, женщины, и заставляем вас обращать внимание на самих себя. Иногда уговорами и аргументами, а иногда и поскандалить приходится. – Сейчас вспоминается, как в подростковом возрасте затягивала брата к стоматологу. Он предпочитал выть от дикой боли, нежели сходить к специалисту для оказания помощи.
– Вот! – указывает на меня пальцем. – Ты будто её словами сейчас говоришь. Один в один. Вы меня, что ли, обсуждали? – прищуривается, приподнимаясь с кресла.
– Нет, что вы, Марк Захарович, как я смею? Да и о ваших проблемах с сердцем знаю, но не думала, что всё серьёзно.
– Серьёзно, – вздыхает, – в моём возрасте любая болячка – это серьёзно. Отнекивался до последнего, но сын настоял, встав на сторону Лены.
Никогда не видела сына Кретова. Он не появлялся в нашем отеле даже на праздниках семьи, сторонился скопления людей. Случайно так происходило или намеренно, непонятно. Я ведь даже имени его не знаю, в отличие от Ларисы, которую Кретов упоминает постоянно. Да и зачем мне это? Вряд ли когда-нибудь встретимся, а лишняя информация ни к чему.
– Я его никогда не видела, – даю понять, что не понимаю, о ком он говорит.
– Почему? Видела. В прошлом году, когда мы день рождения Ларисы здесь отмечали. Он был. С женой и дочкой.
Перебираю всех гостей и никак не могу вспомнить Кретова-младшего, словно его образ не отпечатался в моей памяти. Намеренно или был не настолько важен? Я запоминаю всех, но его совершенно не помню.
– Я не помню, – пожимаю плечами, всё же отчаянно пытаясь отыскать на задворках памяти хотя бы смутный образ сына Кретова. Ничего. Чистый лист и ни одной зацепки.
– Ты? Не помнишь? – Гулкий смех разносится по небольшому кабинету, что показывает – Марку Захаровичу стало лучше. – Не верю! Ты всех помнишь.
– Его нет.
– Ну ладно. Вряд ли когда-нибудь встретитесь. Я к тому, что он слишком далёк от гостиничного бизнеса, давно развернувшись в другой сфере. Это и к лучшему – помешанным на отелях должен быть кто-то один в семье. К тому же у него сейчас проблемы в семье… – Кретов осекается, словно сказал то, что не предназначено для моих ушей. – Не важно, – машет рукой и встаёт, забирая портфель и небольшую сумку. – Мне пора, Ланочка, Лена мне лицо обглодает, если не приеду к назначенному времени в аэропорт.
– Я провожу, – подхватываю Марка Захаровича под локоть, по привычке почти повиснув на нём.
Небезразличен мне этот человек, сделавший слишком много для того, чтобы сейчас я была той, кем являюсь. Когда-то помог, увидев потенциал в худенькой девочке с карими глазами, больше похожей на подростка, и дал шанс выбиться в этой жизни дальше под своим чутким руководством.
– Напоминаю, в этом месяце перезаключение договора с Купером на ресторан.
– Помню, уже говорили с ним, остановившись на прежних условиях. – Кретов идёт медленно, чтобы до выхода перекинуться парой слов о делах. Всегда так делает, уже закрывая дверь, решает самые важные вопросы. – Прилетит сам.
– А вы?
– Я вернусь из Испании, как только он будет здесь. На договоре должна стоять моя подпись – ты помнишь, на всё остальное работает доверенность на твоё имя.
– Он надолго?
– Как всегда, – лукаво улыбается. – Настолько, чтобы решить дела и успеть насладиться рыжей госпожой, – почти шепчет, играя бровями. О да, мы друг друга поняли, зная о специфических запросах Купера. – Горничная из Зои дерьмовая, но, увы, уволить не получится… по известным нам с тобой причинам. Так что, как и раньше, поручай ей пару номеров и проверяй работу. Пусть девочка считает, что она востребована.
– Как всегда, – согласно киваю, подтверждая негласные договорённости, заключённые ещё пару лет назад. – Приятного отдыха и… лечения, – кричу вслед.
– Пока. Скоро увидимся, – усаживается на заднее сиденье, на секунду остановив пронзительный чёрный взгляд на мне. На дне плещутся пустота и обречённость, уголки губ опадают, и Марк Захарович медленно закрывает дверь автомобиля.
Он невероятно постарел за последнюю пару лет, и почему-то изменения становятся мне заметны только сейчас, когда я, стоя под весенним противным дождиком, провожаю взглядом чёрный Мерседес, который увозит Кретова в аэропорт.
Странное чувство потери распирает изнутри, тоскливо посасывая под ложечкой – я его больше не увижу. Гоню противные мысли прочь, отмахиваясь, как от назойливых мух, но в глубине души понимаю, что больше не загляну в эти глаза, смотрящие на меня с теплотой и толикой отцовской любви. Ещё несколько минут стою перед входом в отель, пока автомобиль окончательно не скрывается из вида, и, отгоняя гадкие мысли, возвращаюсь, чтобы продолжить рабочий день.
– Лана. – Знакомый голос окликает, а я не желаю поворачиваться, зная, что это брат. Ко мне на работу он может заявиться лишь при одном условии – попросить денег.
– Миша, что ты здесь делаешь? – готова к просьбе и к нравоучениям тоже.
– Сестричка, дай денег. – Ожидаемо. – Мы с ребятами в центр собрались, а я на мели.
– Ты всегда на мели, – включаю старшую сестру. – Найди работу, в конце концов. Тебе двадцать один, не стыдно клянчить у меня по рублю на развлечения и девушек?
– Началось, – закатывает глаза, – ты можешь просто дать денег и промолчать? Каждый раз одно и то же.
– Так будет до тех пор, пока ты не устроишься в жизни и, наконец, позволишь мне жить своей собственной.
– Да живи, я что, мешаю? – фыркает, словно подросток, хотя этот подросток выше меня почти на голову и шире в плечах раза в три.
– Миш, я хочу, чтобы ты устроился, нашёл своё место, понимаешь? Ты не можешь всегда жить со мной и перекладывать свои проблемы на мои хрупкие плечи. Напоминаю, я женщина, которая не всегда способна решить их, а ты мне их подкидываешь с завидной регулярностью.
– Да ладно. Последнюю пару месяцев ничего не происходило, – засовывает руки в карманы джинсов, вжимая голову, чтобы закрыться от моросящего дождика.
– Для тебя достижение! – развожу руками. – Целых два месяца! Надо же! Рекорд! Сколько протянешь-то в рекорде?
– Лан, дай пару тысяч, а? Пожалуйста. Очень надо. Я работу ищу, честно, только вот варианты пока не айс.
– А тебе какие нужны, чтобы сразу миллионы зарабатывать? Начни с малого. Я начинала обычной горничной, чтобы тебя было чем кормить. Носом не воротила, когда толчки мыла и убирала за другими, а ты у нас, оказывается, привереда редкостная.
– Минутка нравоучений окончена? – поднимает тёмную бровь, всё же ожидая денег.
– На, – вкладываю ему в ладонь купюры, – и уйди с глаз моих. Дома, когда будешь? – кричу вслед удаляющейся фигуре.
– Вечером. Или ночью. Не знаю, – разводит руками. – Как получится.
– Сообщение кинь, что у тебя всё в порядке. – Кивает, шевеля губами, но я уже не слышу.
Моё наказание, на которое я подписалась семь лет назад, не ожидая, что всё будет намного сложнее, чем предполагала изначально. Мне слишком рано пришлось повзрослеть, чтобы иметь возможность отвечать не только за себя, но и за несовершеннолетнего брата.
– Опять денег просил? – Света вылавливает меня на входе. – Просил. Он по-другому поводу не приходит.
– Свет, не начинай, – фыркаю, прекрасно понимая, что все уже привыкли к визитам Миши лишь по одной причине. – Знаешь ведь, я не могу отказать.
– Лана, ну сколько можно. Не мальчик ведь, пусть сам устраивается в жизни. Нянчишься с ним, как мама.
– Я и есть ему мама, потому что мамы нет. Ты ведь знаешь мою историю, не один год знакомы.
– Знаю, – вздыхает блондинка, – но хочу, чтобы он хоть немного жизни тебе дал. Срываешься по ночам то из ментовки вытаскивать, то из больницы. Мне тебя жалко. По-дружески. Понимаешь? Пора бы Мишке звёздного подсрачника дать, чтобы ускорился с обустройством в жизни.
– Давала, а толку? По три дня домой не является назло мне. А я ведь переживаю.
– Ладно, делай, как знаешь. Тебя не переубедить, – Светка, махнув рукой, возвращается в ресторан, где она является администратором вот уже три года. Старше меня на семь лет, даёт дельные советы, которым я часто не следую, а надо было бы… – У вас много гостей?
– Семьдесят процентов отеля заселено.
– Что ж, значит, работаем, – Светка улыбается, и каждая из нас возвращается к работе, чтобы исполнить желания каждого гостя.
Глава 2
– Все в сборе? – Осматриваю построившийся персонал для разнарядки на сегодня. – Приступим. Сегодня три выезда, три заезда. Люда, в четыреста восьмой въезжает Клинов, а это значит наполовину опустошить бар, дабы не вызывать скорую для очередного промывания желудка. Как бы ни просил, запасы спиртного не пополнять. Сам же потом спасибо скажет, – бурчу себе под нос, вспоминая, чем заканчивается каждый приезд такого гостя. – В пятьсот одиннадцатый вселяется Кын Ян. Таня, на тебе. Он на четыре дня, какая-то конференция, соответственно, будет больше отсутствовать, чем присутствовать. Соня, в пятьсот третий въезжает Аланов…
– О нет! Лана Сергеевна, – скулит девушка.
– Да-да. Приготовить всё для «любимого всеми нами» Лансо, – прижимаю ладонь к груди, совершенно не испытывая любви к огромному псу.
– И почему наши правила разрешают проживание с животными? Этот дог же опять будет носиться по этажам, как лошадина, и своим топотом распугает гостей.
– Скажи спасибо, – указываю на Соню, – что не ссыт в каждом углу коридора, а ответственно гадит только на выгуле. Ты помнишь, выгул на тебе.
– Снова? Я его даже удержать не могу. Он меня таскает за собой на поводке подобно флажку, – показывает в воздухе трепыхающуюся тряпочку. – Витя не может с ним погулять?
– Витя – носильщик, но никак не собаковод, а вы с Лансо безгранично любите друг друга. По крайней мере, он именно твою ногу любит трахать больше всех остальных. – Раздаётся коллективный гогот, и девчонки похлопывают Соню по плечу. – Так что собака на тебе долгих семь дней.
– Чёрт. Неделя. За что мне это? – Соня поднимает ладони к небу.
– За хорошие чаевые. Аланов не жмот, прекрасно понимает, что его псина такая же противная, как и он сам, именно поэтому не скупится на благодарность.
– Только это и греет мою душу, – фыркает Сонька.
– Определились. Всё остальное в штатном режиме, уборки по графику. Все свободны.
Персонал расходится по местам, принимаясь за работу. Последние несколько недель без происшествий, слава богу. Каждый вечер отправляю отчёт Кретову. Он улетел больше недели назад, и последние несколько дней мои сообщения остаются непрочитанными. Звонить не рискую, опасаясь, что Марк Захарович уже в больнице, и, возможно, ему сейчас здоровье важнее, чем дела.
Не первый раз жужжит телефон в кармане пиджака, и, достав аппарат, на экране наблюдаю «Женя. Пасьён». Управляющая вторым отелем Кретова звонит нечасто и всегда по делу.
– Жень, привет! Что за срочность? Несколько пропущенных, – вхожу в кабинет, прикрыв дверь, чтобы говорить открыто.
– Лана, ты в курсе, что Кретов умер? – Каждое слово останавливает дыхание. Какой-то бред…
– Умер? Жень, ты шутишь? Если да, шутка дерьмо.
– Не шучу. – По голосу понимаю, что Женька говорит на полном серьёзе. – Неделю назад.
– Неделю? – опускаюсь в рабочее кресло, совершенно не воспринимая, как такое произошло и почему мы не в курсе. Вот почему мои сообщения остались без ответа, но каждое было доставлено, значит, всё же телефон Кретова работал. – Никто не сказал, не оповестил, даже на похороны не позвали… – Я бы хотела с ним попрощаться, как с небезразличным мне человеком.
– А не было похорон. Умер в клинике Испании. Острый инфаркт миокарда. Тело кремировали и ссыпали в вазочку, которую забрала Елена Александровна. Всё. Она ещё не решила, где упокоится её муж.
– А ты откуда знаешь? – подскакиваю, прохаживаясь по кабинету.
– Лана, нас сегодня продали…
– В смысле «продали»? Насколько я поняла, он умер неделю назад, до вступления в наследство как минимум полгода.
– «Пасьён» и «Сентименто» являются собственностью жены Кретова. Он переоформил документы пару лет назад. Имеет полное право как владелец. Мы ничего не знали. Покупатель был найден заранее, сегодня совершили сделку, для чего Елена прилетела из Испании на сутки в Россию. Она не желает заниматься отелями и вообще оставаться в Москве. В её планах перебраться к дочери за границу, чтобы справиться с утратой мужа.
Обалдеть! И недели не прошло, а она уже продаёт всё, что так дорого было её мужу. Он строил свой бизнес пару десятков лет и всё для того, что Елена избавилась от его детища, как от ненужного хлама.
– Кто купил?
– Нам повезло, – выдыхает Женя. – Нас купила женщина, у которой уже есть свой отель. Тётка серьёзная и рациональная. Внесла, конечно же, уже некоторые коррективы в нашу работу, но по мелочи. В основном же особо ничего не изменилось. Все остались на своих местах, а я на должности управляющего. Возможно, в дальнейшем нас ждёт более масштабная реорганизация, но пока мы довольны. А вот «Сентименто» не повезло…
– В каком смысле?
– Во всех, Лана. Какой-то папик купил игрушку для молоденькой девчонки, ни хера не понимающей, что собой представляет гостиничный бизнес. Понтов, как до луны и обратно, а в голове серого вещества размером с фундук. Раздаёт тупые приказы, тыкая наманикюренным пальчиком, совершенно не понимая, что и для чего делается. Девочки откровенно скулят. Пара горничных перешли к нам, я их лично знаю, поручилась перед новым начальством, остальные кто куда. Альбина сразу съехала с поста управляющего и уже устроилась в «Гранд Ванилла» старшим администратором. В общем, если кукла не поймёт, что так делать не следует, отель канет в неизвестность через месяц.
– Елена что, не видела, кому продавала? – Неужели у жены Кретова тоже с мозгами напряжёнка, я-то всегда её считала умной женщиной.
– Знаешь, – вздыхает Женька, – насколько я поняла, ей было абсолютно наплевать, кому продавать. Кто дал больше, тот и получил. К тому же продать необходимо было срочно.
– Женя, а мы?
– А вы не знаю… «Дэсэо» оформлен на самого Марка Захаровича, и вот тут уж точно придётся ждать вступления в наследство, чтобы переоформить или…
– Чтобы продать, – заканчиваю фразу Жени, прекрасно понимая, если Елена продала два других отеля, нас, вероятно, ждёт та же участь. – Вот только эти полгода кто-то должен присматривать за отелем.
– У тебя есть доверенность практически на всё.
– Практически. В этом месяце перезаключение договора с Купером, а на документе должна стоять подпись владельца.
– Тот американец, что держит «Лораль»?
– Именно. Он обязательно прилетит, и что я скажу? Простите-извините, Лесли, хозяин умер, а нового у нас нет? Бред, согласись? – Мой мыслительный процесс работает на полную мощность, прокручивая варианты объяснений перед Купером. Но всё, что бы я ни сказала, будет выглядеть нелепо.
– Насколько я поняла, за вами присмотрят. – Женька переходит на шёпот. – Подожди, сейчас уйду подальше от посторонних глаз, – слышу шаги, стук каблуков и звук щёлкающего замка.
– Что ты имеешь в виду?
– Елена на заключение сделки приезжала с сыном. – Снова этот сын, которого я никогда не видела. – Я ничего не спрашивала, но слышала краем уха их разговор. Елена уже улетела в Испанию, а бизнес Кретова-младшего в Москве, да и сам он здесь живёт. Эти полгода присматривать за вами будет он, и в наследство вступать тоже будет он, в дальнейшем решив судьбу «Дэсэо».
– Жень, опиши его.
– Мужчина лет сорока, высокий, темноволосый, крупные черты лица и чёрный пронизывающий взгляд, как у отца. Низкий голос с хрипотцой. Говорит мало, но по делу. За время пребывания у нас ни разу не улыбнулся. Лицо каменное, спина прямая, руки в карманах брюк, словно его напрягало уже само присутствие в отеле. Знаешь… он мне какого-то актёра бразильского напомнил, блин, не могу вспомнить никак…
Ноль воспоминаний об этом человеке, ни единой зацепки в множестве лиц, прошедших перед глазами. Но он ведь был здесь год назад. И почему я его не помню?
– О его планах что-нибудь слышала? – теперь переходим к основным вопросам. Необходимо подготовиться к прибытию нового руководства, каким бы непредсказуемым это руководство ни оказалось в итоге.
– Слышала, что не в восторге от подобной перспективы. У него бизнес связан с автомобильными салонами, как ты понимаешь, человек далёк от вопросов, касающихся проживания. Откровенно кривился, когда мать настаивала на его участии в вашей жизни, но не отказался. Уверил, что присмотрит одним глазом, дабы персонал чувствовал, что руководитель всё же имеется, но впоследствии избавится от «Дэсэо», как от ненужного элемента его жизни.
Отлично, блин! Жена уже продала два отеля, сын планирует продать последний, а точнее, первый, потому как «Дэсэо» был первым кирпичиком в создании сети отелей Кретова, и самый ценный для него. Именно здесь у Марка Захаровича был свой номер, где он периодически оставался, остальные такой чести не удостоились.
– И когда их величество соизволит почтить нас своим присутствием?
– На этой неделе обещал «заглянуть», как он выразился. Так что жди новое руководство.
– Главное, чтобы руководство повело себя адекватно, а не как эта девка папика, которая перевернула с ног на голову «Сентименто». Не разбираешься – стой смирно в сторонке и смотри, как работают профессионалы своего дела, – фыркаю, уже представив, как сынок будет тыкать пальцем и указывать нам, как правильно работать. Внутри всё закипает лишь от одной мысли, и я уже готова спустить всех собак на Кретова-младшего.
– Вот так ему и скажешь! – смеётся Женька. – Вот только мне кажется, что за подобное высказывание он тебя одним взглядом испепелит и пепел развеет по коридорам отеля. Осторожно там. Это ты с Марком Захаровичем была на короткой ноге, как любимица, а вот сынок пока тёмная лошадка.
– Главное, чтобы не серый кардинал… А, кстати, как его зовут?
– Понятия не имею. Елена обращалась к нему исключительно «сын».
Прямо-таки загадочная личность со множеством неизвестных. Любопытство берёт верх, и моя женская сущность просто пищит в желании увидеть этого самого сына. Есть надежда, что он перенял лучшие черты отца и достойно поведёт себя в деле, которое для него является новым. Не факт, конечно, что мы с первой минуты сможем найти точки соприкосновения, но сейчас моя задача обезопасить себя и персонал хотя бы на ближайшие полгода.
– Ладно, – закрываю глаза, усиленно потирая пальцами переносицу, – спасибо, что позвонила, Жень. Иначе так и были бы в неведении, что Кретов умер.
– Да я и сама случайно узнала только потому, что Елена прискакала продавать наш отель. А так бы тоже сидели – кто, где и почему. Мы теперь по разные стороны баррикад, а точнее, под разным управлением, но ты всё придерживайся нашего правила…
– Если мы полные – к тебе.
– А если мы – к тебе.
– Замётано. На связи.
Отключаю звонок, оседая в кресло. Чёрт. Полная задница по всем фронтам.
Марк Захарович умер… Только сейчас эта мысль наконец-то укладывается в голове, шокируя своей правдивостью и выжигая изнутри безмерной тоской. Прекрасный человек, сделавший для меня больше, чем все люди, встречавшиеся в жизни. Для нас с Мишей. Многократно шёл навстречу, понимая, поддерживая, направляя меня и объясняя законы этой грёбаной жизни по-отечески, мягко, стараясь не сломать.
Складываю руки на столе, опускаясь на них лбом, и со стоном выдыхаю, пытаясь собрать воедино разрозненные мысли.
Впереди полная неизвестность, которая явится к нам в лице сына Кретова с новыми правилами, характером и амбициями взрослого мужчины. Сорок лет… Много. Для меня много, если учесть тот факт, что мне двадцать семь, из которых я два года являюсь управляющим данного отеля. Сможет ли перебороть себя, прислушиваясь к советам женщины, или же взмахом руки заткнёт рот, перевернув привычную жизнь с ног на голову?
Что делать в случае полного непонимания? Уйти? Страшно потерять насиженное место с прекрасной оплатой, которая позволяет обеспечивать себя и непутёвого младшего брата, висящего, как ярмо, на моей шее. Альбина же смогла быстро устроиться в другой отель. Да, не на должность управляющего, но всё же лучше, чем ничего.
Делаю глубокий вдох, сжимая и разжимая пальцы. Необходимо успокоиться. Пока ещё ничего не произошло. Будем действовать по обстоятельствам.
